§ XXXI. Испорченность королевских дворов
славие приковывают его как бы цепями к трону деспота, который успешно внушает ему, что быть зависимым и пресмыкаться — дело чести, почетное занятие. Гордиться своим рабским положением — вот вершина унижения.
Политика деспотизма всегда состояла в том, чтобы, пробуждая в дворянах пустое тщеславие, толкать их на разорение и превращать их в нищих. Людей, доведенных до бедности, легче и удобнее обуздывать и порабощать. Разве величие души, сила и добродетель могут быть присущи людям, которые вконец разорены, задавлены долгами и трепещут перед нищетой? Им приходится идти на унижение перед теми, кто раздает блага; ради богатств и успеха им приходится отказаться от добродетели.
Государи, которые стремились осуществлять неограниченную власть, разжигали в окружавших их людях чувства тщеславия, соперничества, зависти с помощью таких средств, как предпочтение одних другим, лишенные основания отличия, незаслуженные награды и даже действительные благодеяния.
Деспоту трудно смириться с существованием вельмож, которые ни о чем не просят его; он хочет чувствовать, что все зависят от него; тех, кого он не может подчинить с помощью страха, он стремится поработить с помощью заинтересованности; всегда обеспокоенный и по-дозрительный, он хочет иметь у себя перед глазами заложников, которые отвечали бы за свою преданность жизнью. Впрочем, он убежден, что все соприка-сающееся с ним становится священным и достойным почитания народов. Нередко он оказывает предпочте-ние самому подлому евнуху перед храбрым воином, который командует его войсками.273
18 Поль А при Гольбах
Если личная заинтересованность — тот идол, которому служат придворные, то зависть является их палачом: благосклонность монарха представляет для них настоящее яблоко раздора, становящееся наградой за ловкость хитреца. Отсюда эти вечные интриги; отсюда эти коварные заговоры, предназначенные для устранения тех, кого доверие монарха как бы выделяет из числа остальных; отсюда эти наговоры, предатель-ства и козни, преследующие цель уничтожить людей,
которых хочет возвысить государь, или добиться погибели тех, кому он доверил осуществление власти. Это те опасные происки, которые часто устрашают и заставляют колебаться даже безукоризненно честных государственных деятелей. Такие происки особенно часто имеют место при монархах, не способных самостоятельно судить о людях или чересчур ленивых, чтобы доискиваться правды. Такие монархи слишком часто прислушиваются к клевете и, не разобравшись, уни-чтожают тех, кто является предметом преследований и зависти, лести и хитрости.
Люди, которые руководствуются только низменными интересами, обыкновенно объединяются против тех, кто имеет действительные заслуги, и стараются вырвать власть из рук. Придворный, привыкший к праздности, беспорядочной жизни и интригам, страшится бдительности, не хочет восстановления порядка, его пугает проницательный взор мудрости, достойный че-ловек, облеченный властью, всегда внушает ему подо-зрение и тревогу; для такого придворного, похожего на слугу, извлекающего выгоды из безнравственности, расточительности и пороков своего хозяина, нет ничего внушающего большие опасения, чем честность какого- нибудь министра, который стремится к экономии, хочет установить порядок и сообразуется со справедливостью при распределении благ.
В то же время придворный всегда является хамелеоном: его гибкость и изворотливость позволяют ему с легкостью принимать любой вид, перевоплощаться в любые формы в соответствии с пожеланиями государя. При желании государь мог бы сделать из него даже гражданина.
Если бы повелитель взирал на преступления с негодованием и суровостью, придвор-ный по меньшей мере хотя бы притворился, что об-ладает добродетелями; если бы государь выражал презрение и отвращение к невежеству, легкомыслию и пороку, придворный стремился бы к образованию и притворялся, что питает любовь к безукоризненной честности. Воля государя в мгновение ока может изме-нить лицо его двора. Двор не может быть растленным, когда у власти стоит добродетельный монарх. Только при ленивых, любящих праздность монар-хах придворные и недостойные министры пользуются полной свободой, чтобы составлять заговоры и затевать коварные интриги. В этих условиях и нации, и сами государи становятся жертвами подобных порочных людей, одинаково опасных как для повелителей, которых они развращают, так и для народов, которых они притесняют.Таковы обыкновенно эти люди, являющиеся предметом почитания народов, зависти дворянства, благо-склонности и милостей государя, люди, вызывающие подозрения и опасения у всех остальных. Таковы эти смертные, которых принято называть вельможами и которые возвышаются лишь с помощью унижений и пресмыкательств; они стараются укрепить деспоти-ческую власть своего повелителя лишь для того, чтобы безнаказанно предаваться собственным страстям. Они делают из государя божество только для того, чтобы угнетать подданных.
Таковы эти люди с черствыми душами, которые, утопая в изобилии и роскоши, с высоты своего величия оскорбляют бедноту и смеются над слезами и жалобами народов, чьи богатства они делят между собой. Они едва удостаивают взглядом пиіцих тружеников, которые питают их и вскармливают своим трудом их тщеславие. Именно на вознаграждение этих людей за их порочную и бесполезную жизнь растрачивают достояние наций короли, всегда чувствующие себя недостаточно богатыми даже среди изобилия и жаждущие все новых и новых богатств. Народы же трудятся, не зная отдыха, чтобы пригревать на своей груди змей, высасывающих из них всю кровь и пе знающих к ним жалости.
Придворные и вельможи всегда смотрят на нацию как па покоренную страну, которую они могут по праву грабить.Таковы «важные услуги», оказываемые придворным обществу, членом которого он является. Он склонен думать, что общество не может достаточно оплатить его усердие на службе государю, которого он так усиленно старается ослепить и развратить. Однако нередко случается, что колосс, вознесенный на слиш- ком высокий пьедестал, обрушивается на головы под-нявших его людей. Будучи всегда игрушкой непостоян-ства и интриг, придворный часто оказывается раз-давленным тем самым идолом, которому он поклоняется. Деспоты, которых лесть придворных приравнивает к божествам, то и дело смещают своих министров и вельмож, и последние таким образом становятся жертвами ими же выпестованной тирании. Попав в немилость, придворный с большим опозданием обнаруживает, что свобода общества, уничтожению которой он всячески способствовал, была оплотом, который мог бы.послужить защитой и ему самому. Если бы придворные не были трусами, народы были бы свободны, а тиранов не существовало бы.