§ XXXIII. О служителях религиозного культа

Были времена, когда короли противопоставляли силу духовенства непомерному могуществу военных, вельмож и дворян, слишком выросшему и угрожавшему власти государей. Этой политике, а также набожности государей народы обязаны тем, что права священнослужителей расширились, а их доходы и могущество увеличились. Духовные руководители народов превратились в обладателей ленных поместий, стали вассалами государей. Иногда эти руководители сами временно становились государями; они, бесспорно, занимали первое место среди граждан, смешиваться с которыми им не позволяла гордость. В некоторых странах они имели даже свое войско и нередко осуществляли правосудие, т. е. выполняли такие функции и обладали такими правами, которые были несовместимы с их первоначальным назначением. Будучи предназначены самим своим положением к мирной деятельности, к роли наставников, они становились воинами; дав обет жить в бедности, они утопали в богатстве; существуя для того, чтобы заниматься всем, что связано с богом и небесами, они непрестанно вмешивались в земные дела. Короче говоря, эти представители небес являли собой на земле изумительное зрелище множества могущественных князей, выдававших себя за последо-вателей людей, которые из принципа вели жизнь бед-няков и были врагами всякого богатства. Возгордив-шись своей властью, они распространили ее на самих королей и в течение длинного ряда веков безнаказанно затемняли рассудок народов, слепо подчинявшихся их властным повелениям.

Мы вовсе не собираемся подвергать здесь исследованию ни подлинность прав, ни основания притязаний посланников небес.

Мы прежде всего люди, а потом уже верующие; человек становится гражданином прежде, чем стать лицом духовного звания. Никакие законы неба не могут дать гражданину право нарушить обязательные для всех общественные законы и противопоставить свои интересы интересам общества, которое оказывает ему защиту, обеспечивает средства существования, безопасность, изобилие и почести. Если нация верит в то, что религиозные догматы или обряды необходимы для ее счастья, она, несомненно, желает, чтобы люди, выполняющие эти обряды и возвещающие эти догматы, получали вознаграждение за оказываемые ими обществу услуги. При этом вознаграждение соответствует представлениям людей об их потребности в священнослужителях, убеждению, которое они составляют себе о преимуществах, обеспечиваемых священниками,— одним словом, степени почитания, проявляемого народами к служителям религии. Чем люди грубее и неотесаннее, тем они суевернее; чем более грозен бог, тем больше почитаемы его служители. Опыт всех времен показывает нам, что служители религии всегда имели наибольшее влияние в наименее просвещенных обществах. Люди всегда только по причине своего невежества задаривали представителей духовенства деньгами и осыпали их благодеяниями и почестями. Вера в полезность этих священных особ основана лишь на неверных представлениях и страхе народов. Но представления народов подвержены изменениям, что обусловило изменение участи служителей алтаря. Поэтому общества или лица, которым они доверяли осуществление власти, были вправе приводить предоставляемые ими священникам вознаграждения и оказываемые им милости в соответствие с религиоз-ными убеждениями и с потребностью, которую нации имели или считали, что имеют, в поддержании этих убеждений.

Когда, освободившись от предрассудков, нация убеждается в своих ошибках, когда у нее открываются глаза и она отказывается от взглядов, в плену которых находились ее предки, она, несомненно, имеет право лишить своих благодеяний тех, кто вводил ее в заблуждение, и выступить против их деятельности — одним словом, пересмотреть те неразумные мероприятия, которые создают для нее лишь неудобства. Разум не позволяет сомневаться в том, что общество или власть, которая его представляет, имеет право распорядиться собственностью духовенства тем способом, какой она сочтет наиболее полезным для народов, наиболее сообразным с их образом мышления и с их нынешними потребностями. Это имущество было предоставлено церкви лишь при таких обстоятельствах и по таким соображениям, которые должны были со временем исчезнуть; когда соответствующие условия перестают существовать, никакие повеления не в состоянии сохранить эту собственность за людьми, которые злоупотребляют ею, став бесполезными или вредными государству. Нация вступает тогда в свои права и может возвратить себе те богатства, уступить которые ее заставило только безумие.

Не менее очевидно, что верховная власть имеет право повелевать всеми гражданами без различия, пресекать их злоупотребления и наказывать их в соответствии с законами. Если бы верховная власть позволила некоторым членам общества безнаказанно наносить ему вред, поносить и обирать его, это было бы противно сущности общественного союза. Общество было бы безумно, если бы пригревало на своей груди неблагодарных детей, довольных тем, что они кормятся за его счет, но отказывающихся оказать ему помощь, когда оно в ней нуждается. Почти во всех европейских странах духовенство образует инородное тело внутри государства, поскольку оно отказывается зависеть от государства и следует своим особым законам, отличным от тех, которым подвластны все остальные граждане.

Бесчисленные примеры из всех периодов истории доказывают, как много затруднений создает сословный дух этой антиобщественной касты; однако всепобеждающие предрассудки часто заставляют государей и народы закрывать глаза на свои самые насущные интересы: они считали бы себя совершившими святотатство нечестивцами, посягнув на личную свободу или владения бесполезных людей, которых праздность часто делает порочными, богатство — надменными, безнаказанность— безрассудно дерзкими. Государству следует повелевать духовенством; духовенство же никогда не должно господствовать над государством.

Если подобные правила кажутся возмутительными высокомерным людям, права которых основаны лишь на легковерии народов и праздность которых заставляют вознаграждать одни предрассудки, им следует сказать, что здравая политика никогда не признает их надменных притязаний, что народы, избавившиеся от своих заблуждений, вправе меньшей ценой оплачивать мни-мые услуги, оказываемые им священнослужителями. Если бы эти последние отказались признать права общества, благодеяниями которого пользуются, разве общество не было бы вправе отослать их для получения средств существования к тем богам, от которых, по их утверждениям, исходят их права? Почему общество обязано награждать и почитать паразитов, привязанность которых к государству выражается лишь в том, что они объедают его и нарушают его законы.

Какой упадок энергии должно вызвать у трудолюбивых земледельцев и у всех полезных обществу граждан существование множества ленивых обитателей монастырей — монахов, не занятых никаким полезным для нации трудом, но пожирающих пищу, добытую их согражданами, существование бездельников, которые, опираясь на захваченные посредством обмана права, обязывают всех остальных членов общества платить им обременительные подати! Должен ли земле- делец корчевать и распахивать невозделанные земли для того, чтобы отдавать свой скудный урожай жадным людям, не представляющим никакой ценности ни для государства, ни для него самого?

Подданный, желающий, чтобы его считали гражданином, независимо от его общественного положения должен быть послушным государству и оказывать ему какие-то услуги; он лишь в том случае заслуживает поощрения, когда служит обществу- Общественное положение, уважение, привилегии и богатства явля-ются вознаграждениями, которыми народы, если они разумны, могут одарять кого-либо только за доста-вляемые им блага, за приносимую им пользу.

Государь является, без сомнения, самым уважаемым из граждан, когда он больше всех содействует счастью нации. Земледелец, ремесленник, торговец, писатель будут дороги обществу, трудясь ради его блага. Государственный деятель, военный, дворянин, представитель народа будут пользоваться уважением общества, заботясь о его безопасности. Общество будет уважать своих судей, поскольку их деятельность принесет ему пользу. Общество будет уважать и обогащать своих священников лишь в том случае, если его предрассудки сделают этих священников необходимыми для него.

Господство ложных воззрений может продолжаться лишь до тех пор, пока люди остаются невежествен-ными; как только они станут более разумны, они рас-станутся со своими пустыми фантазиями. Пока обще-ство переживает период детства, легковерные народы, нуждающиеся в чудесах и сказках, больше всего доро-жат сказочниками; но мало-помалу эта ребяческая наивность исчезает, и ее место начинают занимать более серьезные интересы. Государи, не обладающие ни знаниями, ни добро-детелями, полагали, что религиозные верования могут принести им весьма значительную пользу, считая их способными упрочить свою власть в сознании подданных. Более мудрые и справедливые государи будут знать, что ложь не может служить ничему доброму; они убедятся, что хорошие законы и реальные благодеяния, равно как и внимательное отношение к делу управления, сделают их царствование над людьми более прочным, чем все фантазии и домыслы религиозного суеверия. Духовенство, бесчисленное количество раз нару-шавшее мирную жизнь империй, полезно только ти-ранам, ставя их под защиту божества; оно бесполезно для достойных государей, которым нечего страшить-ся; оно бесполезно для всех здравомыслящих граждан, которые находят в разуме гораздо более верного руководителя, чем в темных и невразумительных учениях, тайнах и загадках служителей религии.

Государь и его подданные имеют общие интересы, которые никогда не могут быть разделены без опасно-сти для всего политического организма. Счастье и могущество государства зависят от согласия и гар-монии между его главой и остальными гражданами. Государь может быть счастлив и могуществен, только властвуя над довольным своей судьбой народом. Под-данные могут достигнуть счастья, лишь добровольно объединяя свои усилия, чтобы обеспечить блага, к ко-торым они стремятся, или отразить опасности, кото-рые им угрожают.

Между тем мы видим, что из-за незнания самых очевидных принципов политики государи почти во всех странах изолируют себя, постоянно находясь в кругу приближенных, и живут интересами, совершенно противоположными интересам народов, которыми они управляют. Отсюда проистекают все бедствия стран, в которых царят деспотизм и тирания, рано или поздно хоронящие под развалинами государства и государей, и их подданных. Большинство государств представляют собой уродливые объединения, члены которых совершенно не связаны с их руководителями и не согласуют между собой ни одно из своих действий. Кажется, будто государи следуют неосуществимому плану найти счастье лишь для себя, превратив подданных в несчастных; последние же, разделившись на раз-личные ненавидящие друг друга классы, питают друг к другу презрение или ненависть, не трудясь совместно, не объединяя своих усилий и не оказывая никакого сопротивления ударам, наносимым им тиранией. Каж-дый класс граждан образует отдельное обособленное сословие, члены которого находятся в постоянных раздорах. Спесивое дворянство считает постыдным для себя участие в общем деле с народом, которого оно гнушается, относясь к нему свысока. Военные в союзе с государем считают, что они не связаны с со-гражданами никакими узами. Духовенство, отрешив-шееся от мира сего, иными словами от связующих его с обществом уз, помышляет только о том, чтобы сохранить свои права, незаконно захваченные у народов и государей. Вследствие этого опасного разделения нации становятся легкой добычей деспотизма, который п порабощает их. Всякое сословие, отделяющее свои интересы от интересов нации, рано или поздно будет порабощено. Всякий гражданин, который отделяется от своих сограждан, заслуживает участи раба.