Определение природы и природа логического определения

«природа» и «деление» взаимоувязаны до такой степени, что становятся

68

условиями друг друга .

Это соответствует основной идее Иоанна Скотта, согласно которой относительно Бога (а тотальность всего, в конечном счете, и есть Бог в разных своих аспектах) можно постичь лишь quia est (его наличие), но не quid est (его чтойность). Логическое определение природы раскрыло бы содержание этого понятия (то есть чтойность). тогда как деление раскрывает лишь объем понятия. Это. безусловно, учитывалось Эриуге- ной, который не уставал подчеркивать первостепенную важность диалектики (то есть, преимущественно логики) для любого исследования природ.

Характерно, что основанием деления природы является доступность объектов для познавательных возможностей ума. Эриугена осно- вывает первое и высшее деление природы, через которое он одновременно вводит и само это всеобщее понятие, на способности суждения разума. Дихотомия на доступное и не доступное уму оставляет ту часть объема делимого понятия природа, которая обозначается частицей не, неопределенной, то есть открытой. При этом бытие увязывается с познаваемым, а небытие — с недоступным познанию299. И все же сущее и не сущее не представляют собой абсолютной оппозиции, поскольку неразрывно объединены наличием общей, запредельной им обоим основы — присутствием Бога как трансцендентной и одновременно действующей причины всей вселенной. Бог не подчиняется законам логики: он и сущее как источник и полнота бытия, и не сущее по превосходству своей природы.

Чем же являются внутри общей тотальности природы сущее и не сущее? Если бытие, рассматриваемое в связке с рациональным пониманием, — это познаваемая часть творения, то небытие — это непознаваемые Бог, материя и сущности тварных объектов.

Ведь как сам Бог — превыше всякой твари и не объемлег- ся никаким умом, так и в сокровеннейшей сердцевине тварного, Им соделанного и в Нем существующего, рассматриваемая OYC1A непостижима. А все, что в каждой твари либо воспринимается телесным чувством, либо рассматривается умом, есть не что иное как некая акциденция, непостижимой как таковой, всякой сущности, которая познается через качество или количество, или форму, или материю, или некое [видовое] различие, или место, или время; и [познаётся) не что она такое есть, но что она есть [quia est]300.

Таким образом, хотя бытие, вообще говоря, познаваемо, предельные основания тварного бьггия остаются от человека совершенно скрыты. При этом Эриугена намеренно отрицает любую негативную интерпретацию небытия как полной лишенности или отрицания:

Ибо того, что неким образом кажется сущим, основанным на лишенности субстанций и акциденций, по-моему мнению, никоим образом [в рассмотрение] допускать не следует. Ведь того, что совершенно не есть и быть не может, и не превосходит понимание вследствие возвышенности своего существования, того, на мой взгляд, нельзя рассматривать в делениях вещей (если только кто-нибудь случайно не скажет, что отсутствие и лишенность вещей, которые суть, — это не полное ничто, но что они, чтобы неким образом бьггь, держатся некоей чувственной природной силой тех вещей, лишенностью, отсутствием или противоположностью которых являются)301.

Рассматривая вещи, которые суть, и вещи, которые не суть, как подпадающие под универсальное понятие natura, Иоанн Скотт намеренно не определяет границ этой всеобщей природы. Однако он рассуждает об определении универсальной природы и конечных природ во время рассмотрения аристотелевых категорий.

Определения числятся среди невидимого как вещи, которые одновременно и постигают и постигаются. Действие определения, то есть «очерчивания». — это акт рассуждающей и понимающей природы, поскольку «чтобы определять, нужно знать о своем существовании»303. Это прерогатива людей и ангелов, которые только и обладают способностью понимания304. Поскольку определяющее больше определяемого, люди и ангелы, равно обладающие разумом, не могут определять ни себя, ни друг друга. Они могут определять лишь то. что ниже их. тогда как их может определить Бог305. Отсюда можно сделать вывод, эксплицитно Эриугеной не сформулированный: всю тотальность определить принципиально нельзя, иначе она перестанет бьггь «наибольшей».

Таким образом, то, что представлялось в построениях Иоанна Скотта упущением, недостатком, таковым не является. Не имея возможности дать определение тотальности — ибо это определение уничтожило бы открытость, всеохватность этой тотальности и ввело бы не- коего субъекта сознания, который, определяя тотальность, включающую и Бога и творение, тем самым превышал бы их, — Эриугена скорее избирает разделительную линию, чем очерчивающую. Он утверждает природу путем деления ее на бытие и небытие, не определяя ее.

Этот метод имеет свои особенности. Деление полностью задает подход к универсальной природе как в развертывании целого, так и в структуризации его частей.

78

он ухитряется в превосходящем его возможности усилии преодолеть собственную немощность, постулируя понятие природа, которое расширяется буквально в бесконечность 9.