ПОВОД НАПИСАНИЯ. РАЗГОВОР СОКРАТА С ГЕРМОГЕНОМ. УТЕШЕНИЕ ДРУЗЕЙ. ПРЕДСКАЗАНИЕ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Следует, мне кажется, упомянуть также о том, что думал Сократ о защите и о конце жизни, цогда его призвали к суду. Об этом писали и другие, и все указывали на величественную гордость его речи: из этого видно, что действительно так говорил Сократ.

Сократ сперва отвечал: А разве, по-твоему, вся моя жизнь не была подготовкой к защите?

Гермоген спросил его: Как это?

Сократ отвечал: Я во всю жизнь не сделал ничего несправедливого: это я считаю лучшей подготовкой к защите.

Разве ты не знаешь афинских судов? сказал опять Гермогеп. Часто судьи, раздраженные речью, выносят смертный приговор людям ни в чем не виновным; часто, напротив, оправдывают виновных, потому что они своими речами разжалобят их, или потому, что они говорят им приятные вещи.

Нет, клянусь Зевсом, врзразил Сократ; дважды уже я пробовал обдумывать защиту, по мне противится бог 2.

Удивительно! сказал Гермогеп.

Разве ты находишь удивительным, сказал Сократ, что, и ио мнению бога, мне уже лучше умереть? Разве ты не знаешь, что до сих пор я пикому на свете не уступал права сказать, что он жил лучше меня? У меня было сознание — чувство в высшей

степени приятное,— что вся жизнь мною прожита благочестиво и справедливо; таким образом, я и сам был доволен собою и находил, что окружающие

в меня — такого же мнения обо мне. А теперь, если еще продлится мой век, я знаю, мне придется выносить невзгоды старости,— буду я хуже видеть, хуже слышать, труднее будет мне учиться новому, скорее буду забывать, чему научился прежде.

себя, какое будет мне удовольствие от жизни? Но, может быть, и бог по милости своей дарует мне возможность окончить жизнь пе только в надлежащий момент жизни, но и возможно легче. Если приговор будет обвинительный, то, несомненно, мне можно будет умереть такой смертью, которую люди, ведающие это дело, считают самой легкой, которая доставляет меньше всего хлопот друзьям и возбудит больше всего сожаления об умирающем. Когда человек не оставляет в уме окружающих впечатления о чем- то недостойном и неприятном, а увядает с телом здоровым и с душой, способпой любить, разве возмож- 8

но, чтобы он не возбуждал сожаления? Правы были боги, которые тогда были против того, чтобы я обдумывал речь, когда мы считали необходимым отыскивать всячески средства к оправданию. Ведь если бы этого я добился, то, несомненно, вместо того, чтобы теперь же оставить жизнь, я приготовил бы себе необходимость умереть или в страданиях от болезней, или от старости, в которую стекаются все невзгоды и которая совершенно безрадостна. Нет, клянусь 9

Зевсом, Гермоген, я к этому даже и стремиться не буду; напротив, если судьям неприятно слушать мои объяснения о том, сколько прекрасных даров, по моему мнению, выпало мпе на долю и от богов и от людей и какое мнепие я имею сам о себе, то я предпочту умереть, чем, упижепно выпрашивая, как нищий, прибавку к жизпи, иметь в барышах гораздо худшую жизнь вместо смерти.

ю Приняв такое решение, рассказывал Гермоген,

Сократ в ответ на обвинение своих противников, будто он не признает богов, признаваемых государством, а вводит другие, новые божества и будто развра- 11 щает молодежь, выступил на суде и сказал: А я, афи- няне, прежде всего удивляюсь тому, на каком основании Мелет утверждает, будто я не признаю богов, признаваемых государством: что я приношу жертвы в общие праздники и на народных алтарях, это видали все, бывшие там в то время, да и сам Мелет мог

is бы видеть, если бы хотел.

голосом тоже возвещает волю бога? Что бог знает наперед будущее и предвещает его, кому хочется, и об этом все говорят и думают так же, как я? Но они именуют тех, кто предвещает будущее, птицами, случайными словами, приметами, предсказателями, а я называю это божественным голосом и думаю, что называя так, употребляю выражение более близкое к истине и более благочестивое, чем те, которые приписывают птицам силу богов. Что я не лгу на бога, у меня есть еще такое доказательство: многим друзьям я сообщал советы и ни разу не оказался лжецом. 14

Услышав это, судьи стали шуметь: одни не верили его рассказу, а другие и завидовали, что оп удостоен от богов большей милости, чем они. Тогда Сократ сказал опять: Ну, так послушайте дальню, чтобы, у кого есть охота, те еще больше не верили, что боги оказали мне такой почет. Однажды Хере- фонт вопрошал обо мне бога в Дельфах, и бог в присутствии многих изрек, что нет человека более бескорыстного, справедливого, разумного. 15 Когда судьи, услышав это, конечно, еще больше стали шуметь, Сократ опять сказал: Однако, афиняне, еще более высокое мнение бог высказал в своем оракуле о спартанском законодателе Ликурге, чом обо мне. Когда он вошел в храм, говорят, бог обратился к нему с таким приветствием: Не знаю, как мне назвать тебя —богом или человеком. По меня оп не приравнял к богу, а только признал, что я намного выше людей. Но все-таки вы и в этом не верьте слепо богу, а рассматривайте по пунктам то, что ска- ю зал бог. Знаете ли вы человека, который бы меньше меня был рабом плотских страстей? Или человека более бескорыстного, не берущего ни от кого ни подарков, ни платы? Кого можете вы признать с полным основанием более справедливым, чем того, кто так применился к своему положению, что ни в чем чужом не нуждается? А мудрым не правильно ли будет назвать того, кто с тех пор, как начал попи- мать, что ему говорят, непрестанно исследовал и 17 учился, чему только мог хорошему? Что мой труд не пропал даром, но служит ли доказательством то, что многие граждане, стремящиеся к нравственному совершенству, да п многие иностранцы желают быть в общении со мною более, чем с кем-либо другим? А какая причина того, что хотя все знают, что я не имею возможности отплачивать деньгами, тем не менее многие желают мне что-нибудь подарить? А того, что от меня никто не требует отплаты за благодеяние, is а многие признают, что мне обязаны благодарностью? А того, что во время осады8 все горевали о своей участи, а я жил, так же ни в чем не нуждаясь, как в дни наивысшего благоденствия нашего отечества? А того, что все покупают себе на рынке дорогие удовольствия, а я ухитряюсь добыть из своей души без расходов удовольствия более приятные, чем те9? А если никто не мог бы уличить меня во лжи отно- 10 сительно всего, что я сказал о себе, то разве пе справедлива будет похвала мне и от богов и от людей? И несмотря на это, ты утверждаешь, Мелет, что я, при таких нравственных принципах, развращаю молодежь? Нам известно, в чем состоит развращение молодежи; скажи же нам, знаешь ли ты кого-нибудь, кого я сделал из благочестивого нечестивым, из скромпого — нахалом, из экономного — расточительным, из умеренно пившего — пьяницей, из трудолюбивого — пеженкой или рабом другой низменной страсти?

20 Но, клянусь Зевсом, отвечал Мелет, я знаю тех,

кого ты уговорил слушаться тебя больше, чем родителей.

Согласен, сказал Сократ,— в вопросе о воспитании: вопрос этот, как все знают, мепя иптересует.

Однако относительно здоровья люди больше слушаются врачей, чем родителей; в Народном собрании, как известно, все афиняне слушаются больше разумных ораторов, чем родственников. Да ведь и при выборах в стратеги не отдаете ли вы предпочтение пред отцами и братьями и, клянусь Зевсом, даже пред самими собой тем, кого считаете главными специалистами в военном деле?

Да, заметил Мелет, потому что этого требуют общественный интерес и обычай.

м В таком случае, продолжал Сократ, не кажется

ли тебе странным еще вот что: во всех действиях лучшие специалисты пользуются пе только равноправием, но и предпочтением, а я за то, что меня считают некоторые специалистом в таком полезном для людей искусстве, как воспитапие, подвергаюсь с твоей стороны преследованию в уголовном преступлении? 22

Конечно, было сказано больше этого самим Сократом и друзьями, говорившими в его пользу, но я не имел в виду передать все происходившее на суде: мне достаточно было показать, что Сократ выше всего ставил оправдаться от обвинения в нечестии но отношению к богам и в несправедливости по отношению к людям, а молить об освобождении от казни 23

ои не находил нужным, а, напротив, полагал, что ему уже пора умереть.

По окончании суда Сократ сказал: Однако, афиняне, лица, подучившие свидетелей давать ложную присягу и лжесвидетельствовать против меня, и лица, слушавшиеся их, должны сознавать свое нечестие и несправедливость. А мне почему чувствовать себя упиженным теперь больше, чем до осужде- ния, раз не доказана моя виновность ни в одном пункте обвинения? Не было обнаружено, что я приносил жертвы каким-либо новым богам вместо Зевса и Геры и других богов, связанных с ними, или что

25 при клятве я называл других богов. А молодых людей как я могу развращать, когда я приучаю их к перенесению трудов и к экономии? Что же касается преступлений, которые караются смертной казнью,— святотатства, прорытия стен и, похищения людей i2, государственной измены, то даже сами противники не говорят, что я в чем-нибудь из этого виновен. Таким образом, мне по крайней мере кажется странным, в чем вы усмотрели с моей стороны преступление, заслуживающее смертной казпи.

2в Но даже и несправедливый смертный приговор пе заставит меня чувствовать себя униженным: оп позорит не меня, а тех, кто постановил его. Утешает меня еще и Паламед 13, смерть которого похожа на мою: даже и теперь еще он вдохновляет поэтов на песнопения гораздо более прекрасные, чем Одиссей, виновник его несправедливой казни. Точно так же и мне, я уверен, засвидетельствует грядущее время, как свидетельствует прошедшее, что я никого никогда не обижал, никого пе испортил, а, напротив, припо- сил пользу людям, ведшим со мною беседы, уча их 27

бесплатно какому мог добру.

Присутствовавший при этом горячо преданный Сократу, ио простодушный человек, некий Аполло- дор 14, сказал: Но мне особенно тяжело, Сократ, что ты приговорен к смертной казни несправедливо.

Сократ, говорят, погладил его по голове и сказал: А тебе, дорогой мой Аполлодор, приятнее было бы видеть, что я приговорен справедливо, чем несправедливо? И при этом он улыбнулся.

г9 Увидав проходившего мимо Анита 15, Сократ, го

ворят, сказал: Он гордится, как будто совершил какой-то великий, славный подвиг, предав мепя смертной казни за то, что я, видя, каких великих почестей удостоили его сограждане, сказал, что не следует ему учить сына кожевенному делу. Как жалок он! Видно, он не понимает, что, кто из пас совершил дела более полезные и славные на вечные времена, 30

тот и победитель! Но и Гомер приписывает некоторым людям при конце жизни дар предвидепия будущего; хочу и я сделать одно предсказание. Я встретился однажды на короткое время с сыном Анита: мне показалось, что он — человек даровитый; поэтому я нахожу, что он не останется при том рабском занятии 1в, к которому его предназначил отец; а за неимепием хорошего руководителя оп впадет в какую-нибудь гнусную страсть и, конечпо, далеко пойдет по пути порока. 31

Слова эти оправдались: молодой человек полюбил вино, ни днем, ни ночью не переставал пить и в конце концов стал ни на что негодным — ни для отечества, ни для друзей, ни для себя самого. Таким образом, Анит, как вследствие скверного воспитания сына, так и по случаю своего собственного неразумия, даже и по смерти имеет дурную славу. 32

Сократ таким возвеличением себя па суде навлек па себя зависть и этим еще более способствовал своему осуждению. Мне кажется, участь, выпавшая ему на долю, была милостью богов: он покинул наиболее тяжелую часть жизни, а смерть ему досталась 33

самая легкая. Вместе с тем он выказал силу духа: придя к убеждению, что умереть ему лучше, чем продолжать жить, он, как вообще не противился добру, так и перед смертью не выказал малодушия; напротив, радостно ожидал ее и свершил.

84 Итак, размышляя о мудрости и величии духа его,

я не могу пе помнить о нем, а помня, не могу не восхвалять. Если кто из людей, стремящихся к нравственному совершенству, пользовался обществом человека еще более полезного, чем Сократ, того я считаю величайшим счастливцем.