Предисловие

Более двух тысячелетий минуло с тех пор, как деловые интересы привели финикийского купца Зе- нона в Афины. Здесь он основал философскую школу. Приверженцы нового учения унаследовали имя стоиков от поэтов, излюбленным местопребыванием которых был, издавна украшенный фресками — творение художника Псшигнота, — Расписной портик (Стоя).

Если мы бросим взгляд на всю последующую философскую литературу, взяв отправной точкой конец IV в.

Должна звучать для нашего современника и, возможно, содержательнейшая из этих школ — школа Стой. Исключительный интерес к себе она вызывает гениальной разработкой в ней вопросов логики и теории познания, оцененных современной наукой лишь сравнительно недавно.

Стоицизм имел шестивековую историю, возникнув в трагический для древних греков период разрушения полиса и оказав значительное влияние на формирование идеологии христианства. Гимн моральному образу мыслей и поступков, провозглашенный Стоей, подготовил почву для возникновения христианской формулы дарования счастья всем людям, почитающим добродетель.

Неразработанность темы предопределила цель и задачи исследования. Чтобы лучше понять сущность феномена, который представляет собой стоицизм, необходимо исследовать характер и особенности самого раннего этапа его формирования — так называемой Древней или Ранней Стой. Именно здесь можно точнее определить собственно стоические элементы учения, основные проблемы, волновавшие умы ранних стоиков, и тот вклад, который стоики внесли в развитие философских проблем, поставленных их

Поскольку в истории школы был еще период, именуемый Средняя Стоя (II—I вв. до н. э.), нас интересовали основные мотивы, проходящие через всю систему и претерпевшие изменение в указанный период. Особенно характерно в этом отношении физическое учение стоиков, развивавшееся знаменитым стоиком Посидонием (ок. 135—51 гг. до н. э.).

Вследствие слабой изученности эпохи эллинизма получило распространение мнение о философии этого периода как всецело упадочной и эклектичной. Новейшие труды по истории эпохи эллинизма приоткрыли завесу и позволили говорить об этом времени, как об очень сложном, но и не менее интересном, характеризующемся многогранным развитием экономики и культуры. Задача историка философии заключается в преодолении одностороннего освещения стоицизма, в стремлении доказать, что античная философия не сводится к доаристотелевскому периоду. Наряду с этим необходимо отказаться от представлений о стоицизме как о философии поведения. Такая трактовка справедлива для периода Поздней Стой, наиболее известного благодаря именам Эпиктета, Сенеки и Марка Аврелия. Что касается учения наименее известного периода Древней Стой, тремя крупными представителями которого были философы Зенон, Кле- анф и Хрисипп, то здесь следует говорить о существовании очень тонкой связи между такими дисци- плинами, как этика и логика.

Не ставя перед собой задачи специального исследования логики стоиков, привлекшей к себе внимание крупных представителей математической логики (Ч. Пирс, Я. Лукасевич, А. Крокевич), мы затрагиваем лишь некоторые стороны учения, имеющие отношение к теории познания — менее исследованной области стоицизма. Так как наиболее интересные мысли стоики высказывали, исследуя пограничные области различных дисциплин, в центре нашего внимания оказались проблемы, суть которых выражают такие термины, как «лектон» и «пролепсис», а также проблемы общих понятий и высказываний.

В проблеме «лектон», как в фокусе, сосредоточен ряд аспектов: логический, гносеологический, психологический и семиотический. Так, впервые в истории стоики задумались над проблемой смысла высказываний, изобретя специальный термин «лектон» (словесное обозначение). К осознанию понятия «смысл» стоиков привели тщательные исследования как в области грамматики и логики высказываний, так и прежде всего психологии и теории познания. Поэтому мы также начинаем изучение стоицизма с проблем гносеологии, обращая внимание на термин «пролепсис». В последнем стоики уловили психологическую проблему общих представлений, ставшую предметом исследований в наше время. Признавая активность чувственного познания, подчеркивая роль образования чувственного образа (вопросы, получившие развитие только в связи с применением современных методов нейрокибернетики), стоики термином «пролепсис» обозначили явление обобщения чувственного образа. Особый интерес представляют мысли стоиков о соотношении чувственной и рациональной ступеней познания. Исследования природы общих понятий как абстракций ума, подчиняющихся особым правилам, подвели стоиков к новому пониманию понятия очевидности. В отличие от своих предшественников, они понимали очевидность чисто логически, а не как наглядность, и говорили о том, что доказательство должно обладать свойством самоочевидности, не требующим дополнительных доказательств.

Пределом логических исследований стоиков, вершиной их философии является человек. Мы допускаем двоякую гипотезу о путях развития стоической теории. Стоики могли начать с учения о душе, затем перейти к проблемам детерминизма и свободы воли, заострив внимание на этике, и уже затем прийти к проблемам логики. Но нам кажется более вероятным другой путь. Изначально поставив перед собой задачу изучения всего того, что относится к человеку, ранние стоики начали с изучения психологии. Учение о душе и гносеология подвели их к логической проблематике не случайно — они создали логику высказываний, тесно связанную с их исследованиями психологии, проблем физиологии мыслительного процесса, речи» В дальнейшем ранние стоики рассматривали этическую проблематику уже с позиций логики, давая логическое обоснование этики.

Помимо предисловия, в нашей работе имеется введение. Мы убеждены, что исследование философии какого-либо периода необходимо начинать с рассмотрения социально-политической истории этого периода, его культуры, а также философии предшественников. Все эти вопросы мы в общих чертах, по возможности кратко, затрагиваем во введении, акцентируя внимание на особенностях науки эпохи эллинизма, поскольку данный вопрос получает новое звучание в свете учения Ранней Стой.

Наше исследование строится на основе привлечения широкого круга источников — оригинальных текстов, в основном на древне-греческом, а также на латинском языках. До сих пор не существует перевода текстов древних стоиков на русский язык. В книге мы приводим собственные переводы сохранившихся фрагментов, дающих наиболее полную картину представлений стоиков в области онтологии, этики, но особенно в теории познания, психологии и логики. Этим прежде всею объясняется степень новизны данной работы. В случае нашего перевода дается ссылка на соответствующее издание древних текстов.

Основополагающим в нашем исследовании стой- цизма—является—трехтомное—собрание—фрагментов стоиков, изданное И. А. Арнимом в 1905 г., хотя первым фрагменты Хрисиппа собрал Багет. Они были изданы в Annales ibvaniensis Academie в 1822 г. Этот труд И. Арним не использовал при подготовке своего издания, так как Багет стремился собрать только те фрагменты, которые древние авторы с уверенностью приписывали Хрисиппу, а И. Арним пытался отыскать также и Скрытые следы учения Хрисиппа, следуя в этом вопросе мнению Г. Узенера. Кроме того, Багет почти все фрагменты Хрисиппа относил к определенным книгам последнего, что делать неправомерно, так как известно, что философ имел обыкновение в разных трактатах повторять одни и те же сентенции.

Затем следует назвать издания фрагментов, подготовленные Вельманном, К. Вахсмутом и А. П. Пирсоном, все особенности которых И.

Стоиками было написано много сочинений, но большая их часть до нас не дошла, а от Древней Стой сохранились лишь отдельные фрагменты. Вероятно, именно недостаточная сохранность источников позволила А. И. Пирсону предположить отсутствие у Зе- нона — основателя Древней Стой — интереса к логике. Во всяком случае уже в древности основным авторитетом в качестве логика обладал Хрисипп. Действительно, из написанных им 705 книг 311 были посвящены логике. Часть фрагментов трудов главы школы, как и других стоиков, дошла до нас благодаря папирусам, содержавшим некогда подлинные тексты исследований. К сожалению, эти папирусы сильно испорчены, и фрагменты текстов восстановлены к нашему времени недостаточно, для того чтобы составить полностью ясное представление о разработанной Стоей системе логики.

В основном же фрагменты трактатов стоиков имеют вид свидетельств писателей более позднего вре- мени — как последователей стоиков, так и в большей степени их противников. Изучение подобного материала создает определенные трудности и требует особого подхода. Перечислим основных авторов, сочинения которых могут быть полезны в данном исследовании.

Марк Туллий Цицерон (106—43 гг. до н. э.) был

учеником стоиков Диодота и Посидония. Есть основания предполагать, что логику Хрисиппа он изучал по первоисточникам. Однако великий оратор был

близок к Академии, являясь учеником Филона и

Антиоха, из уст которых мог слышать уже искаженное изложение стоицизма, что позволило И. Арниму считать путь, восходящий от Цицерона через Среднюю Стою к самому Хрисиппу весьма ненадежным, ибо нелегко понять, кто же в этом ряду первый отступил от первоначального текста — автор Средней Стой, представитель Академии или сам Цицерон.

Плутарх (46—127 гг. н. э.) хотя и принадлежал к Платоновской Академии, но, будучи эклектиком, испытал влияние стоицизма, особенно Посидония. 6 написанных им двух книгах против стоиков до нас донесены отрывочные свидетельства об их философии. Поскольку чтение сочинений самого Хрисиппа было трудным занятием даже для стоиков из-за многочисленных противоречий, то невозможно ответить на закономерно возникающий вопрос, не видоизменил ли Плутарх книги Хрисиппа так, что трудно отделить изложение учения последнего от мыслей самого Плутарха? Поэтому мы вынуждены верить Плутарху.

Клавдий Гален (130—200 гг. н. э.), будучи эклектиком, хорошо усвоил учение стоиков, высоко оценивая при этом теоретическую науку вообще и посвятив много работ логике в особенности. Его сочинения ценны тем, что в них он критиковал не только самих стоиков, но также и их критиков.

Александр Афродизийский (конец ТІ—начало

III вв. н. э.), будучи перипатетиком, написал комментарии к логическим сочинениям Аристотеля и, подобно Плутарху и Гал єну, всюду нападал на стоиков. С большим постоянством он всю свою критику направлял в адрес одного Хрисиппа, не обращая внимания на разногласия, существовавшие между стоиками. Поэтому отделить оригинальные суждения Хрисиппа от высказываний его предшественников — Зенона и Клеанфа — невозможно. Все же из его трудов мы можем почерпнуть некоторые важные для нас сведения. Диоген Лаэртский (первая пол. III в.) сообщает много важных сведений о стоиках в своей книге «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов». Не все исследователи принимают этот труд всерьез из-за своеобразной манеры изложения и отсутствия глубины. Действительно, он дает только систематическое изложение истории философии, деля ее на школы. Что касается стоиков, то он ничего не говорит об учении второго схоларха Стой Клеанфа Ассийского, а Зенона называет лишь «тонким исследователем и спорщиком с диалектиком Филоном и диалектиком Диодором». И тем не менее мы согласны с мнением А. Ф. Лосева, что метод Диогена надо оценивать иначе (не как строгую историческую систему) (см.: Лосев А. Ф. Диоген Лаэрций и его метод // Диоген Лаэртский. О жизни... М. 1979. С. 8). Тогда станут видны положительные стороны сочинения, а именно: хорошее знание источников, на которые он тщательно ссылается, перечисление имен авторов и названий сочинений (благодаря ему мы имеем полный перечень сочинений стоиков), а также хорошая передача атмосферы времени и самого духа учений. Кроме того, Диоген дает достаточно подробное изложение

Секст Эмпирик (конец II—начало III вв. н. э.) был одним из первых историков логики. Большое значение имеют его «Две книги против логиков». Секст Эмпирик довольно подробно изложил и стоическую гносеологию, проанализировав терминологию и сосредоточив внимание на содержании понятий. Так как в настоящее время отсутствует обстоятельное исследование философии скептиков с хорошо разработанной системой справочного аппарата, то, к сожалению, вопрос о степени достоверности тех или иных свидетельств остается под сомнением.

Луций Анней Сенека (4—65 гг. н. э.), будучи правоверным стоиком, в большей степени должен интересовать историка стоической этики, но может быть полезен и историку логики, так как сам занимался ее проблемами и мог сохранить воспоминания о логике своих предшественников.

Филон Александрийский (21 г. до н. э.— 41 г. н. э.), хорошо осведомленный в греческой философии, особенно большое значение придавал учениям стоиков. Сохранились фрагменты, в которых он излагает их гносеологические воззрения. Он первым широко использовал понятие «логос», означавшее у стоиков закономерность функционирования природы, но перО стоиках также писали: Аммоний, Арриан Эпиктет, Аэций, Арий Дидим, Варрон, Квинтиллиан, Нумений, Олимпиодор, Стобэй, Тертуллиан.

Задача, стоящая перед исследователем, состоит в том, чтобы сопоставить все свидетельства и попытаться воссоздать подлинную картину философии Древней Стой.*

Стоицизм оказал значительное влияние на философскую мысль последующих веков. Идеи школы воспринял даже отец западной церкви Тертуллиан, большой знаток и серьезный критик античной философии. Саму возможность воскрешения тел он выводил из стоической теории телесности мира и не- уничтожимости материи. Ему же принадлежит идея телесности божества. Последнюю воспринял и Афанасий Александрийский, полагавший, что телесность Христа является предпосылкой знаний о боге.

Многие мыслители воодушевлялись идеями стоиков, некоторые из них давали критическую оценку их учению. Так, Г. Лейбниц, ставивший в заслугу стоикам доказательство принципа противоречия, отмечал и значение моральных предписаний Стой для идеологии Нового времени. И. Кант высоко ценил призывы стоиков к добродетели, отмечая глубину проникновения в проблему морального долга. Г. Гегель проявил значительное внимание к учению стоиков, посвятив ему целую главу в лекциях по истории философии и несколько страниц «Феноменологии духа». Этот интерес возник у Г. Гегеля в связи с революционными событиями во Франции, да и само его учение явилось теоретическим обобщением этих событий. Его волновали характерные для учения стоиков идеи познавательной активности, проблемы

* Т. В. Васильева (Стоическая концепция природы и поэма Лукреция «О природе вещей» // Эллинистическая философия. М. 1986. С. 66) считает, что относительно философии Древней Стой сегодня можно только говорить о составлении «самого первоначального, сколько-нибудь связного представления об этом учении на основе сохранившихся свидетельств».

сознания и познания, диалектического развития. Г. Гегель рассмотрел ряд понятий, разработанных стоиками, и дал высокую оценку понятию «одобрение» как выражения мыслей стоиков об активности сознания и признания факта существования самосознания. Вообще он рассматривал сам стоицизм в качестве свободы самосознания, как ту ступень в истории духа, на которой она выступила как сознающее себя явление. Отмечая отрицательный момент учения, Г. Гегель критикует стоицизм, называя его субъективистским и формалистичным учением, с позиции объективного идеализма. Вместе с тем эта критика показывает, сколь высок был уровень стоицизма, к которому великий мыслитель предъявлял требования с позиций новейшего времени. Г. Гегель продолжил начатую еще в античности Секстом Эмпириком традицию критической истории философии стоиков.

Следующий существенный вклад в изучение этой философии внес К. Маркс, призвавший рассматривать ее исторически и обративший внимание на ее диалектический характер. К. Маркс, испытавший влияние Великой Французской революции и изучавший проблему сущности и роли философии в историческом процессе, так же как и Г. Гегель, обратился к учению стоиков, которому был свойственен интерес к проблемам активности субъекта и практической направленности философии. К. Маркс впервые подчеркнул динамизм стоицизма, полагая, что гераклитовский взгляд на природу — это принцип мировоззрения стоика (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 3. С. 124). Подчеркнем, что именно он обратил внимание на логику стоиков.

Из профессиональных логиков на учение стоиков впервые обратил внимание Ч. Пирс, сопоставивший их логику с логикой мегарцев. Он обратил внимание на своеобразие трактовки ими импликации. Кроме того, по-видимому, он был первым, кто отметил интерес стоиков к семантике. Только в 30—40-е гг. XX в. польский ученый Ян Лукасевич глубоко исследовал логику стоиков, противопоставив ее логике Аристотеля и обратив внимание научной общественности на выдающееся значение этой логики. Он дал высокую оценку монографиям К. Прантля и Э. Целлера, отметив их фундаментальный характер и обилие фактического материала, приводимого в разделах о логике стоиков. Вместе с тем в качестве существенного недостатка обеих работ подчеркнул непонимание авторами принципиального отличия логики стоиков от логики Аристотеля. Работу в этом направлении продолжил другой логик — А. Крокевич, осуществивший ретроспективный анализ логики стоиков, сопоставив идеи последних с представлениями элейцев.

Подробными исследованиями логики стоиков являются монографии Г. и М. Симонов, а также Б. Мэйтса. Если первая написана в традиционном духе с подробным анализом понятий и категорий учения и напоминает труд К. Прантля, то вторая испытала влияние исследований Я. Лукасевича и посвящена не только логике, но и семантике стоиков. Б. Мэйтс приводит перечень логической терминологии стоиков. В «Истории западной философии» Б. Рассел отметил дедуктивный характер логики стоиков, признание ими существования абсолютно очевидных, признаваемых всеми принципов. Однако его мнение о том, что врожденные идеи в учении стоиков — отправная точка для дефиниций, требует уточнения. К серьезным исследованиям общего характера, в которых учение стоиков рассматривается как единое целое, следует отнести лекцию Л. Эдельштейна и монографию И. Гулда. Первый оценил внимание стоиков к понятию «знание», а второй призвал отрешиться от односторонности при изучении стоицизма. Как раз к такого рода исследованиям можно отнести статьи А. Жожи, отмечающего момент неразрывного единства логики и этики стоиков. О сущности стоической концепции человека пишет Э. Кассирер, подчеркивающий, что человек в этом учении «становится моральным субъектом». К. Поппер считает бесценным тот вклад, который внесли стоики в разработку философских вопросов языкознания, открыв, по существу, третий мир — мир смысла язы-

В России едва ли не первым серьезное внимание на стоицизм обратил А. И. Герцен. Указав на рационалистический характер философии стоиков, он отметил две ее особенности — стремление к отысканию критерия истины и попытку определения понятия «нравственное». Разработка последнего, по мнению Герцена, была связана с решением задачи о роли философа в эллинистическом обществе (см.: Герцен А. И. Письма об изучении природы. Письмо 4-е // Избр. филос. произв. Т. 1. М. 1946. С. 183—184). Позже С. Н. Трубецкой дал оценку гносеологии стоиков, уделив основное внимание понятию «Логос».

В нашей богатой трудами отечественной историографии греческой философии стоицизм исследован недостаточно. Тем не менее следует назвать имена некоторых исследователей, в той или иной степени затрагивающих тему стоиков в своих работах.

Крупнейшим нашим ученым, историком философии является А. Ф. Лосев, заинтересовавшийся понятием «lekton» в связи с вопросами се- мантики. Он рассмотрел данное понятие наряду с некоторыми другими, дав перевод нескольких фрагментов в одном из томов фундаментального труда по историй эстетики (История античной эстетики. Ранний эллинизм. М. 1979). Стоикам посвящены также главы в монографиях: «Эллинистически-римская эстетика. I—II вв. н. э.» (Изд. МГУ, 1979), «История античной философии». М., 1989). Однако, уделяя внимание главным образом общемировоззренческим моментам в стоицизме, а также эстетическим взглядам философов, особенно понятию «лектон», А. Ф. Лосев не рассматривает это понятие в связи с гносеологической, логической проблематикой. Поэтому ряд моментов интерпретирован им без учета данной проблематики, его интерпретация не всегда правильно отражает семантику понятий в концепции стоиков.

Глубокий, но несколько лаконичный анализ логики стоиков содержится в монографии Н. И. Стяжкина «Формирование математической логики» (М. 1967). Ученый рассматривает эту логику с позиций современной формальной логики. Логику Стой в свете истории всей античной логики рассматривают П. С. Попов и Н. И. Стяжкин в монографии «Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения» (М. 1974), а также Г. И. Рузавин и П. В. Таванец в монографии «Основные этапы развития формальной логики» (М. 1962). Т. В. Васильева — в статье «Стоическая концепция природы и поэма Лукреция „О природе вещей % — дает характеристику физическим воззрениям стоиков, приводя перевод некоторых фрагментов. И. В. Поляков — в статье «Знаковая проблематика в философии Стой» (Новосибирск. 1988) — рассматривает интерпретацию французским ученым М. Л. Баратэном семиотических взглядов стоиков. Но, основываясь на исследовании этого ученого, автор не привлекает к рассмотрению оригинальных текстов стоиков, связанных как с семиотической, так и с гносеологической проблематикой. A. JL Субботин — в статье «Теория силлогистики в современной формальной логике» (М. 1965) — дает краткую характеристику логике стоиков, противопоставляя его аристотелевской. Исследованием, впервые в отечественной науке посвященным отношению стоиков к проблемам языка, их лингвистической концепции, занимался И. М. Тронский. Он написал глубокие, философского характера статьи: «Логика и грамматика Стой» (1957) СПб филиал Архива РАН. Ф. 1003. On. I. Д. 66) и «Основы стоической грамматики» Романо-германская филология. Сб. в честь В. Ф. Шишмарева (JI. 1957). Столь же добротным исследованием этих проблем является статья И. А. Перельмутера «Философские школы эпохи эллинизма» (JI. 1980). Заслуживает внимания и раздел в «Античной философии» А. С. Богомолова (М. 1985), посвященный Стое, где автор отмечает факт включения волевого акта в познавательный процесс. Нельзя понять, считал К. Маркс, появления Зе- нона, Эпикура, Секста Эмпирика после Аристотеля, не замечая исторической необходимости, когда «объективная всеобщность философии превращается в субъективные формы отдельного сознания, в которых проявляется ее жизнь» (Маркс К. Тетради по истории эпикурейской, стоической и скептической философии // Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произве-

Стоицизм имеет долгую историю. Основанный Законом из Китиона за ЗОЮ лет до н. э. в Афинах, он получил особенную популярность в римскую эпоху. С 1-го в. до н. э., несомненно, под влиянием социальных сдвигов, центр тяжести стоической философии перемещается в этику. Е. М. Штаерман убедительно показала, как в условиях Римской империи происходили изменения в обществе, прежде всего в социально-экономической и политической сфере, и как эти изменения сказались на духовной жизни (Штаерман Е. М. Эволюция идеи свободы в древнем Риме // Вестн. Древней истории. 1972. Т. 2. С. 53). Чувство личной несвободы, все больше беспокоившее граждан империи, в условиях рабовладельческих отношений вызывалось утратой личной экономической независимости и смысла индивидуальной деятельности. При этом вследствие обострения социального неравенства граждан, борьбы между социальными группами населения, в том числе и жителей национальных окраин Римской империи, этическое понятие «свобода» получило политическую окраску. Указанные тенденции начали сказываться гораздо раньше, уже в эпоху эллинизма, когда крестьяне (Xaol), чьим трудом создавались богатства эллинистических монархий, подвергались более суровой эксплуатации, чем та, которая существовала в греческом мире прежде.

Эллинизм — тот период (между 323 и 30 гг. до н. э.) в истории стран восточного Средиземноморья, когда на месте державы Александра Македонского (после его смерти) образовался ряд государств, строй которых определялся сочетанием элементов греческого полиса и восточных монархий. Именно в это время возник и сформировался стоицизм. К сожалению, в русской историографии мало трудов по истории эллинистического периода; кроме того, в имеющихся исследованиях преобладает социально-экономическая проблематика и почти не рассматриваются вопросы идеологии.

Наиболее полным, серьезным исследованием является монография К. К. Зельина «Исследования по Истории земельных отношений в Египте. II—I вв. до н. э.» (М. 1960), в которой эллинизм рассмотрен как конкретно-историческое явление в истории восточного Средиземноморья, характеризующееся сочетанием эллинских и древневосточных начал в экономике, социальной структуре, политической организации и культуре. Автор монографии отметил факт невероят- ного смешения национальностей в эллинистическом мире, что выражалось порой в трудностях установления даже по имени принадлежности человека к грекам или египтянам.

А. Г. Периханян (Храмовые объединения Малой Азии и Армении. IV в. до н. э. — III в. н. э. М. 1959) исследовала храмовые объединения Малой Азии, возникшие уже в IV в. до н, э., являвшиеся центрами эксплуатации земельной территории и опорой эллинистических государств. Характерной их особенностью было устройство, близкое полисному с полу автономным внутренним самоуправлением. Подобные полисы явились результатом синойкизма греческих колоний с местными храмовыми объединениями. В этом процессе сказалась тенденция политики эллинистических правителей к унификации пестрых государств; с последней была связана и нивелировка идеологии. Вся территория восточной общины, каковой, по существу, и являлись храмовые объединения, считалась собственностью божества — святилища, воплощавшего единство общины.

А. Б. Ранович (Эллинизм и его историческая роль. М. 1950) рассматривает эллинизм как этап в развитии рабовладельческой социально-экономической формации.

Из зарубежных историографов, подробно освещавших эпоху эллинизма, назовем имена Эдуарда Мейера и Иоганна Густава Дройзена. Э. Мейер показал, как благодаря притоку греческих воинов и купцов в Азию и основанию там полисов — главных хранителей и распространителей цивилизации — Восток усваивал греческую культуру. Он, на наш взгляд, справедливо обратил внимание на ошибочность представлений об эллинистической эпо- хе, опиравшихся в основном на мнение Аристотеля. «Взор Аристотеля всегда обращен назад, а не вперед. Он ищет политический идеал в замкнутом городском государстве в такое время, когда оно оказалось уже совершенно несостоятельным, он совершенно не понимает нового времени, наступившего с Александром, он смотрит на противоположность между эллином и варваром как на нечто естественно-необходимое и тождественное с различием между свободным и рабом, тогда как эта противоположность была навсегда уничтожена... презрение к варварам исчезло со временем Александра. Космополитизм стоиков всем известен» (Мейер Э, Экономическое развитие древнего мира. М., 1906. С. 94).

И. Г. Дройзен, посвятивший значительную часть

своего труда (История эллинизма. М. 1890. Т. 2) эпохе диадохов, отметил, что главным политическим вопросом было соединение в одну всемирную монархию народов востока и запада, что явилось продолжением политики Александра Македонского, повлиявшей на слияние греческой культуры с культурой народов Азии (см.: Там же. С. 385).

Еще М. И. Ростовцев в монографии «Социальная и экономическая история эллинистического мира» * поставил вопрос о специфике эпохи эллинизма и как нового этапа античной истории, и как социально-экономического феномена, не имеющего аналогов в предшествующий эпохе Александра Македонского период истории греческого мира. Вслед за ним Ф. Уол- бенк определил эллинизм как такой культурный феномен, который представлял собой единство социально- экономических, политических и культурно-идеологических структур, которые сложились после походов Александра Македонского (Welbank F. W. Hellenistic World. L. 1981. P. 287).*

Учитывая вышеизложенное, можно отметить следующие основные моменты, важные для понимания условий, в которых формировалась Стоя. В период после смерти Александра в 323 г. усиленно шел процесс ориентализации эллинского мира. Процесс усиливался не только в связи с политикой отдельных правителей — это общая тенденция социально-экономического развития. Небывалый расцвет торговли, перемещение торговых сил привели к тому, что наряду с Египтом на первый план выступила Малая Азия, где место малых провинциальных занимают большие города (Эфес, Смирна, Кибот, Апамея и др.), ставшие опорными пунктами эллинистической торговли. Выходцы из торговой среды чутко ощущали дух времени, и их представления соответствовали эпохе. Ведение крупного строительства, возникновение замыслов создания исполинских сооружений (план Диногерата изваять из горы Афон статую Александра), создание отличающихся динамизмом изображений портретов мыслителей, цель которых подчеркнуть величие их мысли (при раскопках в Геркулануме был найден бронзовый бюст Зенона, сохранилась мраморная статуя Хрисиппа, а также изображения на монетах), страсть к коллекционированию произведений искусства, классификации произведений литературы, изданию и критическому разбору древних текстов с

* Здесь мы ссылаемся на И. Д. Рожанского, который разделяет это мнение Ф. Уолбенка (Рожанский И. Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи. М. 1988. С. 12).

использованием точной терминологии — все это характерно для эпохи эллинизма.

К данному времени относится и попытка религиозного единения (взамен множественности языческих верований) путем слияния местных культов. Эллинский культ Церер-Деметры и Коры сочетался с восточными, почитавшими богов Исиду, Осириса, Митру. Именно в этих новых культурно-исторических условиях возникла и затем широко распространилась идея Логоса как связующего звена между богом и

Понятие «логос», имевшее рационалистический характер в стоицизме, позже получило мистический сугтенок и сыграло свою роль в оформлении монотеистической христианской идеологии. «Бог испустил Логос, — писал апологет Западной церкви Тертул- лиан, — как корень — стебель, источник — реку, солнце—луч» (Tertullian. Adversus Prasceam. 1829.

Вышеуказанные процессы и события не могли не повлиять на формирование мировоззрения стоиков. Многие из них, будучи выходцами из Малой Азии, ще с наибольшей силой проявились эти события, испытали их одними из первых. Развитие экономики и сложившаяся политическая структура эллинистических монархий послужили основой космополитической и синкретической философии.

Самобытный характер стоической философии был определен многообразием культурных традиций народов. Однако мы не можем согласиться с мнением о ее эклектизме. Нам кажется, что такой взгляд распространился среди исследователей в результате простой экстраполяции явлений, характерных для более позднего времени: скажем, — для эпохи римской импе- рий на эпоху раннего эллинизма, слабо изученную в отношении общественно-политического устройства, а со стороны идеологии исследованную еще менее.

Ранний эллинизм — время зарождения и становления учения Древней Стой — ознаменовался правлением Деметрия I Полиоркета (ок. 337—283 гг. до н. э.), царя из династии Антигонидов, диадоха. В Афинах, куда в 314 г. прибыл основатель школы стоиков Зенон, царил произвол, попирались законы. В условиях нестабильного политического климата в области идеологии также господствовало замешательство. Развертывались дискуссии по вопросам философского наследия Сократа. В отличие от последнего, противопоставившего амбициям софистов, их требованию энциклопедических познаний сомнение и лозунг внутреннего созерцания «Познай самого себя», киренаики призывали к поискам удовольствия. Цель человека младшие сократики определяли как стремление к автаркии. В Афинах в этот период действовали и последователи Платона и Аристотеля. Академию возглавлял Полемон, ставший главой школы вслед за Ксенократом, учеником Спевсиппа, заменившего Платона в Академии. Лицей находился под руководством Теофраста, наследовавшего Аристотелю в 322 г. Кра- тес Фебский возглавил школу киников, основанную Антисфеном, а Диодор Кронос и Стилпон — школу мегариков, основанную сократиком Эвклидом.

На фоне пестрой картины сомневающихся и спорящих между собой представителей разных философских направлений возникло соперничество еще двух школ — эпикуреизма и стоицизма. Обе школы намеревались предложить современному обществу то, что помогло бы ему обрести равновесие и стойкость, а именно: определение истины и добра.

Зенон знал большинство учений своих современников-философов. Источники сообщают, что он слушал Кратеса, Стилпона и Ксенократа. И хотя трудно сказать, кто именно оказал на него влияние,* нельзя все же игнорировать ту роль, которую сыграли в формировании мировоззрения Зенона представители некоторых школ, прежде всего — школы киников, философия последних очень точно отражала мироощущение эпохи, умонастроение эллинистического человека, чувствующего свое одиночество в условиях разрушения древнегреческого полиса. Решающее значение приобретал поиск смысла жизни в новых общественных условиях. Особую актуальность получила разработка свежих философских идей, значимых именно в этот период. Для мировоззрения киников характерны: космополитизм, аскетическая мораль, интерес к рациональной природе человека, признание -первостепенности наук, имеющих отношение к человеческому поведению. Эти черты можно найти в учении стоиков. Особенно идеи о возможности совершенствовать разумное начало в человеке путем упражнений.

Спорен вопрос о том, повлияло ли восточное происхождение стоиков на их учение: Зенон (336— 264 гг. до н. э.) родился на острове Кипр в городе Китионе, относящемся к финикийским колониям, К л е- анф (331—232 гг. до н. э.) — в Троаде, а Хрисипп (280—210 гг. до н. э.) — в Киликии, в городе Солы. С греческими колониями связано и происхождение их учеников — Аристона Хиосского, Антипатра Тарсско-

* И. Брюн полагает, что невозможно даже установить, оказали ли вообще на него влияние учения данных философов (Brun I. Le stoicisme. Paris. 1958. P. 10). го, Герилла Карфагенского, Диогена Вавилонского, Эратосфена Киренского. Нельзя игнорировать новейшие исследования, которые показали, что тесное соприкосновение греческой науки и философии с Востоком оказалось в высшей степени плодотворно (см.: Выгодский М. Я. Знак нуля // Историко-мате- матические исследования. М., 1959. Вып. 12. С. 401— 402; Стройк Д. Я. Краткий очерк истории математики. М. 1978. С. 66—67). Нас в данном случае интересует только тот факт, что все наиболее значительные достижения греческих математиков были осуществлены в короткий срок от 350 до 200 г. до н. э., от Эвклида до Аполлония. Именно в изложении Эвклида и Архимеда до нас дошли сведения о творчестве их предшественников, например, Эвдокса Книдского.

Сейчас мы уже можем говорить об уникальности науки эпохи эллинизма вследствие того влияния, которое она оказала на последующие эпохи. «Достижения величайших греческих ученых эллинистической эпохи явились той базой, на которой выросла наука Нового времени» (Рожанский И. Д. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи.

Можно предположить, что стоики знали сочинения Архита Тарентского (428—365 гг. до н. э.), который дал доказательство существования бесконечности и определял точку как предел линии; Эвдокса Книдского (390—337 гг. до н. э.), разработавшего метод исчерпывания — своеобразную трактовку иррациональной величины, теорию отношений — все эти исследования могли определить направление развития греческой Стоики Клеанф и Хрисипп были современниками Архимеда (287—212 гг. до н. э.), изобретшего цифро- вую систему и нечто похожее на интегралы. Их современник Алоллоний Пергский (265—170 гг. до н. э.), занимавшийся коническими сечениями, интересовался проблемой точности вычисления.* Все указанные успехи математики свидетельствуют о том, что ученые в тот период времени были заинтересованы в нахождении точного метода исследований и проверки его

В данной связи следует отметить, что в период деятельности Клеанфа и Хрисиппа вполне осмысленно ставился вопрос о доказательстве, введенном еще Фа- лесом. Так, впервые отношение объемов конуса и пирамиды к цилиндру и призме нашел Демокрит, но в эпоху Архимеда к этому его открытию относились отрицательно, так как Демокрит использовал неочевидные предпосылки, которые нельзя принять без доказательства. Научное доказательство указанного отношения впервые дал в IV в. до н. э. Эвдокс, и именно это доказательство «признали» в эпоху Архимеда, назвав его строгим. Д. Д. Мордухай-Бол- товской, имея в виду 18-е определение 13-й книги «Начал», дающее отношение объемов двух шаров, отмечал, что некоторые эвклидовы определения могут быть с4х>рмулированы как аксиомы и не являются только лишь определениями — описаниями, столь характерными для его сочинений.

К сожалению, не существует исследования, где подробно рассматривалось бы отношение стоиков к различным наукам. Между тем это вопрос чрезвычайной важности. Школа стоиков, так же как и школа

* Об этом сообщает Эвтокий, приводящий название сочинения Аполлония — Qkutokiov — сокращенный способ вычисления или «средство для точной оценки».

2 А. С. Степанова 33 перипатетиков, формировалась под влиянием эллинистической науки. В. Виндельбанд (История древней философии. СПб., 1898. С. 263), говоря, что «Стоя еще не потеряла научный интерес», и «хотя тесно связаны в учениях Зенона и Хрисиппа элементы древней науки, но связь эта не необходима», правильно указал на уменьшение интереса к натурфи-

Особое внимание стоики уделяли точным наукам.* Они развили провозглашенный впервые Зеноном Элейским тезис о принципиальном отличии между телом и пространством. Они достигли понимания того обстоятельства, что геометрическая протяженность является абстракцией. Занимаясь поисками материальной первоосновы мира, стоики не могли не отреагировать на атомистическую концепцию. Создав учение о континууме как динамическом, бесконечном процессе, они выступили против позиции эпикурейцев, заявив, что «мировая субстанция бесконечно делима» (G.E.R. Lloyd. Greek science after Aristotle.

Хрисипп интересовался анализом аксиом, на которых основана эвклидова геометрия, о чем свидетельствует фрагмент комментариев Прокла на 1-ю книгу «Начал» Эвклида (Procl Diadochus. Commentarii in primum Euclidas elementorum librum Ed. G. Friedlein. Lipsiae. 1873. P. 395). Существенно то, что «Начала» Эвклида уже имели четкую структуру (в этом сочинении есть аксиомы, определения, общие

* Б. Рассел Справедливо отмечает, что среди самих стоиков было много людей, продвигавших вперед математику (Рассел Б. М. История западной философии. М., 1959. С. 287- — History of Western Philosophy and its Connection wich Political and Social Circumstances from the Earliest Times to the Present Day. London. 1948). понятия). Эта особенность, наряду с другими, позволила Д. Д. Мордухай-Болтовскому назвать «Начала» не учебником по геометрии, а своеобразным введением в философию или космологию (см.: Мордухай-Бол- товской Д. Д. Античные геометрические проблемы. Б.

ф. 821. Д. 32. JI. 6).* Такое переплетение математических и философских исследований не случайно. Задачи разработки теории математических понятий и доказательств, а также аксиоматического построения науки не могли не стимулировать исследований проблем логики, не отделимых на этой ступени от общего развития философии.

Традиционное построение геометрии было интуитивным.** Эвклид признавал доказанным существование только тех объектов, которые могут быть построены. Главной задачей великого математика было убедить — в том смысле, в каком Платон в «Пар- мениде» говорит о зрительном эксперименте в отношении прямой линии. Основным требованием, предъявляемым к точности исследования, была общепризнанность. В эпоху Древней Стой это требование уже не удовлстовряло исследователей. Новое требование было связано уже не с общепризнанностью, а с очевидностью, в том смысле, как ее понимали математики XVII в. При таком понимании единственным способом убеждения становился формально-логический вывод положений из ранее признанных истин.

* Ученый обратил внимание на тот факт, что Эвклид больше всего говорит о правильных многогранниках, а правильные тела в античной космологии имели очень важное значение.

** Такого мнения придерживался не только Д. Д. Мордухай- Болтовской, но и С. А. Богомолов (см. его книгу «Вопросы обоснования геометрии». М. 1913. Ч. 1. С. 1).

2* 35

Таким образом, геометрическое доказательство, ранее связывавшееся учеными с построением, эво- люционизировало затем в сторону чисто логического (формального) понимания геометрических объектов. Признаки такой формализации науки мы находим уже в учении Демокрита, в котором появилось новое логическое понятие пустоты, интерпретируемой как возможность построения тела. В эпоху ранних стоиков эта тенденция к формализации науки и, прежде всего, математики усилилась, создала условия для логических исследований. Результатом названной тенденции явились попытки стоиков сделать законы формальной логики Аристотеля, узость которой осознавали сами стоики, предметом специального исследования. Но существовала и обратная связь, развитие геометрических представлений происходило в рамках философского осмысления действительности. Задача данного исследования — определить тот вклад, который внесли стоики в это общее движение науки

Кроме сугубо научных предпосылок, развитию стоицизма способствовали и достижения философов — их предшественников, среди которых следует особо назвать Гераклита, элеатов (Парменида и Зенона), Сократа, Платона, Аристотеля и мегарцев.

Остановимся кратко на этих достижениях, отметим некоторые их идеи в области гносеологии, которые должны были оказать воздействие на теорию познания Стой. Уже Гераклит и Парменид проявили интерес к внутреннему миру человека, к его духовной сущности и закономерно подошли к постановке вопроса о природе познания (Гомперц Т. Греческие мыслители. СПб. 1911. Т. 1. С. 57). Придавая важное значение субъективному моменту восприятия внеш- нсто мира, они поставили проблему о путях и методах познания действительной сущности явлений мира, о достоверности его. Однако Парменид, утверждая не- переходимое различие между миром явлений и миром сущности, относил речь (процесс именования) к миру явлений, постигаемому лишь не-истинным

Демокрит пришел к выводу о возможности истинного познания; но поставив ряд гносеологических вопросов, не развил гносеологию как особую

Уже учение Парменида было логизировано, ибо, как считал великий элеец, если о бытии можно мыслить — оно рационально, оно может быть высказано, следовательно, оно существует. Зенон Элейский был убежден, что единственно пригодный путь ДЛЯ познания бытия — логический. Значение подобного подхода велико, и суть его состояла в том, что «Зенон, отстаивая строгую определенность и логическую последовательность в рассуждении, защищает саму возможность логического мышления» (Комарова В. Я. Становление философского материализма в Древней Греции. Логико-гносеологический аспект диалектики философского познания. JI. 1975. С. 80). Важную роль в формировании идей стоиков сыграли представления софистов, противопоставлявших логические понятия непосредственно существующему. Прежде всего это относится к понятию «ложь», связанному с проблемой бытия и небытия. Кроме того, софисты, полагавшие, что понятие «знание» не тождественно чувственному восприятию, одновременно принимали положение о том, что знание объективной истины возможно. Но они не разъясняли, что такое это знание, как оно достигается. Для каждого истинно то, что ему представляется, но что является очевидным для одного, не очевидно для другого. Софисты выявили парадокс: получается, что общая истина достижима, несмотря на то, что существует такое множество

Глубоко исследовал вопросы гносеологии Платон, основываясь на понятии идеального. Он поставил вопрос о существе знания. При этом важно отметить, что особое внимание он обратил на знание добродетели, опираясь в данном вопросе на исследования Сократа. Платон считал, что знание добродетели основывается на правильном мнении, являющемся постижением — промежуточным звеном между чувственностью и знанием. Процесс сближения чувственности и знания представлялся им с помощью мифологических образов. Тем не менее рассмотрение прсйблем абстракции, а также постановка вопроса о методе познания чрезвычайно важны.

Теория познания Аристотеля по существу являлась теорией науки, а предметом научного познания он считал знание о бытии. Само знание — бытие особого рода. Аристотель отметил основные черты научного знания и как главную из них — его доказательность. Он полагал, что суждение, если оно обосновано, как достоверное знание не может быть опровергнуто. Поэтому всякое научное знание требует доказательства. Стагирит учил и о непосредственных предположениях, прямо постигаемых умом, — это недоказуемые положения, не требующие доказательства. Доказательство, согласно ему, возможно только о всеобщем, оно не применимо к чувственным вещам (Аристотель. Вторая аналитика // Соч. в 4-х т. Т. 2. М. 1978. С. 303.

На разработку теории познания стоиками, несомненно, оказала влияние высокая оценка Аристотелем математического идеала формализации знания. Что касается диалектики, то Аристотель представлял ее как исследование, в котором главное — не соответствие знания предмету, а отсутствие формального противоречия между положениями. Он рассматривал логику в качестве инструмента философии. Логика — путь к анализу, к поиску соответствия знания уже имеющемуся знанию с использованием метода классификации данных науки.

В логическом учении стоиков много общего с логикой мегарцев. Вместе с тем есть и расхождения с последними во взглядах на трактовку вопросов модальной логики, которую те всерьез разрабатывали. Позиция мегарцев метафизична: только действительное возможно, а недействительное — невозможно. Уже Аристотель, обосновав различие возможности и действительности, раскрыл связь этих категорий с понятием «движение». Стоики связывали понятие «возможность» с причинностью, движением и истинностью.

Охарактеризованные нами в общих чертах гносеологические идеи великих предшественников вошли в теорию познания Стой. Более всего стоиков должны были интересовать следующие вопросы. Что такое знание и в каком отношении оно стоит к чувственному восприятию? Возможно ли получение нового знания, и каков путь его достижения? Возможно ли достоверное познание мира? Каково отношение между языком и мышлением? Что такое смысл высказывания? Каким образом возможна познавательная активность человека, как проявление свободы воли в мире причинных отношений?