Государство и экономика

Какую славную эволюцию совершили экономисты за последние 250 лет!

Начав с отрицания государственного вмешательства в экономику (отведя ему устами роль «ночного сторожа»), они сегодня пламенеют гневом, заслышав еще исполняемые (конечно, тихо-тихо, сугубо по экономико-теоретическим закоулкам) старинные гимны «свободному рынку».

На заре социальной истории не было ни экономики (одно натуральное хозяйство), ни государства (только задруга, сябры, да адат сджамаатом)1.

Но вот открылась «государственная страница» цивилизации - очень, очень задолго до появления экономики. И государство сделало все, чтобы «экономическая страница» долго еще не открывалась, так как возникновение экономики означало приход того состояния созидательной сферы, которое неизбежно ограничивает объем властных полномочий государственной машины.

И государство довольно элективно противостояло развитию экономики[158] [159].

Свидетельство тому — вся тягучая история Древнего Востока, который пришел в краткосрочное движение только от катастрофического столкновения с Александром Македонским, политическим вождем рыночной экономики Древней Греции, и - вновь заснул на века.

Победа варваров над Великим Римом также означала всемирно-историческое поражение рыночной экономики, на реанимацию которой потребовалось не менее 1200 лет!

Только к XVII в. впервые системно оформилась национальная рыночная экономика (голландская). Веком позже — английская национальная рыночная система. Еще спустя век — французская, затем - немецкая, северо-американская, российская... Позже к ним присоединились японская, корейская, сингапурская, латиноамериканская, — тенденция превратилась в закономерность!

Пять веков сплошных побед рынка над «до-рынком» (а, значит, и государством) - это уже экономический закон.

Но каждый раз, в каждой стране возникновение рынка требовало беспощадной схватки «экономики» с «государством», желавшим детально, дотошно и избытно регламентировать стихийные рыночные процессы (все, знакомые с европейской историей, хорошо осведомлены об огромной политической цене, которую пришлось заплатить многим народам за становление рынка — нидерландская, английская, французская и три русские революции).

Мировая история выписала «двойную загогулину» — от неэкономического состояния сначала вышла на государство, и лишь затем — на рынок, который с тех пор только и отбивается от государства[160].

А о том, что способно сделать неподконтрольное обществу и «оторвавшееся» от всего (в том числе и от общества) государство с рыночно-беспечной экономикой, показывает трагическая история российской экономики, последовательно, системно и безжалостно убиваемой собственным государством на протяжении всего XX века.

А вот экономика не в состоянии так же «отомстить» государству — экономика без государства невозможна!

Да, но - какого государства?

А вот какого - либерального, экономного и сосредоточенного на выполнении нерыночных функций в общественном производстве, т.е. занимающегося тем, чем по разным причинам не может или не желает заниматься рынок. Вот это, ненужное или непосильное для рынка, и было названо антирыночниками «провалами рынка», - однако с таким же правом те рыночные функции, которые непосильны для государства, можно назвать «провалами государства»!

Взаимокомпенсирующее уравновешивание этих двух групп «провалов» — такова суть цивилизованной смешанной экономики: государство восполняет «провалы рынка», а рынок — «провалы государства»!

Пора уже осознать, и не только экономистам, — социальное пространство экономики шире, чем социальное пространство государства!

Государство не может охватить все сферы жизнедеятельности общества, а если оно это делает, то на этом заканчивается не только субъектность экономики, но и субъектность общества.

Навязчивый всесферно-проникающий этатизм превращается в господствующую идеологию, которая захватывает умы даже экономистов, озабоченных тем, чтобы государству было тепло, уютно и доходно. А то, что государство в каждый момент продолжает оставаться «комитетом по управлению делами господствующего класса», - уже не важно?

И забывается фундаментальная истина: между богатством общества и богатством государства - прямо-противоположная зависимость, поскольку схлестываются две логики обогащения: чем богаче государство - тем беднее общество, и, наоборот, чем богаче общество - тем беднее государство.

И выбирать приходится между этими двумя полярными состояниями. А поляр- ны они потому, что и у общества, и у государства один и тот же источник богатства - совокупный общественный продукт, который к тому же всегда ограничен по своим размерам. Поэтому - чем большую часть возьмет себе государство, тем меньше останется обществу, а чем больше достанется обществу, тем меньше останется государству.

Вот почему общество объективно заинтересовано в дешевом государстве.

И специфический, возможный только со стороны государства, вклад в рост благосостояния общества государство может внести, прежде всего, удешевлением содержания своего бюрократического аппарата!

Поскольку же государство всегда преувеличивает свою значимость тем, что склонно отождествлять себя с обществом, а свои бюрократически-корпоративные экономические интересы — с экономическими интересами общества, то необходимость выделения обществу части совокупного продукта оно, государство, рассматривает как посягательство на сферу своих жизненных интересов, и потому стремится минимизировать отдаваемую обществу часть созданного обществом же продукта.

Важный момент механизма становления национальной рыночной системы - длительность этого процесса, требующая от общества и соответствующего длительного исторического терпения.

Продолжительность исторического периода становления рынка важна тем, что по мере его постепенного укрепления происходит и «рыночное» перевоспитание населения страны, но - что еще важнее - государства.

Впрочем, социальной истории абсолютно безразлично, есть ли у населения данной страны способность к длительному терпению, или оно ужасно нетерпеливо.

Проведите эксперимент, - выделите на глобусе те регионы и страны, которые можно твердо отнести к «рыночно-развитым», и вы удивитесь неспешности историко-экономического процесса.

Ушло ли противостояние экономики и государства в прошлое?

Куда там, - судя по единодушным осуждениям рынка как единственного виновника последнего финансово-экономического кризиса, желающих свалить всё на рынок становится гораздо больше, чем раньше.

И никто из экономистов не желает сказать: кризис — это единственно доступный для рыночной экономики способ объяснить государству, что рынок

нуждается в новой «порции» свободы, что государство мешает рынку перейти к этому новому уровню свободы.

Именно в таком вмешательстве» рынку и кроется причина возникновения социально-недопустимого отклонения в равновесном функционировании производства, получившего название «кризис»!

Великая экономическая наука не за тем буквально выстрадала идею циклического характера развития рыночной экономики, чтобы вот так, походя, в угоду коррупционным аппетитам чиновников, отказаться от нее. И пусть никто не заблуждается, - никакие армии ученых-экономистов, никакие институты стратегического развития, никакие массированные регулирования рынка не в состоянии отменить этот главный двигатель современной экономики.

Практически все экономисты согласны с тем, что государство должно регулировать рынок. А на каком, позвольте спросить, основании? Чем государство, так сказать, «умнее» экономики?

Дело обстоит противоположным образом — это рынок должен регулировать, воспитывать и перевоспитывать государство.

Государство в качестве регулятора рынка опаснее, чем рынок в качестве регулятора государства, так как государству свойственно упрямиться, упираться и артачиться, то есть настаивать на том, на чем настаивать не следовало бы. И то сказать, - неизбежность временного лага между осознанием возникновения в экономике деструктивной ситуации, разработкой корректирующей экономической политики, ее осуществлением и получением реальных результатов изначально обрекают всякую экономическую политику со стороны государства малоэффективной. Более того, когда ситуация в экономике становится кризисной, то у государства виноватыми становятся все - стяжательство банкиров, «финансовые пузыри», необеспеченность ипотеки, - но только не само государство, которое втихомолку активнее других участвует в раздувании «финансовых пузырей» (главный источник последних — вечно дефицитный бюджет), которое само опережает в стяжательстве всех предпринимателей и которое никогда не признается в своих провалах.

Государство - по многим причинам - сильнее экономики. Особенность его вмешательства в рынок состоит в том, что такое вмешательство является, по замечательному определению Макса Вебера, «легитимным насилием». Именно такая «легитимность» (устанавливаемая, между прочим, самим государством!) и позволяет ему играючи расправляться с рыночной экономикой. Но стоит ли это делать? И многое ли выиграет от этого общество?