«ЭКОНОМИКА ДОЛЖНА БЫТЬ ЭКОНОМНОЙ»

Банковская система СССР, включавшая в себя Госбанк СССР, Стройбанк СССР, Внешторгбанк СССР и систему сберегательных касс, не являлась исключением и представляла собой один из элементов этой формулы. Деятельность советских банков определялась едиными, установленными государством и обязательными к соблюдению принципами. Реализуя, по существу, планово- распорядительные функции, система банковских учреждений замыкалась на задаче обеспечения государственных предприятий финансовыми средствами, необходимыми для выполнения плановых заданий, установленных в натуральных показателях. Иначе говоря, банки выполняли преимущественно учетные функции. Такая экономическая система в течение десятилетий позволяла решать сложнейшие задачи, стоявшие перед государством. Нельзя отрицать, что в 30-е годы планово-директивная система оказалась мощным рычагом инновационного процесса, выразившегося прежде всего в индустриализации страны.

В результате, к моменту начала структурных преобразований в экономике во второй половине 1980-х годов, народнохозяйственный организм страны оказался разлаженным, пораженным дефицитом, дисбалансами, множественными разрывами ранее устойчивых хозяйственных связей, с отчетливыми признаками кризисных явлений. Глубокие структурные деформации производства вкупе с крайней отсталостью отраслей потребительского комплекса, изношенность фондов в значительной части гражданского производства и чрезмерная нагрузка производства на окружающую природную среду во многих районах, снижающееся плодородие земли, отсутствие в течение долгого времени у значительной части работников подлинной социальной и экономической заинтересованности в эффективном труде составляли тяжелое наследие экономической политики предшествующих десятилетий. Эти процессы достигли критического уровня, когда развернулась научно-техническая революция, а советская система оказалась неспособной включиться в нее. Мировой научно-технический потенциал экономического прогресса вступил в противоречие с консерватизмом командно- административной системы.

До определенного времени жесткие средства командно- административного управления, различные дотации, централизованное безвозмездное перераспределение финансовых ресурсов, умение концентрировать человеческие ресурсы на ключевых направлениях и прочие меры позволяли загонять вглубь растущие структурные противоречия.

В сложившейся напряженной ситуации необходимым предварительным условием успешного перехода к новым формам хозяйствования стало финансовое оздоровление экономики. В этом процессе одну из ведущих позиций заняли государственные банки. Постановка их эффективной практической деятельности была ключом к стабилизации финансового положения в народном хозяйстве.

Для того, чтобы понять стартовые позиции, с которых был провозглашен курс на перестройку, требуется рассмотреть, с какими экономическими результатами подошел СССР к середине 1980-х годов.

На рубеже 1970 - 1980-х годов Советский Союз находился на вершине своего развития. По душевому ВВП СССР входил в первую тридцатку наиболее развитых стран мира, хотя был на более низком месте по уровню потребительских доходов и расходов из-за чрезмерно большой доли затрат на оборону, составлявших примерно 16 % от расходной части бюджета и имевших явную тенденцию к росту1. В 60 - 70-е годы национальный доход вырос в 4 раза2. Налицо были важные социальные достижения: доступное практически каждому бесплатное образование, дешевый транспорт, система различных льгот и социальных гарантий. Значительных объемов в 70 - 80-е годы достигло жилищное строительство. Так, в 1981 году ежесуточно вводилось в строй 290 тысяч квадратных метров жилья, или более 100 миллионов квадратных метров в годовом пересчете3.

Но это были внешние результаты, доступные для «осязания» любому обывателю. В реальности вектор экономического развития стал постепенно менять свое направление, все ближе подходя к периоду стагнации.

Занимая второе место в мире по величине экспорта нефти, СССР оказался в большом выигрыше от скачков цен на жидкое топливо в 1973 - 1974 и 1979 - 1980 годах, что давало возможность сглаживать и в определенной мере завуировать усиливавшиеся недостатки стратегии экстенсивного развития, закупать зерно, пополнять прилавки импортными товарами и осуществлять разоритель- ные для страны проекты. Но в начале 80-х годов на мировом рынке закончился период высоких цен на энергоносители. Развитые страны переживали новый этап научно-технической революции. Оперативное осуществление структурно-технологических и институциональных преобразований позволило им внедрить более совершенную и менее энергоемкую технику, в результате чего спрос на нефть и газ несколько уменьшился, и цены на энергоресурсы стали снижаться. Начиная с 1982 года, после короткого «корректировочного» сбоя экономического роста, в США и странах Западной Европы в течение последующих почти двадцати лет экономика развивалась поступательно.

Наступала постиндустриальная эпоха. Для того чтобы оставаться конкурентоспособным, предприятие должно было переходить на новое, высокотехнологичное и наукоемкое производство, внедрять ресурсосберегающие технологии. Однако Компартия СССР, будучи мало способной на нетривиальные политические действия и не желая следовать велениям времени, имела смутное представление о том, что происходит в стране и в мире. Л.И. Абалкин в этой связи пишет, что «к началу 60-х годов становилось все более ясным, что сложившаяся социально-экономическая система и соответствующая ей модель хозяйствования не обладают необходимой восприимчивостью к запросам научно-технической революции, лишены гибкости и внутренних импульсов саморазвития, не способны обеспечить высокую эффективность экономики и ее социальную направленность»5.

Многолетняя историческая полоса общественной устойчивости подходила к концу. Мобилизационная советская модель экономики, сложившаяся в ходе форсированного развития страны, была слабо восприимчива к внутреннему развитию, соответствующему духу происходивших перемен, и не могла в короткие сроки адаптироваться к условиям развивающейся в мире научно-технической революции. В итоге, на рубеже 70-80-х годов застойные явления в экономике СССР все отчетливее стали давать о себе знать.

По оценке новосибирского экономиста Г.И. Ханина, в этот период темпы экономического роста вообще были нулевыми, если не отрицательными6. В.А. Медведев отмечает в своих мемуарах, что восьмая пятилетка (1966 - 1971 годы) была последним успешным периодом социально-экономического развития страны. В дальнейшем темпы экономического роста стали неуклонно падать, а «два последних пятилетних плана, включая их социальные программы, оказались сорванными»7. Схожего мнения придерживается и А.С. Черняев, по словам которого «экономика, после неожиданного взлета в 8-й пятилетке, снова начала ковылять и хромать»8.

Данные Госбанка СССР дают нам следующую картину. Темпы роста производительности общественного труда из пятилетки в пятилетку снижались. За период 1971 - 1985 годов сократилась фондоотдача, которая в 1985 году по отношению к уровню 1970 года снизилась на 36 %, по отношению к 1975 году - на 26 %, а к 1980 году-на 14 %9.

Систематически не выполнялись планы по прибыли: за 1976 - 1980 годы не был выполнен план или был допущен сверхплановый убыток на сумму 60 млрд.

Рост запасов материальных ценностей резко опережал рост производства. К началу 1986 года стоимость запасов материальных ценностей в хозяйстве, не находящих потребителя, составила 463 млрд. рублей (без учета колхозов), что соответствовало валовой продукции всех отраслей хозяйства за 124 дня против соответственно 163 млрд. рублей или 93 дней на конец 1970 года11.

Централизованный механизм хозяйственного управления, в том числе распределения финансовых ресурсов, вел к экстенсивной модели развития производства и, соответственно, не был ориентирован на модернизацию производства, внедрение в практику достижений науки и техники. Уже в начале перестройки признавалось, что «с начала 30-х гг. главным в народнохозяйственных планах организации и оценке работы предприятий и отраслей были объемы производства - штуки, тонны, метры продукции и обобщенные стоимостные показатели - валовая, товарная продукция»12.

Интенсификация производства осуществлялась медленно, также медленно внедрялись прогрессивные технологические процессы. Воздействие технического прогресса как основного фактора роста производительности было малозаметно. Из года в год планы по новой технике не выполнялись. Качество многих изделий не отвечало современным требованиям. Основная часть производственных фондов была устаревшей, что вело к снижению отдачи и росту затрат на капитальные ремонты. В то же время высокопроизводительное оборудование, в том числе импортное, нередко использовалось в одну смену, хотя было рассчитано на более интенсивную нагрузку. На этом фоне сохранялись значительный удельный вес ручных операций, а также большое число рабочих мест с тяжелыми и вредными условиями труда.

Отторжение всех попыток реформировать устаревшие основы и апатия к научно-техническому прогрессу находились в числе главных причин снижения эффективности и темпов роста производства.

Справедливости ради нужно отметить, что в руководстве страны все же были политические деятели, которые находили в себе силы преодолеть сопротивление своих «единомышленников», демагогично защищавших нетленные «социалистические ценности». В первую очередь, речь идет о А.Н. Косыгине, под руководством которого в 1960 - 1970-е годы были сделаны две важные попытки осуществления рыночных реформ (1965 и 1979 годы)13. Тогда, в 1965 году, был продекларирован перевод государственных предприятий на полный хозрасчёт, заявлялось о необходимости ориентации производства на такие показатели, как прибыль и рентабельность, много говорилось о правах предприятий на свободную реализацию сверхплановой продукции и т.д. Уже в 1966 году молодой ученый, кандидат экономических наук Н.Я. Петраков, предвосхищая результаты реформы, писал по этому поводу, что «главным показателем эффективности производственной деятельности предприятий призвана прибыль»14.

Однако реформы А.Н. Косыгина отнюдь не подразумевали подрыв основ социалистической экономики. В соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 октября 1965 г. № 729 «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства» показатели, на основе которых предприятия осуществляли свою деятельность, делились на утверждаемые и расчетные. Утверждае- мые показатели спускались предприятиям «сверху», расчетные же предприятия разрабатывали самостоятельно. Прибыль была как раз в числе утверждаемых показателей, наряду с заданием по номенклатуре выпускаемых изделий и объему реализации продукции. Для некоторых предприятий прибыль оказывалась фондообразующим фактором, от улучшения которого зависела величина фондов экономического стимулирования. Вторым фондообразующим показателем был уровень рентабельности.

В условиях, когда цены на выпускаемую продукцию, номенклатура выпускаемых изделий и объемы реализации устанавливались вышестоящими структурами, у предприятий оставалось очень немного возможностей для увеличения прибыли: снижение себестоимости и наращивание объемов производства. Тем не менее уже эти обстоятельства заставляли руководителей предприятий искать такие решения, которые были бы выгодны предприятию.

Проводившиеся по инициативе Косыгина преобразования имели непосредственное отношение к денежно-кредитной системе страны. Именно тогда была обозначена необходимость реформирования банковской системы СССР как логическое следствие начатых экономических реформ. Ставилась задача усиления влияния банковских учреждений на интенсификацию производства и ускорение технического прогресса посредством более широкого использования финансово-кредитного механизма. Такое решение, на фоне расширяющейся оперативно-хозяйственной самостоятельности хозяйствующих субъектов, вполне отвечало требованиям времени: предприятиям и производственным объединениям для их дальнейшего развития и специализации требовались кредитные ресурсы.

Правовой основой для новых сфер применения кредитного механизма явилось подписанное 22 августа 1973 года постановление Совета Министров СССР № 594 «О некоторых мерах по улучшению порядка кредитования и расчетов в народном хозяйстве»15. Позднее правительством был принят ряд иных нормативных актов, в которых указывалось на необходимость совершенствования хозяйственного механизма, ограничения системы централизованного планирования и повышения роли товарно-денежных отношений.

Кредит признавался важным инструментом в денежном обороте. В этой связи перед Стройбанком СССР была поставлена задача добиваться усиления роли кредитования и системы финансирования в повышении эффективности капитальных вложений.

Однако повышение роли кредита выглядело скорее полумерой и уже изначально было не способно оказать действенное влияние на экономику страны16. Дело в том, что изменения в кредитной политике не затрагивали основ функционирования народного хозяйства. Как и прежде, отличительными чертами экономики СССР оставались высокая ресурсоемкость, милитаризованность и неоправданно большая доля отраслей сырьевого сектора и их первичной переработки. К этому следует добавить то, что внешняя политика СССР была направлена на обеспечение военного превосходства над западными странами и оказание экономической помощи государствам, которые ориентировались в своей политике на Советский Союз. Затраты на милитаризацию экономики, развитие военно-промышленного комплекса оказывались несоразмерны с возможностями государства17. По американским оценкам, в середине 1980-х годов военные расходы Советского Союза достигали і Й

25 % ВНП10. По данным бывшего премьер-министра СССР B.C. Павлова, страна расходовала на военные нужды 34-36 % своего национального дохода19.

Изменений пропорций в структуре производства в сторону расширения группы «Б» не происходило. Инвестиции в этой сфере носили «случайный характер и были явно недостаточными» . По уровню производства товаров потребления СССР неизменно на протяжении 70-х годов занимал последнее место среди стран Восточной Европы. Торговля развивалась исходя из пресловутого остаточного принципа. Во многих районах страны наблюдался острый недостаток продовольствия. Лишь экспорт сырьевых ресурсов - нефти и газа - давал некоторую возможность за счет импорта потребительских товаров поддерживать относительно удовлетворительное снабжение крупных промышленных центров.

Таким образом, увеличение кредитования коснулось преимущественно промышленности группы «А». Как следствие, доля тяжелой индустрии в общем промышленном производстве продолжала возрастать21.

Получалось, что промышленность работала сама на себя, многократно перерабатывая сырье и энергию и все более отрываясь от потребительской сферы. Банковская система становилась заложницей своей кредитной политики и только усиливала диспропорции в промышленном секторе.

В итоге к концу 1970-х годов реформы Косыгина, которые формально не были прекращены, уже мало соответствовали про- возглашенным в 1965 году принципам социалистического хозрасчета. На тот момент отраслевые министерства не поступились даже частью своей власти и сделали все, чтобы предприятия не получили слишком много экономической свободы. Консервативное большинство ЦК КПСС, препятствуя каким-либо политическим и административным преобразованиям, загоняло в тупик столь необходимые стране экономические реформы. Задачи структурной перестройки советской экономики и повышения ее эффективности отходили на второй план либо вовсе снимались с повестки. «Система», напуганная идеологическими последствиями событий в Чехословакии 1968 года, отторгала любые существенные перемены или тихо поглощала их. По выражению академика Шаталина, «всеоб- щий кризис развитого социализма стал неизбежен» . Основные идеи косыгинских реформ оказались востребованы в годы горбачёвской перестройки.

Применительно к финансовому сектору ситуацию усугубляло то обстоятельство, что темпы увеличения кредитования в СССР значительно опережали темпы роста производства. Управленческие структуры рассматривали банки как бездонную корзину, из которой предприятиям можно было брать кредиты, зачастую беспроцентные, несколько раз их продлять, а потом и вовсе не возвращать, списывая в убыток. К тому же в основе многих крупных инвестиционных решений лежала политическая подоплека.

К перечисленным факторам следует добавить плохое состояние договорной дисциплины. В июле 1979 года вышло совместное постановление ЦК партии и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества ра-

23

боты» . Покупатели продукции получали возможность при временном отсутствии у них собственных средств использовать платежный кредит. Как только деньги за продукцию поступали на расчетный счет в банке, она считалась реализованной. Таким образом, теперь банк на равных условиях участвовал в отношениях между поставщиком и клиентом, т.к. тоже нес ответственность за своевременные расчеты. Все это должно было способствовать повышению хозяйственной дисциплины, грамотному использованию заёмных средств, улучшению качества выпускаемой продукции. На деле же руководители предприятий не желали обременять себя лишней ответственностью и считали, что за финансовую сторону сделок должен всецело отвечать банк. Вошло в практику предоставле- ниє отсрочки погашения задолженности по ссудам (главным образом, выданным сельскохозяйственным предприятиям). К примеру, за 1981 - 1985 годы задолженность по отсроченным ссудам возросла на 17,3 млрд. рублей или более, чем в два раза, и достигла на

Л і

1 января 1986 года 49,2 млрд. рублей .

Разумеется, банк не мог бесконтрольно «накачивать» хозяйство деньгами и поэтому отказывал в выдаче займов, когда видел, что покупатель не сможет своевременно рассчитаться за продукцию. В ответ на банки сыпалась критика как со стороны предприятий, так и со стороны органов власти.

Кроме того, находясь длительное время в обороте плохо работающих предприятий и организаций и покрывая их финансовые прорывы, эти кредиты порождали иждивенческие настроения и не побуждали руководителей предприятий, министерств и ведомств принимать действенные меры к улучшению их работы25.

Противоречивость экономических интересов правительства не позволяла переломить ситуацию: с одной стороны, оно стремилось к установлению жесткого контроля за расходами предприятий, чтобы минимизировать свои бюджетные расходы, с другой - правительство было заинтересовано в высокой прибыльности как можно большего количества предприятий, которая обеспечивалась путем списания старых долгов и завышения цен. Существенным было и то, что не менее 1/3 доходов государственного бюджета прямо поступало в виде платежей государственных предприятий из прибыли.

Государственный банк СССР постоянно информировал правительство о нарастающих диспропорциях в денежно-кредитном обращении и высказывал предложения по стабилизации экономики, включая частичное развитие рыночных отношений. Но было очевидно, что одними финансово-банковскими мерами разрешить накопившиеся проблемы невозможно. Требовались совершенно новые методы управления народным хозяйством, и, в частности, должна была измениться роль Государственного банка в экономике страны.

В условиях плановой экономики Государственный банк выполнял следующие основные функции: эмиссию денег, формально обеспеченных всей государственной собственностью, операцион- но-кассовое обслуживание бюджета, кредитование народного хозяйства и счетно-техническую функцию. Последняя относилась к сфере безналичных расчетов и была призвана обеспечивать необ- ходимое согласование производственных заданий предприятий с системой плановых цен и тарифов. По соответствующим заявкам Госбанк и его региональные отделения переводили финансовые ресурсы хозяйствующим субъектам. Финансовое обслуживание деятельности предприятий осуществлялось в режиме, близком к автоматизму. С точки зрения своевременности финансирования, сроков исполнения платежных поручений, банковская система работала слаженно и бесперебойно. Однако функционируя в режиме подчинения административной хозяйственной системе, банки не имели возможности оперативно влиять на кредитно-ресурсную политику и становились пассивными участниками экономического процесса.

Госбанк внимательно следил за тем, чтобы не допустить сверхплановой трансформации безналичных денег в наличные. Такая щепетильность была не случайна, поскольку иных антиинфляционных ограничителей в советской банковской системе предусмотрено не было. В безналичной форме осуществлялась наибольшая часть денежного оборота - почти 9/10 его общей суммы. Безналичный денежный оборот обслуживал обращение почти всех средств производства, а также оптовую реализацию предметов потребления. И лишь пока эти деньги были «неосязаемыми», инфляция росла преимущественно в скрытой форме.

Кредит давно перестал носить возвратный характер. Периодическое списание задолженности предприятий на государственной долг, выдача им новых ссуд при задержке погашения ранее предоставленных неминуемо вели к переполнению каналов денежного обращения платежными средствами. Однако в силу сращивания функций банковских учреждений и органов отраслевого управления, советские банки имели ограниченные полномочия по определению размеров и условий выдачи кредитов. Положение усугубляли сохранявшиеся годами низкие процентные ставки - 0,5 - 2 %, - которые создавали повышенный спрос на кредиты и втягивали их в покрытие нерентабельных затрат и убытков26. Границы кредита задавались в основном исходя из конъюнктурных, отраслевых, а зачастую просто сиюминутных потребностей отдельных предприятий. Таким образом, процентные ставки были оторваны от решения присущей им задачи обеспечения материально- финансового сбалансирования и не выполняли функцию сохранения реальной стоимости ссудного фонда и покупательной способности рубля.

В СССР, безусловно, существовал банковский контроль за деятельностью обслуживаемых предприятий: контролировались соблюдение кассовой дисциплины, расходование фондов заработной платы, процесс финансирования капитальных вложений. Но поскольку государству принадлежали и банковская система и все предприятия, действенность контрольных функций оказывалась несущественной (в особенности, если учитывать размеры убыточной хозяйственной деятельности).

Чрезмерная кредитная эмиссия, высокая капиталоемкость большинства отечественных производств, наряду с низкой рентабельностью и растущим техническим отставанием от Запада, в конечном счете вели к перегрузкам в основных секторах экономики. В условиях игнорирования экономических законов развития общества, кредитный механизм не мог в полной мере выполнять возложенной на него роли по стимулированию производства. Банковские кредиты промышленности не только не приносили ожидаемого результата, но все чаще оставались не погашенными. Создавалось впечатление, что в советской экономике деньги не являются лимитирующим ресурсом. Если есть задание на производство той или иной продукции, то деньги всегда найдутся. Как следствие, увеличивались диспропорции в денежно-кредитной и производственной сферах. Расходы предприятий и государства превышали реально имевшиеся финансовые ресурсы. Официально в 70-80-е годы (до начала перестройки) доходная часть бюджета всегда была больше расходной. На деле же набирал обороты дефицит государственного бюджета, который покрывался в значительной мере за счет выпуска в наличное обращение денежных знаков, увеличения безналичных денежных средств, а также за счет средств, принадлежащих населению.

Игнорирование руководством страны нараставших проблем не оставляло возможности для трансформации несущих конструкций системы. Как отмечалось, в 1971-1985 годы произошло снижение темпов роста национального дохода и производительности общественного труда, снизилась эффективность капитальных вложений, уменьшилась фондоотдача, сложилось неправомерное соотношение между темпами роста производительности труда и его оплаты, увеличились объемы убыточной продукции, а также продукции, не соответствующей потребностям хозяйства. Руководителями предприятий допускались непроизводительные расходы и потери. Вдобавок, социалистическая экономика не предусматрива- ла выхода предприятий (включая малоэффективных и убыточных) из отрасли, и они практически никогда не закрывались.

Расстройство денежно-кредитной сферы вело к падению покупательной силы рубля и, соответственно, к росту цен. Начиная с 1977 года неоднократно проводилось повышение розничных цен на товары и тарифов на услуги: с 5 января 1977 года были повышены цены на ковры и ковровые изделия, ткани из натурального шелка, изделия из хрусталя, книги, с 1 апреля 1977 года были введены новые тарифы за пользование такси и воздушным транспортном, с 1 марта 1978 года были повышены цены на ювелирные изделия, ремонт и техническое обслуживание легковых автомобилей, запасные части к ним, на бензин, натуральный кофе, шоколадные кондитерские изделия, с июля 1979 года - на изделия из драгоценных металлов, ковры, легковые автомобили, мебель, также выросли цены в ресторанах и кафе в вечернее время, с 15 сентября 1981 года - на водку, табак, ювелирные изделия, ковры, мебель, с августа 1985 года - на водку и вино. Правда, с сентября 1984 года было произведено некоторое снижение цен на ковры и некоторые хозяйственные товары27.

Рост цен коснулся товаров, игравших ограниченную роль в розничном обороте и ориентированных, в первую очередь, на так называемую категорию высокодоходных потребителей. Однако обеспеченные люди к этому времени уже ими насытились, а вот для основной массы населения, которая годами копила на автомобиль или мебельный гарнитур, это повышение цен оказалось весьма ощутимым.

По данным официальной статистики, с 1970 по 1985 год розничные цены повысились на 8 %. Однако эта цифра не отражает истинных инфляционных процессов и изменения покупательной силы рубля, т.к. наряду с этим происходило повышение цен на импортные товары и на товары отечественного производства под видом улучшения их качества. Кроме того, прекращались произвол-

9о

ство и поставка в торговлю дешевых товаров . Соответственно, в действительности розничные цены повысились за 1971 - 1985 годы примерно на 35 %, и прирост товарооборота, таким образом, соста-

90

вил 77,8 млрд. рублей . Прямое повышение розничных цен на отдельные товары за эти годы составило 54 млрд. рублей, более 20 млрд. рублей было получено за счет скрытого повышения цен путем снижения качества товаров народного потребления, в том числе продовольствия.

Более масштабный характер должно было носить повышение цен на хлеб и хлопчатобумажные ткани. Такое решение было принято при Л.И. Брежневе. Вместе с сопроводительными письмами соответствующее распоряжение было разослано на места и лежало в сейфах в запечатанном виде у первых секретарей обкомов, крайкомов и ЦК республик, которые должны были распечатать конверты накануне 1 декабря 1982 года. Окончательное решение пришлось принимать Ю.В. Андропову, но М.С. Горбачев и Н.И. Рыжков убедили его в экономической и политической нецелесообразности такой меры30.

По всей видимости, подобная нерешительность в повышении цен, которое могло бы способствовать уменьшению денежного навеса, объяснялась как пропагандистскими соображениями об отсутствии в стране инфляции, так и опасением задеть интересы номенклатуры, имевшей возможность беспрепятственно приобретать дефицитные товары по низким ценам. Следует учитывать и низкую осведомленность первых лиц государства об инфляционных процессах в стране и бюджетных параметрах. Сам Горбачев признается в своих воспоминаниях, что многие «тайны» бюджета он узнал

її

лишь накануне своего ухода с поста президента СССР .

Характерным является упоминание С.С. Шаталиным в своем интервью «Независимой газете» (1992) о том, что когда во второй половине 1960-х годов он пытался включить в правительственные доклады о годовых и пятилетних планах истинные данные об уровне инфляции, А.Н. Косыгин всячески этому противился. Председатель Совмина СССР всерьез доверял подсчитанным ЦСУ СССР индексам, которые не показывали роста оптовых и розничных цен32.

Между тем круг дефицитных товаров расширялся. По- прежнему продолжал ощущаться недостаток продуктов питания, овощей, фруктов и многих непродовольственных товаров. Показательно, что за 1966 - 1987 годы план товарооборота был выполнен всего пять раз. В 1985 году степень дефицитности по разным товарным группам составляла от 78 до 84 %. К началу перестройки излишек денег в обращении, обусловленный недостатком товаров и услуг, составил более 30 млрд. рублей, или около 40 % количест-

лі

ва денег в обращении .

Сложилось неправомерное соотношение между темпами роста производительности труда и его оплаты. Высокий рост оплаты труда относительно производительности имел место в промыш- ленности, строительстве и сельском хозяйстве. Увеличение оплаты труда в аграрном секторе обусловило сокращение чистого дохода колхозов и прибыли в совхозах и привело к втягиванию крупных ресурсов Госбанка на капитальные вложения и формирование оборотных средств. При росте среднегодового объема валовой продукции сельского хозяйства в 1981 - 1985 годах против 1966 - 1970 годов на 30 % остаток краткосрочной задолженности сельского хозяйства по ссудам Госбанка к концу 1985 года увеличился против 1 января 1971 года в 9,4 раза, по долгосрочным ссудам - в 5,3

34

раза .

Возникли трудности в сбалансированности государственного бюджета. Ресурсы, предназначенные для краткосрочного кредитования, в возрастающих размерах направлялись на покрытие бюджетного дефицита и других расходов, не имевших материального обеспечения. Кредиты, не обеспеченные материальными ценностями, и кредиты на покрытие затрат бюджета на 1 января 1986 года составили 217,7 млрд. рублей, увеличившись за 15 лет на 201,3 млрд. рублей.

Предоставление займов бюджету и выделение необеспеченных кредитов производились за счет средств населения, отложившихся на вкладах в сберегательных кассах, на счетах Госстраха, денег, оставшихся в карманах. Указанные средства к концу 1985

года составили 309,8 млрд. рублей (48,6 % общей суммы кредитных ресурсов), за 15 лет они увеличились на 238,1 млрд. рублей, или в 4,3 раза, в то время как средства на счетах союзного

1С

бюджета возросли всего на 15,4 млрд. рублей .

Сравним следующие данные. Общая сумма краткосрочных и долгосрочных ссуд, предоставленных Госбанком народному хозяйству и бюджету на 1 января 1971 года составляла 120,7 млрд. рублей, на 1 января 1981 года - 342,5 млрд. рублей, на 1 января 1986

года - 512,4 млрд. рублей, увеличившись, таким образом, за 15 лет в 4,2 раза36. За этот же период валовой общественный продукт возрос в 2,1 раза, национальный доход - в 2 раза, запасы то- варно-материальных ценностей - в 2,8 раза.

В начале 1980-х годов вносились предложения о привлечении средств населения на расширение промышленного и сельскохозяйственного производства, строительство объектов социальной сферы, на другие нужды. Получалось, что вопросы развития производства предлагалось решать не за счет внедрения новых технологий или более рационального использования материальных ресурсов, а через привычное вливание новых платежных средств. Однако, как бы то ни было, все денежные средства населения к этому времени, в том числе и в наличных деньгах, были полностью использованы в централизованном порядке и даже с большим избытком.

Размер платежных средств в обороте рос быстрее, чем совокупный общественный продукт. Допускалась крупная эмиссия денег. В ряде союзных республик отмечался существенный разрыв между доходами населения и количеством потребительских товаров и услуг37. На многих предприятиях и в целых отраслях народного хозяйства имел место опережающий рост заработной платы по сравнению с производительностью труда. Широко практиковалась выплата незаработанных денег - за приписки к объемам выполненных работ или за производство никому не нужной продукции.

В целом за период 1971 - 1986 годов производство предметов потребления выросло в 2,1 раза, а количество денег в обращении - в 3,1 раза. Отложенный спрос населения из-за недостатка товаров и услуг в наличных деньгах и на вкладах к концу 1985 года определялся в 70 - 75 млрд. рублей. Таким образом, в народном хозяйстве накапливалась большая сумма денежных средств, которым не противостоял материальный эквивалент. «Лишние» деньги давили на рынок, дестабилизируя поведение всех его участников - и производителей, и работников, и конечных покупателей, вызывали стихийные всплески ажиотажного спроса, ведущего к дефициту отнюдь не дефицитных товаров (стиральный порошок, мыло, зубная паста).

Похоже, советские руководители давно забыли сформулированный Карлом Марксом закон денежного обращения, определяющий зависимость количества денег, находящихся в обороте, от суммы товарных цен и скорости обращения денежной единицы. Этот закон выражает одно из основных условий поддержания рыночного равновесия, устойчивости покупательной способности денег и применим к любой системе товарно-денежных отношений, в том числе существовавшей в СССР.

Многочисленные доплаты и дотации убыточным предприятиям, финансирование амбициозных, но нереализуемых программ, разного рода «строек века», бесконтрольная выдача безвозвратных кредитов, необеспеченная денежная эмиссия неизбежно отражались на состоянии денежного обращения, приводили к обесценению рубля, нарушению пропорций развития хозяйства и становились серьезным препятствием к внедрению хозяйственного расчета и новых принципов управления.

Напряжение в государственном бюджете было вызвано также предоставлением больших кредитов иностранным государствам: на 1 января 1986 года на эти цели было выделено из бюджета 62 млрд. рублей против 11,7 млрд. рублей на 1 января 1971 года, т.е. размер

?JO

этих средств увеличился в 5,3 раза .

Справедливости ради отметим, что к середине 1980-х годов, в результате принятых ЦК КПСС и Советом министров СССР мер по укреплению материально-технической базы отраслей, предприятий и цехов, выпускавших товары народного потребления, оснащению их высокопроизводительной техникой, внедрению передовой технологии, промышленность увеличила производство потребительских товаров, несколько расширился их ассортимент и улучшилось качество. Однако спрос населения на многие товары по-прежнему не мог быть полностью удовлетворен. Главную причину такого положения Госбанк СССР видел в нежелании министерств и предприятий закладывать в основу производства заказы торговли, несмотря на неоднократные указания ЦК КПСС и Совмина СССР. Торгующие организации слабо изучали конъюнктуру рынка, а их заказы на поставку продукции зачастую не были обоснованы. Продолжался выпуск не пользовавшихся спросом населения изделий, которые оседали на складах промышленных предприятий и торговли, чем наносился большой материальный ущерб государству.

Банковская система, оказавшаяся заложницей опрометчивых конъюнктурных политических решений, теряла контроль за денежным обращением в стране. До определенного момента экономика могла не ощущать рост денежной массы, идущей на покрытие убытков предприятий, и избегать инфляционных скачков, поскольку количество денег увеличивалось преимущественно в безналичной форме. Однако это могло происходить до той поры, пока существовала перегородка между двумя каналами денежного обращения (наличным и безналичным), препятствовавшая перекачиванию безналичных средств в наличные деньги. Забегая вперед, скажем, что как только в ходе реформ Горбачева предприятия получили относительную свободу и стали появляться кооперативные и частные структуры, эта перегородка была разрушена, и перераспределительные процессы в денежной сфере вылились в мощный инфляционный взрыв.

Основные пропорции развития хозяйства, по данным Государственного банка СССР, характеризуются следующими показа

телями:

Таблица 1

Развитие народного хозяйства СССР в 1970 - 1980 гг. В процентах к 1970 г. 1975 г. 1980 г. 1985 г. Национальный доход, исполь 128 155 180 зованный на потребление и на копление Капитальные вложения в на 139 164 195 родное хозяйство в том числе капитальные 118 131 159 вложения в промышлен ность группы «Б» Продукция промышленности - 143 178 214 всего группа «А» 146 183 219 группа «Б» 137 165 200 Валовая продукция сельского 103 111 123 хозяйства Денежные доходы населения 139 177 217 Розничный товарооборот 136 174 209 Источник: РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 33. Д. 741. Л. 102.

Как видно из таблицы, на протяжении всего периода (1971 - 1985 годы) капитальные вложения в хозяйство росли быстрее национального дохода, производство средств производства (группа «А») увеличивалось более высокими темпами, чем производство предметов потребления. Это еще раз наглядно доказывает нерациональность кредитной политики, приведшей к перекосам в структуре производства в СССР.

Производство товаров народного потребления и сфера платных услуг развивались низкими темпами. В 1985 году удельный вес производства предметов потребления в общем объеме продукции промышленности составил 25,2 % против 26,6 % в 1970 году.

Аналогичные тенденции наблюдались в сельском хозяйстве, объем продукции которого хотя и увеличивался, но очень медленно. Производство сельскохозяйственной продукции, несмотря на значительные финансовые вливания в сельское хозяйство, хронически отставало от растущих потребностей.

Приведенные данные свидетельствуют о тяжелом, но отнюдь не критическом положении в денежно-кредитной системе СССР. Даже не меняя текущего вектора финансовой политики, правильная расстановка акцентов и приоритетов в инвестиционной деятельности государства позволила бы залатать многочисленные прорехи в народном хозяйстве. Такая мера, конечно, не вывела бы советскую экономику на качественно новый уровень, но способствовала бы снижению нагрузки на бюджет и уменьшению неудовлетворенного платежеспособного спроса населения. Таким образом, можно полагать, что грамотная корректировка банковской политики позволила бы смягчить трудности переходных процессов во второй половине 80-х годов.