Глава 26 ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ КАК ПРОБЛЕМА ЭСТЕТИКИ XX СТОЛЕТИЯ
Становление и развитие герменевтики в эстетике. Исторически герменевтика возникает в античности (название происходит от имени бога Гермеса) как искусство толкования воли богов, в Средние века она преобразуется в многоуровневые способы постижения смысла Священного Писания — экзегетику, а с эпохи Возрождения привлекает к себе внимание для филологического изучения текста. В философии Нового времени герменевтический подход начал интенсивно разрабатываться Фридрихом Шлейермахером (1768-1834). В традиции немецкой философской классики Шлейермахер занят обоснованием целостности разума — теоретического и нравственнопрактического,— соответствия апостериорного содержания науки основополагающим априорным (трансцендентальным) принципам, единства естественно-научного и гуманитарного знания. Главной задачей на этом пути оказывается дополнение познания, осуществляемого на уровне общих понятий (концепция которого новаторски разрабатывалась Кантом и Гегелем), постижением своеобразного, индивидуального, значимость которого высоко ценилась Шлейермахером в силу его идейной близости романтизму. Целостность познающего разума, согласно Шлейермахеру, обеспечивает особый способ построения системы знаний — понимание. С его помощью «...высшее знание полностью понятно, лишь когда особое, подчиненное ему, полностью понятно»824. При этом понимание трактуется также в русле немецкой классики, как акт конструктивной активности сознания: «Все понято там, где не бросается в глаза никакой нонсенс. Ничего не понято, если не сконструировано»*. Понимание направлено в равной степени и на весь предметный мир, и на мысль другого человека. Анализ понимания в таком диапазоне осуществляется универсальной философской герменевтикой. Поскольку, однако, Шлейермахер, как и В. Гумбольдт, рассматривает язык как орудие мышления («мышление подготавливается посредством внутренней речи»), поскольку речевая деятельность опосредует творчество всех культурных форм, в фокусе герменевтического анализа оказывается текст. Выявление разумом общего в уникальном явлении составляет поэтому бесконечную задачу установления и образования все новых значений в понятиях исследуемого текста и смысла текста в целом. При этом, как подчеркивал впоследствии В. Дильтей, это исследование у Шлейермахера никоим образом не сводится к определению лишь изначального значения слова, а предполагает группировку на его основе всех позднее возникших смысловых оттенков. Соотношение изначального значения слова и окружающего его смыслового поля подчинено у Шлейермахера принципу системной связи: часть текста может быть понята только в контексте целого, целое может быть понято только в результате понимания его частей. Этот герменевтический круг можно разомкнуть только в том случае, если «постепенное самонахождение думающего духа» начинается в каждом пункте всегда тем же самым «предчувствующим способом». Понимание как рационализация индивидуального предполагает поэтому творческий процесс вживания в интимный мир другого Я. И здесь незаменимую роль играет искусство. Содержание сознания личности не укладывается полностью в «общий для всех людей» мир, описываемый разумом, но его целостное выражение предстает в чувстве. Произведение искусства, выражающее внутренний мир художника, как он явлен через чувство, есть способ сделать неповторимое духовное бытие человека доступным через сопереживание. Шлейермахер следует кантовской трактовке эстетического суждения как суждения рефлективного, осуществляемого в процессе бесконечной игры воображения и рассудка множеством понятий и представлений и сопровождаемого чувством удовольствия от игры этих познавательных способностей. Восприятие художественного произведения, продолжает Шлейермахер, осуществляет «сплавление удерживаемых эмоциональных моментов» в целостное настроение, поэтому искусство 825 есть «свободное продуцирование гувств»1, которые возникают благодаря фантазии в игре представлений и понятий, выражаясь непосредственно в музыке и мимике, опосредованно — в живописи и скульптуре. И все же в центре всего мира искусств остается литературный текст. На примере литературного произведения Шлейермахер предпринимает попытку с позиции герменевтики объяснить непреходящую художественную ценность классики и значимость ее новых прочтений — понимания. По существу, он высказывает парадоксальное для своего времени утверждение, что исследователь текста может понимать его лучше самого автора: «Мы понимаем автора лучше, чем он сам себя, так как им многое из этого не осознается, что должно стать осознанным нами, частью уже в общем, при первом просмотре, частью же в деталях, при возникновении отдельных трудностей» 826 827. Такая трактовка понимания текста закладывала основание для объяснения возможности множества интерпретаций художественного произведения и предвосхищала важнейшие положения феноменологической и рецептивной эстетики. Если у Канта эстетическое суждение не связано с познавательными целями, то у Шлейермахера восприятие искусства являет собой аналог и образец герменевтигеского вживания для познания и осмысления различных явлений природы и культуры, ориентируя на задачу бесконечного углубления и обогащения содержания знания.