<<
>>

ДРУГОЙ ПУТЬ

Конфликты вокруг доктрины, имевшие место в первой половине XX века, были не только борьбой школ. На идеологическом уровне речь шла о важной ставке, ставке, которая будет оставаться на кону еще долгое время.
Эволюционизм подразумевает полигенезис: существо по имени человек, несомненно, появившийся в нескольких местах земного шара, есть результат случайности, помноженной на какую-то неизбежность. Какой бы ни была колыбель человечества, эти неизвестные друг другу разделенные братья неумолимо следовали по одинаковому пути развития: анатомическому, физиологическому, а затем, начиная с определенного момента - интеллектуальному, нравственному, технологическому - вплоть до уровня понимания технологии изготовления предметов. Проведение параллельно археологических и этнологических исследований ведется под тем же углом зрения, который мы наблюдали на протяжении веков. Современная археология ни на йоту не свернула с колеи, проложенной основателями перво- бытной истории, если не в методах раскопок и датировании поселений, то - в сознании. Не было большого прогресса и в осмыслении замещения концепций, оперирующих термином «Древний каменный век», более «экономическими» концепциями сбора и собирательства. Последние находки заставили археологов отодвинуть во времени истоки некоторых продуктов питания (земледельческих и животноводческих) «неолитической революции» («Жизнь, полная трудов и лишений», согласно древнегреческим философам). Эта философия уходит своими корнями в далекое прошлое мышления Запада; она движима стремлением отбросить библейский креационизм (учение, согласно которому все организмы были одновременно и независимо созданы), признавая значимость Библии в мышлении Запада мимоходом, словно это некий подводный риф, о котором догадываешься лишь по расходящимся от него кругам. Формирование новых теорий начинается с отказа от эволюционизма. Так, Эдуард Ган (1856- 1928), отвергнув традиционную эволюционную последовательность: охота - пастушество - сельское хозяйство, на конкретных примерах показал, что животноводство не обязательно должно предшествовать земледелию.
Правда, эта идея уже была высказана Александром Гумбольдтом, а еще раньше ее можно найти у швейцарского историка И. Изелина (1786) (см. Robert Lowie. Histoire de Pethnologie classique, c. 105). Рождение диффузионизма проходило трудно* Эдуард Ган стоял на слишком категоричной точке зрения, чтобы суметь заставить других принять ее. То же самое можно сказать об Эллиоте Смите (1871-1937), которого часто называют основателем одного из направлений диффузионизма. Постулат, на котором он основывался, что человек неспособен к изобретательству, спорен, а его егип- томания напоминает те крайности XVIII века, когда Древний Египет трактовали как отправную точку любого мышления, любой цивилизации. Подобная навязчивая идея легко опровергается фактами. Расшатанную аргументами ее приверженцев теорию поддержали немецкие диффузионисты и привнесли в нее новые оттенки. Согласно Фрицу Гребнеру, Вильгельму Шмидту и Каперсу, имела место цепь миграций, множество из которых подтверждено примерами из истории. Кроме того, были культурные общества, начиная с изгнанных более сильным или более многочисленным захватчиком изолированных конгломератов, образ жизни которых совершенно неповторим. Так, Фриц Гребнер ввел термин «показательные группы культурных критериев»; это: предметы, технологии, институты, верования, - трактуя историю человечества как глобальный процесс перемещения культурных комплексов. Какими бы ни были критические замечания, посыпавшиеся на эту теорию, они породили более тонкие и лучше разработанные исследования, чем те, которые были унаследованы эволюционизмом. Вышедший во Франции «Очерк о культурной этнологии» (Traite d’eth- nologie culturelle, Paris, Payot, 1934) д-ра Жоржа Монтандона остается, благодаря имеющимся в тексте многочисленным иллюстрациям и ясному тексту, полезным инструментом, этнологическим словарем, позволяющим обрести определенное понимание. Ошибка, которую допустил Монтан-; дон, - ассоциирование «культурных кругов» (нем. - kulturkreisen) с племенами, которые были определены упрощенчески.
И все же он тоже рассматривал человечество как единое целое и искал возможность связать факты, относящиеся к этнографии и археологии. Окружающей средой всех этих систем оставался эволюционизм. Преподобный отец В. Шмидт, сам того не желая, ссылается на это, когда говорит об «этапах общего развития» (Stufen der ganzen Entwicklung) матрилинейных институций. Ему хватает мудрости отрицать линейную и всеобщую эволюцию. Имеет смысл особо остановиться на позиции Лео Фробениуса. Он был очень увлекающейся личностью, часто - убежденным философом, а его литературное наследие не теряет остроты даже в переводах. В первой работе Фробениуса, вышедшей в Берлине в 1898 г., «Происхождение африканской культуры» (Der Ursprung der Afrikqnischen Kulturen), он впервые сформулировал гипотезу «культурных кругов» (культурных циклов или культурных областей, определенных во времени и пространстве). И наконец, он впервые оценил Африку в ее совокупности, «похожую на гигантский суровый массив или на кусок густо замешанного теста. Огромный и аморфный. На севере и на юге - пустыни, в центре - саванна и леса... Этот ли континент - колыбель человечества?» В последнем вопросе Лео Фробениус, предварительно низведя Древний Египет до обычного «сада цветов, столь сильно закрытого р себе самом», связывает Африку с остальным миром, утверждая целостность всего человечества. Призывая исследователей «снять кожуру, закрывающую субстанцию этой части мира, чтобы эксгумировать ее видимый образ», Лео Фробениус становится основателем своего рода направления в африканистике, к которому принадлежат те, кто составил самую плодоносную ветвь во французской этнологии. Его духовные наследники основали во Франкфурте-на-Майне Институт Фробени- уса и разработали дисциплину «культурная морфология» (Kulturmorphologie), связав в диахроническом плане данные археологии и этнологии. В Австрии преподобный отец Шмидт, приняв общую гипотезу диффузионизма, сделал попытку дойти до сути. Народы, менее продвинутые в технической области (названные им «примитивными народами»), могут иметь понятие Высшего существа.
В большой классической этнологии подобный тезис отрицался (Происхождение божественной идеи. Der Ursprung der Gottesidee. В 6 т. 1926— 1935). Как и любая подобная работа, труд вызвал только поверхностную иронию со стороны антиклерикалов и замешательство среди благонамеренной публики, всегда немного стесняющейся согласиться с тем, что вера - дело, которое можно воспринимать вполне серьезно и которое часто неотделимо от непростой повседневной жизни. Помимо прочего, преподобный отец Шмидт основал великолепный журнал «Anthropos», публикуя в нем совместно работы миссионеров, до этого разбросанные по разным странам, и ученых, внесших свой вклад в науку, например, А.Л. Кребера, Бир- кет-Смита и т. д. Было и другое последствие появления этих трудов - извлечение верований традиционных ци вилизаций из привычного контекста «магии, колдовства и различных суеверий». Еще раньше преподобный отец Пласид-Там- йель открыл четко обозначенный путь, опубликовав в 1947 г. работу «Философия банту» (La philosophic bantoue). Тогда же вышла работа преподобного отца Тэеувса «Человек луба» (L’homme Luba). Концепции этих работ, предназначенных для людей западного стиля мышления, выходят за пределы мира банту и позволяют говорить о «серьезных течениях в африканской мистике», что, кстати, вполне созвучно с концепцией, прозвучавшей в известной работе Гершома Шолема «Основные течения в еврейской мистике» (Les grands courants de la mystique juive). Мы можем констатировать существование этнологов двух типов: полевых ученых и ученых «кабинетных». Это самая общая классификация, без нюансировки. Например, среди полевых ученых есть такие, которые ограничивались лишь кратким изучением на месте, сроком от полугода до двух лет (пример тому - Малиновский, если вспоминать ученых прошлого). Но это не помешало их работам обрести в кругу специальной литературы несравненную ценность, несмотря на то, что конкретные факты были собраны наспех, а интерпретировались, наоборот, слишком долгое время. Данный пример является лишь одной строкой, наугад взятой из списка, продолжающегося вплоть до наших дней.
Марсель Мосс - и в этом его заслуга - не принял эволюционистский постулат и учил методу исследования в полевых условиях, нюансированному осторожной компаративистикой. До него усилия французских исследователей в сборе информации по фи зической антропологии, первобытной истории или технологии были ограничены жесткими рамками эволюционизма и дюркгеймовской философии. В подходе к трудам Марселя Мосса следует четко отделять идеологическое от методологического. На первом плане располагается его «Очерк о дарах>> (Essai sur le don), в котором можно заметить преемственность мысли Рихарда Турнвальда и использование опыта этого ученого, приобретенного им в течение десятилетия, проведенного вместе с Хильдой Турнвальд на Соломоновых островах, в Новой Гвинее, а затем - в Танганьике (Танзания). Очерк «Магия, религия, колдовство» (Magie, religion, sorcellerie) Марселя Мосса (в соавторстве с Юбером) имеет не лучшую базу социального опыта. «Очерк о дарах» (Essai sur le don) наравне с «Сезонными миграциями эскимосов» (Migrations saisonnieres chez les Eskimo) обладают определенной социологической значимостью (хотя бы потому, что эти работы признавал французский социолог Г Гурвич), но отмечены общим пренебрежением к сакральному: подобный пробел мог только повредить трудам в целом. Оба исследования впервые были опубликованы в «L’Annee soci- ologique», соответственно в 1904, 1905 гг. и в 1932, 1934 гг. Несомненно, весьма значительным был вклад Марселя Мосса в методологическом плане. Его преподавание в Практической школе высшего образования способствовало формированию настоящих исследователей и просвещению энергичных молодых людей, будущих администрато ре ров колоний и колониальных магистратов. На нелегкую работу со своей немногочисленной, но старательной аудиторией он потратил много времени и сил. В развитии этнологии, безусловно, следует подчеркнуть роль экспансии Франции по ту сторону морей и колониализма. По той простой причине, что «колониализм» (не обрушить критику на который считается недопустимым) в течение трех десятилетий реально способствовал свободной циркуляции исследователей, появлению ряда колониальных функционеров высокого уровня, раскрыл богатство традиционных цивилизаций, обнажил проблемы, которые они ставят перед западным сообществом.
Создание Музея французских заморских территорий было предпринято с целью знакомства широкой общественности с жизненным укладом колониальных народов французской империи, опираясь на их историю. Его преобразование в Музей искусств Африки, Австралии и Океании не изменило его суть, продолжая поражать обилием представленных в нем уникальных коллекций. Он открылся раньше созданного в 1937 г. Музея человека и расположился в крыле Пасси дворца Шайо, наследника бывшего Музея этнографии в Трокадеро и старой Галереи антропологии Музея естественной истории. Музей человека утверждает своего рода синтез, о котором мечтал его основатель д-р Поль Риве (антрополог и убежденный марксист), науки о Человеке: соматическую антропологию, технологию и этнографию. Долгое время этот музей был наиболее современным в Европе, он был хорошо оснащен и даже (в течение некоторого времени) принимал исследователей, предоставляя им комфортные условия для работы. В нем, как в любом этнографическом музее мира, конечно, преобладал эволюционистский дух. Эволюционизм как таковой - удобный способ представления цивилизаций и их материальных свидетельств: предметов, орудий труда или груд черепов. Идеологически же это лаборатория кафедры естественной истории человека или кафедра антропологии Музея естественной истории, названная так в 1855 г. Сер- ром, затем - Топинаром, позднее - последователями Катрфажа в музее Ами и Верно, и далее - Полем Риве, придавшим ему известное развитие. Эта роль Музея человека упрочилась после создания в 1925 г. Института этнологии, детища д-ра Поля Риве (которому помогали Марсель Мосс и Люсьен Леви-Брюль), института, ставшего колыбелью Музея человека, открытого в 1937 г. Этот институт ставил себе целью формирование «профессиональных этнологов», устранение противоречий, существующих в источниковедческой базе этнографической науки, которая часто пополнялась путешественниками, имеющими весьма различное образование; этнологическую же интерпретацию полученной информации часто производили в кабинетной тиши мыслители, зачастую имевшие доминирующую философскую составляющую в своем образовании. В этом отношении, как мы видели, у Франции было определенное отставание от англо-саксонской и немецкой школ. Поль Риве был в свое время человеком, пробуждающим интерес к предмету деятельности. В качестве плодотворной для исследования гипотезы он выдвинул идею существования установив шихся еще в древние времена отношений между Океанией и Южной Америкой. На склоне лет в одном из докладов, сделанных в Музее человека, он допустил впоследствии подтвердившуюся возможность лингвистических параллелей между древнейшими языками Ближнего Востока и некоторыми диалектами австралийских аборигенов. Интеллектуальные ресурсы его преемников сужали для них возможности придерживаться столь жестко установленного курса. В этом плане Андре Леруа-Гуран сделал плодотворную попытку охватить синтезом все поле этнологии в 7 томе «Французской энциклопедии» (Encyclopedie francaise), в главе «Человеческий род» (L’espece humaine). Андре Леруа-Гурана можно считать во Франции родоначальником изучения технологии (производство материалов, изготовление инструментов, разнообразных продуктов труда, созданных руками человека) -дисциплины, которая имеет научное обоснование и точный терминологический аппарат, удобный для пользования исследователями. Его ставшие классическими работы «Человек и материал» (L’homme et la matiere) и «Среда и технологии» (Milieu et techniques) представляют собой весомый вклад в науку; в них содержится попытка интерпретации изобретений и заимствований. Слабость этого автора состоит в том, что он пытался восстановить примитивные представления, выбрав в качестве критерия получение материалов, в который раз (начиная со времен античной Греции) игнорируя земледелие и животноводство. Одновременно с этим течением в Музее естественной истории появились и другие увлекатель ные работы; черпая здесь свое вдохновение, ученые зачастую посвящали исследованиям всю свою жизнь. Морис Лейнгардт вел протестантскую миссионерскую деятельность в Новой Каледонии в период с 1902 по 1923 гг., затем он побывал в Африке, где провел исследования об африканском мессианстве, а с 1942 г. начал преподавать в Практической школе высшего образования. Основное его наследие - это три работы: «Заметки по новокаледонской этнологии» (Notes d’eth- nologie neo-caledonienne), «Люди с Большой Земли» (Gens de la Grande Terre) и «Человек» (Do Kamo - L’homme), - содержащие исследования мифов и личностное мировосприятие в меланезийском мире. Один из его учеников Жан Пуарье говорил нам, что «пришел в профессиональную этнологию благодаря Риве после того, как занимался ею спонтанно и старательно, пожив в автохтонном обществе» (Пуарье Ж. цит. соч., с. 130-131). Этот миссионер любил говорить: «Африка во многом научила меня Океании» (Там же, с. 130). Диссертация, защищенная Монтобаном в 1902 г. на факультете протестантской теологии, называлась «Движение негритянской церкви на юге Африки; с 1896 по 1899 гг.» (Le mouvement ethiopien au sud de PAfrique; de 1896 a 1899). В ней в описаниях событий, проходящих перед глазами исследователя, явно ощущается беспокойство молодого миссионера по поводу того, что негритянская церковь развивается вне западной церкви. «Отсутствие братства в том, что в этом проявлении самое сложное - первая причина возникновения негритянской церкви» (там же, цит.- соч., с. 123). Таким образом, это был страх увидеть развитие «негритянской церкви» в Океании, который привел его к этнологии, а также к существующим у- него мотивам о необходимости увеличить усилия по проповедованию Евангелия, опираясь на весь опыт Большой Земли и ее людей. Марсель Гриоль (1898-1956) занимает в истории этнологии уникальную, пока полностью не оцененную позицию. Он был заведующим первой кафедры этнологии во Франции, созданной в Сорбонне в 1943 г. Это назначение явилось признанием всей его предыдущей деятельности полевого исследователя. В 1928-1929 гг. он совершил свое первое путешествие в Абиссинию. Поль Риве сразу же поставил его «в первые ряды молодых африканистов». Марсель Гриоль задумал и возглавил «этнографическую и лингвистическую экспедицию Дакар - Джибути» (10 мая 1931 г. - 7 февраля 1933 г.), организованную Институтом этнологии Парижского университета при участии Музея естественной истории и при решительной поддержке Поля Риве и Жоржа-Анри Ривьера, директора и заместителя директора Музея этнографии Трокадеро. Она была одобрена законом от 31 марта 1931 г. - единогласно утверждена Палатой депутатов и поддержана многими министерствами и организациями. К государственным добавились частные субсидии и сборы, полученные, к примеру, от боксерского матча в пользу экспедиции, состоявшегося в цирке Ивер 15 апреля 1931 года, в котором участвовал чернокожий американец Эл Браун, чемпион мира в весе «петуха» (легчайшая весовая категория - до 54 кг). На протяжении этого долгого двухлетнего пути были собраны 3500 предметов, основа африканских коллекций Музея человека. Сюда стоит приплюсовать и другие, менее доступные широкой публике документы: записи текстов и словари на трех десятках языков и диалектов, большинство из которых к тому времени еще не было известно. Образование коллекции из более 300 эфиопских манускриптов и амулетов предназначалось для Национальной библиотеки. Сбор важной коллекции древней и современной эфиопской живописи, в том числе - настенная живопись церкви Антония в Гондаре (приблизительно 60 м2), датирующаяся началом XVIII века, а также 6000 фотонегативов и 200 звуковых записей. Экспедиция Дакар - Джибути была, по замыслу Марселя Гриоля и Жоржа-Анри Ривьера, попыткой сохранить наследие культур, находившихся под угрозой исчезновения из-за слишком сильного культурного шока от встречи с Западом. При этом следует иметь в виду, что 1933 год - только начало деятельности Марселя Гриоля. Ему суждено было продолжить свои исследования в скалах Бандиагара, где жили догоны (Мали), каждый год один-два раза находясь там по нескольку месяцев. Затем сбор информации велся и среди соседних народов бамбара, этим занимались Соланж де Гане и Жермена Дьетерлан. В работе «Бог воды» (Dier d’eau, 1948), написанной в захватывающей и пронизанной юмором манере, делается обобщение результатов многолетних исследований. Впоследствии Жермена Дьетерлан опубликовала книгу «Бледный лис. Исследование по мифологии догонов» (Le renard pale. Etude sur la mythologie Dogon), которая была ею переработана в соответствии с замечаниями, сделанными Марселем Гриолем. Впервые в истории этнологии мы видим этнологию полевую, связанную с систематическим пребыванием среди одного и того же народа на протяжении четверти века. А ведь Марсель Гриоль не был миссионером и не собирался никого обращать в какую-либо веру.
<< | >>
Источник: Сервье, Жан. Этнология / Пер. с фр. И. Нагле. - М.: ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ»,. - 158. 2004

Еще по теме ДРУГОЙ ПУТЬ:

  1. «НОВЫЙ ПУТЬ» В ЖУРНАЛИСТИКЕ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
  2. Б. Т. Григорьян На путях философского познания человека
  3. ЕВРОПЕЙСКИЙ ЧЕЛОВЕК НА РАСКАЛЕННОМ ПЕРЕПУТЬЕ
  4. 51. Монашество есть чистый путь,
  5. 64- Достигший прекращения — освобожденный обоими; другой — IосвобожденныйJ посредством мудростиг.
  6. ГЕГЕЛЬ. ВЕХИ ТВОРЧЕСКОГО ПУТИ
  7. 1.4 Пути повышения пищевой ценности хлеба
  8. § 3. Влияние римского права и других факторов на процесс формирования и развития романо-германского и судейского права
  9. ЧЕЛОВЕК ПО СВОЕЙ ПРИРОДЕ ДОБР. ДОБРО И ЗЛО ОТНОСЯТСЯ ДРУГ К ДРУГУ КАК НОРМА И ПАТОЛОГИЯ
  10. 3.3. Другие прогнозы глобального развития
  11. ' 3. ВТОРОЙ ПУТЬ 1)Л313ИТИЯ ОБЩЕСТВ РАНЕТЕ ft ДРЕВНОСТИ
  12. 24.1. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ПУТЬ. МЕХАНИЗАЦИЯ ПУТЕВЫХ РАБОТ
  13. Жизненный и творческий путь
  14. На пути к переделу мира
  15. § 17. Другие системы коммуникации
  16. На распутье