ХАРАКТЕРИСТИКА ИСТОЧНИКОВ И СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ ВОПРОСА

Проблема возрастных классов у народов Востока впервые в советской науке была поставлена С. П. Толстовым. До него в этнографической литературе встречались только описания явлений и фактов, связанных с проблемой возрастных классов и обращавших на себя внимание этнографов своей характерностью.

Только в исследованиях С. П. Толстова по истории народов Средней Азии, и особенно древнейших периодов этой истории, был поставлен II разрешен вопрос об исторической роли возрастных классов, о развитии этого явления и месте возрастных классов в истории культуры народов Центральной и Средней Азии. Уже в 1938 г., в работе «К истории древнетюркской социальной терминологии»[230] в связи с работой А. А. Попова

о              тюркоязычной народности Северной Сибири — долганах, С. П. Толстов,

анализируя данные А. А. Попова о древней снциальной организации дол- ганов, раскрыл основе деления на «хосунов» и «стражей имущества» «первоначальную возрастную базу». Работая над хивинскими хронпкахми Муниса и Агехи, С. 17. Толстов установил наличие института ак-уйли (ад-5у1у—белодомовых); этим терминохм у туркменов в эпоху, предшествовавшую русскому завоеванию, и значительно позже у прикаспийских иомудов, особенно на иранской территории, обозначалась выделявшаяся из молодых людей данного племени группа, игравшая особую роль в межплеменных войнах.

Показав существование и место института возрастных классов в истории народов Востока, С. П. Толстов отмечает возможность значительно более широкого распространения пережитков возрастных классов среди центрально- и среднеазиатских племен в прошлом.

В связи с указанной работой С. П. Толстова, в 1947 г. появилась статья К. В. Тревер «Древнеиранскийтермин „рагпа“», в которой дан анализ материалов по вопросу о пережитках возрастных классов, сохранявшихся в быту знати в древнем Иране. Приводя на основании данных Авесты и ахе- менидских надписей персидские термины для четырех возрастных групп ахеменидской знати, К. В. Тревер, пользуясь сообщениями Ксенофонта в «Киропедии», раскрывает сущность одной из четырех возрастных групп, а именно группы «парна». Она устанавливает, что «якобы этнический термин „рагпа“ является термином социально-возрастным» и что «возрастная группа юношей в Иране носила название,,рагпа“. «Заканчивая анализ термина «парна», К. В. Тревер приходит к выводу, что родоначальник арша- кидов Аршак возглавлял, по словам Страбона, ту часть дахов, которые назывались парнами, т. е. молодых неженатых воинов из числа дахов; что происходило это на реке Ох (Теджене), т. е. на территории Туркменистана, где, по материалам С. П. Толстова, в быту туркменов сохранялось еще деление на женатых и холостых молодых людей, яшву- щих обособленно. Вместе с тем факты, приводимые К. В. Тревер для древнего Ирана, не только подтверждают и дополняют положения С. П. Толстова по вопросу о пережитках возрастных классов у народов Востока, но и расширяют территорию распространения указанных пережитков: например, по свидетельству К.

И наконец, в 1948 г. вышел в свет фундаментальный труд С. П. Толстова «Древний Хорезм», где в исторической перспективе, при тщательном анализе комплексного материала, показаны характер и роль возрастных классов^ трансформация этого института и форма его существования в разные исторические эпохи у народов древней и раннесредневековой Средней Азии.

Исследования С. П. Толстова показали, что институт возрастных классов в его первоначальной примитивной форме у народов древней Средней Азии уже давно был утерян и данных о нем не сохранилось. Но более поздняя форма существования этого института по ряду археологических данных прослеживается им, начиная с каниойской культуры (IV век до н. э.— I век н. э.). Выясняя характер планировки укрепления Джан- бас-кала, С. П. Толстов установил наличие в нем двойного разделения поселения, указав на связь двух жилых массивов Джанбас-кала с дуальной организацией. При этом «традиционная планировка Джанбас-кала,— пишет С. П. Толстов,— вскрывает перед нами глубокий архаизм общественных отношений этой эпохи, стойкость и прочность первобытнообщинных традиций, противостоящих разрушающему воздействию развивающихся классовых отношений» При раскопках городища Джанбас-кала было обнаружено два помещения, имеющих особенный интерес для нашей темы, ибо одно из них представляло собой «не что иное, как общинное святилище огня,— помещение, где на овальном возвышении, повидимому на металлическом жертвеннике, горел неугасаемый огонь», а другое помещение по своему характеру, по бытовому инвентарю и костям, в нем най- денвйлм, являлось, как предполагает С. П. Толстов, местом, «где происходили какие-то трапезы с большим количеством участников»[231].

Привлекая историко-этнографический материал, помогающий вскрыть функции указанных выше помещений — Джанбас-кала (Кангюйского времени), Карк-Кыз-кала (кушанского времени II—III века н.

Развивая не раз высказанное им положение о том, что мужские союзы, система возрастных классов и инициации—явления, возникающие в эпоху расцвета материнского рода, С. П. Толстов доказывает и генетическую связь с ними тайных союзов и причину трансформации мужских союзов в «тайные общества» и генетическую связь последних с фратриями. «Зарождение на последних этапах матриархально-родового строя,— пишет он,— рабства и имущественной дифференциации, подготавливающих крушение первобытно-общинного строя, возлагает на мужские союзы новые функции, содействуя их трансформации в «тайные общества», террористические организации, осуществляющие примитивные функции публичной власти, охраняющие зарождающуюся собственность, обуздывающие межплеменные распри мерами религиозного, а иногда и физического террора, обеспечивающие подчинение непосвященных, рабов и женщин»[232].

С. 11. Толстов отмечает сосуществование вплоть до арабского завоевания общинно-родовой организации, базирующейся на принципах матриархата, с рабовладельческими отношениями и растущим патриархальным укладом. Он отмечает также сохранение при этом роли мужских домов как важнейших центров общественной жизни населения и крупную роль, еще связанных с фратриями, первобытных тайных союзов с их оргиастическими культами и сложной системой инициаций[234]. Рассматривая общественные движения V—XI веков н. э. в домусульманской и раннесредневековой Средней Азии, С. П. Толстов показывает роль тайных союзов, ставших политической силой и возглавивших народные движения Маздака в Иране (конец V — начало VI века н. э.), Муканны в Согдиане (775 г.), карматов или батинитов от Северной Африки до Согдианы и Северной Индии (IX—XIII века), в социальной программе и организационных формах которых отразились практика и ритуал первобытных тайных союзов[235]. И наконец, анализируя данные М. С. Андреева[236] по узбекам, таджикам, казахам, киргизам, населению Восточного Туркестана и других областей о так называемых чильтанах — сорока «тайных святых», или «сокровенных людях» («риджаль-аль-гайб»), С. П. Толстов отмечает, что исследование М. С. Андреева показывает, что представление о чильтанах имело длительную историю, прослеживаясь по литературным источникам вглубь по меньшей мере до XIV века, переплеталось с верованиями суфийского и исмаилитского толка и имело тесную связь с традициями тайных союзов первобытных народов, являя собой «почти исчезнувшую форму общественно-культового объединения»[237].

Все изложенное выше показывает, что исследования С. П. Толстова, установив существование института возрастных классов, его трансформацию в разные исторические эпохи и его пережиточные формы у пародов Средней Азии, дают возможность осмысления многих явлений, известных до того в форме сырых, часто необъяснимых фактов, и позволяют, в порядке дополнительных разработок, изучить ряд культурно- бытовых традиций, имеющих место и играющих заметную роль в общественной жизни у всех народов Средней Азии. Вместе с тем исследования С. П. Толстова, помогая понять природу ряда пережиточных форм, устанавливая историческое место явлений, связанных с пережитками возрастных классов, ставят ряд вопросов, щgt;длежащих дальнейшему изучению и разрешению па основе привлечения новых историко-этнографических данных и разработки их в свете марксистско-ленинской методологии.