Очерк двенадцатый ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В ДОКАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ КЛАССОВЫХ ОБЩЕСТВАХ

Приступая к рассмотрению этнических процессов в докапиталистических классовых обществах, следует прежде всего напомнить, что для обозначения этносоциальных организмов таких обществ в нашей научной литературе обычно употребляется термин «народность».

Это обстоятельство получило внешнее выражение, в частности, в том, что в перечне важнейших исторически сменяющихся типов этнических общностей народность неизменно фигурирует между такими этносоциальными организмами, как племя и нация. Определение народности как основной этносоциальной общности (т. е. этносоциального организма) докапиталистических классовых обществ неизбежно выдвигает вопрос о терминологическом размежевании этносоциальных организмов рабовладельческой и феодальной формаций. Вопрос этот уже поднимался в нашей литературе С. А. Токаревым. В частности, по его мнению, — это «разные типы этнических общностей», отличающихся друг от друга прежде всего соотношением социально-классовых компонентов х. Действительно, этносоциальный организм каждого рабовладельческого общества охватывает преимущественно свободное население, оставляя за своими рамками значительную часть непосредственных производителей этого общества — рабов, поскольку многие из них обычно принадлежат к другим этносам 907. Этносоциальный организм при феодальном строе охватывает прежде всего трудящееся население и подчас не включает господствующий класс феодалов, особенно его верхушку. В этой связи для обозначения основного типа этнических общностей (по нашей терминологии — этносоциальных организмов) рабовладельческой формации С. А. Токарев предложил наименование «демос», поскольку в такие общности входило преимущественно свободное население 908. Однако это предложение представляется не вполне удачным, ибо за словом «демос» в науке фактически закрепилось другое значение — народонаселение страны, что получило, хотя и кос венное, но вполне отчетливое выражение в наименовании специальной дисциплины — демографии 909.

Вместе с тем сам факт существования особой разновидности этносоциального организма, характерного для рабовладельческого стЪоя, представляется несомненным. Поэтому (в ожидании, пока будут созданы специальные термины910) представляется целесообразным (подобно разграничению наций на буржуазные и социалистические) внутри этносоциальных организмов докапиталистических классовых формаций выделить два подтипа: «рабовладельческая народность» и «феодальная народность»6. Что касается основных собственно этнических подразделений докапиталистических классовых обществ — этникосов, то приходится отметить, что в нашей научной литературе для их обозначения фактически нередко используется тот же термин «народность». Это особенно отчетливо проявляется при фиксации этнической принадлежности пленных (в таких случаях обычно говорится, что пленный принадлежит к такой-то народности). Впрочем, для тех же целей подчас употребляется понятие «национальная принадлежность» или же просто «национальность». Однако следует учитывать, что при всей многозначности слова «национальность» 911 чаще всего оно используется для обозначения этнических общностей (или принадлежности к таким общностям) капиталистических и социалистических обществ (в первую очередь принадлежности к нации). И в данной связи нередко говорят об этнических общностях докапиталистических формаций как о «до- национальных». Поэтому во избежание путаницы (в частности, такого алогизма, как «донацяональные национальные общности») представляется целесообразным при обозначении этникосов докапиталистических классовых обществ ограничиться термином «народность». Хотя он тоже неоднозначен, однако его семантика все же менее емка, чем у слова «национальность». Соответственно мы предлагаем употреблять термин «национальность» лишь в его узком значении (в стадиальном отношении), т. е. применительно только к эпохам капитализма и социализма 912. Народности-этникосы складывались в ходе этнообъединитель- ных процессов главным образом в рамках социальных организмов.

Эти объединительные процессы в условиях докапиталистических классовых формаций были чрезвычайно сложными и противоречивыми. Одним из факторов, способствовавших объединению племенных этнических общностей в народности, было усиление межплеменных контактов по мере роста общей численности населения. «Возрастающая плотность населения, — писал Ф. Энгельс, — вынуждает к более тесному сплочению как внутри, так и по отношению к внешнему миру. Союз родственных племен становится повсюду необходимостью, а вскоре делается необходимым даже и слияние их» 913. Другим, еще более важным фактором формирования народностей были раннеклассовые государства. Часто они возникали на базе группы родственных племен 914. В таких случаях наряду с уже имевшейся у этих племен близостью языка и культуры (в узком смысле слова) государство оформляло консолидирующиеся племена в территориально-политическом отношении, создавало определенную общность экономических, социальных и других интересов п. На процессах формирования народностей сказывались и характерные для рубежа доклассовых и классовых обществ массовые переселения, сопровождавшиеся завоеванием одних этнических групп другими. В результате в рамках одного государства нередко оказывались неродственные племена 915. Не следует забывать и неустойчивость раннеклассовых государственных образований, в частности подвижность их политических границ. Но особенно осложняла процесс формирования народностей характерная для большинства докапиталистических классовых обществ иерархичность политической структуры, сопряженная с острыми противоречиями между центростремительными и центробежными тенденциями. Именно соотношение этих тенденций во многом предопределяло конкретные рамки, в пределах которых наиболее интенсивно шел процесс формирования народностей. В одних случаях более интенсивными оказывались процессы формирования народности в рамках небольших политических еди- \ нйп, охватывающих лишь несколько племен или даже одно племя. В других случаях большую интенсивность имели процессы, про- ходйзшие в пределах территории, охватывавшей целую группу племенных общностей (подчас семью племен или ее значительную часть, но иногда и совокупность нескольких неродственных племен).

Hb, как правило, эти разновидности объединительных процессов в той или иной степени сосуществовали. В первом случае процесс этногенеза проходил в рамках сравнительно небольших территориально-административных подразделений типа номов, полисов — в рабовладельческом обществе, графств, княжеств — в феодальном. В сплочении таких политических образований немалую роль играл областной диалект, местное право и обычаи, особенности материальной и духовной культуры, внутриобластная брачная эндогамия 916. Одним словом, областные общности обладали не только потестарными, но и определенными этнокультурными свойствами. Однако они еще не представляли собой сформировавшихся этносоциальных организмов, так как, с одной стороны, не обладали достаточной политической самостоятельностью, с другой — имели довольно расплывчатый этнический облик, были слабо разграничены внутри соответствующих этнолингвистических общностей. Поэтому такие формирования, на наш взгляд, можно именовать «этносоциальными областями». Соответствующие же им собственно этнические подразделения могут быть названы «областными этни- косами». Лишь некоторые из «областных» этносоциальных единиц, приобретя значительную политическую устойчивость, со временем превратились в этносоциальные организмы. Примером этого может служить возникновение афинской, спартанской и других древнегреческих народностей, формировавшихся в рамках отдельных полисов. В Афинском государстве этому процессу, в частности, немало содействовало введение в VI в. до н. э. нового административного деления (реформы Клисфена), которое было построено на чисто территориальном принципе, призванном заменить древние родо-племенные деления 917. В это время «основным социальным организмом и этнической общностью 918 выступал афинский народ. . . в целом говоривший на особом аттическом наречии и объединенный территориальнополитически и общим именем» 919. Но наряду с народностями, сложившимися в рамках древнегреческих государств — полисов, во второй половине I тыс. до н. э.

в результате возникновения общегреческих политических объединений происходит формирование более широкой общности — эллинской народности 920. Особенно большая роль в формировании подобных «межобластных» этнических общностей принадлежит раннеклассовым государствам. К этому вопросу нам еще предстоит вернуться. Здесь же представляется важным отметить возможность выделения народностей различных уровней. При этом народности одного уровня могли выступать лишь в качестве этникосов (так сказать, по инерции после исчезновения соответствующего эсо), другого уровня — и как этникос, и как функционирующее эсо. Так, начавшая складываться с возникновением в IX в. Германского королевства (с X в. «Священной Римской империи германской нации») немецкая народность 921 сохраняется в качестве этникоса и после установления здесь в XII—XIV вв. полной политической раздробленности 922. Наряду с этой народностью и в ее рамках одновременно функционируют в качестве эсо, а соответственно и этникосов, сформировавшиеся в результате политической раздробленности баварская, саксонская, швабская и другие народности, многие из которых генетически связаны с областными этническими общностями 923. Выявление в раннеклассовых обществах двух уровней народностей неизбежно выдвигает задачу их терминологического размежевания. В этой связи представляется возможным предложить следующие условные наименования для этнических образований, возникших на «узкой» племенной основе и занимающих относительно небольшую территорию — «ареальные народности»; для этносов, генетически восходящих к целым метаплеменным общностям (семьям племен) и включающих (в той или иной форме) несколько ареальных образований — «региональные народности». При возникновении «региональных народностей» обычно в той или иной степени дают о себе знать все виды объединительных этнических процессов. И все же, на наш взгляд, можно выделить два основных варианта этногенеза этих общностей: в одном — преобладает тенденция консолидации, в другом — миксации. Судя по всему, главную роль консолидация родственных этнических групп сыграла в формировании эллинской народности.

Однако при этом не обошлось без этнической ассимиляции. В данном отношении показательно мнение Геродота, что эллины численно возросли, когда «включили в себя множество племен» 924. Один из ярких примеров рассматриваемого варианта этногенеза Даёт; история возникновения древнерусской народности. Она, как известно, сложилась в результате объединения восточнославянских метаплемен (полян, кривичей, дреговичей, северян и т. д.) 32, хотя при этом имели место и ассимиляционные процессы (прежде всего растворение в 'славянском этносе местного угрофинского населения), но несомненно не они сыграли решающую роль в формировании древнерусской народности 925. Ряд примеров этно генеза подобного типа дает раннесредневековая история германцев. Так, в ходе становления алеманнской метаэтнической общности, превратившейся постепенно в народность (III—VI вв.), она вобрала в себя главным образом различные германские этнические единицы, хотя в состав ее, видимо, вошел и некоторый кельтский элемент 926. Судя по всему, генетически родственным этническим подразделениям принадлежала решающая роль также в формировании саксонской и тюрингской межплеменных общностей 927. Естественно, что в ходе сложения на базе этих межплеменных образований раннесредневековых народностей главную, если не исключительную, роль выполняли консолидацион- ные процессы. И все же в большинстве своем раннеклассовые региональные народности, очевидно, возникли в результате этнической микса- ции. При этом обычно немалая роль принадлежала миграциям, вопрос о месте которых в генезисе народностей заслуживает особого внимания. Дело в том, что в прошлом долгое время миграциям, которые изучались в основном на лингвистическом материале, отводилась определяющая этногенетическая роль. Позднее под влиянием лингвистической теории Н. Я. Марра некоторые примитивно- миграционистские теории происхождения народов были у нас пересмотрены. Однако при этом оказались допущенными крайности иного порядка — почти полное отрицание роли миграций. Дискуссия по вопросам языкознания в 1950 г. в значительной мере способствовала преодолению такого рода крайностей. Вместе с тем привлечение новых массовых археологических и особенно антропологических материалов предотвратило восстановление прежних миграционистских построений. И все же вопрос о роли переселенцев (и их соотношении с автохтонным населением) в возникновении многих народов до сих пор остается дискуссионным 928. Все это и заставляет специально остановиться йа дайном йопросе в целом. Представляется йуществбнным'особо обратить внимание на те переселения народов, которые были связаны со становлением и развитием раннеклассовых отношений. Таковы, например, массовые миграции эпохи Великого переселения народов. Основная причина этих миграций — давление численно возросшего населения на производительные силы 929. Массовые миграции, как известно, чрезвычайно ускоряли характерный для перехода от доклассового общества к классовому процесс замены основных этносоциальных ячеек первобытнообщинного строя — «племен» новыми, более крупными этносоциальными общностями — «народностями». При этом перемещение той или иной этнической общности на новую территорию, как правило, влекло за собой столкновение ее с уже обитавшей здесь ранее другой общностью. Вследствие неравномерности общественного развития такие этнические общности обычно находились на разных социально-экономических уровнях и их столкновение нередко завершалось тем, что автохтонное население оказывалось завоеванным пришельцами. В социальном отношении эти завоевания, как и любые другие, могли иметь троякий характер: 1) завоеватели навязывают побежденным собственный способ производства; 2) победители оставляют без изменений способ производства побежденных, довольствуясь данью; 3) происходит взаимодействие двух способов производства — завоевателей и побежденных, в ходе которого возникает новый способ производства 930. Что касается этнических последствий переселений, то они могли быть различными. В частности, истории известно немало случаев переселений отдельных частей этноса на еще неосвоенные или слабоосвоенные другими этносами территории. Таков, например, процесс освоения русскими Сибири в XVII—XIX вв. Он, хотя и сопровождался этнокультурными контактами с аборигенным населением, но не повлек за собой возникновения новых этнических общностей. Однако в условиях раннеклассовых отношений переселения часто сопровождались интенсивными этногенетическими процессами. При этом такие процессы, как правило, одновременно имели объединительный характер. Более того, начальной точкой формирования новой этнической общности в результате переселений обычно выступал не столько сам момент миграции этнической общности или отделения переселяющейся этнической группы от «материнского этноса», сколько тот период, когда между переселенцами и автохтонными этническими единицами начиналось взаимодействие, в ходе которого у них появлялись общие характерные черты. Завершался же процесс этногенеза, как еще раз справедливо было подчеркнуто в последнее время рядом наших специалистов, в момент появления у участвующего в этом процессе населения отчетливого этнического самосознания, внешним проявлением которого становилось общее самоназвание 931. В процессе этногенеза, связанного с взаимодействием завоевателей и аборигенов, обычно происходит синтез этнического субстрата и суперстрата 932, в ходе которого и возникает новый этнос (разумеется, субстрат, как и суперстрат, сам мог быть многослойным продуктом предшествующего синтеза). Поскольку взаимодействующие при этом этносы, как правило, ие находятся в близком родстве, постольку, очевидно, в данном случае речь идет о процессах, именуемых нами «этпогенетической миксацией». Сопровождающий такого рода процессы межэтнический синтез чрезвычайно многообразен, особенно в тех случаях, когда он касается весьма отдаленных по своим основным параметрам этнических общностей. Дело в том, что в подобной ситуации взаимодействие отдельных компонентов этнических единиц, участвующих в генезисе той или иной народности, происходит не только различными темпами, с различной интенсивностью, но и нередко не в одинаковых направлениях. В этой связи следует дифференцированно подходить, по крайней мере, к изменениям в сфере языка, бытовой культуры, физического типа и этнического самосознания, включая самоназвание. Наглядной иллюстрацией этого, может, например, служить судьба этнонима «болгары». Его первоначальные носители, так называемые протоболгары, — тюрки, в конце VII в. н. э. переселились на Балканы и подчинили находившиеся здесь славянские племена. И хотя сравнительно немногочисленные протоболгары довольно скоро полностью растворились в массе славянского населения, однако этноним «болгары» в конечном счете стал самоназванием всего этого населения 933. Игнорирование асимметричного характера синтеза, происходящего при генезисе народностей, неизбежно ведет к упрощенной трактовке этого процесса. Именно с подобным подходом в первую очередь связана распространенность представлений, согласно которым в большинстве случаев взаимодействие завоевателей и аборигенов приводит к простой, односторонней ассимиляции последних. К данному варианту обычно относят значительную часть случаев, когда языком-победителем оказывается язык суперстата при одновременном отсутствии в нем существенных следов влияния субстрата 934. Но поскольку такое отсутствие, в свою очередь, представляется возможным либо при полном оттеснении завоевателями аборигенов с их территории, либо после уничтожения их большей части, то соответственно субстрат, как правило, изображается относительно малочисленным. Между тем при таком толковании вопроса о соотношении аборигенов и завоевателей в случае победы языка последних нередко упускается из вида, что показания лингвистики при решении данного вопроса не могут служить единственным критерием. Об этом, в частности, все более весомо начинают свидетельствовать накапливаемые антропологические материалы. В свете этих материалов многие из тех явлений в истории переселений народов, которые обычно квалифицируются как случаи полной или почти полной ассимиляции завоевателями аборигенов, в действительности оказываются сложным синтезом двух этносов, т. е., как уже говорилось, этно- генетической миксацией. В подтверждение можно привести факты, относящиеся к этнической истории самых различных частей ойкумены 935. Эти факты показывают, что одним из типичных последствий взаимодействия лерсселенцев-завоевателсй с аборигенами было своеобразное сочетание в новой этнической общности языка суперстрата с преобладанием физического типа субстрата. Учет этого обстоятельства в ряде случаев позволяет преодолеть наследие миграционистских представлений, не впадая в то же время в крайности автохтонизма. В целом же соответствующие материалы свидетельствуют о том, что даже ассимилированные народы, как правило, передают пришедшим им на смену этносам не только историко-культурное, но и биогенетическое наследие. В этом смысле в большинстве своем этносы бесследно не исчезают из всемирно-исторического процесса. В рассмотренном нами варианте формирования народностей докапиталистических классовых формаций решающая роль в определении этнического облика этих общностей принадлежала той разновидности межэтнической миксации завоевателей и аборигенов, при которой побеждал язык этнического суперстрата. Но наряду с этим среди миксационных этнических процессов, сопровождающих формирование народностей на базе взаимодействия этносов, может быть выделен также вариант, при котором определяющее значение имела языковая победа этнического субстрата. Примером этого может служить процесс складывания итальянской народности. Как и большинство народов Западной Европы, она возникла в результате смешения завоевателей (прежде всего германских племен) и населения Италийского полуострова, ведущего свое происхождение от римлян. Но завоеванное население, обладавшее значительно более высокой культурой, чем победители, сумело ассимилировать последних, прежде всего в языковом отношении. В ходе многочисленных этнических столкновений и смешений в VI—X вв. шел процесс складывания итальянской народности, сопровождавшийся формированием итальянского разговорного языка. Принято считать, что середина XII в. — эпоха войн итальянских городов с Фридрихом I Барбароссой — было временем становления общеитальянского самосознания 936. Важным шагом в этнической консолидации итальянской народности явилось формирование (начиная с XII в.) итальянского литературного языка 937. Впрочем, в силу феодальной раздробленности процесс ее консолидации долгое время оставался незавершенным, а сама она продолжала быть всего лишь этникосом. Вместе с тем формирование итальянской народности свидетельствует, что государственное объединение было не единственной предпосылкой этнического сплочения населения разных областей. В данном случае оно вообще отсутствовало, ибо, как известно, Италия никогда в средневековье не была объединена в единое государство. По мнению специалистов, нет основания полагать, что итальянское единство основывалось на экономических связях, поскольку между отдельными областями и городскими республиками хозяйственные связи были весьма слабы, скорее здесь наблюдалбсь соперничество и разобщение938. Решающая роль в сплочении всего населения Италии, судя по всему, принадлежала такому политическому фактору, как борьба с внешними завоевателями 939. Одним словом, политические факторы так или иначе имели немалое значение для формирования раннесредневековых региональных народностей. Эти факторы особенно дали о себе знать (правда, уже в ином направлении) в условиях развитого феодализма, для которого характерна иерархичная политическая структура, острая борьба тенденций централизации и децентрализации. В силу всего этого неустойчивые государственные границы и границы сформировавшихся еще в раннее средневековье этнических общностей нередко не совпадали. Более того, подчас распад крупных политических образований сопровождался процессами этнической парциации. Так, политическое разделение Франкской империи привело к этнической дивергенции франков: их западная часть вошла во французскую, восточная — в немецкую народность. Подобно этому распад Древнерусского государства привел к формированию на основе древнерусской народности русских, украинцев, белорусов. В целом же этническая картина на протяжении истории рабовладельческого и феодального обществ была довольно неустойчивой. И все же, несмотря на это, именно в ходе бурных событий этих эпох сложилась основа формирования ныне существующих наций 940, причем чаще всего в качестве такой основы выступают народности (одна или несколько), появившиеся в докапиталистический период. Все сказанное о народностях докапиталистических классовых обществ вместе с тем дает основание для продолжения классификации этих образований. Наряду с их пространственным делением (на ареальные и региональные), о чем уже шла речь выше, представляется целесообразным разграничение таких общностей в структурно-генетическом отношении. В данной связи следует различать народности, возникшие в условиях раннеклассового общества, непосредственно на базе родо-племенных этнических общностей (племен и метаплемен), и народности, сложившиеся на основе уже существовавших общностей этого типа (т. е. тоже на родностей) или при их участии в этногенетических процессах. Соответственно одни народности могут быть названы первичными, другие — вторичными. Если же рассматривать вопрос в историкостадиальном плане, то первичные народности окажутся «архогене- тическими», вторичные — «палеогенетическими» и даже «неогене- тическими» 941. Во внутренней^структуре первичных народностей весьма ощутимо проступают родо-племенные связи. В силу этого такие общности в научной литературе нередко именуют племенами. Однако в последнее время все чаще указывается, что подобные образования непосредственно не связаны с первобытнообщинным строем942, что они «ни по своей социальной^ сущности, ни как этническая общность не соответствовали древней форме племени, свойственной первобытнообщинному строю»943. Действительно, речь идет об этносоциальных общностях, производственные отношения в которых имеют уже классовый^рабовладельческий или феодальный) характер, а родо-племенные связи относятся почти исключительно^ сфере надстройки. Такого рода этносы, на наш взгляд, могут быть также названы постплеменными народностями 944. В дореволюционной России к этой разновидности народностей можно отнести, например, киргизов, башкир, якутов и т. д.945 Jfc ^Что же касается вторичных народностей, TOJB^HX внутренней структуре архаические родо-племенные отношения уже полностью или почти полностью утратили значение; на смену им приходят региональные «земляческие» связи 946. При этом сказывался характер генезиса вторичных народностей. Они могли возникнуть в результате либо внутреннего развития одной этнической или этносоциальной общности, либо в ходе объединения нескольких самостоятельных этнических народностей (в том числе и первичных народностей), либо, наконец, путем разделения первичной народности. В первом случае мы имеем дело с народностями однолинейного происхождения, во втором — многолинейного, в третьем — с народностями дивергентного генезиса. О втором и третьем вариантах возникновения вторичных народностей речь шла уже выше; что же касается первого, то для примера можно сослаться на этническую историю венгеров. В раннее средневековье они представляли собой первичную народность с характерными для нее пережиточными формами внутренней родо-племенной структуры; в позднее же средневековье эта общность, полностью утратив элементы такой структуры, превратилась во вторичную народность 947. В целом же все основные этносоциальные и собственно этнические подразделения докапиталистических классовых обществ существенно отличаются от соответствующих образований первобытности. Это наиболее очевидно в отношении народности-эсо, которая имеет принципиально иную, чем у племени, социальную структуру. Основным социальным фактором, связывающим народ- ность-эсо воедино, выступают уже не брачно-родственные отношения, а такая политическая сила, как государство, со всеми его атрибутами. Правда, для народности, особенно вторичной, характерно, как уже отмечалось, наличие «земляческих» связей. Однако без связей, охватывающих весь массив народности 948, ее функционирование как целостного социального организма невозможно 949. И в тех случаях, когда народность возникала, не имея еще своего единого государства, роль своеобразного политического фактора, выполняющего объединительную функцию, принадлежала, как мы видели, освободительной борьбе. Народность отличается от племени и по этническим свойствам (это относится как к народности-эсо, так и к народности-этникосу). С одной стороны, наличие антагонистических классов влечет за собой определенное ослабление культурного единообразия в рамках народности по сравнению с тем, что имеет место у племени. С другой, — если рассматривать вопрос в пространственном отношении, то окажется, что в пределах территории, занимаемой народ- ностыо-эсо, культурная однородность выше, чем на той же территории в первобытнообщинной формации даже в случае расселения на этой территории одной семьи племен. Словом, происходит либо увеличение культурных информационных связей внутри этнической общности (при превращении семьи племен или ее части в народность), либо даже расширение пространственных рамок однородной культуры (при образовании народности- эсо на базе нескольких неродственных племен). Большую роль в этом процессе играют сборы воедино значительных масс людей на общественные работы или в военных целях, создание внутригосударственных коммуникаций всех видов, передача информации приказного характера и особенно развитие письменности, которая при наличии чтеца (глашатая и т. п.) выполняет свои информационные функции даже в случае неграмотности большинства населения. В целом на стадии древних и средневековых народностей возрастает перепад между уровнями плотности внутри- этнических и межэтнических инфосвязей. Этнические общности этого типа «проявляют тенденцию ко все большей внутренней самоконсолидации, но упорно противятся ассимиляции» 950. Сформировалось и общее этническое самосознание народности, выраженное прежде всего в едином самоназвании, чувстве принадлежности к ней. Ее члены осознавали общность в языке, вере, быте. Например, в древнем Китае уже в VI в. до н. э. население центральных царств в бассейне Хуанхэ, имевшее общее наименование «ся», противопоставлялось соседним народам, именуемым «мань», «и», «жун», «ди». При этом для самосознания древних китайцев характерно представление о том, что необходимыми признаками принадлежности к этносу является общность происхождения, языка и бытовой культуры. В данной связи большое значение придавалось особенностям пищи (что едят и каким образом готовят), жилища, бытовых привычек (манера сидеть), прически, украшений951. Не менее красноречивые свидетельства осознания этнической общности в рамках государственно-политических образований дает средневековая история Западной Европы. При этом она свидетельствует, что даже в тех случаях, когда в рамках такого образования оказывались отличающиеся своим происхождением этнические группы, их различия, как правило, постепенно исчезали и возникало сознание этнической общности всего населения страны. Так произошло, в частности, в Англии, которая уже в XI в. стала единым государственным целым. Хотя здесь некоторое время сохранялись этнические различия между франкоязычными нормандцами и англосаксонским населением, однако к XIV в. они сгладились; государственным языком стал англосаксонский (английский) язык, вскоре превратившийся в литературный, а основная масса населения, и прежде всего крестьянство, наиболее обособленное по локальному принципу, уже осознавало свою этническую общность в пределах государства б0. Характеризуя этническое самосознание народностей докапиталистических социально-экономических формаций, следует отметить, что на протяжении их существования содержание этого самосознания не оставалось неизменным 952. Как показало специальное сравнительное изучение эволюции этнического самосознания у древних греков и китайцев, представление об общности происхождения, выступающее в качестве одного* из главных компонентов их самосознания на ранних стадиях становления народности, позднее отступает на второй план по сравнению с таким его компонентом, как представление об общности культуры 953. Постепенно появляется и такой компонент самосознания народности, как этноцентрические представления, сопряженные с негативными стереотипами оценки соседних народов, которые нередко рассматриваются как «варвары». Так, Гиппократ и Аристотель утверждали, что жители холодного Севера храбры и свободолюбивы, люди жаркого Востока умны, и лишь эллины сочетают в себе все эти качества, вследствие чего они и могут господствовать над варварами 954. Во многом аналогичные установки получили развитие в древнем Китае, где VI—V в. до н. э. для обозначения территории расселения «ся» появляется название «Серединные царства» («чжунго») 955. В то же время наряду с общим этническим самосознанием на протяжении существования народностей, как правило, остается еще сильным локальное самосознание, в том числе представление о принадлежности к~субэтносу. И это не случайно. Даже для позднесредневековых народностей (особенно крупных) характерна определенная культурная гетерогенность, выражающаяся, в частности, в наличии этнографических групп и субэтносов 956. В этом одно из существенных отличий (в этническом плане) народностей от наций-этносов, типичных для капиталистических и социалистических обществ. От основных же этносоциальных подразделений доклассовых обществ народности-эсо отличались не только своими социальными и собственно этническими параметрами, но и масштабами. И это было обусловлено как этнообъединительными процессами, так и демографическими изменениями. Достигнутый в докапиталистических классовых формациях уровень развития производительных сил, обеспечивающий регулярное производство прибавочного продукта, создал необходимую базу для более быстрых, хотя еще относительно невысоких, темпов прироста населения. Поэтому, вероятно, всюду, где длительное время не было опустошительных войн, эпидемий и стихийных бедствий "население возрастало, пока какое-нибудь новое социальное или природное потрясение не нарушало этот рост 56. В результате появляются крупные этносоциальные общности. Например, в Древнем Египте эпохи фараонов насчитывалось, как полагают, до 7 млн. жителей, в Вавилонии — 4—5 млн. 67 Еще более многочисленными были некоторые макроэтнические общности. Так, к началу нашей эры в Римской империи насчитывалось, по-видимому, свыше 50 млн. человек б8; примерно столько же находилось в Китае. В то же время на огромной первобытной периферии докапиталистических классовых формаций продолжали оставаться сравнительно малолюдные племена, правда составлявшие уже нередко довольно крупные макрообъединения — союзы племен. В раннее средневековье во многих странах — наследницах античной цивилизации наблюдается снижение численности населения из-за войн и разрухи хозяйства, последовавших за нашествиями «варваров» в эпоху Великого переселения народов. Рост населения в странах Западной Европы, возобновившийся после прекращения этих нашествий, был вновь нарушен в XIV в. эпидемией бубонной чумы. Весьма существенным в средние века было сокращение населения во многих странах Ближнего Востока, Южной и Восточной Азии, Балкан и Восточной Европы, на которые обрушились завоевательные походы арабов, монголо- татар и тюрок б9. И все же постепенный прогресс в развитии производительных сил на протяжении феодальной формации не мог не сказаться на изменении численности населения. Как только неблагоприятные условия исчезали, рост населения возобновлялся. Одним из косвенных свидетельств сравнительно быстрого роста населения в феодальную эпоху является основание в эту эпоху множества новых и расширение старых городов. В целом же, по расчетам Б. Ц. Урланиса, численность населения Европы с 1000 по 1800 г., т. е. за период развитого феодализма и его разложения, выросла с 56*до 187 млн. человек, иначе говоря, на 231 %, что в среднем дает почти 29 % прироста в столетие 957. Этнообъединительные тенденции в докапиталистических классовых формациях проявились не только в укрупнении основных этнических подразделений, т. е. не только в этнических процессах, так сказать, основного уровня. Эти тенденции давали о себе знать и на уровне метаэтнических едипиц, метаэтнических процессов. Характеризуя метаэтпические формирования докапиталистических классовых обществ, представляется необходимым и в этом случае выделить две их разновидности: собственно этнические и этносоциальные общности. В качестве первой из этих категорий выступают, главным образом, так называемые этнолингвистические общности, имеющие подчас иерархическую структуру (например, первый уровень: восточные, западные, южные славяне; второй — славяне вообще). Напомним, что для таких общностей характерно практически не единство, а родство языков, иначе говоря, они всего лишь объединяемые диахронными связями совокупности родственных этникосов-народностей. Генетически же этнолингвистические общности, по крайней мере те из них, которые относятся к первому уровню, восходят, как правило, к семьям племен (в известном смысле семьи племен, как уже отмечалось, сами являются этнолингвистическими общностями). Нельзя забывать и того, что языковые общности далеко не всегда обладают сознанием единства 958. Между тем в тех случаях, когда таковое отсутствует, они фактически представляют собой не этнические, а всего лишь этнографические единицы и поэтому не могут быть названы «этнолингвистическими». Это, так сказать, «лингвоэтнографические» общности. Правда, не все лингвистические общности обладают заметным этнографическим сходством. В частности, такое сходство обычно с трудом обнаруживается в масштабах целых языковых семей. И только путем тщательного анализа историко-этнографических материалов, относящихся к разным индоевропейским народам, удается проследить отдельные элементы сходства их материальной и духовной культуры. Как уже говорилось, начало формирования лингвистических общностей относится к периоду, предшествующему возникновению докапиталистических классовых формаций. Но особенно интенсивный характер этот процесс приобретает как раз с появлением раннеклассовых политических образований. Существенное значение в данном отношении имело взаимодействие классовых обществ и их первобытной периферии, прежде всего в результате массовых переселений народов. Именно в ходе этих переселений на протяжении древней и средневековой истории человечества получили широкое распространение все известные ныне крупнейшие языковые семьи. Так, иидоевропейские языки, первоначально сформировавшиеся, по мнению многих советских и зарубежных исследователей, в степной и лесостепной полосе Причерноморья в JII—II тыс. до н. э., распространились отсюда по всей Европе до берегов Атлантики, Северного и Балтийского морей. В восточном направлении народы, говорившие на языках этой семьи, заселили огромные пространства в Средней Азии и Южной Сибири, а также в Иране, достигнув на рубеже II и I тыс. до н. э. бассейна Инда и в дальнейшем распространившись по всему северу Индостана 959. Новейшие исследования показывают, что распро странение языка семьи банту по всей Тропической Африке началось на рубеже нашей эры и продолжалось до II тыс.960 Современный ареал тюркских языков в основном сложился до середины II тыс. н. э. В докапиталистических классовых формациях объединительные тенденции на метаэтническом уровне проявлялись и в этносоциальных формах. 13 этой связи, в частности, следует учитывать те довольно характерные для этих формаций случаи, когда одно крупное социально-политическое образование (государство) «перекрывает» несколько различных по своему происхождению этнических единиц, сформировавшихся в прошлом в рамках отдельных социальных организмов. Так как такие единицы не только обладают четко выраженной культурной спецификой, по и целиком входят в одно государство (не расчленены политическими границами), то каждую из них, очевидно, есть основания считать (подобно нации в рамках многонационального государства) этносоциальным организмом, т. с. народностью. Однако в пределах рассматриваемых социально-исторических образований наряду с входящими в них такими народностями подчас зарождается как бы стоящая над ними этническая общность, что выражается в появлении общих для всех народностей этнических черт. Правда, эти черты по сравнению с этническими свойствами народностей — всего лишь тонкая амальгама, к тому же распределенная далеко неравномерно. Следовательно, соответствующие образования в этническом отношении не представляют «органического» целого. Думается, что для обозначения этих, хотя и полиэтнических, но вместе с тем обладающих выраженной тенденцией к межэтнической интеграции, образований правомерно использовать термин «метаэтнополитические» общности. Притом одни из таких общностей были сравнительно едины в политическом отношении, другие — фактически представляли «гетерогенную» совокупность государств, связанных не столько политически, сколько этнически (прежде всего общностью этнической принадлежности господствующего слоя). Судя по всему, метаэтнополитическую общность «гетерогенного» характера представляли, например, греческие государства в III—II вв. до н. э., охватывавшие территорию от Египта до грекобактрийского государства, от Нубии до Боспора. Именно в пределах этой территории сложился, как известно, своеобразный культурный комплекс, вошедший в науку под названием «эллинизма»; в этнокультурном отношении для него характерно наличие общегреческого языка — койне, синкретизм греческой и восточных культур °4. Примером более гомогенной метаэтнополитиче- ской общности в докапиталистических классовых формациях может служить поздняя Римская империя с характерной для нее тенденцией к нивелировке населения, наиболее отчетливо проявившейся в широком распространении римского гражданства и романизации в5. Аналогичные метаэтнополитические образования были хорошо известны и в средневековье. Таковы, например, арабский халифат в период его расцвета (конец VII—VIII вв.), империя Карла Великого, Византийская империя. Хотя подобные политические образования, как правило, были не столь уж долговечны 961, однако оставляли в культуре входивших в них народов заметный след, в той или иной мере дающий о себе знать и по сей день. Иначе говоря, сложившееся в рамках этих единиц культурное (этническое) единообразие может сохраняться очень длительное время, выступая обычно как фактор образования историкоэтнографических областей, а подчас даже отдельных этникосов 962. Крупные политические образования типа империй обычно немало способствовали утверждению определенной религии среди входивших в их состав народов. Но вместе с том распространение отдельных религий нередко не ограничивалось пределами подобных политических образований. Это особенно относится к таг называемым мировым религиям. Как известно, подавляющее большинство возникших в классовом обществе религий не перешагнули границу страны или региона и остались местными религиями. Лишь нескольким религиозным системам удалось, в сил} некоторых их особенностей и сложившихся исторических обстоя* тельств, выйти далеко за пределы тех государств, где они возникли, и приобрести полиэтнический характер. Наиболее крупные из таких религиозных систем и принято именовать мировыми религиями 88. К ним относятся буддизм, христианство, ислам, Кроме того, ограниченно полиэтничны и некоторые другие религии, например, зороастризм, индуизм. Народы, исповедующие ту или иную из этих религий, обычно обладают не только идеологическим, но и определенным культурно-бытовым единообразием, т. е. представляют собой этнографические общности. Когда же у таких образований имеется и определенное самосознание, их, о^еииДно, можно считать метаэтноконфессиопальнЫми общностями G9. В такие общности входили как родственные, так и неродственные народы. При этом следует, однако, иметь в виду, что все мировые религии распадаются на различные направления, течения, церкви, секты, взаимоотношения которых нередко имели есьма напряженный характер. Поэтому обычно осознавалась ,е столько принадлежность к той или иной мировой религии а целом, сколько к ее отдельной «ветви». Соответственно чаще всего именно последние могут быть отнесены к разряду этнокон- фессиональных общностей макроуровня (конечно, при условии наличия у них общего конфессионального самосознания). Таковы, например, католики Западной Европы до Реформации или православные на Руси. Отдельную метаэтническую общность с важной интегрирующей ролью религии представляют также индусы, к которым относятся разноязычные народы Южной Азии (индоарийские, дравидийские и частично тибето-бирманские) и у которых индуизм пронизывал всю общественную и культурную жизнь 70. Формирование метаэтнических общностей — одно из проявлений тенденции межэтнической интеграции в докапиталистических классовых обществах. Наряду с ней прослеживается в этих обществах и тенденция дифференциации этнических образований. Обе эти тенденции обнаруживаются лишь при охвате этнокультурных процессов докапиталистических классовых обществ в глобальных масштабах, при том целиком за весь период от первобытнообщинной до капиталистической эпохи. На протяжении этого периода в развитии культуры, как известно, имели место гигантские скачки назад. Однако в целом за данный период культурный фонд большинства этносов, несомненно, чрезв чайно возрос по сравнению с доклассовой эпохой, увеличило^ многообразие их культуры. Соответственно во многих сферах культуры (религии, обычаях, обрядах и т. п.) расширились масштабы различий между этносами, принадлежащими к разным и "орико-культурным (историко-этнографическим) ареалам. Эта д фференцированность усиливалась неравномерностью социально- экономического развития человечества, в результате которой образовалась огромная дистанция в культурном уровне одновре- енно сосуществующих этносов доклассовых и классовых соци- льных организмов. К тому же эсо такого рода классовых об- еств, как уже говорилось, отличались от первобытнообщинных со и наличием внутренних культурных различий, порожденных х классовым, а подчас также сословным и даже кастовым деле- ием. 6типа существует, как правило, только во взаимосвязи с крупной нацией: уэльская народность — во взаимосвязи с английской нацией, чукотская — во взаимосвязи с русской. Для такого рода народностей характерна широкая распространенность двуязычия, грамотности не только и даже иногда не столько на родном языке, сколько на языке связанной с ней нации 3. С. А. Арутюнов и Н.ГН. Чебоксаров полагают, что подобного тюда народности не могут (в отличие от народностей древности и средневековья) рассматриваться в качестве основных таксономических единиц классификации этносов, поскольку в новое и новейшее время в такой роли выступают нации 4. Однако, ш наш взгляд, дело не только в классификационных принципах. Пожалуй, существеннее другое: так как в подобных ассоциированных общностях внутренние «синхронные» связи обеспечиваются между их частями в значительной мере межнациональными коммуникативными средствами, такие общности, естественно, но могут рассматриваться как самостоятельно функционирующие организмы. И это относится не только к собственно этнической, но ч к социальной сфере, что, как уже говорилось, находит обычно внешнее выражение в отсутствии у такого рода народностей достаточно развитой «собственной» политической надстройки. Таким образом, очевидно, что ассоциированные народности нового и новейшего времени не могут быть причислены к этносоциальным организмам. Но в то же время несомненно, что такие народности представляют собой не просто этникосы, а этносоциальные общности, ибо они, с одной стороны, являются для соответствующей группы людей основными этническими подразделениями, в рамках которых воспроизводятся специфические свойства, с другой — обладают определенными, присущими только им социальными параметрами. Учитывая при этом тесную связь каждой из рассматриваемых нами народностей с определенной крупной нацией, представляется возможным характеризовать подобные народности как ассоциированные этносоциальные общности основного уровня. Переходя к характеристике этникосов эпох капитализма и социализма, т. е. национальностей в узком значении слова, прежде всего следует напомнить, что в подавляющем большинстве случаев каждая национальность-этник ос соответствует определенной нации- эсо (или нескольким нациям), однако пространственное соотношение их, как уже отмечалось выше, имеет несколько вариантов 5. При одном из них этникос-национальность и нация-эсо почти полностью совпадают; при другом — из одного этникоса-националь- ности социальные организмы вычленяют несколько этносоциальных образований; при третьем — в рамках одной социально- политической общности (государства) имеется несколько этносоциальных организмов. Этот последний вариант нуждается, на наш взгляд, в некоторых дополнительных пояснениях, поскольку, хотя он внешне напоминает ассоциированные вторичные народности, однако речь идет о качественно ином явлении. Дело в том, что собственные коммуникативные связи внутри ассоциированной этнической единицы, как правило, возрастают по мере увеличения ее масштабов. Поэтому, когда такая единица в рамках соответствующего государства занимает обширную, компактную территорию (при сравнительно высокой плотности), представляется возможным рассматривать ее как эсо, хотя и не вполне завершенной структуры. Классическим образцом этого' могут служить, в частности, франкоканадцы, представляющие в пределах Канады особый, отдельный этносоциальный организм, т. е. нацию. Весьма сложным является вопрос о характеристике этнических подразделений, возникающих в случае, если один и тот же этникос расположен в пределах нескольких смежных социальных организмов, входящих в свою очередь в общий социальный организм высшего уровня. В таком случае, строго говоря, один этносоциальный организм (эсо первого порядка) составляет та часть данного этникоса, которая сосредоточена в основном для него социальном организме первого уровня. Однако в известном смысле эсо (второго порядка) образуют как это ядро этникоса, так и те его относительно компактные группы, что находятся на непосредственно примыкающей к нему территории, если она входит в пределы социального организма высшего уровня. Таким образом, скажем, украинцы Украинской ССР составляют эсо в строгом значении этого слова, хотя условно в качестве эсо (второго порядка) можно рассматривать всех украинцев, проживающих как в УССР, так и на примыкающей к ней территории РСФСР, Белоруссии и Молдавии, поскольку между ними существуют не только сравнительно регулярные социально-экономические связи, обеспечиваемые союзным государством, но и своеобразная непрерывность непосредственных этнокультурных контактов. Однако уже украинцы соседних с УССР районов Польши, Чехословакии, Венгрии оказываются вне украинского этносоциального организма, хотя и относятся к одному с ним этникосу. Характеризуя соотношение этникосов-национальностей и эсо- наций, еще раз подчеркнем, что во всех рассмотренных вариантах этникосы обычно полностью не вписываются в эсо. Как правило, та или иная часть этникоса-национальности остается за пределами соответствующей нации-эсо (или наций) либо в дисперсной форме, либо в форме компактных групп. Такие части этникосов-национальностей в нашей литературе принято именовать национальными группами. Переходя непосредственно к характеристике этносоциальных процессов эпохи капитализма, представляется существенным прежде всего напомнить, что с наступлением этой эпохи еще более увеличился диапазон стадиальных различий между этносоциальными общностями, простирающийся теперь от первобытнообщинного до капиталистического строя. Присущая эпохе капитализма неравномерность проявилась и в самом процессе его утверждения. Если, по словам В. И. Ленина, к последней четверти XIX в. «Запад с буржуазными революциями покончил» 964, то страны Восточной Европы находились в это время еще на пороге своих буржуазно-демократических революций; незавершенными оставались и буржуазно-демократические преобразования в большинстве стран Центральной Европы. Не были однородными капиталистические страны и по своей внутренней социальной структуре. Наряду с господствующими капиталистическими отношениями в большинстве из них в той или иной степени сохранялись остатки различных докапиталистических укладов. Различия между капиталистическими странами особенно отчетливо проявлялись в сфере аграрных отношений. В ряде стран (Германия, Россия) развитие капитализма в сельском хозяйстве шло по так называемому прусскому пути, при котором это развитие имело замедленный характер, сопровождаясь длительной консервацией феодальных пережитков. Там же, где утверждение капитализма в сфере сельского хозяйства осуществлялось по так называемому американскому пути, докапиталистические отношения, как правило, сводились к минимуму, хотя все же и здесь нередко использовались весьма архаические формы эксплуатации (например, рабство в южных штатах США). В условиях становления капиталистической формации происходит интенсификация экономических связей как внутри отдельных государств, так и в международных масштабах. В результате возросшего производства и обмена товаров складывается мировой капиталистический рынок, немало способствующий преодолению изолированности отдельных стран, особенно тех, что встали на путь капиталистического развития. Одновременно в орбиту капитализма втягиваются в качестве колоний и полуколоний также те страны, которые продолжали еще оставаться на разных ступенях развития феодализма или даже на стадии родо-племенных отношений. Неравномерность социально-экономического развития народов мира в условиях капитализма обусловила большое многообразие этнических процессов, их темпов, типов и разновидностей. Для понимания сути этих процессов основополагающее значение имеет разработанная В. И. Лениным концепция двух тенденций в национальном вопросе в условиях капитализма. «Развивающийся капитализм, — указывал он в данной связи, — знает две исторические тенденции в национальном вопросе. Первая: пробуждение национальной жизни п национальных движений, борьба против всякого национального гнета, создание национальных государств. Вторая: развитие и учащение всяческих сношений между нациями, ломка национальных перегородок, создание интернационального единства капитала, экономической жизни вообще, политики, науки и т. д.» 7 В конечном счете эти две тенденции представляют собой частный случай диалектического взаимодействия единичного и общего 8. И такое взаимодействие охватывает все сферы общественного бытия наций, в том числе и этнические явления. При этом развитие в этнической сфере единичного, особенного 965 означает усиление этнически специфического, т. е. дифференциацию наций; развитие же в данной сфере общего — расширение межэтнического, т. е. их интеграцию. В результате собственно этническим процессам оказываются присущи дифференциация и интеграция. А это в свою очередь значит, что дифференцирующее и интегрирующее начала в этнической динамике в условиях капитализма тесно сопряжены с двумя раскрытыми В. И. Лениным историческими тенденциями в национальном вопросе. В целом же в этносоциальной динамике человечества в эпоху капитализма эти тенденции проявляются, с одной стороны, в фор мировании и развитии основных этносоциальных подразделении данной эпохи — наций, с другой — в их интернационализации, межэтнической интеграции. Важнейшая роль в развертывании такого рода процессов принадлежит экономическим факторам, что проявляется, в частности, весьма наглядно в ходе формирования буржуазных наций. Не случайно это обстоятельство было специально отмечено В. И. Лениным, показавшим на примере складывания русской нации значение для процесса национальной консолидации усиливающегося в период генезиса капитализма обмена между областями, постепенно растущего товарного обращения, слияния небольших местных рынков в один национальный рынок. Раскрывая сущность процесса формирования наций, В. И. Ленин подчеркивал, что, поскольку «руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было не чем иным, как созданием связей буржуазных» 966. Существенное влияние на процессы формирования буржуазных наций оказывает государственно-политический фактор. На это также неоднократно обращал внимание В. И. Ленин, указывая, что «для полной победы товарного производства необходимо завоевание внутреннего рынка буржуазией, необходимо государственное сплочение территории с населением, говорящим на одном языке» 967. Известны два основных варианта формирования наций в рамках единого государства: на базе сравнительно раннего (еще на докапиталистической стадии) возникновения моноэтнических государственных образований и и ходе развития этносов в рамках многонациональных государств. Первым путем возникали многие крупные этносы Западной Европы 968, второй был характерен для большинства народов России. В тех же случаях, когда государственные границы расчленяют однородные в языково-этническом отношении массивы, это оказывает тормозящее воздействие на процессы формирования наций. В данной связи показательны, например, процессы, происходящие в настоящее время на Африканском континенте. Дело в том, что при создании колоний буржуазные колонизаторы не считались с исторически сложившимися племенными и этнолингвистическими общностями. В результате в пределах многих колоний образовалась мозаика из отдельных расчлененных на части племен и народностей. Отсюда большая этническая пестрота многих освободившихся стран, сложность протекающих в них этнических процессов 969, в том числе тех, что связаны с возникновением наций. Для этнических аспектов формирования наций существенное значение имеет также характер тех этнических общностей, на базе которых происходит это формирование. Соответственно можно выделить несколько типов этнических процессов. Один из них, притом весьма распространенный, связан с трансформацией в нацию уже сложившейся народности. Примером такого типа (назовем его первым) может служить образование датской нации, чему предшествовало длительное существование датской народности в рамках почти непрерывно сохранявшегося с раннего средневековья государства. Правда, народность эта еще не была достаточно четко отделена от других частей скандинавской этнолингвистической общности и имела отчетливую со- циоэтническую стратификацию, которая проявлялась в том, что среди господствующих классов (в частности, после реформации B’XVI в.) широкое распространение получила иноэтническая (немецкая) культура. Этому немало способствовало наличие в городах значительной прослойки немецкого населения 970. Рассматриваемый тип этнических процессов, связанных с формированием буржуазных наций, представлен и в других частях света. Можно сослаться, например, на этносоциальные процессы у кхмеров Камбоджи (Кампучии), составляющих около 90% ее населения (по данным па 1966 г.). Корни кхмерской народности уходят к VI в., завершение ее формирования как эсо приходится на IX—XV вв. Хотя в конце XIX в. Камбоджа на семь десятилетий становится колонией Франции (1884—1954 гг.), однако и на протяжении этого периода основная масса кхмерского этноса оставалась в рамках относительно целостной территориально-политической единицы. Начавшаяся проявляться еще в середине"XIX в. в результате развития товарно-денежных отношений тенденция к консолидации кхмерского этноса, получила дальнейший стимул в борьбе против чужеземного господства. Господство французов пришлось как раз на период установления в Камбодже новых форм экономических отношений и создания внутреннего рынка. Хотя кхмерская буржуазия до конца второй мировой войны так и не сложилась, однако в стране формировались капиталистические отношения (функции зарождающейся местной буржуазии выполняли проживающие в стране вьетнамские и китайские предприниматели) 971. С конца 50-х годов для экономической жизни Камбоджи характерно развитие национального капитала как в частной, так и в государственной форме 972. Одним словом, начала складываться социально-экономическая основа кхмерской буржуазной нации. Что касается собственно этнических аспектов этой общности, то для нее весьма показательна незначительность диалектных различий в кхмерском языке, которые мало влияют на коммуникативность населения разных районов страны 973. Имеется на кхмерском языке и литература, берущая свое начало с 30-х годов XX в. Одновременно с тем в послевоенные годы начало заметно сокращаться использование французского языка. Этно- консолидационные процессы в кхмерском эсо стали сочетаться с активной ассимиляцией этой общностью генетически близких этнических групп (анрак, пор, чон и др.) 974. Однако, как известно, ход всех этих процессов был нарушен установлением режима Пол Пота и Иенг Сари, проводивших политику геноцида в отношении кхмерского народа и уничтожившего свыше 3 млн. жителей страны. Меры, предпринимаемые ныне Единым фронтом национального спасения Кампучии для ликвидации последствий господства этого режима, создают необходимые предпосылки для восстановления естественного развития этнических процессов в стране. К рассматриваемому типу этносоциального развития могут быть отнесены и те случаи, когда буржуазная нация складывается на основе народности, которая хотя к началу этого процесса и не имела своей государственности, ио в прошлом в течение длительного времени была самостоятельным эсо. Такая народность иногда даже сохраняет некоторые атрибуты прежней государственности. Таковы, например, историко-политические предпосылки формирования венгерской буржуазной нации. Находясь в составе Австрийской империи (с 1867 г. Австро-Венгрии), венгры сохраняли не только определенную автономию, но и известную хозяйственную обособленность 975. Несколько иной вариант того же типа этнического развития мы имеем тогда, когда буржуазная нация формируется на основе народности, лишенной своей государственности задолго до начала этого процесса и существовавшей как единое самостоятельное эсо лишь в эпоху раннего феодализма. Этот вариант может быть проиллюстрирован на примере этносоциальной истории хорватов. Как самостоятельное эсо хорваты существовали лишь с IX пй начало XII в., после чего они оказались под властью венгерских королей (до начала XVI в.), а затем Габсбургов. К тому же вплоть до XVIII в4 отдельные части территории их расселения захватывались на длительное время венецианцами и османами 976. В результате процессы* которыми отмечено формирование хорватской нации, протекали в различных регионах этой территории далеко не синхронно, а их этнокультурная консолидация затянулась надолго 977. Близкий, хотя и несколько отличный вариант этого же типа этнических процессов представляет пример формирования чешской буржуазной нации на базе чешской народности. Последняя начала складываться уже в X—XI вв. в рамках феодального государства. Однако в начале XVII в. Чехия потеряла государственную самостоятельность и вошла в состав Австрии, правящие круги которой проводили в течение трех веков последовательную политику онемечивания чехов: чешский язык повсюду заменялся немецким, запрещались чешские книги, чешский язык изгонялся из учебных заведений и т. д. Лишь с развитием капиталистических отношений в конце XVIII—начале XIX в. здесь развертывается борьба в защиту чешского языка и самобытной культуры, усиливается национальное самосознание чехов 978. Во многом сходную, правда, относящуюся к более позднему времени картину этнического развития дает формирование лаосской буржуазной нации на базе народности лао 979. Начало сложения лао в народность относят к XIV в. — времени создания ими первого крупного государства. Однако характер единого эсо лао сохраняли лишь до конца XVII в., когда страна распалась на три владения. Каждое из них в междоусобной борьбе использовало политическую поддержку более сильных соседних государств, платой за которую было признание их сюзеренитета 980. Колониальный захват Лаоса Францией в конце XIX в. первоначально мало что изменил в социально-экономическом развитии его народа; французская администрация сначала не поощряла даже французские капиталовложения в экономику страны. Лишь постепенно стала ослабевать многовековая изоляциия ее отдельных регионов, возникли компрадорская буржуазия и пролетариат. После освобождения страны в начале 50-х годов XX в. от колонизаторов процесс социально-экономического развития был осложнен систематическим вмешательством США и зависимых от них государств (Таиланд и другие), борьбой местных правых группировок, а затем подрывной деятельностью извне981. До недавнего времени страна фактически была разделена па две части: королевскую и освобожденную территорию. Все это тормозило не только ее социально-экономическое развитие, но и этническую консолидацию лао (и соответственно дифференциацию от той их части, которая оказалась за пределами страны, главным образом в Таиланде). В результате складывающаяся лаосская нация, по мнению специалистов, — была «далека от завершающего этапа национальной консолидации»982. Показательно, что до сих пор для лаосского этноса характерно бытование нескольких диалектов, различающихся «главным образом качеством и количеством тонов (от пяти до семи) и лексикой» 983. Можно, однако, полагать, что в современных условиях в Лаосской Народно-Демократической Республике процессы этнической консолидации лао заметно интенсифицируются 984. Основанием этого служат происходящие здесь социально-экономические и культурные преобразования, в ходе которых закладываются основы социалистического общества. В особый вариант интересующего нас типа этнических процессов, сопровождающих формирование наций, могут быть выделены те случаи, когда этот процесс развертывается на базе народности, хотя и обладающей самосознанием (и самоназванием), но еще распадающейся на существенно обособленные составные части, которые сами могут рассматриваться почти как самостоятельные этносы. Например, сохраняющиеся значительные этнографические и социальные различия между двумя основными группами сингалов в Шри Ланке (у равнинных и кандийских сингалов) до сих пор существенно сдерживает процесс формирования единой сип- гальской нации 985. Но при всех многочисленных разновидностях, в целом для рассматриваемого типа собственно этнических процессов, происходящих при формировании наций, характерно явное преобладание копсолидационной тенденции в рамках уже существующего этнического подразделения основного уровня (хотя такая тенденция и могла сопровождаться ассимиляцией нескольких иноэтнических групп). Эта консолидация обычно проявляется в преодолении внутренних локальных культурных различий между этнографическими группами, в возникновении и распространении общего литературного языка, укреплении общего этнического самосознания. Соответственно данный тип формирования наций в собственно этническом плане может быть отнесен к «внутриконсолидацион- ным». Один из распространенных вариантов этого типа представлен формированием нации в ходе воссоздания и дальнейшего развития этнической общности, которая к началу этого процесса не была уже эсо, но являлась таковым в более или менее отдаленном прошлом; характерные для данного варианта этнокультурные изменения подчас именуются национальным возрождением. Другой вариант — внутриэтническая консолидация сочетается с дифференциацией от родственных групп в других государствах. В качестве особого в этническом отношении типа формирования наций (второго типа) представляется возможным выделить случаи развития такого рода процессов на основе макроэтнических, в первую очередь этнолингвистических общностей, объединяющих несколько сложившихся народностей. Примером может служить процесс становления французской буржуазной нации. Она возникла, как известно, на базе двух генетически близких народностей: южнофранцузской, или провансальской, и северофранцуз- жой 986. Хотя обе эти народности принадлежали к одной лингвистической общности, сложившейся на основе народной латыни, однако уже в XI в. они существенно отличались друг от друга. Имея в виду это обстоятельство, Ф. Энгельс писал, что провансальская народность в средние века «была не более родственной северофранцузской, чем теперь польская — русской». Характеризуя исторические судьбы южнофранцузской народности, ее подчинение северофранцузам, он продолжал: «В течение целых веков французы-южане боролись против своих угнетателей. Но историческое развитие было неумолимо. После трехсотлетней борьбы их прекрасный язык был низведен на степень местного диалекта, а сами они стали французами. Триста лет тяготел северофранцуз ский деспотизм над Южной Францией, и лишь но прошествии этого времени. . . железный кулак Конвента впервые сделал жителей Южной Франции французами. . .» 987 Тем не менее остатки провансальского культурного регионализма дают о себе знать до сих нор 988. В рассмотренном примере речь шла о формировании буржуазной нации путем объединения двух генетически близких народностей. Но, разумеется, возможны также случаи, когда такого рода процесс является результатом объединения нескольких родственных в генетическом отношении народностей; Этот вариант может быть представлен, в частности, процессом формирования итальянской буржуазной нации. Как уже отмечалось, итальянская народность сложилась еще в раннее средневековье в результате бесконечных этнических контаминаций. Но этнической консолидации населения Апеннинского полуострова существенно препятствовала политическая раздробленность. В XIII — XIV вв. здесь уже имелось множество мелких народностей — эсо (генуэзцев, флорентийцев, сицилийцев и т. п.) со своими собственными диалектами и самосознанием. В XVI —XVIII вв. трудности на пути этнической консолидации населения полуострова усугубляются упадком итальянских торговых республик и их политической зависимостью от Испании, Австрии и Франции. Лишь в конце XVIII—начале XIX в. в ходе непрерывных войн, политических переворотов и революционных выступлений нарушилась провинциальная обособленность и замкнутость отдельных итальянских областей, начало постепенно утверждаться общенациональное самосознание, стала уверенно выдвигаться задача национального освобождения и объединения страны 989. Осуществлению этой задачи в третьей четверти XIX в. принадлежит важная роль в складывании единой итальянской нации. Впрочем, в целом для этого процесса характерна некоторая замедленность. Не случайно внутриэтническая консолидация итальянской нации до сих пор отличается определенной незавершенностью. Показательно, в частности, что диалектные различия разговорного языка остаются настолько значительными, что это затрудняет общение. Еще од'ним примером рассматриваемого типа этнических процессов, сопряженных с формированием буржуазных наций, может служить история образования немецкой нации. Как уже отмечалось, в XIII—XIV вв. на базе раннесредневековой немецкой народности сложились многочисленные народности-эсо. Их политическое объединение, сопровождавшееся формированием немецкой буржуазной нации, завершилось лишь тогда, когда под эгидой Пруссии было создано единое немецкое государство — Германская империя. Впрочем, здесь, как это имело место в Италии, долгое время после объединения сохранялись особенности языка н культуры отдельных групп немцев, восходящие ко времени политической раздробленности, когда Германия представляла собой по существу метаэтнолингвистическую общность. В целом же второй тип этнических процессов, связанных с формированием наций, может быть обозначен как «межэтническая (этногенетическая) консолидация». Это процессы «межэтнические», поскольку объединяются самостоятельные народности-эсо, «этно- генетические», так как в их ходе создается по существу новая этническая общность, «консолидационные», ибо речь идет об объединении генетически родственных народностей 990. Одно из отличий этого типа от предыдущего состоит в том, что внутриэт- ническая консолидация нации в данном случае происходит значительно медленнее, вследствие чего очень долго сохраняются заметные следы былой языково-культурной дифференцированности вошедших в ее состав эсо. Но, подобно предыдущему, этому типу тоже нередко присущи активные ассимиляционные процессы. Так, межэтническая консолидация, связанная с формированием итальянской буржуазной нации, сопровождалась постепенной ассимиляцией ею проживающих на севере Италии фриулов, которые «представляют собой этническую общность, не развившуюся в самостоятельную нацию» 991. В качестве третьего типа этнических процессов, происходящих при становлении наций, можно указать те из них, в которых основная роль принадлежит дивергенции (в форме сепарации). Этот тин относится главным образом к так называемым переселенческим нациям. Таковы, например, франкоканадцы — народность, а затем и нация, возникшая в результате политического и этнического обособления от соответствующей этнической общности метрополий. При этом франкоканадцы могут рассматриваться как одно из характерных проявлений сравнительно «чистой» этнической сепарации, не осложненной миксацией. Они состоят почти исключительно из потомков тех переселенцев в Новую Францию, которые прибыли сюда из метрополии еще в XVII—первой поло вине XVIII в.зв Впрочем, этнические процессы дивергентного характера относительно редко выступают в «чистом» виде. Иногда эти процессы, как свидетельствует пример формирования лаосского эсо, «дополняют» внутриэтническую консолидацию. Но значительно чаще при возникновении новых наций они сочетаются с процессами этногенетической миксацип. Это сочетание (дивергенция+миксация) может рассматриваться как четвертый тип этнических процессов. К нему относятся все те случаи, когда в новую общность объединяются отдельные части различных этнических единиц основного уровня, не находящиеся в генетическом родстве, причем одновременно происходит их все большее обособление от своих «первичных» этносов. В свою очередь этот тип имеет несколько вариантов. Один из них — формирование нации путем смешения переселившихся во вновь возникшие государственные образования отдельных частей уже сложившихся и, как правило, генетически не родственных, но однотипных в расовом отношении этнических общностей (причем доминирующая роль принадлежит наиболее многочисленной этнической группе). К такому варианту (этнической сепарации и миксации) может быть отнесено, например, формирование англоавстралийской нации, вобравшей в себя наряду с англичанами немало представителей других европейских этникосов. В этом случае немалое значение имеет дивергенция основного компонента новой общности англичан от английского этноса метрополии. Еще более отчетливо сочетание этнической дивергенции с мик- сацией(без мисцегенации) проявилось в ходе формирования англо- канадской нации. Наряду с англичанами в ее состав вошло значительное число ирландцев и шотландцев. Весьма показательно в этом отношении, что в конце XIX в. здесь из 2,1 млн. жителей британского происхождения 40,2% имели ирландское, 33,6 — английское, 26,2% — шотландское 992. Весьма своеобразно четвертый тип представлен в этнической истории США. Здесь предыдущий вариант — смешение различных по происхождению, но принадлежащих к одной расе переселенцев из Европы — был дополнен включением в объединительный процесс представителей других этнорасовых общностей как аборигенного происхождения (индейцы, эскимосы, алеуты), так и прибывших из Африки (главным образом потомки вывезенных отсюда негров-рабов) и Азии (иммигранты из Китая, Японии, Индии и т. д.). Процесс межэтнической интеграции и ассимиляции всех этих разнородных этнических и этнорасовых групп существенно замедляется как этнической, так и расовой дискриминацией 993. В результате двухсотлетних этнических процессов, в которых противоречиво переплетались интегрирующие и дифференцирующие (дивергентные) тенденции, в США в основных чертах сложилась общность, которую принято именовать американской или, точнее, североамериканской нацией. Хотя эта молодая общность не имеет четко выраженных территориальных частей, тем не менее она «отнюдь не представляет собой однородной массы этнически нивелированных личностей» 994. Включив все пришлые этнические элементы в свою экономическую и социальную структуру, объединив их общим языком и своеобразной культурой, она, однако, «до сих пор имеет в своем составе целый ряд нераст- воренных (хотя и сильно изменившихся в Америке) этнических групп» 995. Во многом близкую картину дает этническая история стран Латинской Америки (в частности, процессы формирования наций здесь также связаны с взаимодействием представителей трех больших рас). Но есть и отличия. Прежде всего в Латинской Америке, как правило, значительно бблыпие масштабы получило расовое смешение (так называемая мисцегенация), обычно облегчающее процесс культурной интеграции 996. Так, в Бразилии за 50 лет (с 1835 по 1890 г.) доля негров в населении сократилась в четыре раза, а удельный вес метисов и белых возрос почти вдвое (последнее объясняется широким притоком белых иммигрантов с середины XIX'B.) 997. В начале ХХ'в. удельный вес населения, имеющего смешанное происхождение, возрос здесь до 60% общей его численности. Следует, впрочем, подчеркнуть, что процессы мисцегенации и шире — межрасовой этнической интеграции — в разных странах Латинской Америки имеют далеко не одинаковые масштабы. Различна даже «исходная» этнорасовая структура этих процессов. Так, специальные исследования показывают, что в формировании этнического состава большинства стран Центральной Америки негры не сыграли значительной роли 998. Зато в этих странах существенно продвинулась мисцегенация белых и индейцев: уже к началу XX в. метисы (ладино) составляли почти V3 населения 999. Разумеется, этногенетическая миксация, сопряженная с мисцегенацией, не единственный вид этнических процессов в странах Латинской Америки. Здесь имеют место как ассимиляционные1000, так и консолидационные 46 процессы. Но все же основное значение для формирования в каждом латиноамериканском государстве особой нации, несомненно, имеет этно- генетическая миксация 1001, сопровождаемая мисцегенацией. Без учета такого рода процессов говорить об этнической общности населения этих стран, очевидно, не приходится. Однако даже там, где этногенетическая миксация уже существенно продвинулась, она все же еще далека от завершения. Показательна в этом отношении бразильская нация, в которой до сих пор сохраняются локальные варианты. «Так, на крайнем юге Бразилии преобладают потомки старых и новых переселенцев из Европы. На востоке, где было много рабовладельческих фазенд, особенно чувствуется влияние негритянской культуры. Наконец, значительная часть населения является индейско-португальскими метисами или индейцами, и здесь в материальной и духовной культуре чувствуется сильное индейское влияние» 1002. Впрочем, строго говоря, обособленные группы индейцев, сохраняющие свой язык и основные элементы культуры, не вполне правомерно было бы рассматривать как составную часть бразильской нации, если под таковой понимать этносоциальный организм. Они, видимо, всего лишь один из компонентов бразильской метаэтнополитической общности. Итак, представляется возможным выделить по крайней мере четыре типа этнических процессов, связанных с формированием буржуазных наций: 1) внутренней консолидации; 2) этногене- тической (межэтнической) консолидации; 3) дивергенции (прежде всего в форме парциации); 4) этногенетической (межэтнической) миксации, сопровождаемой дивергенцией. При этом следует подчеркнуть, что все указанные' типы почти всегда в той или иной мере сочетаются друг с другом, а также с межэтнической интеграцией, этнической ассимиляцией и расовой мисцегенацией. Поскольку последняя особенно часто сопровождает этногенети- ческую миксацию, в этом типе этнических процессов может быт? очевидно, выделен отдельный мисцегенационный подтип. Что касается этнических: процессов на последующих этапах капитализма, то в целом на эти процессы значительное влияние оказала неравномерность экономического развития стран и народов. Эта неравномерность особенно возросла, когда капиталистический мир вступил в свою высшую и последнюю стадию — в стадию империализма. Характеризуя в канун первой мировой войны империализм, В. И. Ленин писал о нем как о действительности «с гигантским разнообразием экономических и политических условий, с крайним несоответствием в быстроте роста разных стран и пр., с бешеной борьбой между империалистическими государствами» 1003. Неравномерность развития капитализма на стадии империализма, в частности, проявилась в возрастании доли крупных государств в мировом производстве, быстром опережении «старых» капиталистических стран — Англии и Франции — более «молодыми» — Соединенными Штатами и Германией. К концу XIX в. США прочно заняли место первой промышленной державы; в начале XX в. на второе место, оттеснив Англию, вышла Германия г>0. Значительно ускорилось промышленное развитие России, хоти абсолютный уровень, достигнутый ею, был сравнительно невысок. В ряды экономически развитых стран выдвигаются также Бельгия и Япония б1. С момента возникновения империализма специфический характер приобретает также и тенденция к интеграции человечества. Усиливается обобществление производства, происходит концентрация и централизация банковского капитала, появляются монополии 1004, в том числе и международные, возрастают экономические связи между различными государствами. «Вся хозяйственная, политическая и духовная жизнь человечества, — подчеркивал В. И. Ленин, — все более интернационализируется уже при капитализме» 1005. И это относится не только к развитым капиталистическим странам, но и в значительной мере также к колониальным и зависимым странам Азии, Африки и Латинской Америки. В результате ввоза капитала эти страны все более и более втягивались в мировое капиталистическое хозяйство. Во многих из них возник капиталистический уклад, правда, сравнительно ограниченных масштабов. Монополистический капитализм, придав обобществлению производства гигантский характер, создал тем самым материальные предпосылки для установления социализма 1006. Эта, открытая основоположниками марксизма-ленинизма возможность была впервые превращена в действительность в России, где под руководством марксистско-ленинской партии рабочий класс в союзе с крестьянством в октябре 1917 г. совершил победоносную социалистическую революцию. В результате Великой Октябрьской социалистической революции в России капитализм перестал быть единственной мировой социально-экономической системой. Началч i общий кризис капитализма — период его крушения и револк* ционной замены социализмом. В результате «главное противорг чие предшествовавшей эпохи из внутрисоциального, внутрипол^ тического превратились в противоречие двух мировых систем, хотя в капиталистических странах продолжает оставаться в то же время внутренним противоречием» 1007. При этом оно потеряло всеобъемлющий внутригосударственный характер, поскольку не действует внутри стран социализма, суживает свое проявление и во многих развивающихся странах 50. С возникновением после второй мировой войны содружества социалистических стран произошло дальнейшее расширение масштабов разделения человечества на две социально-экономические системы. На этом — втором этапе общего кризиса — центробежные тенденции усиливаются и внутри самой мировой системы капитализма. Существенное значение в этом отношении имело крушение колониальной системы империализма, завершившееся в 50—60-х годах XX в. полным ее распадом и появлением на политической карте мира множества новых государств. Специфические черты в рамках капиталистического мира приобрела в условиях его общего кризиса и тенденция к интернационализации в сфере экономики. Общий кризис, в частности, ускорил перерастание монополистического капитализма в государственно-монополистический 57, способствуя тем самым дальнейшему укрупнению производства. На втором этапе общего кри- зиса капитализма эта тенденция проявилась в более широком развитии на основе научно-технической революции массовых средств коммуникации (от транспорта до радио и телевидения). Стремительно развивается внешняя торговля. Еще быстрее растет вывоз капитала. За 1945—1975 гг. долгосрочные заграничные инвестиции основных империалистических стран подскочили приблизительно в 10 раз и достигли 580 млрд. долл. Но рекорд, пожалуй, поставил международный торговый обмен технологией, патентами, лицензиями. Среднегодовые темпы его роста обогнали даже темпы вывоза предпринимательского капитала б8. Усилилась межгосударственная кооперация. Получила значи- чительное развитие такая форма интернационализации современного капитала, как транснациональные корпорации (ТНК)1008. Особую форму интернационализации хозяйственной жизни л современных условиях представляет экономическая интеграция. 8 основе ее лежат объективные потребности развития производительных сил, все более тесного взаимодействия национальных хозяйств отдельных государств, все более глубокого переплетения IX производственных процессов и регулирования взаимоотношений этих государств. При этом в разных социально-экономических условиях экономическая интеграция имеет свои, специфические для данной общественной системы формы, особые черты и свойства, что делает принципиально различными интеграцию социалистическую и капиталистическую 80. Однако на современном этапе в межимпериалистических отношениях действует не только интегрирующая, объединительная тенденция, но и тенденция, «противопоставляющая одних империалистов другим» 81. Первая порождена единством классовых интересов мировой буржуазии, вторая вызывается ее неизбежным экономическим’соперничеством. Конец 40-х, 50-е и 60-е годы отличались преобладанием «объединительной» тенденции, в результате чего сложились НАТО и целая система военных, политических и экономических соглашений, объединивших большинство развитых капиталистических стран. В первой половине 70-х годов усилилось действие второй тенденции и порожденных ею центробежных процессов 82. В целом же в масштабе всего капиталистического мира дифференцирующая тенденция сказывается прежде всего в том, что «между различными империалистическими державами. . . усиливается неравномерность экономического развития» 83. Если в развитых капиталистических странах в середине XX в. все же преобладала тенденция интернационализации, то в развивающихся странах тенденция, которую В. И. Ленин характеризовал как «пробуждение национальной жизни и национальных движений» 64. Особый размах национально-освободительное движение народов колониальных, полуколониальных и зависимых стран приобрело после второй мировой войны. В результате, если в канун войны на эти страны приходилось 66% населения земного шара, то в настоящее время доля населения колоний — менее 1%. Разрешив в основном задачи национального освобождения, народы молодых государств оказались перед необходимостью обеспечения своего экономического и культурного развития. Центр тяжести национальной жизни переместился прежде всего в социально-экономическую сферу. Ряд государств встал на путь некапиталистического развития, на путь социалистической ориентации. Освободившиеся страны стремятся покончить с наследием колониализма, прямой и косвенной эксплуатацией со стороны империалистических стран. Для этого в первую очередь они устанавливают контроль над своими природными ресурсами 65. Освободившиеся страны все более расширяют сотрудничество со странами социалистического содружества, которое играет решающую роль в борьбе молодых государств за экономическую самостоятельность. Это сотрудничество базируется на общности антиимпериалистических устремлений, поддержке социалистическими странами усилий молодых государств, направленных на укрепление суверенитета и создание независимой экономики. Неуклонно расширяются масштабы сотрудничества с Советским Союзом. Так, объем экономического и технического содействия СССР развивающимся странам возрос в 1977 г. по сравнению с 1960 г. в 6,2 раза, в том числе странам Азии — в 5,2 раза, Африки — в 8,3 раза 6б. Расширение экономических связей освободившихся стран усиливает тенденцию к обострению межимпериалистических противоречий. Наиболее заметно при этом осложнение противоречий между США, с одной стороны, Францией, ФРГ и остальными государствами ЕЭС — с другой. Наряду с факторами постоянного характера (такими, как борьба за влияние в Африке, арабских странах, ряде районов Латинской Америки) имеют существенное значение также неодинаковая зависимость от импорта нефти и других видов сырья, более глубокая в целом связь экономики западноевропейских государств с экономикой развивающихся стран, меньший экономический потенциал западноевропейского капитализма по сравнению с североамериканским и др. Несмотря 'на всю противоречивость современного развития внешних экономических связей освободившихся стран, в конечном счете эти связи неизбежно влекут за собой интернационала зацию их хозяйственной жизни. Данный процесс охватывает раз^ 64 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 24, с. 124. 85 Семенов В. С. Интернационализм и общественный прогресс. М., 1978, с. 406—407. рб Брутеиц К. II. Освободившиеся страны в 70-е годы. М., 1979, с. 135, ные уровни, протекая ло только в международных (общемировых) и межрегиональных, но я в национально-государственных масштабах. В последнем случае внешние экономические отношения как бы накладываются на внутригосударственные хозяйственные связи, выступая не только в роли их катализатора, но и существенного дополнения. В своей совокупности эти экономические связи и представляют общее обт,ективное основание этносоциальных процессов в развивающихся странах. В условиях капитализма объединительная и дифференцирующая тенденции в этносоциальных процессах получили своеобразное проявление и в изменении масштабов основных этнических подразделений. Характерные для капитализма особенности исторических, в первую очередь социально-экономических, этнических и демографических процессов у отдельных пародов мира привели к огромным различиям в их абсолютной численности. Так, одни этносоциальные общности, сложившиеся еще па стадии первобытнообщинного строя и представляющие собой архогенетические образования, насчитывают ныне сотни, а иногда всего лишь десятки людей, тогда как другие этносы-нации, сформировавшиеся в новое и новейшее время, включают многие миллионы. Показательно, что около половины численности человечества составляют только 11 народов. Семь наиболее крупных из них насчитывают свыше 100 млн. человек каждый. Это (в порядке убывающей численности, поданным на 1978 г.): китайцы (934 млн.), хиндустанцы (180,5 млн.), американцы США (172,2 млн.), бенгальцы (138,7 млн.), русские (138,С млн.), японцы (115,7 млн.), бразильцы (112 млн.) °7. В то же время на долю огромного числа небольших народов с численностью до 100 тыс. человек приходится менее 1% населения земного шара. Неравномерность исторического развития народов мира по- своему проявилась и в этнополитической структуре современного человечества. Все населяющие нашу планету народы входят в состав немногим более 200 стран (государств и зависимых территорий). Поэтому большинство современных государств полиэтнично. Хорошо известно, что такие государства есть как среди социалистических стран (например, СССР, Югославия, Вьетнам), так и среди развитых капиталистических (Великобритания, Канада, Бельгия). Но особенно характерны полиэтнические государства для развивающихся стран. Например, в Африке, согласно современным данным, коренное население говорят на 730 языках. Соответственно в качестве одного из важнейших факторов этнических процессов в условиях капитализма выступает этническая структура тех социальных организмов, в которых развертываются эти процессы. И в данной связи прежде всего необходимо различать моноэтничные и полиэтничные государства. При этом было бы упрощением представлять первые как абсолютно однородные 27 Брук С. И. Население мира. Этнодемографический справочник. М.: Наука, 1981, с. 165, табл. V. в этническом отношении образования (таковых в действительности не существует). Поэтому предполагаем условно именовать моноэтничными те государства, в которых абсолютное большинство населения (по крайней мере 95%) принадлежит к одной этнической общности основного уровня. Таковы Бангладеш, Бразилия, Иордания, Италия, Мадагаскар, Норвегия, Польша, Португалия, ФРГ, Япония, большинство арабских стран и т. д.08 Что касается полиэтничных государств, то под таковыми нами понимаются те социальные организмы, в рамках которыхьпроживает несколько этнических общностей основного уровня, причем величина ни одной из них не достигает 95% населения страны. Подобная этнополитическая структура встречается как в капиталистических, так и в социалистических странах. По особенно она характерна для развивающихся стран, в которых сейчас насчитывается очень большое число этносоциальных общностей различного типа. Полиэтничные страны вместе с тем нередко существенно отличаются друг от друга по своей внутренней этнической структуре. Б зависимости от удельного веса наиболее крупных по численности этносов можно выделить несколько групп таких стран. Первую представляют страны, в каждой из которых основной этнос включает 80—94% ее населения (подчас между этим вариантом этнополитической структуры и моноэтничными государствами трудно провести четкую грань). Примером могут служить Франция (французы — свыше 82%), Кампучия (кхмеры — свыше 87%), Китай (китайцы — 93,9%), Оман (оманцы — 91,0%), Сирия (сирийцы — 86,5%) °9. Во вторую группу можно объединить страны, где на основной этнос приходится 50—79% населения. Это, например, Сингапур (китайцы — 76%), Бирма (бирманцы — 75,5%), Шри Ланка (сингалы — 73,4%), Швейцария (германошвейцарцы — свыше 62%), Таиланд (кхонтаи — свыше 52%), Бельгия (фламандцы —51,3%)1009. К третьей группе мы относим страны, в которых имеются этносы, охватывающие более 1/3, но менее половины населения. Таковы — Канада (англоканадцы — 43,8%), Филиппины (висайя — 43,1%) 1010. В четвертую группу объединяются страны, в которых нет этнических общностей, составляющих более 1/3 населения. В них этносы нередко исчисляются десятками и даже сотнями. Подоб- Цого рода структуры весьма характерны для отставших в своем социально-экономическом развитии стран. Среди азиатских стран в этом отношении выделяются Индия, где имеется несколько сот этнических подразделений, и Индонезртя, в которой, по подсчетам одних авторов, насчитывается 150 этнических единиц, а других — более 350. По особенно показательна Новая Гвинея, в которой специалисты-этнографы единодушно констатируют редкое многообразие разноязыких этнических групп — от 500 до 700 1011. В Африке среди стран с высокой степенью этнической мозаичности можно, например, назвать Нигерию, Заир, Конго (в каждой из первых двух насчитывается не менее чем но 200 этнических единиц, в третьей — более 70) 1012. Такая полиэтничность нередко сочетается с наличием архаических этнических общностей — архо- генетических этносов и метаэтнических образований типа семей племен; при этом происходят сложные процессы трансформации этих общностей. Вместе с тем нолиэтничные страны различаются и характером расселения этносов: ареальным или дисперсным. В первом случае каждая этническая общность локализирована относительно обособленно; это, так сказать, ареальная полиэтничность. В других — несколько этнических общностей размещены вперемежку на одной и той же территории; такую полиэтничность предлагается условно обозначать дисперсной 1013. Примером гомогенной цо- лиэтничности может служить Бельгия, северную часть которой занимают фламандцы, южную — валлоны. Для иллюстрации второго, гетерогенного варианта можно сослаться на Малайзию, во всех районах западной части которой в том или ином численном соотношении живут малайцы и китайцы, а во многих районах — так>ке индийцы 1014. Разумеется, ре^ь иде1л лишь о преобладающем характере расселения этносов, ибо обычно оба выделенных его варианта в той или иной мере сочетаются. Характеризуя полиэтничные страны, следует также учитывать, что многим из них присущ расовый плюрализм. При этом соотношение различных расовых компонентов часто пе остается постоянным. Так, в США за последние пол века негритянское население страны более чем удвоилось и по переписи 1970 г. составило около 25 млн. человек (11,2% всех североамериканцев); кроме того, помимо потомков переселенцев из Европы здесь проживает около 6,3 млн. (2,8%) мексиканцев (преимущественно .метисов) и 1,6 млн. (0,7%) пуэрториканцев (главным образом креолов, мулатов и негров), а также значительное число представителей монголоидной расы — выходцев из стран Азии, около 850 тыс. (0,4%) индейцев, 30 тыс. эскимосов 7(;. Весьма сложной является структура (эгнорасовая) большинства латиноамериканских стран, включающая потомков европейцев (главным образом выходцев из Испании и Португалии), индейцев, негров, метисов, мулатов, выходцев из Индии и т. д. На Африканском континенте этнорасо- вый плюрализм особенно характерен для ЮАР. Здесь в 1978 г. 20,0 млн. человек — 72,3% населения страны — составляли африканцы (главным образом бантуязычные народности), 4,3 млн. (15,8%) — лица европейского происхождения (в основном африканеры и англичане), а также имелось 2,4 мл и. (8,8%) метисов («цветные») и 0,7 млн. человек (2,0%) выходцев пз Азии (преимущественно индийцев) 1015. Необходимо иметь в виду и различный политический статус отдельных этнических общностей в полиэтничных странах. В данной связи представляется возможным выделить по крайней мере пять вариантов этнополитической ситуации в таких странах 1016. Первый из них — это государства, в которых одна этническая общность занимает господствующее положение, а остальные этносы в той или иной степени подчинены ей. Обычно при этом господствующая роль принадлежит наиболее многочисленной этнической общности (например, французам во Франции, англичанам в Великобритании, персам в Иране, туркам в Турции, тайцам в Таиланде) 1017. Однако в отдельных случаях такую роль может играть и этническое меньшинство, а иногда даже две небольшие этнические общности 1018 (например, африканеры и англо- африканцы в ЮАР). При этом варианте этнополитической ситуации в зависимости от ряда иных социальных факторов (экономических, религиозных и т. п.) могут возникать весьма острые межэтнические противоречия. Ко второму варианту этнополитической ситуации могут быть отнесены страны, в которых важную политическую роль играют две нации, однако в той или иной степени различающиеся по своему политическому статусу (при этом обычно вторая по величине этническая общность составляет не менее 15% всего населения страны). Подобный дуализм, как правило, немало способствует обострению межэтнических отношений. Этот вариант обнаруживается в ряде стран, которые выше отнесены нами к первым трем группам полиэтничных государств. В первой из этих групп к таковым странам можно причислить, например, Кипр (турки — 18,6%) 1019. Во второй — Сингапур (малайцы — 15%) 1020, ТПри Ланка (тамилы — 18,9%) 1021, Бельгия (валлоны — около 40,7%) 1022. В третьей — Малайзия (китайцы — 33,7%), Канада (франкоканадцы — 26,7%) 1023. К третьему варианту этнополитической ситуации могут быть отнесены те страны, в которых, хотя и насчитываются десятки и даже сотни этносов (четвертая группа полиэтничных государств по нашей классификации), однако ни для одного из них не характерно четко выраженное политическое доминирование. Таково положение в Индии, Пакистане, Малайзии. Для этих стран типичен сильный накал межэтнических противоречий, обусловленный конкурентной борьбой наиболее крупных наций за преобладание в общегосударственном масштабе 1024. Впрочем, при подобной этнополитической ситуации для капиталистического мира нередки случаи, когда в полиэтнической стране фиксировано формально юридическое равенство основных этносов, и противоречия между ними сравнительно незначительны. Примером этого в настоящее время может служить Швейцария, по поводу которой В. И. Ленин еще в 1913 г. писал, что в данной стране национальный вопрос разрешен в пределах, возможных для буржуазно-демократического государства, и ее народы «мирно уживаются вместе» 1025. Правда, и здесь в последнее время все же имеют место конфликты на национальной почве. Наконец, особый (пятый) вариант представляет этнополити- ческая ситуация, возникающая тогда, когда процесс формирова ния наций еще не завершен и соответственно существует лишь тенденция к установлению господства той или иной этнической общности. Такая ситуация характерна для многих развивающихся стран. 'В частности, в Азии так, например, обстоит дело в Непале, Индонезии 1026. При этом межэтнические противоречия либо еще не созрели "ввиду общей социально-экономической отсталости, либо проявляются сугубо избирательно по отношению к какой- чибудь одной этнической группе, чаще всего иммигрантской (например, по отношению к индийцам в Непале или китайцам в Индонезии по экономическим мотивам) 1027. Все эти особенности этнической структуры отдельных социальных организмов капиталистического мира во многом предопределяют преобладание в их рамках того или иного типа этнических процессов. В государствах мопоэтничных обычно основными являются процессы этнической консолидации. Однако масштабы, глубипа и интенсивность этих процессов во многом зависят от уровня социально-экономического и этносоциального развития данной страны. Сказываются эти факторы и на характере самих консоли- дационных процессов: прежде всего их интенсивности. Межэтническая консолидация особенно характерна для развивающихся стран, недавно освободившихся от колониальной зависимости. Так, в Нигерии многочисленные племена на юго- востоке страны (абаджа, авка, игва, икаи др.), говорящие на диалектах языка ибо, быстро сливаются в народность того же названия. В" Кении родственные этносы, живущие по северному и восточному побережью озера Виктория и известные прежде под именем банту Кавирондо, с середины XX в. начали консолидироваться в единую народность лухья. В Танзании близкие между собой яьямвези, ньятуру и мбугве сплачиваются в единый этнос, называемый по имени одного из участвующих в процессе этнических компонентов — ньямвези. В Ботсване племена мангва- то, квена, игвакетсе, тавана, кгатла, малете, ролонг, тлоква, калагади объединяются в один народ тсвана. Процессы межэтнической консолидации типичны и для многих других африканских стран. В прочих регионах мира аналогичные процессы также имеют место. Например, на Калимантане в Индонезии определенную тенденцию к слиянию в один народ обнаруживают так называемые даякские этносы. В Южной Меланезии, на Новой Каледонии, наблюдается ранняя стадия межэтнической консолидации трех десятков меланезийских этносов в меланоновокаледонскую народность. В Восточной Полинезии, на островах Кука, межэтническая консолидация всего аборигенного населения островов (ра ротонга, мангаиа, манихики-ракаханга, тонгарева и др.) находится на более высокой стадии 1028. Подчас процессы межэтнической консолидации имеют иерархический характер, протекая как бы на двух уровнях. Примером может служить многомиллионная этнолингвистическая общность акан, объединяющая по языку и культуре группу этносов в южной и центральной Гане и соседних областях Берега Слоновой Кости. Близость языков акан способствует этнокультурному сближению как в рамках всей широкой этнолингвистической общности, так и на уровне крупных этносоциальных подразделений (таких, например, как ашанти, фанти, аким и т. д.) 1029. Процессы внутриэтнической консолидаций характерны для очепь многих народов мира, в том числе и для этносов, весьма развитых в социальном и экономическом отношении стран. Вплоть до настоящего времени продолжается консолидация таких крупных и развитых европейских народов, как французы, испанцы, итальянцы, немцы. Процесс этот, в частности, проявляется в быстром нивелировании различий между локальными группами соответствующих этносов. Так, например, все более сближаются еще недавно заметно различавшиеся друг от друга в культурном отношении пьемонтцы, ломбардийцы, лигурийцы, тосканцы, калабрийцы, сицилийцы и другие областные группы итальянцев. До сих пор ощущаются различия диалектального и этнокультурного характера между немецкими субэтносами в ФРГ и ГДР: баварцами, саксонцами, гессенцами, мекленбуржцами и др. Примером далеко не законченной этнической консолидации древних по своему происхождению народов могут служить китайцы. Так, у них жители севера не понимают жителей юга. Средством общения служит единая иероглифическая письменность. Ассимиляционные процессы в полиэтничных странах, как правило, имеют более значительные масштабы, чем в моноэтничных. Интенсивность их во многом зависит от этнической структуры таких стран. Им несомненно благоприятствует существование в рамках одного государства крупных и мелких, в первую очередь дисперсных, этнических общностей. В данном отношении показательно растворение различных этнических групп европейского происхождения в белом англоязычном большинстве США. Замечено также, что ассимиляция подчас имеет’"интенсивный характер там, где по соседству живут народы, резко'’отличающиеся друг от друга по уровню социально-экономического развития, языку, своему происхождению. Подобных контрастов полна, в частности, Тропическая Африка: Гвинея, Нигерия, Того, Кения, Руанда, Ботсвана 92. В этой связи можно сослаться и на процессы^ ассимиляции, протекающие в современной Индии. Здесь некоторые группы малых народов (бирхоров, бхилов, коли, гон- дов, дубла и др.) в ходе этих процессов утрачивают свой язык и некоторые иные этнические признаки и превращаются, как правило, в низшие касты в составе крупных индийских народов, трансформируясь затем в их этнографические группы. Последние, усвоив язык окружающего их крупного народа, продолжают сохранять своеобразные элементы культуры и некоторые специфические черты хозяйства 93. В тех случаях, когда малочисленный этнос находится в сфере воздействия нескольких крупных этнических общностей, он v.- жет одновременно ассимилироваться каждой из таких общностей (особенно, если они являются этносоциальными организмами). Например, часть лопарей (саамов) растворяется основными этносами Норвегии, Швеции и Финляндии 94. Нередко ассимиляция завершается полным исчезновением меньшей этнической общности. Так произошло, например, в Индонезии с веддоидным племенем тоала, которое в начале XX в. насчитывало около 100 человек, а в настоящее время целиком ассимилировано бугами^о. Сулавеси (более 3 млн. человек) 95. ИР'5 ^ 1 Наряду с представителями коренных этнических общностей ассимиляции подвергаются также иммигранты. В послевоенные годы их число заметно выросло во многих промышленно развитых странах Западной Европы, а также в США и Канаде. В настоящее время, например, в ФРГ их насчитывается около 3,5 млн. человек, во Франции — около 3 млн., в Великобритании — около 1,5 млн., в Швейцарии — около 800 тыс. человек. В значительной своей части это выходцы из сравнительно менее развитых стран Европы, отличающихся повышенным естественным приростом населения (Италия, Испания, Португалия и др.). Вместе с тем увеличивается число так называемых цветных иммигрантов. Из западноевропейских стран в этом отношении особенно показательна Великобритания, куда после войны прибыли значительные группы негров из Вест-Индии, а также индийцев и пакистанцев из бывших британских колоний в Восточной Африке и Южной 92 Андрианов Б. ВИсмагилова Р. ТТ. Этносы гг этнические процессы в Африке, с. 29—30. 93 Этнические процессы в странах Южной Азии. М., 1976, с. 142—162, 167. 94 Лукъяиченко Т. В. Лопартт. — В кн.: Народы зарубежной Европы. М., 1965, т. ТТ, с. 155. Правда, интенсивность этих процессов, видимо, не следует преувеличивать (см.: Анохин Г. И. Судьбы аборигенов Лапландии. — В кн.: Расы и пароды. М., 1976, 6, с. 189). ** ®5 Маретип ТО. В. Индонезия. — В кн.: Этнические процессьт в странах Юго-Восточной Азии, с.’158. зю Азии (всего на 1970 г. Около 700 тыс. человек) 1030. Немало переселенцев из Индии и Пакистана проживает и в различных странах самой Азии 1031. Особую группу иммигрантов составляют выходцы из Китая — хуацяо. Их насчитывается более 20 млн. человек. Основная масса хуацяо проживает в странах Юго-Восточной Азии; из других регионов мира в этом отношении выделяется Северная Америка, особенно США. На Американском континенте немало также иммигрантов из Японии, Таиланда и других стран Азии. В США в послевоенные годы новой крупной этнической группой иммигрантов стали пуэрториканцы (на 1970 г. 1,4 млн. человек) включении иммигрантов в социальнокультурную жизнь этнического большинства страны их пребывания принадлежит языку. В первом поколении они нередко еще сравнительно слабо знают основной язык этой страны. Но уже во втором становятся, как правило, двуязычными, а в дальнейшем обычно полностью ассимилируются в лингвистическом отношении, чему немало способствует школа. Однако это еще не означает этнической ассимиляции. Последняя зависит от многих факторов. Наряду с уже отмеченными выше особенностями расселения, социально-экономического и правового статуса иммигрантов к таким факторам относятся их религиозные, культурные и расовые отличия от основного населения страны. Существенное негативное влияние на процессы этнической ассимиляции иммигрантов оказывают расовая дискриминация и традиционные этнические предубеждения. Этим во многом объясняется замедленность процесса ассимиляции «цветных» в США и Великобритании. Показательна и судьба ирландских иммигрантов в Англии. Казалось бы следовало ожидать, что ирландцы из-за их англоязычности и культурной близости к англичанам должны довольно легко адаптироваться к образу жизни последних. Однако, хотя ирландцы и были одной из самых ранних групп иммигрантов в Англии и Шотландии, они сохранили свою обособленность вплоть до последнего времени. Основная причина — этнические предубеждения, сложившиеся в результате давних враждебных отношений между ирландцами и англичанами 101. Вместе с тем можно привести примеры п того, что Даже расовые различия не помешали почти полному растворению иммигрантов среди местного населения. Одно из таких свидетельств дает этническая история Кубы, где небольшая группа индийцев настолько ассимилировалась, что в настоящее время не отделяет себя от остального населения, а их одежда, пища и обычаи — те же самые, что и у остальных кубинцев 1032. В этом, как и во многих других случаях, значительной нродвыпутости ассимиляции существенно содействовали смешанные (в этническом и расовом отношении) браки. Так, в Австралии, по данным за 40—50-е годы, значительная часть переселенцев из Европы женилась на англоязычных австралийках, причем у разных национальностей удельный вес таких браков был далеко не одинаковым. Если для греков они составляли всего 11%, то для немцев и поляков — 40%, а ирландцев и шотландцев — более 70% всех заключенных браков 10а. Есть основание полагать, что представители второго поколения в таких семьях осознают себя прежде всего англоавстралийцами. Но это вовсе не значит, что данные лица полностью утратили этнические черты своих родителей. Даже при условии этнически смешанных браков процесс этнической ассимиляции иммигрантов, как правило, растягивается на несколько поколений. В этом отношении показательны процессы, происходящие в США. Здесь в некоторых районах в канун второй мировой войны до 50% всех браков были этнически смешанными 1033. И несмотря на это, для современной этнической ситуации в США характерно, что подавляющее большинство потомков европейских иммигрантов, считая себя американцами, помнят свое этническое происхождение.1034. (Далеко не однозначная ситуация складывается при браках, смешанных в расовом отношении. Решающее значение для темпов ассимиляции в этом случае имеет наличие или отсутствие расовой дискриминации. В частности, дискриминационная практика в США и Великобритании существенно тормозит ассимиляцию «цветных», в том числе «цветных» иммигрантов. Напротив, почти полное отсутствие дискриминации в ряде стран Латинской Америки, как известно, чрезвычайно способствовало развитию здесь процессов этнического смешения, о чем специально пойдет речь ниже J Для процессов этнической ассимиляции иммигрантов замедленность характерна и тогда, когда эти процессы не связаны с брачными отношениями, т. е. ограничиваются «надбиологиче- ской» сферой (языком, культурой и т. п.). В результате обусловленной различными факторами растянутости процессов этнической ассимиляции на ряд поколений иммигранты (как и другие подверженные ассимиляции лица) нередко оказываются в своеобразном переходном состоянии, когда прежняя этническая принадлежность утрачивается или уже утрачена, а новая еще не укрепилась. В зарубежной литературе лицо, находящееся в этом переходном состоянии, принято именовать «пограничный человек» («Marginal Man»). Такое состояние, в частности, весьма типично для второго, а нередко и третьего поколения иммигрантов 10с. Не случайно подчас своеобразное место каждого поколения иммигрантов в этносоциальных процессах получает отражение даже в специальных их наименованиях. Так> у японских иммигрантов в США первое поколение именуется Issei, второе (рожденное в США) — Nisei, третье — Sansei1035. У «пограничных людей» разных поколений часто наблюдаются определенные различия в ценностных ориентациях. Это нередко ведет к конфликту в отношениях между первым поколением иммигрантов, старающимся удержать прежние этнокультурные кцен- ности, и вторым и третьим поколениями, стремящимися к слиянию с окружающей этносоциальной средой. Появляется представление о «старомодности» старшего поколения, а нередко и желание как-то освободиться от него. «С этой целью второе и третье поколение иммигрантов могут переселиться в новый район и даже сменить «иностранную» фамилию или придать ей местный вид» 1036. Этническая ассимиляция, как мы могли убедиться, обычно выражается в растворении меньшего по своим масштабам этноса в большем, т. е. имеет, так сказать, односторонний характер. И это наблюдается при этническом растворении не только иммигрантов, но и небольших этносов. Однако такой односторонний характер этнической ассимиляции не следует абсолютизировать. Иногда, наоборот, небольшая этническая общность может ассимилировать отдельных представителей более крупной. Еще чаще рассматриваемый процесс имеет место при взаимодействии сравнительно равновеликих этнических общностей. В таких случаях обычно происходит двусторонняя ассимиляция: одновременно какая-то часть каждого из взаимодействующих , этносов растворяется в другом. При этом преобладание той или иной направленности ассимиляционных процессов зависит от многих факторов. (Все это хорошо прослежено, в частности, на материалах об этни- чесди смешанных браках в Советской Прибалтике)1037. (Подобно всем другим случаям ассимиляции и тогда, когда она имеет двусторонний характер, смешанный в этническом отноше- нии брак выступает одним из важнейших, хотя и не единственным ее каналом. Нередко двусторонняя этническая ассимиляция протекает и при отсутствии этого канала, т. е. в сфере, так сказать, «чистых» языково-культурных взаимодействий. Подчас этому существенно содействуют правовые нормы, покровительствующие языку и культуре доминирующей в данном регионе этнической общности. Так, согласно действующим в Швейцарии нормам каждый ее житель, переселившийся из области с иным языком, должен знать местный язык. Это не только ускоряет ассимиляцию иноязычных швейцарцев, но и сохраняет местный язык и культуру 1038J Одним словом, протекающие в паше время в зарубежных странах процессы этнической ассимиляции отличаются чрезвычайным многообразием характера, форм и темпов. Поэтому и оценка данного явления не "может быть однозначной. Большое значение в данном отношении имеет известное разграничение В. И. Лениным в работах по национальному вопросу понятий естественной и насильственной ассимиляции, первую из которых он считал безусловно прогрессивной: «Кто не погряз в националистических предрассудках, тот не может не видеть в этом процессе ассимиляции наций капитализмом величайшего исторического прогресса. . .» 1И. Однако ассимиляция при капитализме далеко не всегда имеет естественный характер. Довольно часто, как мы уже отмечали, этому препятствует этническая и расовая дискриминация. В других случаях она, напротив, «ускоряется» насильственным путем. Помимо ассимиляции одним из этнических последствий иммиграций яхйкяется рост этнической мозаичности многих стран. В частности, благодаря иммигрантам ФРГ за последние полтора десятка лет превратилась из практически однонационального государства (немцы до 1960 г. составляли более 99% всего населения) в страну со сложным этническим составом: в настоящее время здесь имеется девять национальных групп, насчитывающих более 100 тыс. человек каждая 1039. В некоторых случаях иммигранты составляют даже большинство населения страны (например, в Кувейте коренных жителей сейчас всего лишь 48,4%) 1040. В результате миграций, в том числе и внутренних, в послевоенные годы особенно заметно выросла этническая мозаичность городов. Показательно, например, что в городах США доля еще не ассимилировавшихся иммигрантов значительно выше, чем по стране в целом. Наряду с консолидацией и ассимиляцией в современных полиэтнических странах в той или иной мере идут процессы языковокультурного взаимодействия неродственных народов, т. е. про- цессы межэтнической интеграции. К сожалению, специфика этих процессов, их конкретный ход в зарубежных странах изучены еще не достаточно. Не так давно в нашей литературе они характеризовались то как консолидационные, то как ассимиляционные, что в значительной мере объясняется просто отсутствием самого понятия «межэтническая интеграция», только недавно введенного в научный обиход. Процессы межэтнической интеграции характерны прежде всего для развивающихся стран с полиэтничным составом и особенно для стран Африки и Азии. В Африке межэтническая интеграция 'rf своей «классической» форме происходит прежде всего в Западно- Африканском регионе, где проживают этносы, очень сильно отличающиеся друг от друга по языку. Метаэтнические общности вкладываются почти во всех западноафриканских странах: Сенегале, Гвинее, Мали, Гане и др. Жители каждой из этих стран называют себя уже не только представителями определенных народностей и племен, но и сенегальцами, гвинейцами, малийцами, ганцами и т. д., причем эти термины сейчас уже не являются только политонимами. В Азии в результате процессов межэтнической интеграции формируются гигантские метаэтнические общности, насчитывающие десятки или даже сотни миллионов человек. Это прежде всего индийцы, пакистанцы, индонезийцы, филиппинцы. Имеются в Азии, конечно, и более скромные по размерам метаэтнические общности. Начинают развертываться процессы межэтнической интеграции и в некоторых недавно обретших независимость^ полиэтнических странах Океании 114. Большое значение для формирования метаэтнических общно- тей имеют государственно-политические факторы. Особенно наглядно это проявляется в государственной политике по вопросу о языке межэтнического (межнационального) общения. Как известно, в различных полиэтнических странах данный вопрос решается неодинаково. Один из распространенных вариантов представляют случаи, когда языком межнационального общения выступает язык наибольшей для страны этнической общности. Этот вариант в целом характерен для западноевропейских промышленно развитых стран: в Великобритании эту функцию выполняет английский, в Испании — испанский, во Франции — французский языки и т. д. В известной мере аналогичная картина наблюдается в Латинской Америке, в большинстве стран которой языком межнационального общения является испанский. Представлен рассматриваемый вариант и в странах Азии, например в Таиланде, где обычно в роли языка межнационального общения выступает сиамский (кхонтайский), являющийся государственным языком страны ш. В Африке примером того же варианта может служить Эфиопия, где государственным является амаринья — язык аМ- хара. С некоторой условностью к этому варианту можно отнести и Танзанию, где межнациональным языком признан суахили, получивший широкое распространение во всех странах Восточной Африки; хотя этот язык и не является родным для подавляющей части крупнейших этносов Танзании, однако он весьма близок к языкам бантуязычного большинства ее населения. Во вторую группу могут быть выделены случаи, когда в качестве основного языка межнационального общения в полиэтнич- ной стране используется также один язык, но он не является языком наиболее крупного этноса. Иногда это язык не самого крупного коренного народа страны. Наиболее показателен в этом отношении пример Индонезии, где государственным языком признан не яванский (хотя яванцев здесь насчитывается более 67 млн. человек), а индонезийский, в основе своей малайский (хотя малайцев в стране всего лишь около 8 млн. человек)1041. Но особенно типичными для данной группы являются те освободившиеся страны, в которых языком межнационального общения выступает язык бывшей метрополии. Такова, например, Ангола, где официальным языком является португальский. Хорошо известно, однако, что в последнее время во многих освободившихся от колониализма странах на смену языку бывшей метрополии в качестве макропосредника приходит язык той или иной коренной этнической общности. Так, в Заире, где государственным языком остается пока французский, в последние годы все большее распространение получают местные языки: лингала — на западе страны, одна из форм суахили — на востоке1042. Во многом аналогичная ситуация наблюдается в Народной Республике Конго1043. Последние примеры уже по существу относятся к языковой ситуации той группы стран, для которых характерно выполнение макропосреднических функций одновременно несколькими языками. Впрочем, обычно значимость каждого из них в выполнении данной функции не идентична. Иногда в этой роли выступают два языка, как, например, английский и французский в Канаде 1044, французский и фламандский в Бельгии, испанский и кечуа в Перу. Иногда количество таких языков бывает значительно большим. Так, в Сингапуре, где государственным языком объявлен малайский (хотя малайцы здесь составляют 15%, а китайцы 76% населения), язык административных учреждений — английский, а китайский и тамильский признаны также официальными языками. При этом на всех данных языках ведется обучение в начальной школе, но в средних и высших учебных заведениях преподают преимущественно на английском языке; на этот язык ориентирована и правительственная политика в области средств массовой информации1045. Сходная картина наблюдается на Филиппинах, где в настоящее время испанский язык уже не играет сколько-нибудь заметной роли и повсеместно используется английский язык. Вместе с тем предпринимаются определенные усилия по распространению языка пилипино, провозглашенного государственным и представляющего собой литературный вариант тагальского языка— одной из крупных этнических общностей страны1046. Весьма своеобразная ситуация сложилась в Малайзии. Здесь 80% аборигенного населения владеет малайским языком. Однако в последнее время все большее распространение (особенно среди китайского и индийского населения) фактически получает английский язык, довольно быстрыми темпами вытесняющий малайский из сферы образования и массовой информации1047. Но особенно показателен в рассматриваемом отношении пример Индии. Сложность этнической структуры этой страны способствует распространению у населения некоторых ее районов двуязычия, а в определенных слоях (особенно среди интеллигенции) и многоязычия, когда наряду с родным в употреблении находятся языки хинди или урду, английский язык, язык соответствующего штата, а иногда еще и особый язык или диалект более мелкой единицы. И хотя в настоящее время официально большая дань воздается хинди (государственный язык), практически сфера английского (второй государственный язык) не сужается, а напротив, расширяется. Следует заметить также, что по всей Индии, преимущественно среди интеллигенции, сохраняет известное значение санскрит 1048. Естественно, что однозначное или многозначное решение вопроса о языке межнационального общения не может не сказываться на процессах межэтнической интеграции. Однако не менее существенны и распространенность такого языка (или языков) в масштабе всей страны, и его функции и степень проникновения в повседневную жизнь, а также лингвистическая близость к языкам основной массы населения страны. В последнем отношении показательно, что встречающиеся в нашей литературе предположения о сложении в недалеком будущем единой нации в континентальной части Танзании1049, видимо, в немалой степени связаны с отмеченной выше близостью суахили к языкам бантуязычных этносов, составляющих подавляющее большинство населения этой части страны. При всей значимости языка межнационального общения (и соответственно билингвизма) для процессов межэтнической интеграции, продвинутость формирования в их ходе макроэтничес- ких общностей, проявляющаяся в конечном счете в традиционнобытовых сферах культуры, нередко в неменьшей мере зависит от других факторов. Это прежде всего уровень социально-экономического развития страны и ее государственно-политический строй. Не последняя роль принадлежит также этнической и административной структуре государства, его размерам и времени, на протяжении которого протекают интеграционные процессы. В силу недостаточной изученности процессов межэтнической интеграции очень трудно сопоставить степень продвинутости формирования макроэтнополитических общностей в разных полиэтнических странах. Следует, однако, подчеркнуть, что широкая распространенность в ряде промышленно развитых стран языка (или языков) межнационального общения не дает оснований считать, что здесь в масштабах всей страны сложились нации, например бельгийская нация1050 (если, разумеется, понимать нацию так, как это принято в марксистской литературе). Еще меньшее основание имеет (если не считать отдельных исключений) довольно распространенное представление, что в ходе межнациональной интеграции в ряде молодых государств Африки уже в ближайшее время возникнут новые нации, охватывающие все население отдельных государств. Следует вообще еще раз подчеркнуть, что основной^результат процесса межэтнической интеграции — это образование макро- (мета)этнической общности, которая охватывает несколько этнических подразделений основного уровня. Иначе говоря, они и в таксономическом, и в пространственном отношении как бы находятся над такими объединениями, как племя, народность и нация. В этой связи такого рода макроэтнические общности иногда " именуют «наднациональными» 12в. Впрочем, не следует^забывать, что процессы межэтнической интеграции и в наше время не ограничиваются внутригосударственными рамками. Они протекают и в межгосударственных масштабах. Вопрос этот несомненно заслуживает специального рассмотрения. Не ставя перед собой такой задачи, подчеркнем лишь особое значение в данном отношении языков межэтнического общения. Наиболее распространенными из них в настоящее время являются (по данным на 1978 г.): английский — 380 млн. человек, хинди и близкий ему урду — 275, испанский — 230, русский — 220, арабский, бенгали и индонезийский по 140, португальский — 125, немецкий — 100, французский — 90 млн. человек1051. На этих языках ныне издается 80% всей мировой литературы 1052. Взаимодействие этносов, не связанных генетическим родством, не только в прошлом, но и в современных условиях подчас не ограничивается формированием метаэтнических общностей. При определенных условиях такое взаимодействие и в наше время ведет к возникновению новых этнических подразделений основного уровня, т. е. этносов в полном смысле данного слова. Немало примеров этого дают этнические процессы в Латинской Америке, притом примеров весьма наглядных, поскольку в процессах возникновения новых этносов — современных латиноамериканских наций, — как правило, участвуют представители разных этнорасовых групп. Так, например, в Сальвадоре, где процессы этнического смешения лиц европейского (испанского) происхождения и индейцев продвинулись особенно значительно, в начале XIX в. метисы (ладино) составили 54% всего населения страны, в 30-е годы XX в,— свыше 75%, а сейчас 90%1053. Аналогичная картина наблюдается в Гондурасе, где в 50—60-е годы ладино составляли 91%, индейцы — 6, негры — 2, белые — 1%1054. Вместе с тем во многих странах Латинской Америки процесс «ладинизации» еще сравнительно далек от своего завершения. Примером может служить Гватемала, где вплоть до середины XX в. ладино и креолы оставались в меньшинстве (по состоянию на 1950 г.— 46,4% населения страны). Но именно они представляли новую этническую общность — гватемальскую нацию, причем, по крайней мере на 75%, эта нация состояла из ладино, т. е. имела смешанный в этнорасовом отношении состав. Этническая ситуация, характерная для Гватемалы в середине XX в., была реальной для Мексики конца XVIII—начала XIX в.181 Одним словом, генезис новых наций в~Латинской Америке в значительной мере является результатом этнического смешения. А это дает основание именовать такого рода процессы «этногене- тической миксацией»1055. Их особенность в Латинской Америке состоит в том, что они одновременно являются процессами расовой метисации, или точнее, мисцегенации 183. Впрочем, и в некоторых других странах это сочетание в той или иной мере наблюдается также. В данной связи можно, например, сослаться на процесс формирования североамериканской нации. Имеется в виду, в частности, сопровождающая этот процесс мисцегенация. Правда, она здесь не столь очевидна, ибо по законам ряда штатов «негром» считается тот, кто имеет хотя бы */*, а в некоторых штатах даже V32 или Ve4 «негритянской крови». К тому же в последнее время категория «мулатов» вообще исчезла из американской статистики 184. Однако, по подсчетам специалистов, уже в 30-е годы */4 американских негров в действительности были мулатами ш. Впрочем, мисцегенация совсем не обязательный спутник этногене- тической миксации. В известной мере таков процесс формирования англоканадской нации, в состав которой, как мы могли убедиться, вошла очень значительная доля ирландцев и шотландцев. Процесс этногенетической миксации нередко сочетается с межэтнической интеграцией, причем оба эти процесса идут как бы на разных уровнях. В частности, продолжение процесса формирования наций во многих странах Латинской Америки сочетается с процессом межэтнической интеграции в рамках страны в целом. К таким странам обычно относят в первую очередь Перу, Эквадор, Боливию, Гватемалу, а отчасти и Мексику 18в. Объединительная, интегрирующая тенденция в этнических процессах в условиях капитализма продолжает сочетаться с дифференцирующей тенденцией, в том числе этногенетической дивергенцией, ведущей к образованию новых этносов. Основанием для последней могут служить различные факторы и протекать она может в форме парциации и сепарации. Этническая парциация обычно связана с расчленением отдельных этносов^ (этникосов) между различными государствами, что затем ведет к появлению у каждой из их частей специфических этнокультурных черт. Чаще такое расчленение — наследие сравнительно далекого прошлого, но иногда подобное явление имеет место и в’ наше время. Пожалуй/ одним' из самых Значительных по своим масштабам примеров может'служить образование в 1947 г. в результате раздела Британской Индии двух независимых~госу- дарств —гИндии и Пакистана, сопровождавшееся массовым переселением индуистов и мусульман. В результате на^месте единого прежде бенгальского народа начали формироваться две новые нации: восточные бенгальцьГ (ныне именуемые бангладешцами) и западные бенгальцы; сходный процесс имел место и среди панджабского народа 1056. Одна из традиционных предпосылок процессов этнической сепарации — миграции, ведушие к постепенному^’появлению у мигрантов этнических черт, отличающих их от основного массива «родного» этноса. Конечный результат такого рода процессов — возникновение нового этноса (например, африканеров" ЮАР). Тенденция этнической дифференциации нередко сочетается с резким обострением национальных отношений внутри полиэтнич- ных государств. Как подчеркивал В. И. Ленин, «нельзя категорически утверждать, не рискуя впасть в доктринерство, что невозможно временное появление на авансцене политической драмы и того или другого национального вопроса»1057. Такого рода вопросы в последнее время все чаще и чаще появляются во многих капиталистических странах. В частности, это весьма наглядно проявляется в обострении национального самосознания у сравнительно крупных национальных общностей, имеющих, однако, относительно приниженный статус в данном государстве (по сравнению с «основной» нацией): у басков в Испании, у шотландцев, ирландцев и уэльсцев в Великобритании, у франкоканадцев в Канаде и т. д. При этом норедко наблюдается парадокс: с одной сто роны, идет все большая экономическая и культурная интеграция этих национальных общностей "с'основными нациями страны (испанцами, англичанами, англоканадцами), с другой — происходит уже отмеченный рост национального самосознания. Кроме того, нередко возникают межнациональные конфликты; таковы англо-ирландские столкновения в Ольстере, англо-и франкоканадские противоречия в Канаде, борьба’между фламандцами и валлонами в Бельгии и т. д. 1058 В основе всех^этих межнациональных противоречий, _как и^в целом национальных процессов, лежит целый комплекс социально-экономических,^ политических и^идеологических^факто- ров. Они'обычно тесно переплетены'между собой, хотя на первый план выступает то один, то другой. Что касается конкретных по- водов для межнациональных трений и конфликтов, то~они могут иметьсовершенно случайный характер, вроде того, как это~бътло во время «футбольной войны» между Гондурасом и Сальвадором1059. В конечном счете межнациональные противоречия обычно определяются социально-экономическими факторами. Весьма наглядно это проявляется в тех случаях, когда в результате присушей эпохе империализма неравномерности социально-экономического развития изменяются соотношение и роль отдельных национальностей во внутренней жизни многонациональных государств. В частности, ухудшение экономического положения отдельных национальных общностей — одна из коренных причин обострения национальных противоречий в Великобритании. Это прежде всего упадок после второй мировой войны традиционных отраслей хо зяйства Северной Ирландии, Шотландии и Уэльса (судостроение* текстильная промышленность, добыча угля и т. д.); новые же отрасли развиваются здесь слабо, что ведет к увеличению числа безработных. Существенным источником межнациональных противоречий является совпадение социально-классовых и национальных различий. Немалую роль этот фактор сыграл опять-таки в возникновении острой национальной ситуации в Северной Ирландии (Ольстере), где переселенцы из Англии и Шотландии еще в позднее средневековье составляли основное ядро местных помещиков-ленд- лордов 1060. Очень своеобразное переплетение социальных и национальных начал наблюдается в США, где сложилась целая система стратификации. Низшие места в ней занимают в настоящее время негры, индейцы, пуэрториканцы, мексиканцы — самые обездоленные в социально-экономическом отношении. Положение других иммигрантских групп в этой иерархии во многом зависит от степени их ассимилированности. На самом верху — расплывчатая общность WASP (White Anglo-Saxon Protestant; буквально— белые протестанты англосаксонского происхождения), представляющая как бы эталон стопроцентного американизма 1061. Социально-экономическое неравенство национальных групп в развитых странах Западной Европы весьма наглядно проявляется в положении переселенцев. Как правило, социально-экономическое положение иммигрантов значительно хуже, чем положение коренных жителей. Они обычно выполняют неквалифицированную работу, имеют худшие жилищные условия и т. п. Следует также иметь в виду, что национальный плюрализм издавна используется господствующими классами развитых капиталистических стран для облегчения эксплуатации масс путем натравливания одних национальных меньшинств на другие, противопоставления их в политической борьбе, подмены классовых понятий национальными и т. п.1062 Одним из наиболее очевидных и вместе с тем существенных факторов национальных противоречий выступает открытое (или внешне завуалированное) политическое господство одной национальной общности над другой. Наиболее наглядный пример этому являет колониализм. Как уже говорилось, в результате национально-освободительной борьбы в большинстве стран Азии, Африки и Вест-Индии было прекращено открытое национально-колониальное угнетение в международном масштабе. Но остались различные формы «наследия» колониализма. Одна из них — несоответствие политических и этнических границ во многих развивающихся странах, Это особенно характерно для современной Африки. Как известно1 колонизаторы устанавливали здесь границы своих владений, не считаясь со сложившимися этническими образованиями, В результате одни и те же этнические общ- ности во многих случаях оказались в нескольких владениях* нередко принадлежавших к тому же разным колониальным державам. Эта ситуация в основном сохранилась и после освобожде- нияЛ поскольку новые государства обычно возникали в пределах бывших колоний. Межнациональные отношения при капитализме подчас чрезвычайно осложняются различной религиозной принадлежностью этнических общностей. Весьма показательны в этой связи те конфликты, которые сопровождали в 1947 г. уже упоминавшийся раздел Британской Индии на два независимых государства: Индию и Пакистан. Раздел этот, как известно, был осуществлен по религиозно-общинному признаку. «Зескровная революция», как английские империалисты именовали раздел Индии, сопровождалась переселением миллионов людей, разорением беженцев и массовыми погромами и резней. Особенно кровавый характер они приняли в Пенджабе. По приблизительным данным, количество жертв здесь превысило 500 тыс. человек. Практически в Пакистане не осталось панджабцев-сикхов и индусов, а в Индии — панджабцев-мусульман ш. Религиозные различия отчетливо дают о себе знать и в конфликтной ситуации в Ольстере, неоднократно перераставшей в вооруженные столкновения между угнетенным католическим ирландским меньшинством и стремящимся сохранить свои привилегированные позиции англо-шотландским большинством. При этом, разумеется, не следует забывать, что за религиозными различиями (как и вообще различиями, прояв> ляющимися в сфере идеологии) противостоящих этнических общностей в конечном счете почти всегда стоят экономические интересы, экономическое неравенство. Немалую роль в обострении межнациональных, межэтнических отношений в капиталистическом мире играют такие факторы, как расовые и этнические предубеждения, разные формы расовой и этнической дискриминации, а особенно сегрегация и апарт- хейд ш. Следует учитывать и то, что обострению самосознания этнических общностей* находящихся в неравноправном положений, в немалой степени содействует сопровождающее НТР развитие средств массовой информации2 делающее весьма наглядным* а потому и особенно невыносимым их неравенство. Сложная этническая картина современного капиталистического мира изменяется не только в результате собственно этнических процессов* о которых речь шла выше. Эти изменения в немалой степени связаны с этнодемографическими процессами* которые далеко не одинаково протекают в разных этнических средах. Как известно, на протяжении всемирной истории темпы прироста населения мира все более и более возрастали. Об этом свидетельствует, в частностиг тот факт, что для увеличения численности населения мира с 1 до 2 млрд. потребовалось 100 с небольшим лет (с 1820 по 1927 г.), с 2 до 3 млрд,— 33 года (в 1960 r.)f с 3 до 4 млрд. — всего 15 лет (в 1975 г.). Иначе говоря* если в XIX—начале XX в. для удвоения населения нужно было 100 лет, то в середине XX в. — уже лишь 50 лет. В настоящее время население нашей планеты составляет 4*6 млрд. К 2000 г. ожидается, что оно достигнет ок. 6 млрд. человек1063. По прогнозам ООН, к 2100 г., когда* видимо, прекратится рост народонаселения ЗемлиА оно составит примерно 10А5 млрд. человек 1064# В настоящее время в отдельных регионах, у разных народов темпы прироста населения далеко не одинаковы. В результате заметно изменяется соотношение населения в различных регионах мира. Так, если в 1959 г. жители развитых стран (без СССР), т. е. Зарубежной Европы, Северной Америки, Австралии, Японии* ЮАР, составляли 24,6% населения мира, а развивающихся стран — Зарубежной Азии (без Японии), Африки (без ЮАР) и Латинской Америки — 67,9%, то в 1978 г. — соответственно 20,8 и 73,0%. Таким образом, доля первых снизилась на 3,8, а вторых возросла на 5,1% 1065, т. е. разрыв между населением этих групп стран увеличился за два десятилетия почти на 9%. Что касается динамики соотношения численности народов мира, то она является результантой взаимодействия демографических и этнических процессов. В итоге среди народов мира повышается удельный вес крупных этнических образований. Такл если в 1961 г. на земном шаре насчитывалось 44 народа численностью свыше 10 млн. человек каждый и они составляли 75% народонаселения мира, то в 1978 г. таких народов стало уже 67в а их доля в населении мира составила около 80% 1066. Таким образом,1067 перед нами одно из Проявлений интегрирующей тенденции современных этнических процессов в сфере демографии. Эта тенденция выражается и в других формах, например, в снижении этнической мозаичности эйкумены, в глобальном распространении так называемой городской культуры и т. д. Судя по всему, этноинтегрирующая тенденция в конечном счете выступает как доминирующая; однако, как мы могли убедиться, она прокладывает себе путь в диалектическом и подчас остро противоречивом взаимодействии с этнодифференцирующей тенденцией. В основе этого противоречия, как и противоречия между этносоциальными общностями, лежит присущий буржуазному обществу классовый антагонизм. «При империализме усиление интернационализации всей общественной жизни неизбежно сопровождается (наряду с обострением антагонизма классов) нарастанием прогрессирующего разъединения наций. Дело в том, что интернационализация при капитализме ведет к еще большему подавлению угнетенных и неполноправных народов, к ущемлению их культуры, что вызывает естественное сопротивление народов против империалистической экспансии»150. Именно поэтому в условиях капитализма, как уже говорилось, современная этническая ситуация чревата межнациональными, межэтническими столкновениями. Не случайно почти все конфликты, происходящие в наши дни, почти все горячие точки планеты, будь то на Ближнем Востоке, в Западной Европе, в Юго-Восточной Азии, на юге Африки, на Американском континенте, имеют отчетливо выраженную этнонацио- нальную или этнорасовую окраску.

<< | >>

↑

Источник: Бромлей Ю.В.. Очерки теории этноса. 1983

Еще по теме Очерк двенадцатый ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В ДОКАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ КЛАССОВЫХ ОБЩЕСТВАХ:

Очерк двенадцатый ЭТНОСОЦИАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ В ДОКАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ КЛАССОВЫХ ОБЩЕСТВАХ

- Альтернативная история - Антропология - Археология - Всемирная история - Древняя Русь - Загадки древних цивилизаций - Историография - История древнего мира - История Европы и Америки - История Латинской Америки - История науки и техники - История России - История советской России - История средних веков - История стран Азии и Африки - История Украины - Мемуары военных - Музееведение, консервация и реставрация - Научно-популярная история - Нумизматика - Этнография и этнология -

- Абитуриентам и школьникам - Бизнес-литература - География - Гуманитарные дисциплины - Для школьников и абитуриентов - Журналистика и СМИ - Исторические науки и археология - Конфликтология - Культурология - Литература по недвижимости - Медицинская литература - Менеджмент и маркетинг - Политология - Право - Психология и педагогика - Публицистика - Студентам и аспирантам - Технические науки - Физика - Физическая культура и спорт - Философские науки - Философы - Экология и природопользование - Экономика - Языки и языкознание -