<<
>>

Ю. В. ОТКУПЩИКОВ Балто-славянская ремесленная лексика (названия металлов, металлургия, кузнечное дело)

Уже давно и надежно установлена исключительная близость лексики балтийских и славянских языков. Очень важно отметить качественное, отличие балто-славянских от большинства других индоевропейских лексических изоглосс.

Здесь обычно мы имеем дело с цельнолексемными, а не с корневыми соответствиями, причем совпадают во многих случаях не отдельные формы слов, а целые «пучки» словообразовательных и словоизменительных форм. Так, изоглосса ст.-слав, нести — др.-греч. eve?xslv 'нести', конечно же, не может быть поставлена в один ряд с соответствиями типа нести — лит. nesti, не говоря уже о большом количестве достаточно сложных производных, например: пез-а-т-§-]а = нес-о-м-у-ю (винит, пад. ед. числа причастия).

Многие десятки изоглосс объединяют ремесленную лексику балтов и славян. Поскольку при решении спорных вопросов балтийского и славянского этно- и глоттогенеза важную роль должно сыграть объединение усилий археологов и лингвистов, имеет смысл при ограничении анализируемого лексического материала выбрать такую группу слов, которая отражает реалии, более доступные археологическим наблюдениям и датировке. Именно такую группу лексики составляют слова, связанные с добычей, выплавкой и обработкой металлов, с кузнечным делом.

Хорошо известно, что сравнительно с плетением, ткачеством, обработкой дерева и гончарным делом выплавка и обработка металлов датируется более поздней эпохой. Поскольку начало выплавки железа относится не ранее, чем к концу II тыс. до н. э., формирование значительной части лексики, связанной с древнейшей металлургией и кузнечным делом, получает достаточно четкие хронологические границы: между концом неолита и началом железного века (с учетом ареальных расхождений при более точной датировке). Отсутствие общеиндоевропейских названий металлов и связанной с ними лексики говорит о начавшемся или о происшедшем уже распаде индоевропейского языкового единства.

А наличие отдельных изоглосс может сви-

детельствовать о параллельном использовании общего 'Индоевропейского наследия в процессе формирования новой ремесленной лексики или об общности культуры соответствующих индоевропейских ареалов.[4] Для последнего случая типичны также совместные заимствования из общего источника.

Пестрота индоевропейских названий металлов ясно вырисовывается из следующего сопоставления:

Латинский

aurum argent uni aes, aeris stannum plumbum ferrum

Др.-греч.

af-yopo; yjikv

xaejixspo;

(xoXopoo;

zihr.aot

Др.-инд.

hi гаду a

rajara-

loha-

trapu

sisa-

ayas-

Др.-в.-нем.

gold

silabar

kupfar

zin

blio

i'sarn

Др.-рус.

золото серебро м'Ьдь олово СВИІІЬЦ ь

желЪзо

Названия золота и серебра имеют свои специфические особенности. Золото, находимое в слитках, безусловно, должно было быть известно древним индоевропейцам. Возможно, что реликтами наиболее архаичного индоевропейского названия золота являются лат. aurum, сабин, ausom, др.-прус, ausis, лит. auksas (с вторичным вставным к[5] — 573,25), [539, I, 500]—с недостаточно ясной этимологией. Более поздние и этимологически .«прозрачные» названия золота по цвету (и.-е. *ghel 'желтый') при сравнении германо-балто-славянского и индоиранского ареала не дают цельнолексемных изоглосс, свидетельствуя лишь об общности номинации по цветовому признаку и от общего корня. В значительной мере это относится и к названиям серебра. Ср. лат. argentum, др.-греч. apropos и хетт, harki, где совпадает

v

только общий корень с цветовым значением 'белый'. Греческие названия металлов, кроме аруорос и, по-видимому, представляют собой заимствования и мало что дают для истории индоевропейских названий металлов. Заимствованиями являются также лат. plumbum, др.-в.-нем. kupfar и др.

В отличие от этой пестроты и многочисленных расхождений в балто-славянском ареале названия металлов представляют собой достаточно компактную единую группу.

Здесь надежные

изоглоссы охватывают пять из шести приведенных выше названий. Причем названия золота и серебра объединяют балто-сла-

вянский ареал с германским: лтш. zglts— ст.-слав, злато — др.- в.-нем. gold; лит. sidabras, др.-прус. sirablan (винит, пад. ед. числа), .лтш. sidrabs — ст.-слав, сьребро — др.-в.-нем. silabar, гот. silubr. Название золота в указанных языках объединяет, помимо корня, также и общность дентального суффикса. Но латышское слово отличается по огласовке корня и является изолированным в балтийских языках (ср. лит. auksas, др.-прус. ausis). Многочисленные формы названий серебра даже при учете разного рода позднейших ассимилятивно-диссимилятивных изменений, связанных с наличием в слове двух плавных, едва ли возможно возвести к единой праформе. Если % этому добавить отсутствие какой-либо правдоподобной этимологии слова, то следует согласиться, что перед нами — совместное заимствование из какого-то общего источника [532, III, с. 606J. Очевидно, что это заимствование имело место еще до утраты тесных контактов между германским и балто-славянским.

Остальные названия металлов (кроме меди) тесно связывают между собой балтийский и славянский ареалы. Так, изоглосса др.-рус. желЪзо— лит. gel(e)zis, лтш. dzelzs, др.-прус. gelso не имеет надежных соответствий за пределами балто-славянско- го ареала. Обычно приводимое в словах сопоставление с др.- греч. уаХхб; 'медь, бронза' затруднительно в фонетическом отношении, мысль о заимствовании в III тыс. до н. э. греческого названия меди и балто-славянского названия железа из хаттско- го [147, с. 69] также трудно признать убедительной. Попытки этимологизировать др.-рус. желЬзо и родственные балтийские и славянские слова [382; 464] успеха не имели. Вяч. Вс. Иванов вообще не допускает возможности собственно балто-славянской этимологии [147, с. 102]. Весьма сомнительной является попытка видеть в др.-рус. желЬзо сочетание славянского жел- 'желтый' и *Ьз-, заимствованного из гот. aiz 'медь' [464; против с убедительной аргументацией 455].

Не касаясь непосредственно вопроса об этимологии слова железо, отметим только, что в пользу его исконности косвенно свидетельствует пол. zeliwo 'чугун' [382, с. 33]. Тесная связь балтийского со славянским проявляется в общности целого ряда производных (лит. gele- zinis — др.-рус. желЪзьныи, лит. gelzeti=pyc. диал. жеяезёть 'превращаться в железо, становиться твердым, как железо' и Др.).

О. Н. Трубачев справедливо отметил, что «отношения между железо и железа — нечто большее, чем созвучие» [382, с. 34]. И действительно, лит. gelezuoti, gelezavo 'покрывать железом' имеет полное формальное соответствие в рус. диал. железовать 'болеть опухолью желез в горле (о лошадях)'. Лит. gelezuonys (мн. число) 'мыт (болезнь лошадей: воспаление слизистой в горле)' образовано, безусловно, от литовского глагола, но се-

мантически объяснимо лишь из его русского соответствия. От того же самого (.русского) глагол а образовано и рус. диал. же- лезованье 'опухоль желез в горле (у жеребят)' [529, 9, с. 107]. Перед нами — не просто комплекс сложных по своей структуре цельнолексемных изоглосс, но явная совместная балто-славян- ская инновация. Название болезни лошадей дано, видимо, по отвердению воспаленных желез в горле. Здесь, по всей вероятности, следует искать как ключ к пониманию взаимосвязи между словами железо и железа, так и этимологические истоки слова железо

Связь названий олова (др.-рус. оловъ 'свинец, олово', рус.

олово, укр. олово 'свинец' — лит. alvas, лтш. alvs 'олово', др.- прус. alwis 'свинец') со значением 'белый' (лат. albus и др.) является общепризнанной. Однако здесь, к сожалению, не все так просто. Необъяснимым остается славянское и балтийское v па месте b (и.-е. *bh, ср. др.-греч. аХсрос 'белый лишай'). Олово, как известно, — очень редкий металл. И в эпоху бронзового века торговые пути, по которым оно доставлялось к местам выплавки бронзы, простирались на огромные расстояния. Привозным, по всей видимости, было олово также у балтов и у славян. Если это так, то можно высказать предположение о том, что балто-славянское название олова явилось результатом внутрииндоевропейского заимствования, в процессе которого имела место фонетическая субституция b-*-v.

В пользу заимствованного характера славянского названия олова говорит также отсутствие обычной славянской метатезы типа лит. alne — рус. лань, лит. aldija — рус. ладья, лодья, лит. alkflne — ст.-слав. лакъть, рус. локоть и др. Применительно к основе *alb- 'белый' можно привести др.-в.-нем. ablig — пол. labgdz 'лебедь' и гидроним Лаба 'Белая (река)'. В отличие от последних двух примеров у слова олово нет метатезы и вместо ожидаемого б стоит в.

Др.-рус. свиньць — лит. svinas, лтш. svins не имеют соответствий на уровне изоглосс за пределами балто-славянского ареала. Сопоставление с др.-греч. хбсшос 'сталь', холоо-т 'темно-синий' и др. недостоверны (532, III с. 577). Из существующих эти- мологий наиболее правдоподобной представляется та, которая связывает балто-славянское название свинца с и.-е. *kuei- светить (ся)', 'блестеть' (479, с. 745; 430, II, с. 259]. Во-первых, эта этимология отражает хорошо известную универсалию: название металлов по их цвету или блеску. Типологической аналогией может служить др.-в.-нем. blio (нем. Blei) — к и.-е. *bhlei- 'блестеть'. Чередование гласных *kwei-n- (свиньць):

4 Этимоном здесь мог служить корень со значением 'твердый' (ср. рус. желвак). В словообразовательном плане показательны производные с параллельными суффиксами: рус. железо — пол. zeliwo 'чугун' и рус. железа— рус. диал. железо—рус. диал. о/селва.

*kui-n- (svinas) целиком соответствует чередованиям *kuei-i- (ст.-слав. свитати, лит. sviesti): *kui-t- (др. рус. ссьтЪти=лт. sviteti 'светить, сиять'. Образования с суффиксальными -п- и- -t- соотносятся между собой так же, как в случаях др.-рус. да-н-ь : да-т-ь (рус. no-дать), trb-n-uve: пЬ-т-и"е, лат. ple-n-us : іш- ple-t-us, лит. pil-n-as: i-pil-t-as и т. п.[6] Точно такое же чередование суффиксальных -п- и -t- мы находим в случае с лит. svi-n- as 'свинец': svi-t-as 'фосфор', а также (с полной ступенью огласовки корня) у др.-инд. sve-t-ah 'светлый, блестящий' — с формой жен. рода sve-n-i [последний пример — уже у П.

Перссона, 479, 745]. Наконец, чередующаяся со svin-(as) основа svit- встречастся также у литовского названня латуни svitvaris ( ='светлая медь').

Единственное расхождение между балтийскими и славянскими названиями металлов представляет собой название меди: лит. van's — др.-рус. мЪдь. Однако нужно отметить, что это чисто внутреннее 'расхождение, не выходящее за пределы балто- славяиского ареала, в отличие, например, от лит. vyras — ст.- слав. Мтй.жь, где первое слово объединяет балтийский с италийским (лат. vir), а второе — славянский с индоиранским и германским (др.-инд. manus гот- manna). В случае с названием меди ни балтийский, ни славянский ие имеют никаких надежных соответствий в иных индоевропейских языках. Более того, ближайшие этимологические соответствия балтийскому названию меди, по-видимому, находятся в славянских языках.

Касаясь этимологии лит. varis, varias, лтш. vars, др.-прус. wargien 'медь', Э. Френкель приходит к неутешительному выводу: «Etymologie unkiar» [537, с. 1200]. Среди попыток этимологизации балтийских названий меди следует прежде всего отметить сопоставление с балто-славянской основой *уаг- 'варить, кипеть' (рус. варить, лтш. varit, лит. virti), а в семантическом плане — с хет. uar 'гореть', арм. varem 'зажигаю'. Эти сопоставления предполагают цветовое обозначение ('красный'), связанное с процессом горения [147, с. 105]. Сильной стороной этой этимологии является ее фонетическая безупречность и семантическая правдоподобность: названия металлов по цвету — известная семантическая универсалия (ср., в частности, др.-греч. XaXxYj 'пурпур' и уяХхо; 'медь'). Однако наличие того или иного изосемантического ряда обычно делает соотнесенную с мим этимологию правдоподобной, но отнюдь не делает ее бесспорной и ие исключает иных этимологических решений. Слабой стороной изложенной «цветовой» этимологии лит. varis 'медь' является полное отсутствие у производных балтийской основы '"паг- каких-либо следов ие только цветового значения, но также и значения 'гореть, зажигать'. Эта основа, как известно, связана

не с огнем, а с водой: с кипением жидкости, с варкой. Характерно, что в славянских языках производные основы *uar-/uor- широко употребляется в металлургии: рус. варить медь, железо, рус. диал. вар 'раскаленное добела железо' [527, I, с. 165], болг. диал, вар 'железный шлак' и др. В балтийских языках следы этого значения для той же основы сохранились у др.-прус. auwerus 'металлический шлак' — к лит. virti 'варить' [537, с. 1263].

В литовском языке наблюдаются четкие словообразовательные связи, которые объединяют прилагательные на -us с существительными на -is: kandus 'куский' — kandis 'кусок' (ср. так-, же kandis 'моль'), sargus 'сторожкий' — sargis 'сторожевая собака', gerus 'пригодный для питья' — geris 'напиток', kibus 'липкий'— kibis 'репейник' и др.). С учетом «металлургического» значения рус. варить и других родственных славянских слов к этой же словообразовательно-семантической модели можно отнести также лит. varus 'варкий' — varis 'медь'. Семантическое обоснование подобной этимологии балтийского слова подкрепляется прямо противоположным качеством другого металла: «железо не варко ... плохо варится» [527, I, с. 166].[7] Показательно, что лит. varus 'варюий (о мясе, горохе)' имеет в качестве соответствия русское слово варкий,[8] употребляемое применительно к обработке металлов. Таким образом, этимологии лит. varis, лтш. vars, несмотря на отсутствие полных цельнолек- семных изоглосс, тесно связывает балтийский ареал со славянским. Наконец, др.-прус. wargien 'медь' также можно сопоставить с рус. диал. варганить 'варить' [529, 4, с. 46].

Изолированным является славянское название меди (ст.- слав., др.-рус. мЪдь и др.), «не имеющее надежной этимологии. Из предложенных решений наиболее правдоподобными представляются сопоставления со ст.-слав. смЬдъ 'темный' [533, II, с. 4-6] и с др.-в.-нем. smtda 'металл' [536,11, с. 1078]. Более привлекательной из них представляется первая этимология, предполагающая цветовое обозначение меди. Тем более, что в процессе выплавки бронзы название меди как «темного» металла составляло пару :к названию олова как металла «светлого».3

49

4 Заказ Хі 372

Очень важной изоглоссой является балто-славянское название руды: лит. ruda. лтш. rfida — др.-рус. роуда (ср. также др.-

в.-нем. aruzzi 'руда'). С легкой рукн А. Брюкиера почти общепризнанным стало м-нение о заимствовании балтийских слов из славянского [429, с. 128; 491, с. 192; 537, с. 745; 490, с. 492]. Перед нами — один из наиболее устоявшихся мнимых славизмов в балтийских языках. Какие аргументы, помимо пресловутой культурной «отсталости» балтов (А. Брюкнер), можно привести в пользу гипотезы о заимствовании? Только отсутствие в случае лит. ruda — др.-рус. роуда полного фонетического соответствия. Поскольку лит. sausas=др.-рус. соухъ, а лит. dum as—др.-рус. дымъ, при исконном родстве приведенных выше слов мы ожидали бы лит. *rauda или др.-рус. *рыда. Однако при этом совершенно не учитывается распространенное в балтийских и славянских языках чередование *ou (аи) : *и : *й. Соотношение огласовки корня лит. ruda и др.-рус. роуда полностью совпадает с такими примерами, как лит. baubti=bubti 'кричать', lauzti— Itizti 'ломать(ся)', лтш. virsaune=virsiine 'вершина', рус. студ— стыд, рус. диал. глудка=глыдка 'комок земли'. Закономерное соотношение между балт. й и слав, (русским) у (оу) можно найти как в корневой, так и в суффиксальной части слова: лит. duleti = рус. диал. дулёть 'тлеть', лит. begunas = pyc. бегун и мн. др.[9]

То же самое древнее чередование обнаруживается и у производных и.-е. корня *roud(h)-/*rud(h)-/*rud(h)- 'красный, бурый': лит. raudas, лтш. raOds=^p.-pyc. роудъ=гот. rau|gt;s и др.,

лит. rudeti=pyc. диал. рудъть 'краснеть' (*ои); лит. rudeti=Ap.-pyc. ръдЬти, ср. лат. rubere 'краснеть' (*н); лтш. rudet — рус. рыжеть (ср. др.-рус. рыжд-ыиlt;С*гй64-, лат. rufus— с италийским flt;*dh) и др. (*0). В балтийских языках синонимичность форм корня raud- и rud- подтверждается примерами типа: лит. rauda=rudas 'зарница', лит. гаигіа=лтш. rudulis 'плотва' (ср. у того же корня: лат. raudus 'медяк', мн. ч. гй- dera).

Как известно, начало металлургии бронзы в Прибалтике датируется началом II тыс. до н. э. В поселениях середины II тыс. на территории Латвии были обнаружены глиняные сосуды для плавки металлов, литейные формы и другие предметы, свидетельствующие о наличии местной металлургии [450, с. 60—61]. Уже для I тыс. до н. э. можно говорить об особом балтском стиле металлических изделий [450, с. 89]. Металлургия железа, добываемого из болотной руды, особенно бурно развивается у балтов в первой половине I тыс. н. э. [450, с. 99—100]. В этих условиях для обоснования предположения о том, что лит. ruda, лтш. rfida были заимствованы из белорусского или польского языка (sic!), т. е. где-то в середине II тыс. н. э., нужно найти

какие-то следы исконно балтийского названия руды, что никем до сих пор не сделано.

Связь как балтийского, так и славянского названия руды с добычей железа из руды болотной проявляется в таких изо- глосса-х из области терминологии, связанной с болотом, как укр. руда 'ржавое болото' [526, 4, с. 85], лтш. ruda 'ржавая вода', лит. ruda 'болотистая земля' с.р. также rudpelke=rudviete 'ржавое болото' и т. п. (другие примеры см.: [271, с. 109]). В литовской гидронимике хорошо распространены образования типа RQdupis [543, с. 281 сл.]. Интересно отметить, что слова -из литовской народной песни Bega kraujeliai kaip rudinelis 'бежит кровушка словно (бурая) болотная водичка' [539, XI, с. 870], видимо, проливает свет на семантическую историю рус. диал. руда 'кровь', что делает излишними ссылки на табу [532, III с. 513]. Наконец, два значения лит. raud-/rud- 'руда' и 'зарница' (см. выше) повторяются у лтш. rilsa=rusis 'кусок іржавого железа' и 'зарница' [541, III, с. 572 сл.]. В последнем случае ни о каком славянском заимствовании не может быть и' речи, а в качестве tertium comparationis явно выступает значение 'красный, бурый'.

Представляется крайне сомнительной недавно вновь высказанная гипотеза о заимствовании и.-е. *roudh-/*rudh- 'красный, руда' из шумерского urudu- 'медь' [55, II, с. 712]. Общеиндоевропейский ареал распространения слов со значением 'красный, бурый' при единичных примерах значения 'медь' (древнеиндийский, латинский[10]) заставляет видеть в названиях руды и меди (а также ржавого болота, зарницы, крови и т. д.) обычную номинацию но цвету. Вот почему, если только перед нами не случайное созвучие, скорее можно допустить заимствование из какого-то индоевропейского языка в шумерский, нежели наоборот [484].

Итак, надежные изоглоссы и этимологические соответствия неразрывно объединяют балтийский и славянский ареалы в области названий металлов и руды. Лит. gelezis, svinas, alvas, varis — рус. железо, свинец, олово, варить (металл) — эти соответствия не выходят за пределы балто-славяпского ареала. Лтщ. sidrabs, z^lts, ruida — рус. серебро, золото, руда имеют надежные изоглоссные соответствия только в германском. Ни один другой индоевропейский ареал (включая индоиранский) не дает такого тесного единства при обозначении названий металлов и руды, как ареал балто-славянский.

4*

51

Важную роль при определении степени генетического родства между языками играет сопоставление глаголов, обозначающих: трудовые процессы. Балто-славянские изоглоссы в области ме-

таллурги'и и кузнечного дела здесь также весьма показательны: лит. lieti=pyc. лить (металл)—с многочисленными производными (lietas=литой, lietinis=др.-рус. литьныи, liejikas=4eni. lijec 'литейщик'); лит. ap-kauti, лтш. ap-kaut (устаревшее) =укр. о-кути, чеш. o-kout 'оковать'; лит. kaustyti, лтш. kaustit 'подковывать' относится к чеш. kouti 'ковать' так же, как, например, лит. piaustyti к piauti 'резать', vystyti—к vyti 'свивать' и т. п.; лит. gareti=Ap.-pyc. горЬти\ лит. duleti=pyc. диал. дулёть 'тлеть'; лит. dumti=Ap.-pyc. дути; лит. dumeti=pyc. диал. ды- меть, лит. damyti=pyc. дымить (для краткости здесь и ниже даются примеры только из одного. балтийского и славянского языка).

Из изоглосс, связанных с кузнечным делом, отметим: лит. anglis — рус. уголь (также и в германском); лит. suodziai (мн. ч.)—рус. сажа (также в германском и в кельтском); др.-прус. wutris — др.-рус. вътрь 'кузнец'; лтш. kurikis •'истопник, кочегар'— *кърьць-+- др.-рус. кърчии (реконструкция М. Фасмера — 534, II, с. 341);- лтш. krems — ст.-слав. кремы 'кремень'; лит. maisas=Ap.-pyc. мЪхъ 'кузнечный мех': лит. dumcius=др.-рус. дъмчи idem; лит. kujis=Ap.-pyc. кыи 'молот' (ср. также лит. kujukas и рус. диал. киёк 'молоток').

Этимологически на корневом и семантическом уровне сопоставимы укр. дулом лит. dutnples (мн. ч.) 'кузнечный мех', серб.-

хорв. речиво и лит. pa-sek-elis 'молот',[11] лтш. kaldtt 'ковать' и рус. церк.-слав. кладиво 'молот'.

Можно указать также на целый ряд балто-славянских изоглосс, относящихся к продукции кузнечного ремесла: лтш. s§ks 'серп' — др.-рус. сЪчь 'меч'; лтш. teslis — рус. тесло (также и в германском);[12] др.-прус. dalptan 'пробойник' — рус. долото; лит. kerslas 'долото, резец' — рус. диал. чересло 'плужный нож, резец'.

Даже этот краткий перечень изоглосс из области литейного дела и кузнечного ремесла показывает, что почти полное совпадение названий металлов в балтийском и славянском ареале не является случайным. Оно свидетельствует об общности материальной культуры у балтов и славян, во всяком случае начиная с конца бронзового и на протяжении железного века, а также, по-видимому, и в более позднее время.

<< | >>
Источник: Коллектив авторов. Славяне. Этногенез и этническая история. 1989

Еще по теме Ю. В. ОТКУПЩИКОВ Балто-славянская ремесленная лексика (названия металлов, металлургия, кузнечное дело):

  1. Ю. В. ОТКУПЩИКОВ Балто-славянская ремесленная лексика (названия металлов, металлургия, кузнечное дело)