ПЕРЕЖИТКИ ПАТРИАРХАЛЬНО-РОДОВОГО СТРОЯ У АВАРЦЕВ В XIX И В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В тезисах к X съезду РКП(б) «Об очередных задачах партии в национальном вопросе» И. В. Сталин писал: «Если из 65 миллионов невеликорусского населения исключить Украину, Белоруссию, незначительную часть Азербайджана, Армению, прошедших в той или иной степени период промышленного капитализма, то остаётся около 25 миллионов по преимуществу тюркского населения (Туркестан, большая часть Азербайджана, Дагестан, горцы, татары, башкиры, киргизы и др.)» не успевших пройти капиталистическое развитие, не имеющих или почти не имеющих своего промышленного пролетариата, сохранивших в большинстве случаев скотоводческое хозяйство и патриархально-родовой быт (Киргизия, Башкирия, Северный Кавказ) или не ушедших дальше первобытных форм полупатриархального-полуфеодального быта (Азербайджан, Крым и др.), но уже вовлечённых в общее русло советского развития»[376].

Эта блестящая характеристика общественного строя ряда народов Советского Востока вполне применима к характеристике горных обществ Аварии, не ушедших в конце XIX — начале XX века далее «полупатри- архального-полуфеодального» быта.

До введения в Дагестане нового административного управления (60-е годы XIX века) вся Авария делилась на ряд отдельных общин — «бо»[377], которые получили в кавказоведческой литературе название «вольных обществ». По утверждению А. Комарова[378], все аварские бо в середине XIX века представляли собой отдельные племена, которые объединялись в две группы: «маарулал» и «багулал». В первую группу входили племена Хунз, Хедолал, Нака-Хиндалал, Тлурутли, Унк-Ратль, Техну- цал, Бактлулазул, Хиндалал, Куйада, Андалал, Телетль; во вторую группу входили — Гид, Кель, Карах, Мук-Ратль, Тлейсерух, Косо, Томе, Анцух, Анц-Росо, Ункада, Бугун, Тлебел, Тум, Тлен. Большинство перечисленных аварских бо представляло собой «вольные общества», и только некоторые из них, как Хунз, Хедолал, Нака-Хиндалал, Тлурутли, Унк-Ратль, Технуцал, входили в Аварское ханство.

Численный состав бо колебался от 5—6 тысяч в маленьком бо (Сала- тау, Гумбет) и до 15—20 тысяч в большом (Рис-ор, Карах и др.). Все члены одного бо были связаны общей генеалогией, имели свой говор,

отличный от говоров других бо, общую территорию. Каждое бо, распадалось на несколько «росо» (селений). Так, Гидатль состоял из шести росо (Урада, Мачада, Тлях, Хотода, Тидиб, Гента), Келеб — из семи (Ругельда, Сомада, Хонох, Урчух, Рукъдах, Хиндах, Мусрух) и т. д. Номинально все земли, реки и горы принадлежали всему бо, фактически же были поделены между отдельными росо. Исключение составляли только самые отдаленные горы, служившие пастбищами для всего бо.

Большинство аварских бо, в противоположность утверждению Комарова, не представляло собой в рассматриваемое время племен. Такие бо, как Ункратль, Технуцал, Андалал, представляли собой вторичные образования, в формировании которых приняли участие как аварские, так и иноязычные группы. Так, Ункратль-бо, расположенное в крайнем западном углу Дагестана, на границе с Грузией, имело смешанный, многоязычный состав. Основной костяк этого общества составляли аварцы, селение Хушет Анкратля составляли дидойцы, селения Чако и Сильды — каратины; в Технуцалбо аварцы образовали селения Ансальта, Рахата, Шодрода, Тандо, Тасута, Тлох, годоберины — Верхнее Годобери, Нижнее Годобери, Зибер-Хали, ботлихцы — Ботлих, Миарсо, андийцы — селения Муни, Конхидатль, каратины — Нижнее Инжело и т. д.

В конце XIX века, несмотря на новое административное устройство Дагестана, уничтожившее по существу деление Аварии на отдельные бо, селения, составлявшие в прошлом бо, сохраняли некоторое единство. Сохранялись пастбища, лесные угодья и покосы, которыми сообща владели все селения, составлявшие в прошлом бо, практиковались совместные работы по починке общих дорог и мостов, попрежнему собирались представители — чаще всего беговолы (старшины) всех селений для обсуждения отдельных распоряжений окружного начальства. Обычно все селения, составлявшие в прошлом бо, образовывали в рассматриваемое время отдельный участок наибства.

В течение многих веков после арабского нашествия и вплоть до XIX века включительно «вольные общества» вели борьбу с попытками сначала арабов, затем хунзахских феодалов подчинить их своему влиянию. В этой борьбе сложился и укрепился военный союз отдельных общин, развилась и упрочилась их военная организация. Вместе с тем сохранилось и многое из патриархально-родовых порядков.

Периодически, в разное время, отдельные аварские «вольные общества» попадали в ту или иную зависимость от аварского хана. Однако их территория, пастбища, внутреннее управление всегда оставались самостоятельными. Для иллюстрации степени зависимости «вольных обществ» от хана в XIX веке достаточно привести в качестве примера четыре аварских общества: Гид, Кувал, Кель и Каралал. В первой половине XIX века названные общества «имеют правление народное, не есть подданные аварцев но имеют издревле обязанность по требованию хана поставлять войска на собственном их продовольствии» х. Другие общества платили периодически дань, но и они имели самостоятельное управление и свое войско.

Начиная с 60-х годов XIX столетия деление аварцев на отдельные «вольные общества» в значительной мере нарушается. После завоевания Дагестана он был разделен на ряд округов, во главе которых была поставлена царская администрация. Аварцы вошли в состав Гунибского и Аварского округов. Каждый округ делился по территориальному признаку на наибства: Гунибский округ — на восемь наибств (Тлейсерухское, Унцукульское, Араканское, Чохское, Тилитлкнское, Гидатлинское, Со- гратлинское и Куядинское), Аварский — на три наибства (Хунзахское, Цатанихское и Каратинское).

Генетически каждое бо представляло собою отдельное аварское племя. Позже, в рассматриваемое нами время, это были союзы отдельных сельских общин, принадлежавших часто, как уже указано выше, в прошлом к различным племенам.

Система управления Дагестаном в дореволюционный период намеренно культивировала патриархально-феодальные отношения в аварском ауле. Царская администрация узаконила патриархально-феодальную эксплуатацию, наделив патриархально-феодальную знать чинами низшей администрации.

Царское административное управление наибствами несколько нарушило только принцип выбора старшин. Во главе наибства стоял наиб, избиравшийся из зажиточной верхушки местного населения. Чаще всего наиб назначался окружным начальником. В его распоряжении находились писаря и конная милиция для исполнения особых поручений. Сельское управление состояло из старшины (беговол), старост (карты) и десятских (чауши). По свидетельству Пржецлавского, беговолы и карты назначались наибом из числа зажиточных крестьян, реже избирались сельским обществом. Чауши назначались беговолом. Сельская администрация обладала деспотической властью и подчинялась только участковому и окружному начальнику. Тем не менее, деление горной Аварии на бо сохранялось до начала XX века включительно. Мы уже указали, что если генетически бо представляло собой племя, то в рассматриваемое время большую часть бо составляли вторичные образования, в формировании которых приняли участие многие аварские и даже иноязычные племена. Меньшая часть бо могла быть названа племенами, но тоже только условно, ибо, усвоив племенную форму организации и управления, они теряли, как мы покажем ниже, свою родоплеменную сущность.

Хозяйство аварских «вольщлх обществ» в XIX и в начале XX века было крайне примитивным. Наиболее тщательно обрабатывались земли, прилежащие к селению; их удобряли золой и навозом и орошали.

был «пуруц» — царапающее орудие, восходящее к мотыге. Пуруц имел грядиль, ст|рйку и ручку из целого куска дерева; под прямым углом к стойке была укреплена легкая подошва, или пята, с железным лемехом. Для разрыхления комьев земли и заделки семян пуруц имел в тыловой части пяты деревянные «уши». Боронования в большинстве аварских селений не применяли, в некоторых же, как, например, в сел. Тлярота, роль бороны выполняли связанные ветви деревьев. Серп и коса («харицел»), напоминающие по форме горбушу, сосуществовали с еще более первобытным методом уборки урожая, при котором растения просто вырывались с корнем. Молотили хлеб при помощи особых молотильных досок («лал») с каменными вкладышами.

Примитивные способы ведения сельского хозяйства, отсталая техника, малоземелье, неблагоприятные географические условия,— все это вместе взятое делало земледелие аварцев в рассматриваемую эпоху необычайно трудоемким процессом. Аварец на обработку одной десятины земли затрачивал около 72 дней, тогда как в плоскостном районе одна десятина обрабатывалась в течение всего лишь 5 дней.

Эти же причины ограничивали ассортимент злаков, культивировавшихся аварцами. Наиболее специфическими для аварского зернового хозяйства XIX — начала XX века были: особый род пшеницы «магар», просо «карсар», черный горох, рожь, голый ячмень «магар», а также лен и конопля, употреблявшиеся как продукты питания. Овощей, картофеля, а в ряде горных обществ и фруктов, не разводили.

В то время как аварцы Гунибского, Унцук^льского, Гергебильского, Тляротинского, Левашинского и других районов пользовались зимой отдаленными кутанами на плоскости (аварцы первых четырех районов — кутанами Прикаспия, аварцы последнего района — кутанами Азербай- джана), аварцы части Кахибского, Чародинского и прочих внутренних районов Аварии круглый год пасли стада на горных лугах. Хотя перегоны скота на кутаны были сопряжены с большими трудностями и сложными взаимоотношениями с владельцами зимних пастбищ, эта особенность ведения скотоводства давала возможность зажиточным аварцам неограниченно расширять размеры своего скотоводческого хозяйства. Напротив, хозяйство аварцев внутренних районов было ограничено бедными пастбищами и малым количеством сена зимой.

Овцеводческое хозяйство аварцев давало много сырья, в частности кожу и шерсть для производства кустарных изделий. Домашние ремесла в условиях полунатурального хозяйства составляли одну из значительных отраслей производственной деятельности аварцев. Наибольшее значение имели войлочные, суконные и ковровые промыслы. Большая часть ремесленных производств носила домашний характер и удовлетворяла только местные потребности. Исключение составляло производство шалей и сукна (общество Келеб) и деревянных инкрустированных изделий (сел. Унцукуль), которые изготовлялись специально на рынок. С начала XX века размеры торговли стали увеличиваться. На территории аварцев, главным образом в нынешних Гунибском и Х^нзахском районах, возникали специальные базары, куда съезжались аварцы различных обществ. Наибольшее торговое значение в это время приобрели базары Карадаха, Чоха, Согратля и Хунзаха. В это же время появилось множество бродячи^ торговцев из числа окончательно оторвавшихся от сельского хозяйства крестьян, для которых торговля становится профессией. Но и в XX веке далеко не все аварские хозяйства были связаны с рынком. Степень товарности повышалась от бедных и средних хозяйств, составлявших основную массу аварцев, к наиболее крупным н мощным. В то время как последние вели товарное хозяйство, средние и бедные аварские хозяйства оставались в основном натуральными.

Большая часть пахотных земель в конце XIX — начале XX века принадлежала уже малым семьям, хотя номинально, в силу живучести родовых пережитков, все земли, прилежащие к селению, считались общинной собственностью. В наиболее отдаленных от плоскости частях Аварии (Гидатль) сохранялись, кроме того, небольших размеров участки, составлявшие коллективную собственность всего общества. Урожай этих участков составлял общественную казну и шел на организацию общественных праздников, молений и т. д.

Крупных земельных владений у аварцев не возникло. Земельные наделы зажиточной верхушки не превышали размеров двух-трех участков среднего аварского крестьянина. Обрабатывались такие наделы, как правило, собственными силами семьи. Батрачество в горных обществах Аварии составляло крайне редкое явление, благодаря тому, что родовая взаимопомощь в рассматриваемое время превратилась в своеобразную повинность феодального типа. Сохранившиеся родовые традиции не позволяли крестьянам отказаться от помощи своим богатым сородичам, но в рассматриваемое время «взаимопомощь» начинала приобретать односто- ронне-обязательный характер, ибо только богатые сородичи могли хорошо угостить своих родственников и только они были в состоянии организовать «взаимопомощь». Иными словами, взаимопомощь превратилась в повинность, своеобразие которой заключалось в том, что крестьяне, работавшие у богачей, имели в большинстве случаев собственный земельный надел, кое-какие средства производства, которые все же не позволяли им вести независимое от богача хозяйство.

В хозяйстве аварцев широко применялось и воспитание богатыми детей бедных родственников, причем положение призреваемых было близко к положению батраков: они выполняли самую трудоемкую и грязную работу на поле и в доме своих «благодетелей», получая за свой труд только пищу и одежду. Эксплуатация и здесь также прикрывалась старинной формой родового строя — усыновлением.

Развитие классовых отношений в скотоводческом хозяйстве шло через узурпацию богачами общинных, а также выморочных земель своих сородичей. Кроме того, согласно сохранявшемуся в это время адату, аварец не имел права продать свой земельный надел без разрешения своих родственников, в первую очередь «старших» и богатых. Последние, пользуясь адатом, обычно приобретали такие земли в свою собственность. При этом, как правило, приобретенные таким путем пахотные участки превращались в пастбища, ибо скотоводческое хозяйство давало больше дохода. Классовые отношення у аварцев возникли в скотоводческом хозяйстве, здесь они получили п большее развитие. В рассматриваемое время пастбища номинально составляли попрежнему собственность всего рода в целом, фактически же принадлежали богатым скотоводам. В Гидатле и Келебе пастбищами распоряжались беговолы, которые лучшие участки оставляли для стад богачей, худшие — для всех остальных. В ряде других обществ лучшие пастбища безраздельно перешли в собственность богачей, взимав

ших арендную плату за право пользования пастбищами в сфере своего влияния. Сохранявшийся порядок, в силу которого большая часть пастбищ составляла номинально общинную собственность, позволял богачам беспрепятственно пасти свои огромные стада на общинных землях.

Основу частной собственности аварцев составлял скот. Поскольку распределение скота между хозяйствами было весьма не равномерно, то и основной способ эксплуатации был связан также со скотоводством. Бедные родственные коллективы, как правило, выделяли для крупных скотовладельцев чабанов, выполняли всевозможные тяжелые работы. Во время скотоперегона на зимние пастбища бедные семьи старались присоединить свой скот к стаду богача, ибо только последний был в состоянии арендовать кутаны у богачей плоскости. За совместный выпас бедняк в течение всего сезона работал в хозяйстве богача. Эти работы, равно как и совместный выиас, также выступали в форме взаимопомощи, фактически же являлись своеобразной отработочной рентой. Вместо рода, помогавшего своему члену, выступил теперь крупный скотовод. В форму родовой взаимопомощи была облечена и вся система продуктовой ренты. Общественная казна, пополняемая добровольными взносами всех членов рода в пользу обедневших сородичей (при стихийных бедствиях), также попадала под контроль богачей-феодалов. Последние самостоятельно производили сбор средств со всего рода, организовывали свадьбы, похороны, байрамы, причем львиная доля средств поступала в карман феодала. Подарки и добровольные взносы превратились, таким образом, в натуральную повинность.

Мы видим, что в конце XIX и начале XX века в аварских горных обществах (т. е. бывших «вольных обществах») укреплялись феодальные отношения, местной специфической чертой которых являлось отсутствие в горных обществах феодального землевладения. Родоплеменная верхушка и богачи владели земельными наделами, размер которых очень незначительно превышал земельный надел любого общинника. Не существовало никакого насильственного прикрепления крестьян к земле. Все окружающие селение неосвоенные земли принадлежали всему обществу, а не верхушке его. Любой член общества имел право освоить любой участок земли, который становился затем его собственностью. Правда, сделать это можно было лишь с затратой громадного труда на расчистку земли от камней и т. д., и поэтому освоение земли было доступно только или самым богатым семьям или семьям с большим чпслом рабочих рук, т. е. практически далеко не всем. Открытых крепостнических отношений в «вольных обществах» не сложилось. Несмотря на то, что в каждом «вольном обществе» выделилась зажиточная верхушка (в лице бывшей родовой знати, мулл, кадиев и т. д.), основную массу населения составляли нопрежнему свободные общинники. Последние, правда, начинали все больше и больше попадать в экономическую зависимость от зажиточной верхушки, но эта зависимость еще вынуждена была облекаться в патриархально-родовые формы.

Анализ социальной структуры аварского общества обнаруживает сосуществование родовых объединений и начавшейся классовой дифференциации; каждой ячейке аварского общества этого времени была свойственна борьба двух начал — коллективного и индивидуального. Основной хозяйственной единицей общества была семья. Преимущественно это была малая семья, но кое-где сохранялась в своей пережиточной форме и большая семья. Замкнутость и изолированность больших семей была уже нарушена. Часть членов семьи начинала искать заработка на стороне, другая часть производила кустарную продукцию на рынок.

Численный состав семьи сократился до 12—15 человек. Внутри большой семейной общины складывались малые семьи, у которых, наряду с общественной казной, появлялись индивидуальные средства, пополняемые заработками на отхожих промыслах, появлялись свои отдельные помещения, котел и т. д. Тем не менее, все основное имущество продолжало находиться в собственности всей семейной общины, равно как все сельскохозяйственные работы попрежнему производились сообща. Недопустимость продажи основного имущества поддерживала сохранность и целостность такой семейной общины.

Примером большой семьи, сохранявшейся почти вплоть до периода социалистической коллективизации, может служить семья Чеэровых. До 1924 г. эта семья состояла из отца и матери, их сыновей и одной дочери. Главой семьи был старик Чеэров. Дочь вышла замуж за Халита Ибрагимова из сел. Верхняя Урада и перешла к нему в дом. Вскоре после ее замужества Чеэровы выстроили большой дом, из четырех комнат и веранды. Самый старший сын Чеэрова переселился в Махач-кала, где работал автодорожным техником. Остальные три сына жили с родителями. Из них двое были женаты. Их жены совместно со свекровью обрабатывали землю; урожай делился между отдельными парами. Младший сын получал свою долю совместно с отцом и матерью. После смерти старика Чеэ- рова семью возглавила его жена, так как фактически дома оставались только женщины. Мужская часть семьи Чеэровых большую часть времени работала вне дома. Один из сыновей работал на Гидатлинском мосту, в 6 км от аула, другой — в сел. Хунзах, младший периодически жил в Махач-кала. Заработанные мужчинами деньги шли на индивидуальные нужды каждой супружеской пары, в то время как все, что было заработано руками их жен на поле, в огороде и в лесу, шло на общие нужды всей семьи. Примером подобной же семьи может служить семья Магомедовых в сел. Тидиб, Ибрагимовых в сел. Хотода и др.

Таким образом, большая семья характеризуется коллизией между интересами этой большой семьи в целом и нарождающимися частнособственническими тенденциями малых семей, ее составляющих.

Большая часть аварских семейных общин к XIX веку, распалась, чему в значительной мере способствовала специфика землевладения в горах. Как известно, горные районы Дагестана очень бедны землей, пригодной для земледелия. Аварец обрабатывал каждый клочок земли, где только позволяли природные условия. Вследствие этого пахотные участки были незначительны и не требовали коллективной обработки. Мелкие участки земли постепенно закреплялись за тем, кто их впервые обработал. Распаду семейной общины содействовал также и общий ход социально-экономического развития Дагестана. Коллектив, образовавшийся в результате сегментации большой семьи, аварцы обозначают термином «цо рукъалъул г1адамал» (Тляротинский, Кахибский и Чародин- ский районы) или «рукъ бикьярал чаг1и» (Гунибский и Унцукульский районы), что значит: «люди одного дома», или «люди, разделившие между собой дом». Такая группа, насчитывавшая 60—70 человек, состояла из нескольких малых семей, являвшихся, как мы уже отмечали, основной хозяйственной ячейкой общества. В обществах Хунзахского, Гунибского, Унцукульского, Гергебильского и других районов земля уже окончательно перешла в собственность малых семей, и ее можно было беспрепятственно отчуждать, дарить и т. д.

В ряде обществ внутренних районов (Кахибский, Чародинский и др.) пахотные земли продолжали находиться номинально в собственности всего общества, фактически же начинали переходить в частну несобствен- ность отдельных семей. В этих обществах вся земля, прилежащая к селению, разбивалась на ряд небольших участков, поступавших во временное владение малых семей, которые не имели права ни отчуждать эти участки, ни передавать их по наследству. Периодически, раз в шесть лет, происходили уравнительные переделы участков, с учетом численного состава семей. Однако обработка этих участков, а также потребление продуктов с них носили уже индивидуальный характер. Наряду с тем коллектив цо рукъалъул г1адамал сохранял в общей собственности небольшой участок земли, урожай с которого составлял общественную казну — «Вакъпо». Часть общественного зерна шла на устройство религиозных праздников, поминок в честь предков этой родственной группы, другая — на помощь бедным сородичам. Однако, как уже указывалось, организатором таких религиозных собраний выступал богатый сородич, присваивавший часть общественных средств. Так, например, богатый барановод сел. Кутиша, Левашинского района, Иса Гаджи, глава тохума Иса- Гаджилазул, неоднократно собирал деньги со своих близких родственников под предлогом устройства свадьбы или поминок и на эти деньги увеличивал свое хозяйство. Коллектив цо рукъалъул г1адамал выступал отдельной единицей при распределении воды, коллективно владел мельницей, печью «кор» для сушки зерна, башней, в которой во время опасности укрывались все члены коллектива.

Но и в этих случаях богатые семьи вне очереди и большое число часов пользовались водой, а мельница и кор постепенно становились их частной собственностью, ибо только эти семьи были в состоянии выделять большие суммы денег на их починку.

Несмотря на преобладание среди форм земельной собственности частной собственности малой семьи, сельскохозяйственные работы выполнялись всеми родственниками одновременно. Незадолго до начала сельскохозяйственного года (22—23 марта) старики решали, в какой день начинать пахоту. Глава селения проводил первую борозду. Вслед за ним проводили борозды старейшины отдельных родственных коллективов. Затем все расходились по своим полям. Пахотные участки коллектива цо рукъалъул г1адамал находились обычно рядом. Здесь пахоту начинал глава этого коллектива. Вслед за ним начинали пахать остальные мужчины этой группы. При этом среди членов группы цо рукъалъул г1адамал практиковалась широкая взаимопомощь сельскохозяйственными орудиями, зерном, рабочими руками. Так же происходили сев и сбор урожая. Выпас скота, принадлежавшего членам одного такого коллектива и объединенного в одно или несколько стад, численностью в 400—500 голов, производили сообща; осенью и весной коллективно стригли овец. Мужчины совместно занимались стрижкой овец, независимо от принадлежности скота той или другой семье, женщины разводили костры, варили мясо, пекли пироги, чтобы достойно отметить начало сезонной работы. В аулах Тля- ротинского района коллектив цо рукъалъул г1адамал выступал в качестве единицы во время распределения сенокосных участков. Сенокошение производилось в этих селениях сообща, сено распределялось по отдельным семьям. Помимо перечисленных сельскохозяйственных работ, сообща производились и все более мелкие работы: сбор винограда, фруктов, расчесывание и мытье шерсти, валяние войлоков, бурок, унавоживание полей, лущение и молотьба кукурузы, постройка домов и т. д. Постоянные взаимные одалживания сельскохозяйственных орудий, хозяйственной утвари, материальная помощь в беде и пр. являются еще одним свидетельством хозяйственной солидарности коллектива цо рукъалъул г1адамал.

Уровень развития производительных сил ставил предел естественному разрастанию такого коллектива. Цо рукъалъул г1адамал сегментировался на ряд таких же родственных коллективов, которые вместе составляли более обширную ячейку аварского общества, именуемую аварцами «кьибил» (корень). В коллективной собственности кьибила сохранялись покосы, непосредственно примыкающие к селению, участок общественной земли, иногда сады (сел. Голотль, Урада, Тидиб и др.). Несколько кьибилей составляли «росо». В ряде внутренних районов Аварии росо состояло из ряда родственных между собой кьибилей. В коллективной собственности таких росо сохранились пастбища, леса, источники и некоторые общественные сооружения, как то: арыки, мосты, главный корт, мечеть и т. д. В других районах Аварии, преимущественно периферийных, «росо» представляло собой уже чисто территориальную общину, ибо включало в свой состав неродственные кьибилы. Таким образом, структура аварского «вольного общества» в начале XIX века была представлена рядом соподчиненных ячеек, а именно: семья, коллектив цо рукъалъул г1адамал, кьибил, росо. Экономически наиболее реальной ячейкой аварского общества в описываемый период выступала малая семья, частнособственнические тенденции которой приходили в столкновение с еще сохранявшимися элементами коллективной собственности — прежде всего коллектива цо рукъалъул г1адамал.

В общественной жизни до середины XIX века выступала на первое место более крупная ячейка — кьибил. Все члены кьибила сознавали себя родственниками, происшедшими от одного корня, одного предка, в честь которого кьибил ежегодно устраивал праздник «кьель». Родство поддерживалось тем, что по основному правилу аварцев браки заключались только в пределах кьпбила, т. е. кьибил составлял эндогамную единицу общества. Каждый кьибил имел своего старейшину — к1удиявчи, а также место для схода — корт, который был местом обсуждения всех хозяйственных и общественных дел кьибила. Все сколько-нибудь знаменательные события в жизни аварца: свадьба, рождение ребенка, похороны, были делом всего кьибила. Кровная месть также была ограничена кьибилом. В джамаате (на сходе) селения кьибил выступал в качестве отдельной группы.

В рассматриваемое время в составе селения выделялись старшие кьибилы и младшие, причем старшей родственной группой считалась наиболее богатая, а ее главой — наиболее зажиточный член этой группы. Так, например, из девяти кьибилов сел. Кутиша, Левашинекого района, старшим считался самый богатый — Иса-Гаджилазул кьибил, который назывался односельчанами также «яманал тохум» (плохой тохум). Его богатство слагалось из мелкого рогатого скота, поголовье которого составляю около половины общего поголовья селения (до 10 тыс.). Главой этого кьибила был самый зажиточный член его, сосредоточивший в своих руках половину всего мелкого рогатого скота кьибила, 8—12 голов рабочего скота, табун лошадей (до 30 голов), большое число голов молочного скота, до 36 собак. Старшим кьибилом сел. Урада считался тохум Анти- лазул, сел. Тидиб — Мишиталазул, сел. Чох — Пантилал и т. д. Обычно старшиной селения выбирался наиболее старший и богатый член такого «старшего» кьибила. Эта должность приобретает к концу XIX века уже наследственный характер.

С середины, а особенно с конца XIX века, после введения в Дагестане русской администрации, общественной единицей выступает все селение — росо. С этого времени прекращают функционировать сход кьибила и отдельные корты. Напротив, приобретает значение общий корт и джамаат всего селения. На сходе главную роль играют назначенные администрацией беговолы и чауши. Джамаат селения разрешал дела о потравах, убийствах, ранениях и т. д. Джамаатом выделялось специальное лицо — «гъель», обязанностью которого было наблюдение за порядком в селении.

Описанная структура аварского общества Нагорного Дагестана была характерна для полупатриархально го-полу феодального общества. Малая семья в силу специфических условий нагорного Дагестана (малоземелья, низкой техники сельского хозяйства, своеобразной системы водопользования и скотоводства) являлась основной, но не единственной социальной ячейкой аварского общества. Наряду с ней сохранял некоторое хозяйственное значение и патриархальный род. Последний имел сложную структуру соподчиненных ячеек, характерную для эпохи разложения патриархально-родовых отношений. Наиболее реально сохранившимися ячейками патриархально-родового строя являлись цо рукъалъул г1адамал и кьибил. Сохраняя только отдельные элементы хозяйственной общности — небольшой пахотный участок, печь, мельницу и т. д., эти коллективы выступали как единое целое во время сельскохозяйственных работ, постройки дома, валяния бурок, организации свадьбы, похорон, а равно в период кровной мести, вражды и т. д. Более обширный родственный коллектив — росо, который и представлял собой, повидимому, в прошлом патриархальный род у аварцев, в рассматриваемое время состоял, как правило, уже из неродственных кьибилов и не сохранял почти никакого единства. Резко изменило свою сущность бо. В рассматриваемое время бо представляло собой группу селений, расположенных обычно в одном ущелье, в силу чего некоторые леса и пастбища составляли их коллективную собственность. Единство этой группы поддерживалось царским управлением, при котором такая группа, как правило, образовывала отдельную административную единицу.

Все ячейки патриархально-родовой организации аварцев в конце XIX — начале XX века характеризовались внутрнродовой борьбой богатых и бедных сородичей. Первые все больше и откровеннее узурпировали функции родового коллектива. Богатые семьи все больше и больше противопоставляли себя роду, используя родовые институты в иелях эксплуатации своих бедных сородичей.