Глава IV ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА

1. Племена нуэров разбиты на сегменты. Самые крупные сегменты мы называем первичными отделами племени; они, в свою очередь, делятся на вторичные отделы племен, а те — на третичные отделы.
   Опыт показывает, что «первичный», «вторичный», «третичный» — термины вполне достаточные для определения отделов, а для самых мелких племен требуется еще меньше терминов. Третичный отдел племени охватывает несколько деревенских общин, которые состоят из родственных и домовых групп.

Так, племя лу, как видно из схемы 10, делится на первичные отделы гун и мор. Первичный отдел гун делится на вторичные отделы румджок и гаатбал. Вторичный отдел гаатбал, в свою очередь, делится на третичные отделы ленг и ньярквач. На схеме показаны только несколько сегментов: помимо этого, вторичный отдел гаалиек (первичный отдел мор) делится на ньяаак и бут; румджок делится на фалкер, ньяджикани, квачгьен и т. д.

Схема 11 показывает первичные отделы племен восточных джикани — племени восточных гаагванг и первичные и вторичные отделы племен восточных гааджак и гааджок. Я постарался привести эти данные с максимальной точностью. Но тот, кто знает, насколько трудно разобраться в сложной системе деления племен нуэров, не удивится, что некоторым отделам даны не те названия, которые ему известны, а известные ему названия не упомянуты.

Племя гаагванг (принадлежащее к западным джикани) рассматривают как часть племени гааджок, территория которого протянулась по обоим берегам р. Бахр-эль-Газаль, тогда как племя гааджак живет к югу от этой реки. Первичные отделы этих двух племен — гаагвонг, ренг, тьянг, лаанг, вангкач и йол — те же, что и к востоку, но некоторые вторичные отделы, занимающие видное место к северу от р. Собат, здесь не встречаются, если не считать мелких скоплений на р. Бахр-эль-Газаль, и наоборот. Это объясняется тем, что некоторые линиджи мигрировали на восток, тогда как другие оставались на родине.

Убедившись в том, что сегментация других племен нуэров подобна сегментации племен лу и джикани, я не стал составлять подробных схем их деления. Однако я привожу схему 12,

показывающую сегментацию племен в районах гаавар, лак и тьянг.

Схема 10. Структура племени лу

Можно заметить, что я не пытался привести список всех отделов каждого племени, но просто дал представление о характере сегментации, чтобы в следующей главе были более понятны отношения между делением племен и линиджами.

2. У сегментов племени много черт, характерных для самого племени:              отличительное              название, сознание              общности и особая территория.              Как              правило, каждый отдел племени отделяет

от другого широкая полоса буша или река. Как показано на картах 3, 4 и 5, сегменты одного племени обычно расходятся в различных направлениях к своим пастбищам сухого сезона, так что существующее между ними в сезон дождей расстояние сохраняется, а в засуху даже увеличивается, хотя, как мы указывали, в районах более крупных племен, к востоку от Нила, из- за суровых природных условий возникают более тесные взаимоотношения, чем у мелких племен на западе.

Чем меньше сегмент племени, тем компактнее его территория, тем сплоченнее его члены, тем разнообразнее и крепче их общие социальные связи, а поэтому сильнее и ощущение единства. Как мы увидим, сегмент племени кристаллизуется вокруг линиджа господствующего клана племени и, чем меньше сегмент, тем теснее генеалогические отношения между членами этого фрагмента клана. Точно так же, чем меньше сегмент, тем сильнее влияет система возрастных групп на поведение людей, стимулируя внутри сегмента корпоративную деятельность. Таким образом, политическая сплоченность не только различна в зависимости от изменений политического расстояния, но и является функцией структурного расстояния других типов.

Каждый сегмент также расколот, и между его частями существует оппозиция. Члены каждого сегмента объединяются для войны против смежных сегментов того же порядка и объединяются с этими смежными сегментами против более крупных отделов. Так, нуэры говорят, что если третичный отдел ленг племени лу сражается против третичного отдела ньярк- вач (между ними действительно была длительная вражда), то на борьбу объединяются деревни, составляющие все отделы. Но если вспыхнет ссора между третичным отделом ньярквач и вторичным отделом румджок (как это случилось недавно из-за права на пользование водой в Фадинге), то ленг и ньярквач объединятся против их общего врага — румджок, которые, в свою очередь, создадут коалицию различных сегментов, на которые они разделены. Если произойдут столкновения между первичными отделами мор и гун, то румджок и гаатбал объединятся против совместных сил отделов мор — гаалиек, джимач и джа- аджоа. Если вспыхнет война против гааджок и гаавар, то первичные отделы гун и мор — во всяком случае, теоретически — объединятся и все племя лу вступит в бой, поскольку оба отдела принадлежат к одной и той же политической группе и поскольку их господствующие линиджи принадлежат к одному и тому же клану. И действительно, они объединялись в набегах на динка.

Что касается восточных гааджок, то отделы миньял, ванг й ньятол объединяются против йол. Отделы тиур, двонг и квит тоже объединяются для войны. Хотя в основе столкновений между отделами племен и возникающей из них традиционной вражды лежит территориальный принцип, они часто отражают и деление на линиджи, поскольку существует тесная связь между территориальными и линиджными сегментами и нуэры обычно выражают социальные обязательства в понятиях родства. Так, рассказывая мне, что вангкач и йол наверняка объединят-

ПЛЕМЯ ГААВАР

ПЛЕМЯ ЛАК

ПЛЕМЯ ТЬЯНГ

Схема 12. Структура нлемен гаавар, лак и тьянг

ся для войны против любого иного отдела, нуэры, по сути дела, утверждали, что линиджи Ванкач и Иол, являющиеся господствующими линиджами в этих отделах, объединятся, потому что их предки были сыновьями одной и той же матери.

Схема 13. Взаимоотношения отделов племен нуэров

Принцип сегментации и оппозиции между сегментами одинаков для любого отдела племени и распространяется за пределами племени на отношения между племенами, особенно между мелкими племенами западных нуэров, которые легче и чаще объединяются для набегов на динка и для борьбы друг с другом, чем более крупные племена к востоку от Нила. Так, член отдела фаданг племени бор привел мне такой пример: «Мы сражаемся против ренгьян, но если мы (или они) сражаемся против третьей стороны, то мы с ними объединяемся». Этот принцип иллюстрируется схемой 13:              если Zi сражается против Z2,

другие отделы не участвуют в борьбе.

Более крупные отделы племен были почти автономными группами и, как таковые, участвовали в союзах или в военных действиях. Они то сражались друг с другом, то объединялись против третьей стороны. Я приведу несколько примеров борьбы между отделами племен. Одна из самых серьезных войн в истории нуэров произошла при жизни последнего поколения между группами гун и мор из племени лу. Она была известна под названием кур луни як («война выпущенной на волю гиены»), потому что было убито так много людей, что трупы оставляли на съедение гиенам. Говорят, что в этой войне люди проявляли невиданную жестокость, например, отрезали руки, чтобы быстрее овладеть браслетами из слоновой кости. Позже долгое время длилась традиционная вражда между третичными отделами ленг и ньярквач племени лу, которая продолжается и поныне. Она была последствием более раннего столкновения между тьянг и йол, которые когда-то являлись подотделами ньярквач. Предки господствующих линиджей в группах ленг и йол были братьями, тогда как предок господствующего линиджа в группе тьянг был сыном их сестры. Долгое время йол и тьянг жили вместе мирно, но лет тридцать назад между ними начались столкновения, и потерпевший поражение отдел тьянг стал искать защиты у отдела ленг. Отдел йол предупредил отдел ленг, чтобы он не принимал его врагов и не давал им убежища.

Люди ленг ответили, что предок линиджа Ленг был дядей по материнской линии предка линиджа Тьянг и что они не могут отказать в- убежище сыновьям их сестер. Это заставило иол (ньярквач) начать вторую войну, на этот раз против союза ленг и тьянг. В племени лу недавно происходили и другие столкновения — между группами фалькер и ньяджикани вторичного отдела румджок и между различными локальными общинами первичного отдела мор, особенно между двумя группами вторичного отдела джимач.

В краю восточных гааджок первичный отдел йол присоединился к племени гаагванг (которые, видимо, настолько отождествили себя с племенем гааджок, что к западу от Нила мы можем говорить о них почти как о едином племени, отделенном or гааджак обширными болотами Мачар) в борьбе против нескольких, а может быть, и. всех отделов племени гааджак. Иол сражались против ньяян, а гаагванг сражались против ренг .и канг. Примерно сто лет назад долгое время враждовали пер- .вичные отделы лаанг и вангкач племени гааджок; шла также война между отделами йол и вангкач, в которой победили йол, лоддержанные союзным племенем гаагванг. Вангкач потерпели такое тяжелое поражение, что перешли на юг, к берегам р. Пибор. Здесь, как. говорят, на них напали туруки (какие-то арабы), и они вернулись на север к родным местам. Они был» слишком истощены, чтобы возобновить борьбу с йол.

Несмотря на подобные внутренние раздоры, в случае, если* какой-нибудь отдел племени гааджок вступает в войну с племенем лу, все другие отделы гааджок приходят на помощь оказавшемуся в опасности отделу. Враждебные действия имели место и между отделами восточных гааджак, например между тьянг и ренг. Когда сражаются два племени, остальные племена сохраняют нейтралитет, а если два отдела племени сражаются друг против друга, другие отделы племени не вмешиваются — в том случае, если силы этих отделов равны и они не просят помощи. Некоторые информанты мисс Суль указывали, что, когда несколько лет назад произошли столкновения между отделом йол племени гааджок и отделом лони племени гааджак, их силы были примерно равны, но если бы у лони не хватило сил сражаться в одиночку, то каанг и тар, а может быть, и другие отделы племени гааджак пришли бы ему на помощь, а в этом случае отделы племени гааджок присоединились бы к силам йол. Они также указывали, что в настоящее время существует вражда между отделом- лулуаа и отделом ванг. Враждебные* действия имеют место также между различными отделами вангкач. Если лулуаа и ванг начнут сражаться, то отделы вангкач- уладят свои разногласия и присоединятся к лулуаа.

Как и другие племена к западу от Нила, племена западных гааджок и гааджак- не только мельче размерами, но и менее сплочены, чем восточные гааджок и гааджак. В обоих племенах на берегах р. Бахр-эль-Газаль часто происходили ожесточенные

внутренние столкновения. Имели место жестокие битвы между подотделом гаи из первичного отдела гаагвонг и двумя другими подразделениями того же отдела — квот и бор, господствующие линиджи которых происходят от одной матери. Квот и бор потерпели поражение, мигрировали на юг и осели в Кваче — в краю ренгьян. У того же подотдела гаи были столкновения с первичным подотделом ренг, после чего он перешел в край кар- луал. В племени гааджак происходили и многочисленные другие столкновения. Племя гааджок когда-то жило полностью на левом берегу р. Бахр-эль-Газаль, а на правом берегу оно поселилось в результате миграции, вызванной традиционной враждой.

Племя лик целиком жило когда-то на правом берегу р. Бахр- эль-Газаль. Здесь два его первичных отдела —чуааг и денг, жившие к западу от р. Гани, — вошли в столкновение с третьим первичным отделом — кеуньянг (карлуал), жившим к востоку от реки. Потерпев поражение, они перешли Бахр-эль-Газаль и поселились на его левом берегу. Существует предание о том, что аристократы из отделов ньяпир и ньява употребляли в песнях оскорбительные выражения в адрес друг друга. Эти песни привели к столкновениям между юношами, причем было убито по одному 'человеку с каждой стороны. Конфликт разросся и в конце концов денг и чуааг перешли через реку. На следующий год в сухой сезон они снова пересекли Бахр-эль-Газаль, чтобы стать лагерем на правом берегу, и во время возвращения к деревням гнали перед собой стада, принадлежавшие кеуньянг. Шесть девушек пришли, чтобы взять оставленные ими в лагере сосуды для доения, но их убили люди кеуньянг. Этот акт был расценен как грубое нарушение правил войны, так как нуэры не убивают женщин. Тогда денг прокляли противников, и отныне аристократам кеуньянг, переходящим через Бахр-эль-Газаль и се- ляіцимся среди денг или чуааг, а также аристократам из денг или чуааг, переселяющимся на юг и селящимся среди кеуньянг, запрещается строить крытые загоны обычного типа. Когда правительственные войска предприняли экспедицию против карлуал (кеуньянг), многие линиджи карлуал перешли реку, чтобы поселиться в краю денг и чуааг. Ныне многие денг и чуааг проводят сухой сезон в краю карлуал, так как на их собственной территории пастбища бедны хорошей травой — там растет в основном малопитательная болотная трава.

Внутри всех этих первичных отделов традиционная вражда — постоянное явление. Так, в краю карлуал отделы риааг, гом, джиом, ньяан, джикул и нгвол часто враждуют друг с другом. Едва ли стоит перечислять эти мелкие конфликты и их последствия. Я хочу лишь пояснить, что деревни, занимаемые этими малыми отделами — тутгар (нгвол), ньянг (рилаги), ньюсни (джуак), кол (джикул) и др., находятся лишь в нескольких милях от ближайших соседей и все они расположены на территории с пятимильным радиусом. Столкновения и традиционная

вражда чаще всего имеют место между деревнями и третичными отделами племен.

Я мог бы привести много примеров традиционной вражды, но в этом нет нужды, так как и приведенные примеры хорошо иллюстрируют недостаток политического контроля в племенах нуэров. Можно сказать в заключение, что племя требует от человека верности только в межплеменной борьбе и войнах против динка. В обычное время человек мыслит и действует, как член наиболее мелких локальных групп.

3. Можно воспользоваться схемой 13 для анализа противоречий в политической структуре нуэров. Член третичной секции Z2 племени В считает себя членом Z2 по отношению к Ъ\\ все члены Z2 считают себя членами этой группы по отношению к Z\, и таковыми их считают члены Zi. Но он считает себя членом Y2, а не членом Z2 по отношению к Yi, таковым его считают и члены Yi. Точно так же он считает себя членом Y, а не Y2 по отношению к X и членом племени В, а не его первичного отдела Y по отношению к племени А. Каждый сегмент считает себя самостоятельной единицей по отношению к другому сегменту того же отдела, но рассматривает оба сегмента как нечто единое по отношению к другому отделу. А отдел, который с точки зрения его членов состоит из противостоящих сегментов, считается членами других отделов несегментированной единицей. Таким образом, как мы указывали ранее, всегда существует противоречие в дефиниции политической группы, ибо она является группой только по отношению к другим группам. Сегмент племени — это политическая группа по отношению к другим подобным сегментам, и вместе они образуют племя только по отношению к другим племенам нуэров и смежным чужим племенам, являющимся частью той же политической системы. Без учета этих отношений понятия сегмента племени и самого племени почти не имеют смысла. Здесь мы говорили о том же, о чем говорили при рассмотрении слова чьенг: политические ценности относительны, политическая система — это равновесие между противоположными тенденциями к расщеплению и слиянию,, между тенденцией всех групп к сегментации и тенденцией всех групп к объединению со сходными сегментами. Тенденция к слиянию заложена в сегментном характере политической структуры нуэров. Хотя всякая группа имеет тенденцию к расщеплению на противостоящие части, эти части должны стремиться к слиянию по отношению к другим группам, поскольку они составляют часть сегментной системы. Поэтому расщепление и слияние в политических группах — это два аспекта одного и того же сегментного принципа, а племя и его отделы у нуэров надо понимать как равновесие между этими двумя противоположными, но дополняющими друг друга тенденциями. Окружающая среда, способ жизнеобеспечения, бедность коммуникаций»

примитивная техника и скудные продовольственные ресурсы, т. е. все, что мы именуем экологией, до некоторой степени объясняют демографические черты политической сегментации нуэров, но саму тенденцию к сегментации следует считать фундаментальным принципом их социальной структуры.

Поэтому наша формальная дефиниция племени по перечисленным выше признакам в чем-то произвольна. Политическая система — это все расширяющаяся сеть противостоящих друг другу сегментов: от отношений внутри самого мелкого отдела племени до межплеменных и внешних отношений. Оппозиция; между сегментами самого мелкого отдела, на наш взгляд, имеег тот же структурный характер, что и оппозиция между племенем" и его соседями динка, хотя формы их выражения и различны. Часто нелегко решить, рассматривать ли группу как племя или как сегмент племени, так как политическая структура крайне динамична. Применяя в качестве главного критерия виру за кровь, мы рассматриваем восточных гааджок и гааджак как отдельные племена, потому что у них нет компенсации за убийство, но сами они считают себя единой общностью по отношению к лу. По всей территории лу все еще признают единство племени, но на деле отделы гун и мор более или менее автоном:-- ны, и сомнительно, чтобы они выплачивали друг другу компенсацию за убийство, хотя они и говорят, что ее следует платить. Оказывается, что в традиционной вражде между первичными отделами йол и вангкач племени гааджок было убито так много людей, что всякие выплаты виры за убийство прекратились. В то же время мне говорили, что в период, когда влияние «пророков» племени лу — Нгунденга и Гвека — было особенно велико, лу и гааджок платили друг другу компенсацию. В более крупных племенах сегменты признают формальное единство, но на деле они не очень сплочены. Такая реалия, как племя, все еще признается, но фактические отношения вступают с ней в конфликт, поскольку они основаны на локальных связях внутри племени, и, по нашему мнению, именно этот конфликт между противоречащими друг другу ценностями внутри территориальной системы и составляет суть политической структуры.

Племена нуэров — это ценностные воплощения территориального распределения народа, а межплеменные и внешние отношения — стандартизованные модели поведения, через которые находят выражение такие ценности. Чувство единства племени поэтому относительно и в каждый данный момент связано с определенным новым звеном расширяющейся сети структурных отношений. Более того, оно относительно не только потому, что то, что сегодня мы называем племенем, завтра может оказаться двумя племенами, но и потому, что оно определяет поведение, лишь когда в действии находится целая сеть структурных отношений, главным образом враждебных актов между сегментами племени и между племенем и другими группами того же структурного порядка. Племя очень редко функционирует по

корпоративному признаку; более того, чувство ^ единств а племени определяет поведение в строго ограниченной сфере социальных отношений. То же относится и к сегментам племени. Поэтому мы бы предложили давать дефиницию политическим группам нуэров в категориях их ценностей, согласно связям между их сегментами и их взаимоотношениям как сегментов более крупной системы в определенных социальных ситуациях, а не просто как частей какой-либо прочно установившейся системы, в рамках которой живут люди.

Мы не сомневаемся, что есть взаимозависимость между отношениями различных отделов племени и всей политической системой, часть которой эти отделы составляют, но это нелегко доказать наглядно. Уже говорилось, что чем меньше локальная группа, тем она сплоченнее и тем больше разнообразных контактов между ее членами. Чем больше расширяем мы круг — от деревни до смежных племен, тем слабее солидарность. Поэтому можно предположить, что оппозиция между двумя группами всегда сильнее, чем между сегментами каждой группы, и что сегменты держатся вместе в силу этого внешнего давления. Однако у нас нет фактов, подтверждающих сказанное, потому что между деревнями, группами деревень и третичными отде- лг.ми племени больше вражды, чем между более крупными отделами племени и между племенами. Вероятно, набеги, совершаемые племенем и союзами племен против динка,. имели интегрирующее действие, но динка не проявляли агрессивности в отношении нуэров, и, похоже, сохранение племенной структуры скорее следует приписать оппозиции между мелкими сегментами племени, чем внешнему давлению. Если это так, а существование института традиционной вражды подтверждает это, то мы приходим к заключению, что чем разнообразнее и чаще контакты между членами сегмента, тем интенсивнее оппозиция между его частями. Как ни парадоксально выглядит этот вывод, мы приходим к нему путем наблюдений и раздумий о том, что составляет сегментную систему.

4. Мы употребили в последнем разделе термин «традиционная вражда» в значении «длительные враждебные действия между локальными общинами внутри племени». Этот несколько расплывчатый термин кажется допустимым, потому что он общепринят, а также потому, что, хотя отвечают за убийство и обязаны мстить только близкие агнатные родичи убийцы и убитого, общины, к которым принадлежат обе стороны, оказываются в той или иной степени вовлеченными в возникающие враждебные действия, а нередко и в войну, которая может вспыхнуть в результате конфликта. Однако, строго говоря, этот термин было бы правильнее употреблять для описания отношений между родичами с обеих сторон в той ситуации, когда произошло убийство, ибо тогда он обозначает специфический институт. Поэто

му иногда мы говорим о «кровной вражде», чтобы подчеркнуть именно это более узкое и более четко определенное значение.

Кровная вражда — это племенной институт: она может возникнуть только в том случае, когда признается нарушение законности: только таким путем можно получить возмещение. Боязнь вызвать кровную вражду — это самая важная юридиче- ская санкция внутри племени и главная гарантия жизни и имущества индивида. Если община одного племени пытается отомстить за убийство общине другого племени, то начинается война между племенами, а не просто традиционная вражда, и тогда нет никаких путей урегулирования конфликта путем посредничества.

Поскольку нуэры склонны воевать, людей часто убивают. Редко увидишь мужчину без шрамов от дубины или копья. Один из нуэров перечислил мне следующие причины столкновений: споры из-за коровы; корова или коза поедает сорго и его хозяин бьет ее; человек наносит удар маленькому сыну другого человека; прелюбодеяние; нарушение прав на водопользование в сухой сезон; нарушение права на пользование пастбищем; человек пользуется какой-либо вещью, особенно украшением для танцев, без разрешения ее владельца. Нуэры сразу же лезут в драку, если считают, что их оскорбили, так как они очень чувствительны и обидчивы. Если человек приходит к выводу, что его обидели, ему некому пожаловаться, так как нет власти, которая могла бы дать ему удовлетворение, и он сразу же вызывает обидчика на поединок, и этот вызов должен быть принят. Другого способа урегулирования спора нет, и в случае вызова человека может защитить только его личная смелость. Нуэр не решается бросать вызов лишь в тех случаях, когда применению оружия мешает близкое родство или возрастной статус обидчика. Ему не приходит в голову сначала попросить совета, и к непрошеному совету никто не прислушивается. С самого раннего возраста взрослые поощряют ребенка решать все споры дракой, и дети привыкают к мысли, что военная сноровка — это самое необходимое качество, а мужество — величайшая добродетель.

Мальчики дерутся, используя браслеты с острыми шипами. Мужчины из одной и той же деревни или лагеря дерутся дубинами, так как по установленному обычаю близкие соседи не могут пользоваться в драке копьями: если один из них будет убит, кровная вражда приведет к расколу общины. Принято также, что третий человек не должен вмешиваться в драку, если даже в ней участвует его близкий родственник. Когда драка началась, ни та, ни другая сторона не могут уступить, и драться надо до тех пор, пока один из участников не будет серьезно ранен, если только — как это обычно и случается — присутствующие не растащат громко протестующих драчунов и не встанут между ними.

Когда происходят столкновения между людьми из разных де

ревень, в ход пускают копья. В таких конфликтах участвуют все взрослые мужчины обеих общин, и столкновение не прекращается, пока не будет убито несколько человек. Нуэры знают это и, если только они не очень разгневаны, не склонны затевать драку с соседней деревней, нередко позволяют вмешаться в дело вождю — носителю леопардовой шкуры или старейшинам. Я видел, как такого рода столкновение было предотвращено через посредничество старейшин обеих сторон, но было совершенно ясно, что их посредничество ничего бы не дало, если бы молодые люди действительно хотели затеять драку. Ныне такие столкновения случаются реже, так как люди побаиваются вмешательства правительственных сил, но я видел, как лагеря и даже отделы племен собирались и готовились начать войну. А когда-то столновения были очень частыми.

Племена иногда совершали набеги друг на друга ради захвата скота, но военные столкновения между ними были редки. Межобщинные столкновения и являющаяся их следствием традиционная вражда — это часть тех политических отношений, которые существуют между сегментами и общей организацией племени. Так, один из лик говорил мне: «Мы деремся между собой, и гааджок дерутся между собой. Мы не деремся с гааджок. Мы деремся друг с другом. У них свои драки». В этих столкновениях гибнут люди, и с них начинается кровная вражда. Внутри племени существует метод прекращения вражды с помощью посредничества.

5. Мы вкратце описываем процедуру урегулирования кровной вражды, не вдаваясь в детали ритуала. Как только человек убьет другого, он спешит в дом вождя — носителя леопардовой шкуры, чтобы очиститься от пролитой им крови и найти убежище от возмездия. Он не пьет, не ест, пока кровь убитого не будет выпущена из его тела, ибо считается, что она туда каким-то образом проникла. Для этого вождь делает на его руке вниз от плеча два вертикальных надреза острием копья, которым бьют рыбу. Убийца подносит вождю вола, барана или козла, которых вождь приносит в жертву. Этот ритуал и метка на руке именуются бир. Как только родные убитого узнают о его гибели, они стараются отомстить убийце, ибо месть — это самое важное обязательство родства по отцовской линии и воплощение всех обязательств. Считается позорным, если родичи не предпримут усилий, чтобы отомстить за убийство. Пока убийца живет у вождя — с момента операции с надрезами и до окончательного урегулирования, — он находится в надежном убежище, так как вождь священен и в его усадьбе нельзя проливать кровь. Возможно, что люди ищут убежища у вождя только в случае большой опасности, но, судя по всему, это общепринятая практика.

Пока убийца находится в доме вождя, мстители караулят

его (бим), время от времени проверяя, не покинет ли он убежище и не будет ли возможности ударить его копьем. Они пользуются любым шансом для его уничтожения, но на деле не очень усердно ищут таких шансов. Такая ситуация может длиться несколько недель, после чего вождь начинает переговоры с родственниками убитого об урегулировании конфликта. Его попытки примирения не встречают доброжелательного отклика до завершения похоронных церемоний и до того, как несколько утихнут страсти. Переговоры ведутся неторопливо. Прежде всего вождь узнает, сколько скота у родичей убийцы (джитхунга) и сколько они готовы отдать в порядке компенсации. Не думаю, чтобы они часто отказывались платить скотом за кровь, разве что они живут очень далеко от родичей убитого или же между данными отделами существуют неулаженные конфликты. Правда, может случиться, что у родичей убийцы и нет намерения отдавать весь скот. Затем вождь посещает родичей убитого (джи~ ран) и просит их принять скот в уплату за жизнь убитого. Обычно они отказываются, ибо это дело чести и им положено поупрямиться. Но отказ не означает, что они не хотят принять компенсацию. Вождь знает это и настаивает на согласии, даже угрожает проклятием, если они не уступают, и его просьбы поддерживают советами дальние родственники по отцу и когнат- ные родственники, которые не получат скота и которым нег нужды упрямиться, но в силу родственных отношений с убитым они имеют право сказать свое слово. Компромисса требуют и сами обычаи. Тем не менее близким родичам убитого положено отказываться слушать вождя, пока наконец он не истощит своих доводов. Тогда наконец они заявляют, что согласны принять скот только из уважения к вождю, а не потому, что это плата за жизнь убитого родственника.

В принципе должны отдавать 40—50 голов скота, но едва ли весь скот передают сразу, и выплата долга может растянуться на годы. После передачи примерно 20 голов скота совершаются искупительные церемонии, после чего родичи убийцы могут не опасаться нападения из-за угла, по крайней мере на время, так как, пока не передан весь скот, они еще не избежали мести. Может быть, им будут мстить и после этого. Вождь перегоняет скот к дому убитого. Родственники убийцы не решаются идти с ним. Скот частично распределяют между родичами убитого, а частично платят им за жену, которую берут от имени убитого, чтобы у него были наследники. Даже если убито по человеку с обеих сторон, все равно обе стороны расплачиваются скотом (хотя каждая платит только 20 голов скота), поскольку надо умиротворить духов и поддержать честь живых. Должны быть также проведены жертвоприношения, чтобы очистить деревни от смерти, которая носится по ним и которую надо загнать в буш; родственники же с обеих сторон должны очиститься от скверны. За участие в этих процедурах вождь получает кроме жертвенного мяса две коровы, правда., одну из них

он должен отдать помогавшему ему агнатному родичу. Часто он ничего не получает, так как полагается, чтобы он дал одну корову убийце, дабы помочь ему выплатить компенсацию; помимо этого вождь несет расходы за все время, пока убийца живет у него.

Убийство затрагивает интересы не только человека, совершившего его, но и его близких агнатных родственников. Возникает взаимная вражда между родичами с обеих сторон, и они не имеют права — под страхом наказания смертью, которое неизбежно будет применено против нарушителя этого запрета, — есть или пить друг с другом, есть из посуды, из которой пил или ел человек другой стороны, даже в доме тех, кто не имеет родственных связей ни с той, ни с другой стороной. Этот запрет отменяется после выплаты скота и жертвоприношения, но близкие родственники с обеих сторон еще долгие годы не будут есть друг с другом, и это длится иногда из поколения в поколение. Считается, что «между ними легла кость» (умерший человек). И действительно, все нуэры говорят, что, несмотря на компенсацию и жертвоприношения, вражда длится вечно, потому что у родичей убитого никогда не проходит «война в сердцах». На протяжении многих лет после уплаты скотом близкие агнаты убийцы избегают близких агнатов убитого, особенно на танцах, которые возбуждают людей, когда даже нечаянный толчок может вызвать драку. Обида никогда не забывается, и расплатиться в конце концов надо человеческой жизнью. Когда берут невесту для умершего, его родичи натирают невесту пеплом и молят бога, чтобы она могла родить мальчика, который отомстит за отца. Такого ребенка именуют гат тер (дитя вражды). Во время приношения жертвы духу говорят, что родичи убитого приняли компенсацию в виде скота и уплатят им за его жену, но заверяют, что придет день и они отомстят за погибшего ударами копий. «Нуэр горд и хочет не скота, а человеческого тела в отместку за убитого. Убив человека, он уплачивает свой долг, и сердце его радуется». Поэтому, хотя вождь и увещевает во время церемонии урегулирования конфликта родственников убитого, заявляя, что конфликт кончен и не следует возобновлять его, нуэры знают, что «вражда не кончается никогда». На какое-то время может воцариться мир, поскольку родичей удалось уговорить принять компенсацию и они получили скот, но вражда продолжается, и люди с обеих сторон остаются джитер, т. е. «конфликтующими людьми», если даже открытых враждебных действий не предпринимается. Частых столкновений или постоянной неослабевающей враждебности не заметно, но рана гноится, и вражда, формально закончившаяся, может вспыхнуть снова в любой момент.

6. Мы сказали, что традиционная вражда ведет к конфликтам. между линиджами, а поэтому и между целыми отделами

племени, и что нет большого различия между отдельными актами мести, когда конфликт еще не урегулирован, и скрытой враждой, продолжающейся после его урегулирования. Однако это верно только в тех случаях, когда конфликт из-за убийства произошел между первичными, вторичными и третичными отделами. В более мелких группах это не так, ибо, несмотря на то что разгорелись жаркие страсти, которые продолжались и после уплаты компенсации, традиционная вражда здесь улаживается намного быстрее и редко возобновляется после урегулирования.

После того как один человек убивает другого, все зависит от отношений между замешанными в конфликте лицами и их структурными позициями. Размеры компенсации различны за убитого нуэра и за динка, живущего в стране нуэров, а среди восточных джикани существует особая компенсация за члена аристократического клана. Сможет ли человек возбудить иск и получить удовлетворение за счет жизни виновного или компенсации скотом, зависит в определенной мере от влияния линиджа этого человека и его родственных связей. Но масштабы вражды- и сложность ее урегулирования зависят главным образом от размеров данной группы. Если человек убивает другого, находящегося с ним в тесном родстве, например двоюродного брата по отцовской линии, то он-все же платит компенсацию скотом, но в меньших размерах, скажем 20 голов. Поскольку компенсацию платят коровами из стада братьев отца или их сыновей, то в данном случае они становятся и получателями компенсации и, конечно, не могут платить ее. Тем не менее несколько голов все же приходится отдать, так как надо компенсировать потерю семье убитого, купить его духу жену и совершить должные жертвоприношения. Мне говорили, что в таких случаях конфликт улаживается быстро. Вероятно, кровную вражду легче урегулировать внутри клана, поскольку нуэры считают, что членам одного и того же клана нельзя враждовать. После уплаты компенсации они говорят: «С враждой покончено, мы снова родственники». Говорят также, что если между двумя .группами было много взаимных браков,то традиционная вражда вряд ли вспыхнет.

Если человек убьет жителя своей или ближайшей деревни,, конфликт быстро улаживается, потому что люди с обеих сторон вынуждены общаться и между ними наверняка существуют род-, ственные и свойственные узы. Духу умершего говорят, что скот получен и невозможно отомстить за него ценой жизни, так как» если вражда между родичами и соседями будет продолжаться» никого не останется в живых. Тесные социальные связи исключают традиционную вражду. Если человек ранит копьем жителя ближней деревни, то жители деревни, где живет обидчик, обычно посылают родичам раненого копье, которым был насе- сен удар, чтобы они могли совершить над ним магические ритуалы, гарантирующие, что рана не будет смертельной. Они посы-

т

лают также овцу для жертвоприношения. Этим поступком они как бы выражают надежду, что рана вскоре заживет и что они, во всяком случае, не хотят начинать вражду из-за личной ссоры. После таких вежливых жестов, если даже раненый человек умирает, его родичи без труда принимают компенсацию. Если человек умрет через несколько лет после ранения, то его смерть приписывают ране, но компенсацию принимают без возражений и в уменьшенных размерах. Если человек убивает соседа, то немедленно отдают в компенсацию корову, чтобы в общине сохранился мир. Однако не надо думать, что легкое урегулирование конфликта означает, что он не вызвал сильного негодования; трудное же урегулирование конфликта не означает, что он вызвал большое негодование.

Традиционная вражда сравнительно легко улаживается в ограниченной социальной среде, где структурное расстояние между ее участниками невелико. Но по мере расширения этой среды труднее и урегулирование конфликта, а когда он затрагивает межплеменные отношения, компенсацию и не предлагают, и не принимают. От размеров сегмента племени зависит и эффективность социального контроля в деле урегулирования конфликта, о чем говорили мне и сами нуэры. Длительные конфликты между третичными отделами племени могут иметь место, но обычно их пытаются сразу уладить, так как внутри такого сегмента существуют крепкое чувство общности, тесные линиджные узы и определенная хозяйственная взаимозависимость. Вместе с тем значительно труднее прекратить традиционную вражду между людьми из различных третичных отделов, чем конфликт в деревне или между соседними деревнями (где можно быть уверенным в быстром и прочном урегулировании), и неулажен- ные ссоры между такими отделами не утихают. Это особенно заметно в тех случаях, когда речь идет не об единичном убийстве в результате личной ссоры, а о гибели нескольких людей во время столкновения двух отделов. Когда происходит столкновение между вторичными отделами племени, отомстить за гибель людей можно, только начав всеобщее сражение, и участники конфликта не чувствуют потребности в посредничестве, поскольку между ними очень мало социальных контактов (да и те временного характера). Чем крупнее сегмент, участвующий в конфликте, тем больше анархии. Нуэры говорят, что первичные отделы племени должны платить виру за кровь скотом, но они не ощущают особой потребности платить ее. Племя — последняя ступень в этом состоянии возрастающей анархии. У него еще есть номинальное политическое единство, и считается, что традиционную вражду между его далеко отстоящими членами можно уладить с помощью компенсации. Однако чаще всего это не удается, и, если в серьезном столкновении между крупными отделами убито много людей, не предпринимается ничего для отмщения или для уплаты компенсации за их смерть. Их родичи просто поджидают, когда произойдет новое столкно

вение. В результате политическая оболочка племени может натянуться до последнего предела и племя расколется. Трещина между отделами расширяется до тех пор, пока они вообще не прекращают контактов, лишь от случая к случаю объединяясь для набегов. А вражду между их членами удается урегулировать с огромным трудом и очень редко.

7. Вероятность возникновения кровной вражды, ее масштабы и шансы на урегулирование зависят, таким образом, от структурных взаимоотношений замешанных в конфликте людей. Более того, кровную вражду можно рассматривать как структурное движение между политическими сегментами, благодаря которому сохраняется известная нам форма политической системы нуэров. Правда, только близкие агнатные родичи с обеих сторон непосредственно втянуты в конфликт, но вражда между лицами, принадлежащими к различным отделам племени, рано или поздно окажет влияние на взаимоотношения целых общин, к которым они принадлежат.

Родичи убитого стараются убить гван тунга (убийцу), но они имеют право убить и любого из его близких агнатных родственников (гаат гванлен). Они не должны убивать сыновей братьев матери, сестры отца или сестры матери, потому что те не принадлежат к линиджу убийцы. Кроме того, только минимальные линиджи обеих сторон непосредственно замешаны в конфликте. Однако значение традиционной вражды надо искать не столько в легкости ее урегулирования в мелких группах, сколько в трудности ее урегулирования в крупных группах, которые косвенно участвуют в конфликте. Мы говорили, что люди, находящиеся в кровной вражде, не могут есть в одном и том же домохозяйстве, и, поскольку человек обычно ест во всех домохозяйствах своей деревни, все жители деревни сразу же подпадают под действие этого запрета, между ними. возникает состояние ритуальной вражды. Все жители деревни, как правило, в той или иной степени находятся в родстве друг с другом и обладают прочным чувством общности, и если между их деревней и другой деревней происходит столкновение на почве традиционной вражды, в котором участвуют некоторые жители этих деревень, то в него вернее всего будет втянута вся деревня. Так, мужчины каждой деревни приходят на танцы в боевом строю, который они сохраняют и во время танца, и если совершается нападение на одного из них, остальные немедленно приходят ему на помощь. Люди же, которых традиционная вражда не затрагивает непосредственно, могут оказаться вынужденными помогать главным участникам конфликта.

Мы уже отмечали, что масштабы традиционной вражды и методы ее урегулирования зависят от структурных отношений замешанных в ней лиц в рамках политической системы. Традиционную вражду в деревне не потерпят, а близлежащим деревням

враждовать долгое время невозможно. В результате, хотя столкновения чаще всего случаются внутри деревни или между соседними деревнями и лагерями, традиционная вражда (в смысле отношений между двумя сторонами, конфликтующими из-за не- улаженного вопроса об убийстве, который может быть решен путем возмездия или уплаты компенсации) может продолжаться долго только между отделами племени, которые достаточно близки друг к другу, чтобы между ними сохранялись отношения активной враждебности, и достаточно далеки друг от друга, чтобы эти отношения не мешали мирным социальным контактам. Традиционная вражда не имеет особого значения, если только не существует каких-либо социальных отношений, которые могут быть прерваны, а затем восстановлены, или же отношений, требующих, чтобы во избежание полного разрыва было в конечном итоге достигнуто урегулирование. Если взглянуть на традиционную вражду с такой точки зрения, ее функция будет заключаться в сохранении структурного равновесия между находящимися в оппозиции сегментами племени, которые тем не менее в политическом отношении более сплочены, чем крупные единицы.

Из-за традиционной вражды целые отделы живут в состоянии враждебности друг к другу, хотя она и не часто ведет к военным столкновениям: к прямым актам мести прибегают в основном мелкие родственные группы. Происходит столкновение между двумя отделами, с каждой стороны убито по нескольку человек. Только те линиджи-, которые потеряли своего члена, находятся в состоянии непосредственной традиционной вражды с линиджем, который они лишили одного из его членов. Однако общность территории, местный патриотизм и сеть родственных уз ведут к тому, что целые отделы участвуют в возникающих враждебных действиях. Продолжение же вражды может вызвать новые столкновения между общинами и расширение рамок конфликта между ними. Так, когда отдел ньярквач племени лу сражался против отдела ленг, линидж Лам и все, кто жил вместе с ним, выступили против линиджей Мар, Квот и Малуал и тех, кто жил с ними. Линидж Мантиепни выступил против линиджа Думиен и т. д. Во вспыхнувших конфликтах друг против друга сражались только эти минимальные линиджи, а не параллельные линиджи, хотя те и участвовали в столкновениях в других сегментах. О том, что думают по этому поводу нуэры,. можно судить по их реакции на захват правительственными силами заложников в Муот-дите с целью заставить нуэров выдать двух «пророков». Мне они жаловались главным образом на то,, что заложники не принадлежали к линиджам «пророков», и поэтому дело их непосредственно не касалось. Правительство- подходило к конфликту с территориальным критерием, а нуэры—в категориях родства, как это принято в случаях традиционной вражды.

Помимо соблюдения ритуалов, родственных обязательству

чувства единства общины и т. п. есть еще одна причина, обусловливающая перерастание кровной вражды между мелкими линиджами, особенно если их много, в состояние традиционной вражды, что обычно ведет к враждебным отношениям между общинами. Как объяснено в главе V, каждая община связана с линиджем так, что все члены общины, не являющиеся членами этого линиджа, связаны с ним политическими отношениями (которые часто выражаются в ценностях линиджной организации). Поэтому кровная вражда между мелкими агнатными группами перерастает в традиционную вражду между линиджами, с которыми эти группы связаны, в результате нарушения отношений в их структуре, а общины, связанные с линиджами, оказываются втянутыми во взаимную вражду.

Традиционная вражда — институт политический, общепринятая и упорядоченная модель поведения в отношениях между общинами внутри племени. Сбалансированная оппозиция между сегментами племени и тенденции к расщеплению и слиянию (что, как мы видели, является структурным принципом) проявляются в институте традиционной вражды, которая, с одной стороны, выражается в спорадических актах насилия, ведущих к взаимному отчуждению отделов, а с другой стороны, способствует тому, чтобы подобная оппозиция — с помощью имеющихся средств урегулирования конфликтов — не вела к полному расколу. Племенной строй нуждается в обоих элементах традиционной ' вражды — потребности в отмщении и существовании средств урегулирования конфликта. Урегулирование осуществляет вождь — носитель леопардовой шкуры, о роли которого мы будем говорить позже. Поэтому мы считаем, что традиционная вражда совершенно необходима для той политической системы, которая существует в настоящее время. Между племенами может быть только война, и через войну, через память о войне и потенциальную возможность войны определяются и выражаются отношения между племенами. Внутри племени столкновения всегда порождают традиционную вражду, и состояние вражды является характерной чертой сегментов племени, причем она ведет к постоянному сжатию^ и расширению структуры племени.

Конечно, не существует четкого различия между войной против другого племени и войной против сегмента своего собственного племени. Однако нуэры подчеркивают, что благодаря возможности посредничества и уплаты виры за кровь в случае смерти в результате столкновения внутри племени такие столкновения носят характер тер, т. е. традиционной вражды, что отличается от столкновений между племенами — кур, при которых право на компенсацию не признается. Оба вида вражды отличаются от набегов на динка — печ и индивидуальных поединков — двеч, хотя всякая борьба носит общее название кур. Но совершенно очевидно, что столкновение в деревне, сразу же ведущее к уплате компенсации за смерти, и столкновения между племенами, при которых не существует уплаты компенсации,

это два противоположных полюса. Чем дальше от деревенской общины, тем больше столкновения между отделами племен похожи на столкновения между племенами, при которых вира за кровь платится все реже и с огромным трудом. В конце концов на уровне первичных отделов только такая племенная ценность, как убеждение, что вира за кровь может и должна уплачиваться, и отличает столкновения между ними от столкновений между племенами. Здесь мы снова должны сделать вывод, что племенные ценности зависят от структурной ситуации.

Мы должны также подчеркнуть, что в кровную вражду втянуты непосредственно только несколько человек, и, хотя она иногда ведет к актам насилия между целыми локальными общинами (традиционной вражде в широком смысле этого слова), обычные социальные контакты, несмотря на это, продолжаются. Узы родства и свойства, узы, возникающие из принадлежности к возрастным группам, военные и даже экономические связи в таких случаях не нарушаются. Подобные связи можно представить в виде резинки, натянутой между отделами:              она              может

сильно растягиваться в результате нарушения политических отношений, но всегда стремится сплотить общины и сохранить их в виде единой группы по отношению к другим таким же группам. Как мы объяснили, чем крупнее община, тем эти связи слабее; правда, они простираются и за границы племен. Чем реже становятся социальные контакты всех видов, тем больше анархия и тем труднее урегулирование традиционной вражды. Социальное сплочение укрепляется по мере уменьшения размеров общины.

8. Конечно, у нуэров происходят конфликты не только из-за убийств, но мы скажем о них очень кратко и в прямой связи с убийствами и традиционной враждой. Строго говоря, у нуэров нет законопорядка. Есть обычаи, требующие компенсации за ущерб, прелюбодеяние, телесные повреждения и т. п., но нет никакого органа, имеющего право выносить приговор по этим вопросам и приводить его в исполнение. В стране нуэров нет людей или советов, выполняющих законодательные, исполнительные и судебные функции. Между членами различных племен даже не возникает вопроса о возмещении убытка, но и внутри племени, насколько я мог заметить, преступления не разбираются в судебном порядке (как мы бы это обозначили), хотя иногда и уплачивается компенсация за нанесенный ущерб (руок). Человек, считающий, что он понес ущерб от другого человека, не может предъявить иск, потому что неу никакого суда, куда он мог бы вызвать ответчика, если бы даже тот согласился явиться. Я жил около года среди нуэров и ни разу не слышал, чтобы дело передавалось на рассмотрение какого-либо лица или посредника. Более того, я пришел к заключению, что очень редко человек может добиться справедливости, кроме как

   путем применения силы или угрозы силы. Недавнее создание правительственных судов, которые теперь иногда улажив-ают споры, не противоречит этому выводу, ибо хорошо известно, что среди других африканских народов в суды, находящиеся под эгидой правительства, часто передаются дела, которые раньше не стали бы решать в судах (или вообще не стали бы решать), и что эти правительственные трибуналы, существующие уже долгое время, действуют параллельно со старыми методами отправления правосудия.

Прежде чем рассматривать главные черты юридических про* цедур у нуэров, я хочу сказать, основываясь на устной информации (потому что сам никогда такой процедуры не наблюдал), что один из методов урегулирования споров — это обращение как к арбитру к вождю — носителю леопардовой шкуры. Так, мне говорили, что, если у человека украли корову, он может попросить носителя леопардовой шкуры пойти с ним и потребовать возвращения коровы. Вождь в сопровождении нескольких старейшин деревни сначала идет к усадьбе истца, где его поят пивом. Затем они вместе с депутацией от деревни истца идут в деревню ответчика, здесь тоже вождю могут подарить козу или угостить его пивом. Вождь считается фигурой нейтральной и в какой-то мере неприкосновенной, так что депутацию вряд ла могут обидеть. Пришедшие старейшины сидят со старейшинами деревни ответчика и вождем в одном из крытых загонов и обсуждают возникший спор. Владелец коровы высказывает свои претензии, а человек, укравший корову, пытается оправдать свой поступок. Потом вождь и всякий, кто захочет, высказывают свое мнение по данному поводу. Когда все высказались, вождь и старейшины удаляются, чтобы посовещаться и прийти к решению. Участники конфликта принимают приговор вождя и старейшин, и позднее владелец коровы дарит вождю молодого бычка или барана, если только он не очень беден — в этом случае он ничего не дарит.

Если у человека возникает спор с кем-либо из соседей, они могут вместе пойти в усадьбу вождя — носителя леопардовой шкуры и положить свои копья на землю в его крытом загоне. Человек не может втыкать копье в землю в загоне вождя, так как это признак неуважения к нему, и, как мне говорили, в этом случае любой находящийся там человек может взять себе это копье. Когда оба спорщика изложили свои доводы, вождь и старейшины выходят, из загона посовещаться и возвращаются, чтобы объявить свое решение. Тот, в чью пользу принято решение, передает свое копье вождю, который или отдает его другу, или плюет на него и возвращает владельцу. Из рассказа моих информантов, описавших эту процедуру, явствует, что вождь высказывает свое окончательное решение в форме увещевания и совета, а не как приговор человека, облеченного властью. Хотя сакральность особы вождя и влияние старейшин имеют важное значение, приговор принимается только потому, что с ним согла

шаются обе стороны. Никакого обсуждения спора не может быть, если только обе стороны не захотят его урегулирования и не будут готовы на компромисс и арбитраж. Поэтому роль вождя сводится к посредничеству между людьми, желающими, чтобы кто-нибудь вывел их из затруднительного положения, которое может привести к насилию. Человек, против интересов которого вынесен приговор, уступает из уважения к старейшинам и вождю, хотя без их вмешательства он бы не уступил; иначе говоря, он не роняет своего престижа, принимая их решение. Если есть какое-либо сомнение в фактах, могут потребовать определенные клятвы, в частности клятву над леопардовой шкурой вождя.

По-видимому, в таком урегулировании споров путем прямых переговоров через вождя есть пять важных элементов: 1) желание спорящих уладить конфликт; 2) сакральный характер фигуры вождя и его традиционная роль посредника; 3) свободная дискуссия, ведущая.к согласию между всеми присутствующими; 4) сознание, что человек может уступить вождю и старейшинам без ущерба для своего престижа, хотя в ином случае он и не уступил бы противнику; 5) признание проигравшей стороной справедливости дела другой стороны.

Я повторяю, что не видел этой процедуры в действии, и должен добавить, что, по моему мнению, она проводится очень редко и только в тех случаях, когда обе стороны являются близкими соседями и принадлежат к общинам, тесно связанным множеством социальных уз. Теоретически каждый член племени может получить удовлетворение от любого другого члена, но у нас нет свидетельств, которые подтверждали бы, что удается часто получить такое удовлетворение. Прежде чем сделать выводы о характере юридических отношений и сфере их действия в стране нуэров, приведем несколько примеров типичных споров, которые могли бы вызвать акты насилия, если бы не были приняты соответствующие меры.

Когда нуэр говорит о том, что человек украл (квал) животное, он имеет в виду, что этот человек взял его без разрешения и тайком, но отнюдь не то, что тот не должен был брать животное. Внутри племени похититель скота всегда считает, что он берет то, что ему принадлежит. Он погашает таким путем долг (нгвал), потому что человек, задолжавший ему скот, не уплатил долга добровольно. Юридически вопрос, таким образом, заключается в том, вправе ли человек требовать этот долг и должен ли он был брать именно этих животных. Практика брать самовольно то, что тебе задолжали, стала настолько' обычной, что именно этим путем, как правило, и расплачиваются с долгами. Так, скот, причитающийся в окончательную уплату виры за убийство, хватают прямо на пастбище, а если молодожен и его родичи не выплатили весь обещанный ими скот за невесту, то ее братья очень часто стремятся сами захватить животных. В других случаях человек крадет корову, которую ему задол

жали, иногда пользуясь услугами колдуна, который должен гак зачаровать владельца коровы, чтобы тот не караулил свое стадо в день планируемой кражи. Это может быть человек, одолжив- ший другому быка для жертвоприношения в связи с болезнью* на свадьбу дочери, в дни голода и т. п. и не получивший взамен телки, хотя у должника она и имелась. Захватив корову из стада должника, он готов вернуть ее, если получит причитаю- щуюся ему телку. Должник, в свою очередь, будет или пытаться вернуть тайком свою корову, или начнет переговоры, которые приведут к тому, что он уплатит телку и получит обратно корову.

Единственные ссоры, связанные с владением .скотом внутри деревни или лагеря, которые я наблюдал, касались родствен* ных или свойственных обязательств, и они в конце концов улаживались так, что одна из сторон уступала другой из родственных чувств. Если человек хочет захватить корову у родича или соседа, он приходит в его крааль и берет животное. Если владелец считает себя правым, он оказывает сопротивление. В противном случае он позволяет увести корову, так как знает, чта есо противник получит поддержку общественного мнения общины. Если человек захватывает скот у жителя другой деревни* он применяет иную тактику. Взяв в помощь друзей, он наблюдает за скотом на пастбище, ожидая, когда появится удобный случай. Я никогда не слышал, чтобы нуэр крал корову у своего единоплеменника просто потому, что ему захотелось получить ее. Но он, не задумываясь, крадет коров у людей, принадлежащих к соседним племенам, и даже пробирается для кражи скота на территорию другого племени со своими друзьями. Такая кража ни в коей мере не считается дурным проступком.

Если человек совершает прелюбодеяние, он уплачивает компенсацию в пять коров и одного быка при условии, что муж женщины не импотент. В последнем случае прелюбодей может потребовать корову, когда будет выходить замуж девушка, родившаяся в результате этих внебрачных связей. Но даже если муж не импотент, а прелюбодей докажет, что в результате прелюбодеяния родился ребенок, он может требовать обратно ко- рову, уплаченную в виде компенсации (но только не корову, известную под названием янг куле, т. е. «с онемевшей шкурой»gt; имеющую ритуальное значение). Прелюбодеяние в малой локальной общине, вероятно, редкое явление, потому что все здесь находятся в родственных отношениях друг с другом и мужчина считает, что не только дурно сходиться с чужими женами, но что это может неизбежно привести к той или иной степени кровосмешения. Если оба мужчины близкие родственники, то прелюбодей предоставляет быка для жертвоприношения, но вряд ли он платит компенсацию. Если они не близкие родственники* то муж может попытаться захватить скот виновного, но он предпринимает этот шаг только в том случае, если застанет его на месте прелюбодеяния. Прелюбодей бежит прочь,.чтобы избежать

столкновения; опасаясь, что муж захватит его скот, он прячет своих коров в краалях друзей и родичей. Муж оказывается в трудном положении: хотя он знает, где находятся коровы, он не хочет вступать в конфликт с соседями, вторгаясь в их краали.

Нуэры не считают аморальным прелюбодействовать с женами людей, живущих в других деревнях. Если муж узнает о прелюбодеянии, он может попытаться захватить скот обидчика, но в этом случае он рискует натолкнуться на сопротивление, которое приведет к убийству и неизбежной вражде. Стадо находится в совместном владении братьев, хотя оно и разделено между ними, и они не желают терять скот из-за прелюбодеяния. Насколько мне известно, человеку редко удается получить компенсацию за прелюбодеяние. Однако прелюбодеяние с женой человека из другого племени — малозначительное событие. Да и что тот может сделать?

Связь с незамужней девушкой полагается компенсировать уплатой вола или нетели. Но, вероятнее всего, компенсация вообще не будет уплачена. Если родичам девушки известно, что она имеет сношения с человеком, владеющим скотом и намеревающимся жениться на ней, то они не обращают внимания на их связь. Но если у него нет скота или девушка уже помолвлена, а один из братьев застает ее во время совокупления с мужчиной, то он дерется с ним; правда, чаще всего обидчик бежит, ибо в этих обстоятельствах бегство не считается зазорным. Родичи девушки могут затем прийти в его крааль и отобрать телка и телку, и если они достаточно сильны, то им не будет оказано сопротивление. Так рассказывают нуэры, но я не слыхал, чтобы кто- нибудь платил такую компенсацию, хотя и видел, как после танцев юноши и девушки уходят парами, имеют половые сношения и почти не скрывают этого. Часто незамужняя девушка беременеет, и тогда считается, что виновный должен на ней жениться. Возможно, что родичи девушки совершат набег на его крааль и захватят часть скота, но он старается избежать этого, пряча животных в краалях родичей или соседей. Если он позднее женится на этой девушке, то захваченный скот идет как часть выкупа за невесту, а если он откажется жениться на ней, то этот скот считается платой за ребенка, так что в любом случае это не компенсация, а лишь плата за определенные права. Но и в данной ситуации братьям не так легко захватить скот обидчика (если только он сам не соглашается на это), так как может начаться столкновение, которое вскоре примет всеобщий характер.

С девушками из своей деревни не вступают в связь, так как они обычно находятся в том или ином родстве с мужчиной; как правило, имеют место связи с девушками других деревень того же округа. Если только юношу не стукнули по голове дубиной во время инцидента и ему удается в течение нескольких месяцев держаться подальше от деревни девушки, то он вряд ли будет платить компенсацию или вообще отвечать за свой поступок. Если девушка забеременеет, то в нормальных условиях он

пошлет своего родича сказать, что готов на ней жениться. Девушка тогда считается помолвленной, юноша становится зятем ее родителей, а зятя обижать нельзя. Если даже юноша отказывается жениться на девушке, то ее братья не решаются напасть на отца ее ребенка.

Нуэры дают следующий перечень компенсаций за телесные повреждения: десять голов скота за сломанную ногу или череп, десять голов за потерю глаза, две головы за выбитые у девушки зубы и т. д. За поверхностную рану (как бы она ни была серьезна) компенсации не положено, если только человек не умрет. В отдельных районах страны нуэров размеры компенсации скотом различны. Я не помню ни одного случая, чтобы человек получил такую компенсацию (кроме как через правительственный суд), но нуэры говорят, что он может получить ее, если у его родственников хватит сил, чтобы отомстить обидчику.

Утверждают, что в былые времена, если человек умирал от колдовства, его родичи убивали колдуна (гван вал), но сам я не был свидетелем ни одного случая убийства колдуна. Нуэры говорят, что колдун не пользуется магией против членов своей общины, он делает это только в отношении людей других деревень, и отомстить ему не так легко, ибо его поддержит вся деревня, считающая, что сильно действующая магия имеет особую ценность для общины. Говорят также, что в былые времена иногда убивали ведьму (пет), но я не знаю, часто ли это случалось и случалось ли вообще.

Из-за выкупа за невесту ссоры вспыхивают часто: родственники мужа не платят столько, сколько обещали, или же происходит развод, и родственники жены не возвращают весь полученный ими скот. В этих случаях должник не отказывается от долга, но выдвигает какое-нибудь контртребование или заявляет, что у него нет скота для уплаты долга. Нередко он говорит это, даже имея скот. У кредитора не остается иного выхода, как силой захватить скот в краале должника или из его стада на пастбище. Если у него достаточно сил и его поддерживает влиятельный линидж, то должник не оказывает сопротивления, поскольку право на стороне кредитора. Такие споры легко решаются в деревне и между людьми, живущими в общем лагере сухого сезона, так как все понимают, что соглашение должно быть достигнуто путем переговоров и отвечать принципу справедливости. Но когда участники спора принадлежат к разным, а может быть, и враждующим деревням, урегулирование достигается не так легко. Иногда прибегают к помощи вождя — носителя леопардовой шкуры, и он, как описывалось выше, созывает стороны для переговоров, чтобы достичь какого-либо урегулирования, но во многих случаях такие долги так и не уплачиваются. О них помнят годами: может быть, когда-нибудь, при жизни следующего поколения, удастся украсть скот.

Если жена умирает при родах первого ребенка, виновным считается муж. Традиционная вражда не вспыхивает, но муж

теряет уплаченный им за невесту выкуп скотом, поскольку этот скот теперь служит вирой за погибшую жену. Муж несет ответственность только в том случае, если жена умирает при родах до выхода последа. Если возникает спор по поводу того, как именно умерла жена, или о количестве коров, которые задолжал муж, то вопрос передается посреднику, именуемому куаа йика или куаа йиини («вождь на циновке»), имеющемуся у некоторых линиджей. Этот человек не имеет иных функций и не считается особо, влиятельным лицом, так как он выступает арбитром только в делах такого рода. Получить компенсацию не трудно, поскольку тесть уже владеет выкупом за невесту. Кроме тогоgt; существуют узы свойства, и ни та, ни другая сторона не склонны прибегать к насилию.

Пользуясь этими примерами для иллюстрации характерных черт правосудия у нуэров, мы можем теперь сказать, каковы эти черты. Мы говорим о «правосудии» так, как только и можно говорить о нем в применении к нуэрам, а именно как о моральном обязательстве решать споры традиционными методами» а не как о юридических процедурах и правовых институтах. Мы говорим только о гражданских делах, так как, судя по всему, здесь не имеют места акты, которые рассматривались бы как пагубные для всей общины и которые карались бы этой общиной. Информанты рассказывали, что иногда убивали ведьм и колдунов, но что их подкарауливали и убивали в порядке мщения отдельные индивиды или группы родичей.

Прежде всего надо отметить, что закон у нуэров не имеет одинаковой силы повсюду внутри племени, но определяется положением индивидов в социальной структуре, соотносится с расстоянием между ними в системе родства, линиджей, возрастных групп и прежде всего в политической системе. Теоретически человек может получить возмещение от любого члена своего племени, но практически это почти невозможно, если последний не является жителем того же округа или родственником. Чем обширнее территория, на которой проживают спорящие стороны* тем меньше люди чувствуют обязанность урегулировать этот спор и тем труднее проведение в жизнь принятого решения об его урегулировании, а значит, и слабее вероятность того, что он вообще будет урегулирован. Внутри деревни спор между индивидами обсуждают старейшины деревни, соглашение легко достигается, и уплачивается компенсация (или дается обещание уплатить ее), так как все связаны родством и общими интересами. Споры между жителями близких деревень, между которыми существуют многочисленные социальные контакты, тоже могут быть улажены путем соглашения, но уже не так легко и с большей вероятностью применения силы. Чем ближе мы подходим к племени, тем меньше шансов на урегулирование. За пределами весьма ограниченной территории правосудие действует не .очень эффективно. Недостаток социального контроля, о котором мы не раз говорили, проявляется именно в слабости правосудия*

и структурные взаимоотношения между сегментами племени хорошо иллюстрируются относительностью закона, ибо правосудие нуэров так же относительно, как и сама структура.

Жернов

из обожженной и дробилка

глины

Тот факт, что почти невозможно добиться возмещения убытков при споре между членами разных вторичных и первичных отделов племени, убедительно подтверждается тем, что основой правосудия служит сила. Мы не должны заблуждаться, полагая, что, коль скоро имеется перечень традиционных платежей за причиненный ущерб, их легко получить, если только человек

не готов применить силу. Дубина и копье — вот что санкционирует право. Люди платят компенсацию прежде всего потому, что боятся, как бы пострадавший и его родня не прибегли к насилию. Отсюда и вывод: член сильного линиджа находится в ином положении, чем член слабого линиджа. При этом у человека тем меньше шансов на получение компенсации за ущерб, чем дальше он отстоит от человека, нанесшего ему ущерб, потому что чем больше расстояние между главными участниками спора, тем меньше у пострадавшего возможности применить насилие и воспользоваться эффективной поддержкой родичей. Поскольку самопомощь (при некоторой поддержке общественного мнения) является основным методом возмездия, она может быть действенна только в том случае, если люди находятся на достаточно близком расстоянии, чтобы нанести удар. Вот почему так трудно урегулировать традиционную вражду, когда стороны принадлежат к различным первичным или вторичным отделам того или иного племени.

Большинство споров происходит в деревнях или лагерях и между жителями соседних деревень, поскольку у людей, живущих рядом, больше поводов для споров, чем у тех, что живут далеко друг от друга. Такие ссоры обычно осложняются наличием родства, свойства или возрастной близости и т. д. и очень часто являются результатом нарушения специфических моделей социального поведения, а не простым нарушением всеобщих социальных норм. Поэтому они обычно и улаживаются в соответствии с этими традиционными моделями. Но, если их не удается уладить путем посредничества родичей, они чаще всего ведут к насилию, потому что, как мы отмечали, обиженйые или разгневанные нуэры готовы сразу же драться, если только их не остановит близкое родство или сильное различие в возрасте. Поэтому, если человек отказывается платить компенсацию, он риску

ет, что ему разобьют череп дубинкой или, если страсти разгорятся, пронзят копьем. И это случается довольно часто.

По этой причине мы и говорим, что правосудие у нуэров, в той мере, в какой оно касается изучения политических отношений, надо рассматривать в связи с кровной враждой. Споры часто могут быть улажены в силу близкого родства и наличия иных социальных уз, но между членами племени спор решается, или тем, что пострадавшая сторона прибегает к насилию (и это- ведет к убийству и кровной вражде), или тем, что должник уступает, зная, что может быть применена сила и начнется вражда. Хорошо известно, что нуэры храбры и готовы сопротивляться любому нападению и утверждать свои права дубинкой и копьем,, требуя тем самым уважения к себе и к своему имуществу.

У нуэра обостренное чувство личного достоинства и личных прав. Представление о справедливости (чуонг) очень сильно.. Нуэры признают, что человек должен получить возмещение за причиненный ущерб. Это не противоречит утверждению, что добиться уплаты компенсации можно лучше всего угрозой применения насилия, а подтверждает его, ибо родичи человека поддержат его только в том случае, если он прав. Нет сомнения и в том, что если человек слаб, то, даже будучи правым, ок вряд ли получит удовлетворение. Однако, будучи правым, он получит поддержку своих родичей, а противник не получит, ь поэтому прибегнуть к насилию или отразить насилие можно, только получив поддержку родичей и одобрение общины. Мс-жнсь сказать, что если человек прав и благодаря этому родичи поддерживают его и готовы применить силу, то у него хорошие шансы получить должное возмещение, если только обе стороны спора живут недалеко друг от друга.

Когда мы говорим, что человек прав, то это не значит, что в подобных спорах можно четко различить, кто прав и кто не прав. Правильнее было бы сказать, что обычно обе стороны в той или иной мере правы, и поэтому возникает единственный вопрос: кто больше прав? Можно сформулировать вопрос и иначе: спор нуэров — это обычно сбалансированные обиды, ибо человек не совершает бесцельных актов агрессии. Он не крадет корову, не бьет человека дубиной, не задерживает в своих руках выкуп за невесту в случае развода, если только он не хочет расплатиться за старые обиды. Поэтому человек очень редко отрицает свою вину за принесенный ущерб. Он стремится оправдать свои действия, и поэтому урегулирование спора — это сбалансирование двух противоречащих исков. Один из чиновников, долго работавший среди африканцев, рассказывал мне, что обвиняемые нуэры почти никогда не лгут во время разбора их дела в правительственных судах. У нуэра нет в этом нужды, поскольку он заинтересован лишь в том, чтобы оправдать причиненный им ущерб, доказав, что это — возмездие за ущерб, который причинил ему когда-то истец.

9. Конфликты из-за традиционной вражды улаживаются вождем— носителем леопардовой шкуры, который также играет вспомогательную роль при урегулировании споров, не касающихся убийства. Можно было бы предположить, что этот вождь пользуется большой властью, но это не так. Мы говорим, что у нуэров нет правосудия, но можно сказать, и по тем же основаниям, что у них нет и правительства. Мы вкратце расскажем о ритуальных функциях вождя — носителя леопардовой шкуры, а затем определим, какую роль он играет в традиционной вражде и конфликтах.

Из заметок ранних путешественников о вождях нуэров нельзя сделать вывод, что это были люди, облеченные большой властью [38, с. 207; 31, с. 40; 3, с. 222]. Уже первые британские чиновники, посещавшие страну нуэров [20; 22], совершенно определенно писали о том, что у нуэров нет лиц, облеченных властью или (за исключением некоторых «пророков») пользующихся достаточным влиянием, чтобы стать основой какой-либо административной системы. Упомянутые в этих отчетах «шейхи», которые якобы не имели никакой власти, очевидно, и были те лица, которых позднее европейцы назвали вождями — носителями леопардовой шкуры. Вождь — носитель леопардовой шкуры (куаар муон) находится в священной связи с землей (мун), что дает ему определенную ритуальную власть, в частности право на благословение и проклятие. Однако, чтобы не создалось впечатления, будто право на проклятие дает вождю большую власть, я сразу же должен сказать, что не помню случая, когда вождь воспользовался бы этим правом. Есть много рассказов о страшных последствиях проклятия, но я думаю, что вождь, выступая в своей ритуальной роли при урегулировании конфликтов, как правило, только угрожает произнести проклятие, ибо это составляет часть всей процедуры. А в нынешние времена право на проклятие не дает вождю никакой власти. Его именуют также куаар твач, потому что только он носит перекинутую через плечо леопардовую шкуру (твач). Слово куаар имеет ритуальное значение во всех нилотских языках, но, не касаясь того, каким словом лучше всего передать его смысл, мы будем, как и прежде, употреблять его для обозначения человека в роли вождя, подчеркивая при этом, что у него нет никакой светской власти, так как, на наш взгляд, его общественная деятельность носит главным образом ритуальный характер.

И тем не менее его функции — политические, ибо через него регулируются отношения между политическими группами, хотя он и не является контролирующей их политической властью. Его деятельность в основном сводится к урегулированию кровной вражды, ибо таковая не может быть урегулирована без его вмешательства, и в этом заключается его политическое значе-. ние. Иногда вождь предотвращает столкновение между общинами, бегая между двумя шеренгами воинов и мотыгой вскапывая то там, то здесь землю. После этого старики пытаются уре

зонить юношей и добиться урегулирования конфликта путем переговоров. Однако мы полагаем, что таким путем столкновение можно предотвратить только в том случае, если участники конфликта близкие родственники и не склонны убивать друг друга.

Помимо участия вождей в улаживании вражды они также совершают ритуалы очищения участников актов кровосмешения и в какой-то мере «умеют» вызывать дождь, хотя нуэры не придают особого значения этому искусству. В целом можно сказать, что вожди нуэров — фигуры сакральные, хотя они отнюдь не обладают в силу своей святости общей властью, за исключением определенных социальных ситуаций. Я ни разу не замечал, чтобы нуэры относились к вождю с большим уважением, чем к остальным людям, или говорили бы о вождях как о важных персонах. Они рассматривают их как агентов, через которых можно уладить некоторые споры или очиститься от осквернения. Я часто слышал такие'замечания: «Мы выбрали их, дали им леопардовые шкуры и сделали нашими вождями, чтобы они участвовали в жертвоприношениях по случаю убийства». Сфера ритуальной деятельности этих вождей редко выходит за пределы отдела племени.

Только определенные линиджи считаются линиджами вождей, и только некоторые лица из этих линиджей могут быть вождями. Возможно, имеет значение тот факт, что во многих районах страны нуэров (включая большую часть территории, с которой я ознакомился) вожди не принадлежат к господствующим кланам тех племен, в которых они функционируют, хотя говорят, что в районах восточных гааджак, гаавар и лик некоторые из них являются аристократами. Большинство вождей, кланы которых мне известны, принадлежат к кланам Гаатлик и Джи- ¦мем, хотя они и не имеют аристократического статуса. Поскольку споры между отделами племени выражаются в категориях споров линиджей господствующего клана, связанных с этими отделами, вождю, который не занимает никакой позиции в системе господствующих линиджей, удобнее служить между ними посредником. Он не входит в число наследственных владельцев земли племени и живет здесь как чужак. Вождь может выполнять свои функции в любом племени, где он поселился. Если вождя убьют, то церемонии, связанные с уплатой компенсации, выполняет один из аристократов племени. Это, вероятно, происходит потому, что, если даже вожди данной территории не являются членами одного клана, они считаются в какой-то мере сородичами благодаря тому, что все они носят леопардовую шкуру и не могут брать жен из семейств других вождей. Мы рассматриваем вождей как лиц, осуществляющих ритуал, и не считаем, что они составляют какой-либо класс или сословие. Мы полагаем, что их социальная функция заключается в том, чтобы служить механизмом, с помощью которого — через институт традиционной вражды — сохраняется равновесие политической системы. Это подтверждают и незначительность власти вождей, и

тот факт, что во многих районах они не входят в господствующий клан. Поэтому считать вождя — носителя леопардовой шкуры политическим агентом или субъектом судебной власти значило бы не понимать структуры общества нуэров и не видеть его основных принципов.

Необходимо объяснить, почему вожди все же играют такую роль в улаживании традиционной вражды. Мы уже сказали, что вождь не обладает судебной или исполнительной властью. В его обязанность не входит решение вопроса о том; кто прав в деле об убийстве. Да нуэрам и в голову не придет, что такое решение вообще необходимо. Точно так же вождь не может заставить людей платить или принимать виру за кровь скотом. У него нет ни влиятельных родичей, ни поддержки многолюдной общины. Он всего лишь посредник в особой социальной ситуации, и его посредничество успешно только потому, что обе стороны признают общинные узы и хотят избежать, по крайней мере на время, дальнейших враждебных действий. Только если обе стороны хотят, чтобы спор был улажен, вмешательство вождя может оказаться успешным. Он выполняет роль механизма, дающего группам возможность восстановить нормальное положение дел, если они к тому стремятся.

Правда, вождь — носитель леопардовой шкуры старается в этих ситуациях убедить — увещеваниями и угрозами — родичей умершего человека принять компенсацию, но такое давление с его стороны нельзя рассматривать как приказ. Из многочисленных рассказов нуэров по этому вопросу явствует, что вождю приходится до крайности ужесточать свои угрозы, чтобы родичи умершего поддались бы в конце концов на уговоры вождя и не потребовали жизни виновного за жизнь их убитого родича.

Обычно угрозы вождя ограничиваются заявлением, что если родичи погибшего не послушают его, то когда они сами попадут в такое же трудное положение, вождь тоже не будет их слушать. Но мне говорили, что, если люди упрямо отказываются от посредничества, вождь может пригрозить уходом из их усадьбы и проклятием. Он начинает натирать спину быка золой и приговаривать, обращаясь к быку, что, если пострадавшие станут настаивать на возмездии, многие из них будут убиты, а их копья не поразят врага. Мне говорили, что тут он поднимает копье, как бы намереваясь убить gt;быка, но этого не допускают присутствующие. Поскольку достоинство членов семьи умершего уже защищено, один из них хватает вождя за руку, чтобы тот не убил быка, и восклицает: «Нет! Не убивай быка. Все кончено. Мы примем возмещение». Мой информант, сведения которого подтверждали и другие, добавил, что, если все же люди упорно отказывались от посредничества вождя — носителя леопардовой шкуры, тот приводил быка с короткими рогами и после обращения к богу убивал его, а затем вырывал волосы с головы быка, чтобы члены линиджа, отказавшиеся от его посредничества, погибли при попытке возродить вражду.

Поэтому мы приходим к выводу, что проклятие вождя само по себе не есть подлинное судебное урегулирование, а лишь установленная обычаем ритуальная процедура урегулирования традиционной вражды, исход которой известен и предусмотрен заранее. Угроза проклятия была нужна тем, на чьи головы она упала бы, если бы вождь ее произнес. Все это напоминает игру, правила и ход которой всем известны: когда нужно отступить, когда проявить твердость, когда окончательно уступить и т. п. Этот вывод основывается на многочисленных свидетельствах (я лишь один раз присутствовал при переговорах вождя и родичей убитого, но в этом случае обстоятельства были не совсем обычные). Однако надо с уверенностью сказать, что никакое давление со стороны вождя — носителя леопардовой шкуры (если она вообще оказывается) не может помочь быстрому или вообще какому бы то ни было урегулированию традиционной вражды между более крупными отделами племени. В спорах иного рода вождь редко участвует, и только в тех случаях, когда обе стороны очень стремятся к урегулированию. Его юрисдикция не распространяется на дела, происходящие вне деревни. Мне говорили также, что, если одна из сторон откажется согласиться с его решением как арбитра, он может передать леопардовую шкуру человеку, отказавшемуся от его посредничества, что равносильно проклятию. Этот человек должен сделать вождю подарок, чтобы он согласился взять шкуру обратно. Однако такое, вероятно, случается только в том случае, если человек отказывается согласиться с решением, с которым согласились все, в том числе и старейшины его собственной общины. Мне также говорили, что человек, даже оспаривая слова вождя, делает это с уважением, сначала поплевав в руки вождя в знак доброй воли. Несомненно, в таких случаях к вождю относятся с уважением, но в повседневной жизни к вождям, которых я видел, относятся так же, как к остальным людям, и, наблюдая отношение к нему, никогда не скажешь, что этот человек — вождь. Соседи, желающие уладить спор, не прибегая к силе, и признающие, что другая сторона права, рассматривают вождя как механизм, с помощью которого можно вести переговоры.

10. Мы довольно подробно говорили о роли вождя — носителя леопардовой шкуры, потому что она важна в структурном отношении. Вождь никоим образом не представляет и не символизирует единства и исключительности политических групп, а является механизмом, благодаря которому — через институт традиционной вражды — эти группы взаимодействуют и сохраняют между собой структурное расстояние. Есть в стране нуэров и другие люди, очень известные и иногда влиятельные, с ритуальной властью того или иного порядка, но они, если не считать «пророков», о деятельности которых мы расскажем позже, в политическом отношении малозначительны. Они не правят и не

судят,-и их ритуальные функции в противоположность функциям вождя — носителя леопардовой шкуры не имеют особого отношения к взаимодействию локальных групп. Однако мы не хотим обойти их полным молчанием, потому, что ритуальные силы, особенно в сочетании с богатством, способностями и широкими родственными связями, часто придают человеку такой престиж, что он может стать весьма влиятельным старейшиной своей общины.

Вслед за «пророками» и вождями — носителями леопардовой шкуры наиболее влиятельными являются вут гок («хозяева скота»), ритуальный статус которых тоже очень высок. Некоторые линиджи обладают наследственной ритуальной властью над скотом, и их членов просят исцелить больное животное или ликвидировать яловость у коровы (правда, очень немногие члены этих линиджей пользуются такой властью). Как и вожди — носители леопардовой шкуры, «хозяева скота» чаще являются членами линиджей чужаков, а не аристократического клана своего племени. Мне говорили, что поскольку их проклятие связано со скотом, его очень опасаются, и нузры стараются не обижать их. Но об этом говорится только в традициях, я же сам не отметил ни одного случая произнесения такого проклятия. Если не считать нескольких «хозяев скота», которые играют определенную роль при регулировании .возрастных групп (см. главу VI) и с которым иногда советуются по поводу перехода на новые пастбища, то у них нет общественных функций. Один вут гок из восточных гааджок в прошлом поколении стал очень богатым и влиятельным, но его престиж объяснялся главным образом тем, что он овладел магией.

Помимо куаар муон, имеющих ритуальные связи с землей, и вут гок, имеющих ритуальные связи со скотом, есть еще много заклинателей тотемов, ритуальные связи которых с львами, крокодилами, птицами-ткачами и т. п. позволяют им, как считают нуэры, воздействовать на поведение этих живых существ. Заклинатель является обладателем (гван) духа (квот) своего тотема. Само по себе обладание такими силами не дает им политического или социального влияния. Есть также специальный заклинатель, который функционирует во время войны: он размахивает копьем перед лицом врагов и бросает им вызов. Его именуют гван муот — обладатель копья или нгул и чаще всего (пожалуй, даже всегда) он — член старшего линиджа господствующего клана племени, поскольку он угрожает врагу, произнося боевой клич и название копья, по которому называется и клан. Встречаются также различные лекари, прорицатели, обладатели лечебных снадобий и обладатели фетишей. Из всех этих людей видными членами общины являются только обладатели фетишей, имеющие определенную ритуальную власть. Нуэ: ры очень боятся духов фетишей и считают их такими могущественными, что, покупая их, даже платят за них скотом. Обладатель фетишей может стать самым влиятельным человеком в де

ревне, и я был изумлен, видя, с каким уважением и страхом относятся к нему его соседи. Тем не менее у него нет никаких четких функций по контролю отношений между жителями деревни, и он не представляет деревню в ее сношениях с соседними общинами.

11. Ритуальный статус дает человеку некоторое влияние в общине, но он может проявить свою власть только в специфи-' ческих ритуальных ситуациях. Влияние гораздо больше зависит от пола и возраста человека. Женщины и дети всегда занимают более низкое положение по сравнению с мужчинами. Иногда женщины приобретают репутацию «пророчицы» и колдуньи, но, как правило, они не играют ведущей роли в общественных делах. У нуэров муж и жена более равноправны, чем у всех других племен Южного Судана, которые я посещал. И все же женщины подчинены мужчинам: дочери — отцам, жены — мужьям. Мальчики подчиняются родителям и старшим братьям и только после инициации становятся полноправными членами племени со всеми привилегиями и обязанностями. Но отношения между полами, а также между детьми и взрослыми относятся скорее к области домашних связей, а не к изучению политических институтов.

Когда юноша проходит инициацию, он становится «мужчиной», а когда он женится и у него рождается несколько детей, он становится «подлинным мужчиной», или старейшиной. Мы уже говорили о той роли, какую играют старейшины при разборе дел об убийстве и других споров. Когда локальная община действует корпоративно и требуются руководство и совет, эти функции выполняют старейшины. Они решают, когда начать сезонные передвижения и где разбить лагеря, ведут переговоры о браках, дают советы по вопросам экзогамии, проводят жертвоприношения и т. п. С их решениями охотно соглашаются более молодые мужчины, которые п«чти не принимают участия в беседе, если только она не касается их лично. Когда старейшины не могут прийти к согласию, начинаются крики и споры, так как всем позволено кричать во весь голос, защищая свое мнение. Слова некоторых старейшин имеют больше веса, чем слова других, и обычно люди соглашаются с их мнением.

Эти старейшины являются членами средних возрастных групп (в настоящее время это группы Макер и Дангунга), так как члены самых старших возрастных групп (Тут и Бойлоч) почти не принимают участия в общественной жизни. Мы будем обсуждать отношения между возрастными группами в главе VI. Здесь мы только отметим, что внутри возрастной группы власть не принадлежит никому — все ее члены имеют одинаковый статус, и, хотя члены младших групп уважают членов старших групп, власть более старых мужчин основана на личном престиже, очень неопределенна и аналогична власти старейшины внут-

ри семьи. Отношения между индивидами определяются расстоянием между ними в системе возрастных групп, но возрастные группы — это не политический институт в смысле системы, ИМЄ- ющей административную, военную или судебную организацию.

Возраст сам по себе не определяет социального положения человека. Он должен выделяться еще и чем-то иным. Наиболее влиятельные старейшины — это гаат твот («дети быков»). Такого человека обычно именуют тут («бык»), и, если говорить точнее, это эквивалентно термину дил, т. е. аристократу племени. Как будет подробнее объяснено в главе V, дил — член господствующего клана в каждом племени, и в силу членства в нем он занимает чуть более высокое социальное положение в племени. Этот клан не является правящим классом, и его члены просто пользуются большим престижем. В клановой системе нет наследственного лидерства: старший линидж не стоит выше других, не существует «отца клана», нет и «совета старейшин клана». В более широком значении словом тут обозначают влиятельных людей, которые принадлежат не к господствующему клану, а к другим линиджам, уже давно поселившимся на постоянное жительство в данном племени. В этом, более широком смысле тут означает «надежный человек» или «социальный лидер», который обычно является членом влиятельного линиджа, главой семьи и владельцем домохозяйства и стада. Как правило, это самый старший из оставшихся в живых сыновей, поэтому также глава большой семьи и хозяин хутора. Чтобы завоевать репутацию в обществе, он должен также владеть достаточным числом коров: ему необходимо принимать гостей, а также привлекать молодых родственников жить в своем загоне. Вокруг домохозяйства такого человека скучиваются домохозяйства его братьев и женатых сыновей, а часто и домохозяйства мужей его сестер и мужей дочерей. Чтобы стать социальным лидером, с мнением которого охотно соглашаются, он должен также обладать способностями и твердым характером.

Власть гат твот или тут веч — «лагерного быка», как его часто называют, никогда формально не устанавливалась. У него нет ни определенного статуса, ни власти, ни сферы руководства. Линидж, возраст, старшинство в семье, наличие многих детей, брачные союзы, владение большим стадом скота, воинская доблесть, ораторское искусство, твердый характер и, зачастую, та или иная ритуальная власть — все это черты выдающейся социальной личности, которую считают главой большой семьи и группы когнатных родственников и свойственников, лидером деревни и лагеря, влиятельным человеком в той неопределенной социальной сфере, которую мы именуем «округом». В деревне или лагере сразу можно заметить, кто здесь социальные лидеры, и именно из этих людей администрация подбирала большинство правительственных вождей, ибо влияние вождя — носителя леопардовой шкуры ограничено главным образом его ритуальными функциями. Только в том случае, если он является

одновременно и гат твот, его влияние выходит за рамки этих функций.

На вопрос, как действует тут в роли лидера своей общины, ответить трудно. Как глава семьи и большой семьи он играет весьма видную роль в урегулировании дел названных групп, но нельзя сказать, чтобы в силу этого он обладал политической властью, поскольку такие домовые группы действуют независимо от других групп деревни (хотя их общие нужды и требуют определенной координации деятельности). Большая семья по совету тут решает вопрос о смене лагеря, и в новом лагере именно тут вбивает первый колышек, к которому привязывают корову, но другие большие семьи того же лагеря могут решить двигаться только на следующий день. Лидерство в локальной общине сводится к тому,' что какой-либо влиятельный человек решает что-нибудь предпринять, и жители других усадеб следуют его совету, но только когда им будет это удобно. Когда деревня занята совместной деятельностью, ответственное лицо для организации этой деятельности не назначается. Если на одних жителей деревни совершено нападение, другие мчатся им на помощь, и их возглавляют самые быстрые и смелые, но их никто к этому не призывает, никто не организует сопротивление. Деревня в структурном смысле — это политическая единица, но у нее нет политической организации. Нет ни старосты, ни другого назначаемого лидера, облеченного властью, который символизировал бы единство деревни, нет и деревенского совета. За пределами своих домовых групп тут осуществляет власть в деревне только в том смысле, что он играет важную роль в вопросах процедуры и в различных дискуссиях. Вне деревни он просто хорошо известный человек, которого уважают во всем «округе», но у него нет никакого политического статуса.

В группах более крупных, чем деревня и лагерь, намного меньше координированной деятельности и меньше возможностей для лидерства. Только в войне проявляется на определенный период тесная кооперация. Люди, известные доблестью и способностями, разжигают энтузиазм юношей перед набегом на динка или на битву с другим отделом племени и руководят применяемой нуэрами элементарной тактикой, но у этих людей нет политического статуса или положения постоянных лидеров. Воины сами организуются в отряды по территориальному принципу, так как не существует подразделений под командованием командиров, а в бою они просто следуют за самыми отважными и смелыми. Некоторые из таких воинов завоевывают известность, и их репутация быстро привлекает желающих участвовать в набегах. Известны два самых знаменитых военных лидера: Латджор, возглавлявший племена джикани, и Бидиит, возглавлявший на востоке племена лу. Ни тотг ни другой не имели ритуальных функций, но были исключительно способными людьми и членами господствующих кланов своих племен. По словам нуэров, ни тот, ни другой не обладали каким-либо

политическим контролем и не пользовались никакой особой властью даже в своем племени. О роли «пророков» в войне будет говориться ниже. Сегменты племени не ведут никакой совместной деятельности, которая требовала бы организации и руководства.

12. Отсутствие у нуэров юридических институтов, развитого лидерства и вообще организованной политической жизни просто поразительно. Их государство построено на родственных отношениях, и только путем изучения системы родственных отношений можно понять, как поддерживается порядок и устанавливаются и сохраняются социальные отношения на обширных территориях. Упорядоченная анархия, в которой живут нуэры, вполне согласуется с их характером:              невозможно              жить              среди

нуэров и представить, чтобы ими управляли какие-либо правители.

Нуэр — это продукт сурового воспитания в эгалитарном духе, он глубоко демократичен, но легко возбуждается и переходит к насилию. У него беспокойный характер, он не терпит никаких ограничений и не признает ничьего превосходства. Богатство его не прельщает. Человеку, владеющему большим количеством скота, завидуют, но относятся к нему так же, как к человеку, бедному скотом. Происхождение не имеет значения. Человек может не быть членом господствующего клана племени, он может даже быть по своему происхождению динка, но если кто-нибудь намекнет на это, намекнувший рискует быть избитым дубиной.

Всем своим поведением нуэр показывает, что он ничем не хуже соседа. Нуэры шествуют словно хозяева земли, каковыми они себя и считают. В их обществе нет хозяев и слуг, есть только равноправные люди, мнящие себя наиболее совершенным творением бога. Их уважение друг к другу особенно резко подчеркивает их презрение ко всем другим народам. В своей среде всякий намек на приказ вызывает раздражение, и человек или не выполняет его, или выполняет так формально и неохотно, что это получается оскорбительнее отказа от выполнения. Если нуэр хочет, чтобы соплеменник сделал что-то, он просит об этом как об одолжении родственнику и говорит: «Сын моей матери, сделай это». Или же он обращается как бы к себе, говоря: «Давай пойдем» и т. п. В повседневных отношениях с соплеменниками он проявляет уважение к людям старше его, к его. «отцам» и к некоторым лицам с ритуальным статусом (в делах, входящих в их компетенцию), если только они не посягают на его независимость. Но он не выполнит никакого приказа, который противоречит его интересам, и он не считает себя обязанным кому-либо подчиняться. Как-то я разговаривал с нуэром о шиллуках, край которых он только что посетил, и он сказал: «У них есть большой вождь, у нас нет его. Этот вождь может послать за челове

ком и потребовать от него корову или может перерезать ему горло. Разве у нуэров такое случается? Разве нуэр придет по чьему-нибудь приказу или отдаст кому-нибудь корову?»

Меня все больше изумляла гордость нуэров. Она так же примечательна, как и их сдержанность и скрытность. Я уже рассказывал о том, как нуэры прерывали мои расспросы. Я упомяну здесь три характерных случая, которые помогут понять, как бесцеремонно они обращались со мной. Однажды я спросил дорогу к какому-то месту и меня намеренно запутали. Злой, я вернулся в лагерь и спросил, почему они указали мне неверный путь. Один из нуэров сказал: «Ты чужой, так почему мы должны показывать тебе правильный путь? Если бы даже посторонний нуэр спросил у нас о дороге, мы бы ему сказали: „Иди прямо по этой дороге", но не сказали бы, что она разветвляется. Зачем. нам ему говорить правду? Но теперь ты член нашего лагеря и* добр к нашим детям, так что в будущем мы тебе будем указывать правильный путь».

В том же лагере к концу моего пребывания я заболел и отплывал на пароходе. Я попросил нуэров перенести палатку и вещи к берегу реки. Они отказались, и мы со слугой-нуэром перенесли вещи сами. Когда я спросил его, почему так неприветливы эти люди, он ответил: «Ты сказал, чтобы они отнесли вещи к берегу. Поэтому они и отказались. Если бы ты их попросил к сказал: „Сыновья моей матери, помогите мне”, они бы не отказались».

Как-то группа нуэров рассказывала мне о своих линиджах. На следующий день эти же люди пришли ко мне, и один из них спросил: «Ты веришь тому, что мы вчера говорили?» Когда я сказал, что верю, они захохотали и стали звать других людей, чтобы вместе с ними посмеяться над этой шуткой. Затем один из них сказал: «Слушай, все, что мы вчера говорили, чепуха. А теперь мы тебе расскажем все правдиво». Я бы мог поведать о многих таких случаях.

Нуэров правильно описывают как людей угрюмых, и они: действительно бывают грубы и неприветливы по отношению друг к другу, а особенно к посторонним. Но если общаться с ними без намека на какое-либо превосходство, они не отказывают в дружбе, а в несчастье и болезни даже бывают добрыми и внимательными. В такие моменты они проявляют участие, которое в другое время они подавляют в себе из гордости, так как, если нуэру даже кто-нибудь нравится, он не хочет, чтобы это заметили, и прячет дружелюбие за внешней грубостью. Они никогда не льстят и не раболепствуют. Если нуэр хочет получить подарок, он прямо говорит об этом, получив отказ, не обижается. Они судят о характере человека по тому, как он может постоять за себя. Человек растет в их глазах, если он принимает их образ жизни и их жизненные ценности.

Если вы хотите жить среди нуэров, то делайте это на их условиях, т. е. обращайтесь с ними как с родственниками* и тог-

гда они тоже будут вести себя с вами как с родственником. Права, привилегии, обязательства определяются родством. Или человек — родственник (действительный или фиктивный), или же это человек, перед которым у вас нет обязательств, и тогда вы рассматриваете его как потенциального врага. Всякий чело* век в деревне и округе считается так или иначе родственником. Поэтому, если не считать случайного бездомного и презираемого бродягу, нуэр общается только с людьми, которые ведут себя по отношению к нему как родственники.

Родичи должны помогать друг другу, и, если у одного есть излишек чего-либо, он должен поделиться с соседями. В результате у нуэров не бывает излишков. Но у европейца есть излишки, и, если его имущество имеет ценность для нуэров, он, по их мнению, должен делиться им с людьми, среди которых живет. Путешественники писали, что нуэры досаждали им просьбами о подарках. Но они непрерывно клянчат и друг у друга. Ни один нуэр не склонен расставаться со скотом или домашней утварью, и, кроме как в чрезвычайных обстоятельствах, никто этого не попросит. Но если человек владеет несколькими копьями или мотыгами, или другими подобными вещами, то он наверняка их потеряет. Правительственный вождь Денг, человек влиятельный, говорил мне (когда я уезжал из его деревни на р. Пибор), что он очень благодарен за копья для битья рыбы, которые я раздал его родственникам, но добавил, что они их неминуемо потеряют, когда в следующий сухой сезон на р. Пи- бор съедутся родичи из Фадои.

Чтобы уберечь от нуэров табак, нужно или говорить, что у вас его нет, или хорошенько его прятать. Когда я подарил Денгу большой кусок1 ануакского табака, он положил маленький кусочек себе в трубку и тут же был вынужден раздать весь остальной табак. Когда я давал юношам в Якваче табак, они брали небольшие кусочки и тут же начинали нюхать его, прося спрятать остальной табак, чтобы они могли брать еще, когда им понадобится, но потихоньку от других. У меня в палатке было много таких тайников. Ни один нуэр не в силах отказать родичу, если тот выпрашивает у него табак. Ровесники даже не просят, а, увидев табак в загоне, бесцеремонно берут его. Моя система заключалась в том, чтобы немедленно отдавать все, что у меня было и что могли попросить нуэры, и жить в нужде, но в покое. Арабские купцы приходят в бешенство от попрошайничества нуэров, но они, как правило, хорошо говорят по-нуэрски, знают обычаи нуэров и умеют постоять за себя. Однако я не раз наблюдал, что и им приходилось делать подарки, не получая ничего взамен.

Нуэры цепко держатся за свои права и имущество. Они легко берут и с трудом отдают. Этот эгоизм идет от воспитания и от природы родственных обязательств. Ребенок очень скоро начинает понимать, что добиться равенства со старшими можно тольк* в том случае, если он сумеет постоять за себя и не

допустить посягательств на свою личность и собственность. А это значит, что нужно всегда быть готовым драться, и эта готовность и умение постоять за себя — единственная его защита как свободной и независимой личности от жадности и угроз родичей. Они защищают его от внешних врагов, но он должен сопротивляться их притязаниям в отношении его самого. С такими притязаниями нуэр сталкивается непрестанно, и он сопротивляется как только может.

13. В последнем разделе я привел свои впечатления и наблюдения, помогающие понять отношение нуэров к власти. В свете сказанного особенно примечательно, что они так легко подчиняются людям, претендующим на обладание сверхъестественными силами. Фетиши появились в стране нуэров недавно и внушают населению серьезный страх, а их обладатели наводят ужас на целые округа, а иногда даже на крупные отделы племен. Однако обладатели фетишей ни в коей мере не являются лидерами племени и не могут сравниться по социальному значению с «пророками».

Из-за того что «пророки» нуэров были средоточием оппозиции правительству, они были у него в немилости, и самые влиятельные из них во время моих поездок в страну нуэров были лишены свободы или прятались, так что я не смог внимательнее понаблюдать за их поведением 17. Не вдаваясь в подробности верований нуэров, скажем только, что «пророк» — это человек, одержимый одним из небесных духов, или богов, которых нуэры считают сыновьями бога неба. Нуэры глубоко почитают и боятся этих духов и с готовностью следуют за теми, кто ими одержим. В результате «пророки» обрели ореол святости и такое влияние, каким не пользуется никто в обществе нуэров. «Пророк» именуется гук, иногда его называют чок квот («божий муравей»). Он подпадает также под общую категорию- гван. квот («обладатель духа»).

Первым влиятельным «пророком» был Нгунденг, умерший В. 1906 г. Он был членом клана Гаатлик племени лу и мигрировал из района восточных джикани. Он был вождем — носителем леопардовой шкуры, а затем завоевал репутацию «пророка» своими длительными голодовками и иными странностями, а также пророчествами и умением исцелять болезни и бесплодие. Женщины со всей территории лу, из племен восточных джиканиг и даже из районов к западу от р. Зераф и Нила приходили к нему лечиться от бесплодия. Многие приводили быков, которых Нгунденг приносил в жертву Денгу — богу неба, вселившемуся в него. Затем он совершал помазание их своей слюной. Когда лу угрожала оспа, он пошел на борьбу с эпидемией и принес в жертву быков. Он предсказывал эпизоотии и другие события, возглавлял экспедиции против динка.

Когда Нгунденг умер, дух Денга вошел в его сына Гвека„

который, как и ©тец, занялся предсказаниями, лечением болезней и бесплодия. Однако в отличие от отца, который явно был психически больным, Гвек был здоровым человеком. Дух Денга. обошел стороной его старших братьев или вселялся в них, судя* по всему, ненадолго. Нуэры говорят, что дух даже после жизни' нескольких поколений в конце концов возвращается к линиджу' человека, которым он впервые овладел, и «избранный сосуд, божий» узнает об этом, заболевая и переживая бредовое состояние. Обычно нуэры, особенно молодые, не хотят становить-- ся одержимыми духами, и, по-видимому, чаще всего это случа-" ется с людьми с нездоровой психикой. Что касается сыновей' «пророка», то его «плащ» обычно получает самый честолюбивый из них, которому хочется заполучить духа, не прибегая, правда, к голодовкам. Гвек был убит правительственными солдатами в 1928 г.

Другим знаменитым «пророком» был Диу, или Денглеака, из племени гаавар, бывший пленный динка. Он решил заполучить духа голодовками и уединением. Позднее он прославился успешными войнами против динка, территорию которых захватили его последователи, и против арабских работорговцев. Как и Нгунденг, он славился умением совершать чудеса. Денглеака умер в 1908 г., и духом бога неба (Дау) стал одержим его сын Двал. Единственный «пророк», которого мне удалось встретить, это Буом из района, населенного док,— он одержим духом бога неба (Тини). Соседи считали его корыстолюбивым и жадным человеком, но у него хватило хитрости, чтобы добиться поста правительственного вождя. Другими известными «пророками» в разных районах страны нуэров были Мут из восточных гаад- жаков, Куланг из западной части края и др.

Вкратце следует сказать о замечательной пирамиде, которую воздвиг Нгунденг и достраивал Гвек на территории отдела румджок племени лу. Ее высота была 50—60 футов, а вокруг ее основания и на вершине были установлены слоновые бивни. В 1928 г. правительственные войска взорвали ее. Пирамиду строили из золы, земли и щебня, который добывали на участках, где находились лагеря. На строительство приходили люди со всей территории племени лу и восточных джикани, ведя за собой быков для жертвоприношения. Нуэры говорят, что пирамида была построена в честь бога неба (Денг) и во славу его «пророка».Нгунденга. Нет сомнения, что культ Денга ведет свое происхождение от динка и, вероятно, у динка зародилась и идея сооружения пирамиды. Говорят, что кроме знаменитой пирамиды лу существовала еще одна, поменьше, в Тхоче, на территории восточных джикани — ее построил «пророк» Денг.

Все нуэры сходятся во мнении, что «пророки» появились недавно. Они говорят, что Денг спустился с небес в недавние времена, на памяти живых людей, и что он был первым из богов неба, спустившихся на землю. Они утверждают, что в былые времена не было «пророков». В записках европейских путешест-

венников нельзя найти ни подтверждения, ни опровержения этих заявлений. Понсе пишет, что у нуэров в его время 'были богатые и влиятельные лица, которых почитали и              после смерти и

которых он              именует «devins

ou sorciers» и «jongleurs» [31, с. 40]. А. Брэн-Ролле пишет, что у нуэров существовал некто вроде «папы», которого              они              почитали              и              которому чуть ли              не поклонялись,

но              его              сведения              настолько              фантастичны,              что им нельзя

доверять [3, с. 222]. Хотя и трудно поверить, чтобы за шестьдесят лет никто не стал одержим духом, мы должны принять— за неимением доказательств противного — единодушное утверждение нуэров, что никто не был одержим богами неба. Но вполне очевидно, что если в то врзмя и существовали «пророки», то их влияние распространялось на небольшие территории, и они не имели общеплеменного значения. Есть свидетельства, что появление «пророков» у нуэров связано с распространением из Северного Судана махдизма. Так или иначе, нет сомнения, что влиятельные «пророки» появились в разгар арабского вторжения в страну нуэров и что после вторичного завоевания Судана их почитали еще больше, а влияние их в крае было сильнее влияния любых других лиц.

Однако мы считаем, что влияние этих «пророков» — даже наиболее знаменитых — сильно преувеличено и что их статус в племенах неправильно понят. Первые правительственные чиновники, проникшие на территорию лу, писали, что Нгунденга очень боялись и уважали, и приходили к выводу, что подчинить лу администрации можно, только умиротворив или устранив Нгунденга. Однако некоторые отделы племени не поддержали сына Нгунденга Гвека в борьбе с правительством. Тогдашний губернатор провинции Верхний Нил писал, что власть Двала, сына Диу, над племенем гаавар «весьма шатка». У меня создалось впечатление, что как правительственный вождь Буом в 1932 г. обладал на территории док большей властью, чем та, которой он пользовался в качестве «пророка». Проклятий «пророка» боятся, но вооруженное вторжение правительственных войск — еще более весомая санкция. Буом попытался взять на себя невиданные доселе судебные функции, и его изгнание не вызвало сопротивления и было воспринято без особого сожаления. Судя по имеющимся сведениям, ранние «пророки» были просто сакральными фигурами, ритуальная власть которых была полезна в войне. Однако затем некоторые из них, по-видимому, начали участвовать в урегулировании споров, во всяком случае, в своих деревнях и «округах». Иг них Гвек, пожалуй,

был ближе других к осуществлению политических функций и распространению своего влияния за пределами «округа», но из- за вражды между племенами и сегментами племени эффективный контроль одного человека был все же невозможен.

Вся деятельность «пророков» в масштабе племени сводилась к организации набегов на динка и сопротивлению арабской и европейской экспансии, и именно в этой деятельности мы видим их структурное значение, ею мы объясняем их возвышение. Все влиятельные «пророки» завоевали престиж, руководя успешными набегами на динка, так как набеги проводились от имени духов, которые устами «пророков» обещали хорошую добычу. Ни один из крупных набегов не предпринимался без разрешения и руководства «пророков», которые получали от богов неба наставления о времени и целях нападения, а нередко и сами участвовали в набегах и совершали жертвоприношение перед боем. Они брали себе часть трофеев и иногда наблюдали за разделом остальной добычи. Перед началом набега воины пели гимны в честь богов неба, а приносимые «пророками» жертвы гарантировали им безопасность и хорошую добычу.

Иногда влияние «пророков» распространялось и за границы племени. Гвек пользовался огромным влиянием среди гааджок,

и,              как говорят, именно поэтому лу и гааджок одно время платили друг другу виру за убийство. Его влияние распространялось также на восточных гаагванг и гааджак. Денглеака пользовался таким же влиянием в долине р. Зераф, особенно среди тьянг. Некоторые «пророки» западных нуэров пользовались влиянием среди соседних племен, которые объединялись по указаниям их духов для набегов. В отличие от вождей — носителей леопардовой шкуры они закладывали основу союзов смежных племен, олицетворяя собой структурный принцип оппозиции чужеземцам, единство и гомогенность нуэров перед лицом врага. Вполне вероятно, что коалиция племен и организация совместных набегов — в значительной степени дело их рук (хотя из-за отсутствия точных данных в этом нельзя быть уверенным) и это превратило их во влиятельные и могущественные фигуры в стране нуэров. Именно так можно объяснить, как случилось, что «пророки» появились или по крайней мере стали влиятельны примерно полвека назад. За это время произошли и определенные структурные изменения: развитие функций, которые носили более четко выраженный политический характер, чем любые функции индивидов до тех пор, а также возникновение большего единства соседствующих племен, чем когда-либо раньше. Поскольку боги неба после смерти «пророков» переходили в их сыновей, мы вправе говорить о появлении наследственного политического лидерства, которое (наряду с сильной тенденцией к сложению союза смежных племен) мы склонны объяснять новой угрозой со стороны арабов и европейцев. Теперь нуэрам угрожал белее серьезный враг, чем соседние народы. Когда правительство сокрушило «пророков», исчезла и эта тенденция.

Как мы понимаем ситуацию, «пророки» неизбежно должны были находиться в оппозиции к правительству, потому что именно сопротивление населения привело к их возвышению.

14. Мы попытались показать, что расселение нуэров зависит ОТ ЭКОЛОГИИ и ЧТО ЛИНИИ политического деления Примерно СОВ' падают с территориальной организацией, обусловленной способами жизнеобеспечения. Изучение экологии, однако, помогает нам понять только некоторые демографические особенности племен и сегментов племени у нуэров, но не характер их структурных отношений. Последние можно понять только в категориях определенных структурных принципов, и мы пытались выделить эти принципы, хотя и, надо признать, с помощью не очень глубокого анализа. Теперь суммируем некоторые выводы: 1) нуэры вкладывают особое значение в свое территориальное расселение, и их восприятие этого расселения дает нам социопространствен- ные единицы и позволяет свести такие единицы в систему; 2) для всех подобных единиц очевидна тенденция к расщеплению на противостоящие сегменты, и в то же время тенденция таких сегментов к слиянию — в противопоставлении другим единицам; 3) чем меньше сегмент, тем он сплоченнее, и именно этим объясняется существование сегментной системы; 4) политическую систему нуэров можно понять, только рассматривая всю структуру, часть которой составляют и другие народы; характер же всех нуэрских общин должен определяться их отношениями с другими общинами того же порядка внутри политической системы; 5) социальная система намного шире сфер реальных политических отношений и перекрывает их границы; 6) политические ценности зависят не только от отношений локальных общин; политические отношения можно изучать независимо от других социальных связей, но они являются особой .функцией всей системы социальных отношений; они в основном построены по типу родственных отношений, а превращение родственных отношений в политические отношения в определенных ситуациях и есть одна из наших главных проблем; 7) структурные отношения между племенами нуэров и другими народами и между племенами поддерживаются институтом войны, а структурные отношения между сегментами одного и того же племени поддерживаются институтом традиционной вражды; 8) центральная администрация не существует, а вождь — носитель леопардовой шкуры является ритуальной фигурой, функции которой надо рассматривать в категориях структурного механизма традиционной вражды; 9) правопорядок зависит от структурного расстояния между индивидами; 10) новые условия, возникшие в результате вторжения арабов и европейцев, по-видимому, способствовали развитию института «пророков» с зародышевыми судебными функциями и привели к более прочной межплеменной солидарности.-