§ 8. Школы и направления европейской и американской этнографии конца XIX — середины XX в.
К концу XIX в. этнография вступила в новый этап. Непосредственные этнографические наблюдения, которые ранее делались торговцами, миссионерами, путешественниками, теперь стали проводиться специально подготовленными учеными по предварительно разработанным программам. Начали снаряжаться большие, чисто этнографические экспедиции — на острова Торресова пролива (1898 г.), в северную часть Тихого океана (1899-1902 гг.) и др. Не стояла на месте и теоретическая мысль. Эволюционизм утратил монопольное положение в этнографии. Его продолжали исповедовать такие ученые, как Дж. Фрэзер, Л. Нидерле, Л. Я. Штернберг. Вместе с тем появлялось все больше фактов, необъяснимых из собственно эволюционной схемы мышления. Потребовались новые теоретические модели. Они не сменяли одна другую, а сосуществовали, поскольку затрагивали разные стороны функционирования культур. Проверялись разные версии. Благодаря антропогеографической школе Фридриха Ратцеля93 (1844-1904) в этнологию на новом исследовательском уровне вошла теория среды.94 В работах «Антропогеография» (1882-1891), «Народоведение» (1886-1888), «Земля и жизнь» (1901-1902 гг.) Ф. Ратцель попытался дать общую картину расселения человечества по Земле и развития культуры в связи с географическими условиями. По мнению Ф. Ратцеля, «на одинаковой почве складываются сходные явления в жизни народов и государств, которые можно классифицировать по географическому принципу». Среди этнологов XIX в. Ратцель первым обратил внимание на закономерности распределения явлений культуры по странам и зонам. У эволюционистов культурные явления были отвлечены от конкретных условий бытования и существовали как бы сами по себе, подобно неким звеньям в умозрительной цепочке. Ратцель считал природные условия важнейшей причиной различий между народами. Он же одним из первых поднял вопрос о явлениях культуры как признаках связи народов: расы смешиваются, языки меняются или исчезают, самосознание людей меняется, предметы же сохраняют форму и ареал бытования. Отсюда, важнейшая задача — изучить распространение этнографических предметов, и выявить признаки связи, которые могут сглаживаться благодаря контактам народов (переселение, завоевание, обмен, торговля, развитие путей сообщения и др.). Тезис об относительной независимости предметов культуры получил гипертрофированное развитие у собственно диффузионистов. В конце XIX в. преобладающим направлением в немецкой философии стало неокантианство. В. Виндельбанд и Г. Риккерт, крупнейшие представители фрейбургской (баденской, юго-западной) школы неокантианства, приложили идеи этого философского направления к историческим наукам. Историю они понимали как дисциплину (группу дисциплин), изучающую единичные, неповторимые явления и оперирующую «ценностями». Причины исторических событий, считали сторонники школы, понять нельзя, а можно только реконструировать ход этих событий. В области этнологии под влиянием неокантианства сформировалось несколько направлений диффузио- низма. Для него было характерно противопоставление эволюционистской идее исторического развития концепции пространственного перемещения явлений культуры, поиск центров происхождения народов и культур. Связанная с диффузионизмом теория миграций утверждала, что каждый элемент ранней культуры человечества возникал лишь единожды и перемещение культурных ценностей превалировало над их многократным самостоятельным изобретением. В изучении областей распространения предметов культуры и путей их миграций диффу- зионизм тесно смыкался с антропогеографией. Немецкий этнолог Лео Фробениус (1873-1928) создал в рамках диффузионизма концепцию морфологии культуры (культурной морфологии). Заимствуя образно-описательную философию В. Дильтея, Л. Фробениус считал, что культуры развиваются как живые организмы и обладают собственным характером, «культурной душой». Культура переживает рождение, детство, зрелый возраст, старость, смерть. Рождается культура, по Л. Фробениусу, из природных условий или из соприкосновения старых культур. В сходных условиях рождаются сходные культуры. Как всякий организм культура нуждается в питании. Пища культуры — охота, рыболовство, скотоводство, земледелие (словом, человеческое хозяйство). Как организм культура может быть пересажена на новую почву и в новых природных условиях её развитие направится в другую сторону. Без людей культура не может обойтись, поскольку не может без них передвигаться. Поэтому она заставляет человека переносить себя. Человек не создатель, а скорее носильщик культуры. Не столько культура создается людьми сколько люди культурой. «Весь процесс развития культуры проявляется в своей истинной независимости от человека. Культура растет сама по себе, без человека, без народа».95 В некоторых своих поздних работах Фробениус даже пытался выделить культуры разного пола — мужские и женские. Вначале он сделал это на примере Африки, а впоследствии концепцию полярной противоположности расширил до двух фундаментальных понятий «Запад» и «Восток». Востоку присуще «пещерное чувство», неподвижность, идея непреодолимой судьбы, а Западу — «чувство далёкого», динамичность, идея личности и свободы. Фробениусу принадлежит попытка построить схему ранних стадий религий, где он выделил три ступени: почитание животных на стадии охотничьего хозяйства, культ предков на стадии оседлого земледелия, почитание солнца («соляризм») в связи с культом священных вождей. Л. Фробениус внес огромный вклад в изучение этнографии Африки, организовал 12 экспедиций на этот континент.96 Он был первым кто широко и систематически применял метод картографирования явлений культуры. Составленные им карты и поныне не утратили значения. Анализируя пространственное размещение компонентов культуры, Л. Фробениус выделял так называемые «культурные круги» — ареалы распространения определённой группы явлений культуры.97 В 1925 г. во Франкфурте-на-Майне был основан институт морфологии культуры. На основе работ Ф. Ратцеля и Л. Фробениуса сложилась школа собственно культурных кругов, представлявшая попытку глобальной реконструкции первобытной истории. Последний шаг на пути создания новой школы сделали немецкие ученые Б. Анкерманн и Ф. Гребнер (1877-1934). Они заменили принятое до этого сосуществование культурных кругов в пространстве их последовательностью во времени. Выводы о последовательности делались по особенностям размещения культурных кругов. Так появилась возможность говорить не только о культурных кругах, но и о культурных слоях. В виде системы Фриц Гребнер представил новый метод научной общественности в 1911 г. Он предложил для предмета культуры критерий формы, не обусловленной ни функцией, ни материалом изготовления. От 5 до 20 взаимосвязанных элементов культуры, по Ф. Гребнеру, образуют культурный круг, определяемый ареалом распространения (использовался метод картирования).98 На материалах Австралии и Океании Ф. Гребнер утверждал, что ему удалось объединить культурные достижения всех народов Земли на догосударственной стадии в небольшое число культурных кругов (в разных своих работах он насчитывал от 6 до 8 «кругов», которые называл по-разному). Из пространственного размещения «кругов» Ф. Гребнер делал выводы об их временной последовательности и путях передвижения. Круг, занимающий середину какой-то области, — более поздний, так как вытеснял предыдущие. Если более поздний культурный круг в каком-то месте доходит до края области, то значит именно здесь он клином врезался в данную область и начал свою экспансию. Сходные явления культуры Ф. Гребнер всегда считал исходящими из какого-то одного культурного круга. Каждое явление, каждый факт, будь то мужские союзы или лук со стрелами, появлялся в истории только раз и в каком-то строго определённом месте. Второй этап развития школы культурных кругов начался, когда к ней примкнули австрийские этнологи В. Шмидт и В. Копперс, связавшие ее с доктриной политического католицизма. Вильгельма Шмидта (1868-1954) — католического патера, крупного учёного в области лингвистики и этнографии — считают основателем особой культурно-исторической школы (Венской школы в этнографии). Теорию культурных кругов В. Шмидт дополнил мыслями швейцарского биолога И. Кольмана о развитии всех животных видов с малых форм и счел низкорослые народы самыми архаичными. Древнейшей культурой В. Шмидт признал пигмейскую, представленную наиболее типично семангами и андаманцами в Азии, бушменами и собственно пигмеями в Африке. Затем он поставил в восходящем порядке культуры, выделенные Ф. Гребнером: «тасманийскую», культуру бумеранга и т. д. Получилось, что история цивилизации — ряд культурных кругов, в основании которых лежит круг культуры пигмеев, якобы обитавших по всей ойкумене.99 Ф. Гребнер тоже ставил вопрос об историческом возрасте культур, но не так его акцентировал. В концепции В. Шмидта вопрос о возрасте является главным. В. Шмидт предпринял попытку доказать существование монотеизма на древнейшей ступени общественного развития, когда грубые формы верований (магия, фетишизм и проч.) еще отсутствовали, т. е. создал новую версию теории общественного регресса. В. Шмидт настаивал, что отцовское право предшествовало материнскому (потом они развивались параллельно), что моногамия изначально присуща человеческой семье. Для подтверждения этих концепций на средства Ватикана организовывались экспедиции в самые удаленные районы земного шара. После смерти В. Шмидта в 1952 г. сторонники Венской школы постепенно отошли от ее важнейших идей. Проникновение диффузионистских идей в английскую этнографию связано с именем Уильяма Риверса (1864-1922). Риверс начинал как эволюционист, продолжатель моргановских традиций исследования брачносемейных отношений.100 Но, работая над книгой «История меланезийского общества» (издана в 1914 г.), он убедился в несовершенстве эволюционного метода применительно к конкретной территории. Риверс пришел к выводу, что нельзя рассматривать развитие родственных и общественных отношений у меланезийцев как про стую эволюцию, что их многообразие должно иметь объяснение в истории формирования населения Меланезии. Гребнеровское, механистическое понимание процессов распространения культуры У. Риверсу тоже казалось неубедительным. Он надеялся, что его метод станет золотой серединой между старым эволюционизмом и гребнеровским диффузионизмом. Основная идея исследований Риверса — разделить наблюдаемые культуры населения Океании на отдельные элементы, принесенные древними миграциями. В Океании Риверс находил несколько сменявших друг друга волн населения, видимо направлявшихся из Индонезии. Следы их можно проследить в составляющих культуры. Две наиболее поздние волны Риверс условно назвал по характерному для каждой виду наркотика: «народ кавы» и «народ бетеля». Каждой группе мигрантов он приписывал определённые элементы наблюдаемой культуры. В отличие от Гребнера, который рассматривал каждый отдельный элемент культуры как принесённый в совершенно готовом виде, Риверс полагал, что некоторые явления общественного строя и культуры возникали из самого соприкосновения отдельных культур. Например, тайные союзы, по его мнению, возникли в Меланезии вследствие того, что пришельцы, — «народ кавы» — бывшие в меньшинстве, вынуждены были исполнять свои религиозные обряды втайне от туземцев и т. д. Под влиянием взглядов Риверса в английской этнографии появилось диффузионистское течение, называемое «панегиптизм», «гипердиффузионизм», или «гелиолитическая школа». Его приверженцы признавали единственный центр древней цивилизации в мире — Египет. Один из виднейших представителей пане- гиптизма, Графтон Эллиот-Смитт (1871-1937),101 заинтересовался культурой Египта, погребальным культом, искусством изготовления мумий, издал на эту тему книгу и альбом (1911-1912 г.). Он обнаружил, что у некоторых народов техника мумификации сходна с египетской в ряде деталей. Нашлись и другие аналогии специфическим, казалось бы, чертам египетской культуры. Эллиот-Смитт предположил, что обычай сооружать мегалитические памятники,102 мумификация трупов, культ солнца и змеи, изготовление идолов, почитание божественных царей — «сыновей солнца», ткачество, обычай деформации черепа, обычай обрезания, протыкания и растягивания ушей, обычай кувады и т. д. зародились в Египте и около IX-VIII вв. до н. э. начали распространяться по другим направлениям, особенно на Восток (через Аравию, Персидский залив, Индию и Цейлон в Индонезию, Океанию, а через неё и северную часть Тихого океана — в Америку). На этот вывод его натолкнули, по собственному признанию, «поистине делающие эпоху исследования Риверса». Ядро всего комплекса составили тесно связанные между собой по происхождению — мумификация, мегалиты, идолы. Остальные элементы присоединились случайно. Именно эта случайность, по мнению Эллиот- Смитта, доказывает, что в разных местах ойкумены сами по себе они возникнуть не могли, а исходят из одного центра. Эту всемирную цивилизацию, вслед за историком Броквеллом, он назвал «гелиолитической» (т. е. культурой солнечных камней) по главным признакам — культу солнца и сооружению мегалитов. Свои взгляды Эллиот-Смитт изложил в книгах «Миграции ранней культуры» (1915) и «Человеческая история» (1930). Сходно мыслил крупный исследователь Индонезии, известный историк религии Уильям Джеймс Перри. Его главные работы — «Мегалитическая культура в Индонезии» (1918) и «Дети солнца» (1923). Перри выделял в истории человечества два качественно различных слоя: 1) примитивная культура «собирателей пищи», некогда распространенная повсеместно, а ныне сохранившаяся у наиболее отсталых народов; 2) высокая культура, основанная на земледелии, сложной технике камнестроительства, обработке металлов. Последняя зародилась в Египте. Её элементы: каменные пирамиды, дольмены, гончарство, металлургия добывание жемчуга, шлифованные каменные орудия, два деления в правящем классе («дети солнца» и военные вожди, связываемые с подземным миром), культ солнца, мумификация трупов, культ великой богини-матери, человеческие жертвоприношения, связанные с земледелием, тотемические кланы, дуальная организация, экзогамия103 и некоторые другие. Египтяне предпринимали длительные путешествия в поисках золота, жемчуга, бирюзы и прочего, и в погоне за ними открывали новые страны.104 Где бы не появлялись «дети солнца», они приносили и навязывали местным жителям свой тип цивилизации. В смешении египтян с аборигенами рождались культуры все более и более бедневшие по мере удаления от исходного центра. Всеобщего признания гипотеза Эллиот-Смитта и Перри не получила. Однако никто из их критиков так и не сумел объяснить отмеченных этими (и другими) авторами поразительных сходств в культурах Нового и Старого Света. Из более поздних приверженцев некоторых идей гелиолитической школы можно назвать Т. Хейердала. После второй мировой войны диффузионизм повсеместно потерял влияние. Дольше всего он сохранялся в Скандинавии, где развивалось его историко-географическое направление (Э. Нордшельд). Позже к диффу- зионистскому методу обратился Р. Хайне-Гельдерн, чтобы с помощью изучения распространения определенных типов топора реконструировать историю заселения южной части Тихого океана. Как частный метод диффузионизм вполне себя оправдывал. В противовес эволюционистам, рассматривавшим человека и его культуру абстрактно, вне времени и пространства, диффузионисты вполне законно поставили вопрос о конкретных культурных связях между народами. Основателем американской исторической школы в этнологии, возникшей в 1890-х гг., был Франц Бо- ас105 — крупный лингвист,106 антрополог,107 этнограф,108 активный общественный деятель. Боас считал, что этнография должна изучать всю совокупность явлений социальной жизни и составить в целом «историю человечества», а не одних только цивилизованных наций. Важнейшая цель — открытие общих законов социального развития. Начинать изучение культуры надо с накопления материала: изучения каждой культурной группы и её уникальной истории. Это конкретное изучение нельзя подменять упрощенными абстрактными схемами, поскольку явления, сходные между собой, могут иметь совершенно разное происхождение и совершенно разные функции. Ф. Боас скептически относился к эволюционизму, диффузионизму и проч. Рассматривая каждую культуру как нечто уникальное и особенное, сторонники американской исторической школы проводили детальнейшие описания культур. В истории этнографической мысли Боас одним из первых, если не первым поставил вопрос о необходимости критического пересмотра всей нашей системы этических понятий. Мысль распространить «наибольшее благо» на наибольшее число людей ни к чему не ведёт, поскольку нельзя определить, что же такое благо. «Социальные идеалы негров Центральной Африки, австралийцев, эскимосов, китайцев настолько отличаются от наших, что оценки, даваемые ими поведению человека, несравнимы». То, что одни считают добром, другие — злом. Ф. Боас указывал: «Научное изучение обобщенных социальных форм требует..., чтобы исследователь освободился от всех оценок, основанных на собственной культуре. Объективное, строго научное исследование возможно только в том случае, если нам удастся войти в каждую культуру на ее основе как таковой». Впоследствии эта идея легла в основу целого направления в американской этнографии — релятивизма. Эта позиция определила осуществленный последователями Боаса переход от анкетирования к наблюдению как основному способу проникновения исследователя в систему представлений изучаемого народа. Стационарный метод работы, основанный на длительном пребывании в «поле» и отказе от услуг переводчика, требовал от исследователя знания местных языков. Накопление огромного и разнородного материала вызвало необходимость в специальных методах его обработки. Одним из результатов этого явилось развитие этнографического картографирования. Ф. Боасом и его школой изданы многие обобщающие труды и этнографические каталоги.109 Наряду со школой Ф. Боаса, в США существовало и другое направление исторической школы — концепция культурных ареалов. Граница между двумя направлениями не всегда была четкой, хотя сам Ф. Боас концепцию ареалов отвергал. Создателем теории культурных ареалов считается американский этнолог О. Мэйзон, предложивший в 1894 г. построенную на ее основе классификацию индейских племен. Развернутую теорию разработали два десятилетия спустя Э. Сэпир и К. Уислер. Другие известные ее приверженцы — К. Кребер и М. Херсковиц. Теория исходила из первостепенного значения производства средств к существованию для вида и способа формирования культуры. В качестве важного компонента рассматривалась географическая среда, открывавшая перед человеком ограниченное число возможностей хозяйственной и культурной деятельности. Выбор между многочисленными возможностями интерпретировался как результат случайно принятого решения носителей соответствующей культуры. По мнению сторонников концепции культурных ареалов, культура может распространяться лишь в той среде, где она возникла, поэтому теория миграций, в чистом виде, ими не принималась. Американская историческая школа оказала глубокое влияние на европейскую, а частью и на русскую науку. Ее основные идеи разделял такой известный отечественный исследователь, как В. Г. Богораз. В США в 1930-е годы историческая школа начала уступать свои позиции психологически ориентированным направлениям, а с появлением неоэволюционизма и культурного релятивизма окончательно отошла на задний план. В Европе одновременно с диффузионизмом, в конце XIX в. сложилась французская социологическая школа. Ее крупнейший представитель — философ, педагог Эмиль Дюркгейм (1858-1917). Школа, основная задача которой видна уже из названия («социум» — общество), исходила из того что человеческое общество не может быть сведено к сумме индивидов. Общество — система не производственных, не материальных, не трудовых, а прежде всего нравственных (моральных) связей между людьми. Все общественные явления Дюрк- гейм называл «социальными фактами». Индивидуальная психология для объяснения социальных фактов недостаточна. «Социальный факт» — «приемы действия, мышления, чувствования, внешние по отношению к индивиду», которые как бы навязываются ему и обладают принудительной силой. Сила социальных фактов может проявляться в организованных формах (например, государство) и неорганизованных (общественное мнение и проч.). Бывают «нормальные» социальные факты, а бывают и «патологические». Э. Дюркгейм ввел понятие «коллективные представления». У человека, утверждал он, есть два сознания: одно — личное, второе — общее для всей данной группы. Второе не заимствуется из непосредственного опыта, а навязывается извне. Коллективное сознание находит выражение в коллективных представлениях — религии, мифах, морали. Они вырабатываются всей группой в целом, являясь, по существу, различными аспектами ее самовосприятия. По Э. Дюркгейму, каждое общество имеет свою фатальную и неизменную систему нравственных связей. Каждое человеческое объединение — общество — самостоятельная и независимая друг от друга единица. Всемирно-исторической точки зрения Дюркгейм не признавал: «В действительности прогресса человечества не существует. Что существует, что единственно дано для наблюдения — это отдельные общества, которые рождаются, развиваются, умирают независимо одни от других». Э. Дюркгейм попытался дать классификацию обществ. Самым простым он называл —первобытную орду», далее орда перерастает в —клан», объединения и сочетания кланов дают —племена», —фратрии» и т.д. вплоть до больших империй. Отсюда следовал вывод, что всякое общество есть лишь определённая комбинация одного и того же первобытного общества. Оригинальностью отличались взгляды Э. Дюркгейма на религию. Основной признак религии он видел в разделении мира на священный (сакральный) и обыденный (профанный). Перейти эту границу человек может только ценой изменения собственного существа: инициация, монашество, религиозный аскетизм, религиозное самоубийство. Анализируя тотемистические представления австралийцев, Дюркгейм сделал вывод, что главный объект культа — не животные, растения, изображения, а некая анонимная и безличная сила, находящаяся в каждом из этих существ или предметов. Индивиды умирают, поколения сменяют друг друга, но сама сила всегда действенная, живая и равная сама себе не меняется. Она оживляет сегодняшнее поколение так же, как оживляла вчерашнее. Тотемистический принцип (бог клана) есть не что иное, как сам клан, род, родовое общество, —гипостазированное и представленное в изображениях под чувственными видами растений или животных, служащих тотемами». Вывод Дюркгейма: всякий предмет поклонения, —бог» есть лишь олицетворение общественных сил, господствующих над человеком. Каждый человек ощущает на себе давление безличной силы общества, постигнуть которую он не в состоянии. Э. Дюркгейм также считал, что общественная структура послужила первичной моделью классификации предметов мира. С его точки зрения, элементарные логические категории — понятия пространства, времени, причины, тождества, противоречия и т.д. — могли возникнуть только в обществе, где они были нужны для регулирования общественных дел — устройства общих сходок, обрядов, праздников и пр. Индивидуальному охотнику всё это не нужно. Вне общества людям негде взять образец для систематизации явлений природы. По Дюркгейму, человек-одиночка не способен группировать и типологизировать.110 Очень существенно методологическое требование Дюркгейма: не смешивать причину общественного явления с выполняемой им функцией, не подменять казуальное (причинное) объяснение функциональным. Показать, чему служит данный факт, не значит объяснить, как он возник. Функция предмета может меняться, а предмет оставаться сам собой. Последователем Э. Дюркгейма в сфере изучения духовной культуры был Люсьен Леви-Брюль (1857-1939), разработавший теорию «дологического мышления».111 Леви-Брюль считал, что законы, управляющие коллективными представлениями отсталых народов, совсем непохожи на наши законы логического мышления: они не отделены от эмоций и не направлены на объяснение явлений действительности. Первобытные люди смешивают реальные предметы с представлениями о них, не различают сновидения и реальность, человека и его имя, чело века и его тень и проч. Отсюда, в частности, происходит боязнь быть околдованным через имя (человек у примитивных народов получает массу имён, которые враг не сможет запомнить). Проверка опытом ни в чем не может убедить дикаря. Место логических законов там занимает «закон сопричастия». Предмет может быть сам собой и чем-то иным, находиться в одно время в разных местах. Например, люди племени «трумаи» (Бразилия) верят, что они водяные животные, а люди «бороро» — что они красные попугаи. Человек чувствует себя мистически единым с тотемом. «Дологическое мышление» — не то что бы нелогичное, а просто такое, которое не стремится, подобно нашему, избегать противоречий. Особенности этого мышления присущи не мышлению вообще, а только «коллективным представлениям». В сфере личного опыта первобытный человек действует вполне здраво. Леви-Брюль приводил массу примеров в системах счисления, в обычаях, в лечении больных, в погребении умерших, в обрядах посвящения, в верованиях и проч. «Коллективные представления» присутствуют и в современных европейских обществах, но их роль в мышлении «низших обществ» несравненно выше. Концепция Л. Леви-Брюля произвела сильное впечатление в науке. Под воздействием этих идей находился Н. Я. Марр. Через труды Л. Леви-Брюля многие исследователи познакомились с работами Э. Дюркгейма и его учеников. Оказав значительное влияние на развитие западной этнологии, после второй мировой войны французская социологическая школа прекратила свое существование. М. Мосс — племянник и ближайший ученик Э. Дюркгейма своими трудами способствовал становлению французского структурализма. Структурализм во Франции связан с именем Клода Леви-Стросса. Помимо учения Дюркгейма, большое влияние на него оказали лингвистика и семиотика.112 Языковед Фердинанд де Соссюр (1857-1913) высказал такую мысль, что фонемы не обладают каким-либо значением и только их комбинация (слово) приобретает смысл. Этот тезис Клод Леви-Стросс перенес в науки об обществе и стал искать значение не в самих эмпирически устанавливаемых фактах, а в их соотношениях. Основной задачей науки он считал выявление структур мышления, скрытых за внешней картиной явления. С 50-х и до конца 70-х гг. XX в. Клод Леви-Стросс оказывал решающее воздействие на образование и методы работы французских этнологов. Из сделанного Леви-Строссом часто указывают его оригинальную интерпретацию тотемизма.113 Тотемизм он рассматривал всего лишь как способ классификации явлений природы. Эта классификация, по Леви-Строссу, ничем не отличается от средневековых классификаций и даже современных, применяемых зоологами, потому что основывается на тех же двух принципах смежности и сходства. «Тотемизм устанавливает логическую эквивалентность между обществом отдельных видов и миром социальных групп». Задачей науки Клод Леви-Стросс считал восстановление структур, скрытых за внешней картиной явления и непознаваемых человеком. По его утверждению наиболее любимы человеком бинарные оппозиции: верх— низ, небо—земля, мужчина—женщина, животное—человек и др. В основе всего лежит генеральная оппозиция: Природа—Культура. Главную сферу приложения идей Леви-Стросса составляли мифы индейцев Южной Америки. Метод Леви-Стросса справедливо подвергается критике как чисто формальный, игнорирующий реальное содержание явлений. С точки зрения историка, это учение крайне вредное, так как уводит от изучения исторических корней мифов в сферу анализа абстракций. Серьёзное отрицательное влияние оказало на отечественных языковедов, литераторов, специалистов по мифологии.114 В Нидерландах с 1930-х гг. развивалось крупное структуралистское направление — Лейденская школа (название дано по основному научному центру — университету в г. Лейден). Истоки воззрений школы: 1) лингвистический структурализм Ф. де Соссюра, Н. С. Трубецкого, Р. О. Якобсона; 2) идеи французской социологической школы Э. Дюркгейма и М. Мосса. Школу отличают эмпиризм, опора на полевые исследования, внимание к образу собственной культуры, сложившемуся у ее носителей. Основной регион исследований — Малайский архипелаг и Карибский бассейн, излюбленный объект анализа — системы народных классификаций. Кроме того анализируются системы символов, брачные структуры, мифологические тексты, материальная культура, религия и т. д. Одни и те же классификационные принципы выявляются в разных сферах культуры, этим доказывается тезис о структурном единстве культуры как системы. Работы Лейденской школы оказали влияние на французский структурализм, школу когнитивной антропологии. Когнитивная антропология (этносайнс, «новая этнография») — одно из ведущих структуралистских направлений культурной антропологии США, Великобритании, Японии и других стран. Она зародилась в середине 1950-х годов в США. Значительное влияние на ее формирование оказали лингвистический структурализм и психолингвистические теории. У истоков направления стояли антропологи У. Гудэнаф, Ф. Лаунсбери, Х. Конклин, психологи С. Брунер, Дж. Гудноу, Дж. Остин, лингвисты Д. Хаймс, К. Пейк и другие. Культура, в когнитивной антропологии, — система символов, организованных в виде набора правил, способ организации и осмысления окру жающей действительности. Сигналы из окружающего мира группируются мозгом человека в классы на основе культурно обусловленных признаков-сигнификатов («процесс когниции»). Такие классы называются «когнитивными категориями». Они не являются имманентно присущими человеческому мышлению, а усваиваются человеком в процессе инкультурации (приобщения к культуре). В языке, по мнению сторонников школы, заключены все когнитивные категории. Когнитивная антропология занимается сравнением когнитивных категорий в разных культурах. Предпосылка любого сравнения — анализ культуры или ее части в терминах, присущих самой этой культуре. Изучаются системы терминов родства, цветовые таксономии, классификации животных, растений, продуктов питания, болезней и проч. Специфична методика полевых исследований школы: источником познания культуры служат высказывания самих носителей о ней, полученные обычно как ответы на стандартизированные тесты. Формализованная методика обеспечивает легкость компьютеризации. Функционализм в этнографии зародился под влиянием французской социологической школы Э. Дюркгейма и практических потребностей колониальной политики. Первая завершенная функционалистская концепция в литературе связывается с именем немецкого этнолога Р. Турнвальда. Однако наибольшее развитие функционализм получил в Великобритании, где его виднейшим представителем был Бронислав Малиновский.115 Идеи Малиновского в самом кратком виде сводятся к следующему. Человек — животное, имеющее первой задачей удовлетворить простейшие биологические потребности. Удовлетворяя их, человек добывает пищу и топливо, делает жилище, одежду и т. д. Так создается вторичная производная среда — культура, порождающая новый круг потребностей человека. Средства удовлетворения и основных, и производных (порожденных самой культурой) потребностей Б. Малиновский называл «организацией», а первичную единицу этой организации — институтом. Различия между культурами — различия в способах удовлетворения элементарных человеческих нужд. Все процессы эволюции и заимствований происходят в форме изменений институтов. Малиновский резко критиковал предшествующие этнографические направления. —Диффузионисты», например, по Малиновскому, ущербны тем, что понимают культуру как кучу вещей, а не как живое органическое целое, где каждая часть выполняет функцию, жизненно важную для целого. Доставалось и любимому эволюционистами методу —пережитков». Пережитков в культуре нет, а есть явления, которые приобрели новую функцию вместо прежней. Конный экипаж среди автомобилей на улицах Лондона — не пережиток, он удовлетворяет чьи-то романтические, эмоциональные потребности. Устаревшая модель автомобиля — не пережиток, просто у владельца нет средств на новую. Камин при наличии центрального отопления тоже не пережиток, он призван удовлетворить потребность в уюте. Малиновский видел недостаток всей этнографии в том, что разыскивалась экзотика и мало внимания уделялось обыденным действиям. У Малиновского ярко выражен антиисторизм. Он считал, что прошлое бесписьменных народов познать невозможно (нет письменных памятников), поэтому любая реконструкция не даёт надёжных результатов (сколько людей, столько мнений). А главное, она совершенно бесполезна, так как нисколько не помогает понять теперешнее положение вещей. От того, что предки африканских племён были каннибалами, мы никак не сможем понять диету современных африканских детей или рабочих.116 Другие видные представители английского функционализма: И. Шапера, Г. Купер, М. Глакмэн, П. Ллойд, Л. Фаллерси, Р. Фирт, Я. Хогбин, А. Браун и др. Чуть ли не главным признаком функционализма сделалась его прикладная сторона. Малиновский прямо формулировал задачу своих исследований: научить колониальные власти и европейских предпринимателей, как нужно обращаться с туземным населением (в его же интересах), чтобы достигать поставленных целей и избегать конфликтов. При этом он призывал европейцев умерить рвение, прекратить грубое вмешательство в чужую жизнь. Жажда насаждать своё, и напротив искоренять чужое, то, что шокирует нашу моральную, гигиеническую или приходскую чувствительность, происходит от непонимания того, что каждая черта культуры, каждый обычай и верование представляет некоторую ценность, имеет положительное биологическое значение. Уничтожая традицию, вы лишаете социальный организм его защитного покрова. Культурная система представляет целостность, которую нарушать нельзя, иначе рухнет вся пирамида ценностей более высокого порядка, опирающаяся на данную. Исследования функциональной школы широко использовались английской колониальной администрацией Очень продуктивной оказалась идея «непрямого управления», когда функции низовой администрации выполняли местные племенные вожди. Одновременно изучалось, на чём основывается авторитет этих людей, какие они несут общественные функции и т.д. В США функционализм использовался при выработке политики в отношении индейцев, в отношении рабочего движения. В Германии, утерявшей колонии, и во Франции, осуществляющей прямое политическое господство, он почвы для себя не нашел. В Южной Африке распространением функционалистских идей занимался М. Глакмэн. Для первого этапа развития функционализма характерна теория равновесия. Согласно ей, все элементы каждой культуры уравновешены. Если равновесие нарушается, нужно провести изменения в других областях данной культуры, чтобы вновь его достичь. При этом система стремится к саморегулированию. Функционалисты утверждали, что даже безусловно вредные, варварские обычаи народов просто так уничтожать нельзя. Вначале надо выяснить все функции, ими выполняемые, и подобрать полноценную (но более приемлемую) замену. Например, попытки запретить межплеменные военные столкновения на Новой Гвинее не приведут ни к чему хорошему. Войны эти не так часты, а жертвы слишком малы. Зато такая война даёт поле для проявления личного мужества, силы, ловкости, инициативы и т.д., нечто вроде драматического и романтического интереса. Потребность в проявлении всего этого есть. Если вы хотите уничтожить подобный обычай, то его не нужно запрещать, а надо вытеснить чем-то новым. Например — постепенно смягчать и превратить в спортивные состязания.117 Всякая культура в ходе своего развития, по Малиновскому, вырабатывает у себя некоторую систему равновесия, где каждая часть целого выполняет свою необходимую функцию. Уничтожить одну из функций, которая пришлась не по вкусу колониальным властям — значит нарушить равновесие, подвергнуть культуру, а вместе с ней и народ угрозе гибели. После окончания второй мировой войны группа ученых во главе с М. Глакмэном разработала теорию конфликтов, позволяющую анализировать неравновесные состояния. Теория постулирует неизменный характер конфликтов («конфликт господства»), возникающих только из индивидуальных несоответствий: плохого исполнения должностными лицами служебных обязанностей и т. п. Нормальным состоянием общества признается равновесие, а главная задача видится в недопущении преобразующего действия конфликтов. Сторонники теории исследовали «социальные поля» (разнообразные группы: семья, профсоюзы, театральные и футбольные общества, политические партии и др.) на африканском континенте. Теория конфликтов имела значение не только для функционализма, но и для структурализма в этнологии, а также для социологии. В 1920-х — 1930-х гг. в Великобритании ученик Риверса, испытавший также влияние идей Э. Дюркгейма и П. А. Кропоткина,118 Альфред Реджинальд Радклифф-Браун (1881-1955), создал научное направление, называемое английским структурализмом, или структурным функционализмом. В нем сочетались функционалистские и структуралистские подходы в анализе общественной жизни, сознания людей, мифологии и религии. Структурный функционализм считает, что общество, подобно животному организму, базируется на взаимосвязи элементов, и основная задача состоит в показе этих повторяющихся структурных взаимосвязей. Сходство с функционализмом и структурализмом имеет также теория систем, рассматривающая культуру и общество как кибернетические системы. Теория возникла в 70-е гг. XX в., когда микроэлектроника дала сильный импульс развитию кибернетики.119 Теория систем не является чисто этнологической,120 в зарубежных этнологических исследованиях находят отражение отдельные ее аспекты. В этнографии существует несколько психологических направлений. Внимание к сфере психического имеет глубокие корни. В 1860 г. немецкими исследователями, философом Морицом Лацарусом (1824-1903) и языковедом Хейманом Штейнталем (1823-1899), было провозглашено создание особой дисциплины — «психологии народов». Они утверждали, что существует психическое сходство индивидов, принадлежащих к определенной нации, некий «народный дух». К психике человека обращались эволюционизм121 и структурализм, к групповой психологии — социологическая школа. Признавал психологический аспект культуры и Ф. Боас.122 В 19001920 гг. была издана 10-томная «Психология народов» немецкого психолога, физиолога и философа Вильгельма Вундта123 (1832-1920). Тогда же, в конце XIX-начале XX в. возник фрейдизм — течение, пытающееся применить в сфере этнографии метод психоанализа, созданный австрийским врачом-психиатром и психологом Зигмундом Фрейдом (1856-1939).124 Согласно теории З. Фрейда, психическое развитие отдельного индивида сокращённо повторяет историческое развитие человечества. Духовная культура, социальные институты, нормы человеческого поведения возникали под влиянием бессознательных психических процессов. Поэтому в истории первобытного общества, мифологии и религии обнаруживаются те же функциональные закономерности, конфликты и комплексы, что и в психическом развитии ребенка. Зигмунд Фрейд, будучи врачом, владел гипнозом и внушением. Он обратил внимание, что пациенты, страдающие нервными расстройствами (особенно истерическими), сами не способны понять причину своего заболевания, но под гипнозом отвечают на вопросы врача и тем самым обнаруживают эту причину. А причина — всегда некая —динамическая травма», вызванная подавленным или вытесненным из сознания импульсом — —постыдным импульсом» (почему он и подавляется). В каждом человеке идёт борьба между —принципом удовольствия» (стремлением удовлетворить влечение) и —принципом реальности» (невозможностью или трудностью удовлетворения, вследствие сопротивления среды). Потому-то эти импульсы вытесняются в область бессознательного. Для выявлении скрытых —динамических травм» Фрейд занялся анализом сновидений своих пациентов и в 1900 г. выпустил толстую книгу на этот счёт. Она послужила краеугольным камнем теории психоанализа. Подлинная сущность снов, по мнению Фрейда, — это, в большинстве случаев, эротические эмоции и побуждения, подавленные или вытесненные в детстве. Во сне они приобретают искажённую символическую форму. Большое внимание Фрейд уделял детской сексуальности. Вначале эротические побуждения ребёнка направлены на себя: аутоэротизм, нарцизм, а затем на родителей: у мальчиков — на мать, у девочек — на отца. При этом мальчик по Фрейду обязательно ревнует мать к отцу, воспринимая его как соперника (бессознательное враждебное чувство). В подкрепление этой мысли Фрейд ссылался на древнегреческое сказание о царе Эдипе (поэтически обработанное в трагедии Софокла), который, сам того не зная, убил своего отца и женился на собственной матери. Фрейд считал это явление универсальным, и с его руки оно получило название —эдипов комплекс». Гамлет, по Фрейду, только потому не отомстил убийце своего отца, что этот убийца выполнил его собственное тайное желание. Таким образом, Фрейд с самого начала вторгся в область мифологии и культуры, а в 1913 г. вышла его очередная книга имеющая самое прямое отношение к этнографии —Тотем и табу125 (психология первобытной культуры и религии)». Фрейд доказывал, что есть существенное сходство между —психологией первобытных народов», известной по этнографическим описаниям и —психологией невротиков», а значит одно может объяснить другое. Например, экзогамию Фрейд объяснял —боязнью инцеста». Сам запрет, как он полагал, — позднейший, на ранних этапах кровосмешение, видимо, имело место, поскольку у невротиков наблюдается подавленное стремление к инцесту (с матерью, сестрой). Табу, окружающее вождей, по Фрейду, производно от того, что людям хотелось —убивать своих королей и священников» (такие обряды действительно есть), табу на трупы — людям хотелось терзать умерших и т. д. Тотемизм Фрейд объяснял тем, что у детей есть боязнь определённых животных.126 Исходя из тезиса о вытесненных в подсознание причинах, животное здесь выступает в роли заместителя отца. Отец для маленького мальчика — соперник в либидо к матери, но в то же время и некий идеал для подражания. Эта двойственность (амбивалентность) в отношении отца переносится на животное, которое становится и предметом страха, и предметом некоторого обожания. Свою мысль Фрейд подтверждает тем, что сами —примитивные народы» называют тотем —своим предком и праотцом». В самом начале XX в. была опубликована работа малоизвестного ныне исследователя Аткинсона —Первобытное право», где автор, ссылаясь на некоторые мысли Дарвина, выдвинул предположение, что первоначальной формой общежития предков человека была —циклопическая семья», состоявшая из одного старого самца и некоторого количества самок с детёнышами. Самки находились в безраздельном пользовании самца. Молодых же взрослых самцов он изгонял из семьи. Они бродили где-то поодаль в полианд- рическом сожительстве с какой-либо захваченной самкой, пока один из них не сменял одряхлевшего отца. Фрейд позаимствовал эту картину и дополнил её тем, что в один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили отца и съели, положив конец отцовской орде. Для каннибалов-дикарей это вполне естественно. Сообща они совершили то, что невозможно каждому в отдельности (общество?). Древняя каннибальская трапеза, по Фрейду, сохранялась в виде ритуальной трапезы-жертвоприношения: первобытный клан периодически убивал и торжественно поедал своё тотемическое животное, своего бога. Из этого древнего отцеубийства выросли социальные организации, нравственные ограничения и религия. Сыновья раскаялись в своём преступлении и наложили запрет на повторение подобного действия (табу), а чтобы не было самого повода к вражде и взаимной ревности, был введён запрет брачно-полового общения с женщинами своего клана, то есть экзогамия. Для Фрейда и его последователей культура — система норм и запретов, прежде всего обуздывающих и символизирующих изначальные эротические влечения и импульсы. В ряду последних центральное место занимает бессознательное влечение мальчика к инцестуозной связи с матерью, восприятие отца как соперника и стремление к отцеубийству («эдипов комплекс»). Два запрета — запрет убить и запрет брачно-полового общения с женщинами своего клана (экзогамия) — являются базисом культуры. Чем выше стадия развития культуры, тем сложнее общественное поведение. При этом постоянно присутствует психологический конфликт: бессознательные силы стремятся нарушить все запреты, пойти на агрессию и кровосмесительную любовь, а сознательные (рассудок и с детства усвоенные нормы) сдерживают их. Цена прогресса — утрата счастья исполнения сексуального влечения, превращение психики в «бурлящий котел возбуждений», откуда войны, революции, преступления. Построения З. Фрейда послужили для этнологов стимулом к разработке таких проблем, как (1) происхождение социальных учреждений, (2) нормы сексуальных и семейно-брачных отношений, (3) природа и функции культурного символизма, (4) национальная психология. Сильное, хотя и временное влияние оказал Фрейд на Малиновского.127 Уже при жизни Фрейда ряд приверженцев его метода создали собственные варианты психоанализа. Например, швейцарский психолог и философ Карл Густав Юнг (1875-1961) постулировал наличие в психике человека, помимо индивидуального бессознательного, более глубокого слоя — коллективного бессознательного, т. е. запечатленного в структурах мозга опыта прошлых поколений.128 Французская школа психоанализа в послевоенные годы сблизилась со структурализмом (Ж. Лакан). В то время как в Европе фрейдизм утрачивал влияние, в США в 1930-е гг. зародился неофрейдизм. В противоположность биологизму З. Фрейда, здесь на первый план выдвигался принцип социального или культурного детерминизма — внутриличностные конфликты рассматриваются как производные от межличностных отношений. Одно из ведущих направлений в американской этнографии 1930-х — 1950-х гг. — этнопсихологическая школа, разрабатывавшая неофрейдистскую теорию «культуры и личности» (Р. Линтон, Э. Сэпир, Р. Бенедикт, К. Дюбуа, И. Халлоуэл). Теория возникла из слияния двух течений: культурного детерминизма школы Ф. Боаса, утверждавшего, что характер человека формируется исключительно в результате воспитания (Р. Бенедикт, М. Мид), и собственно неофрейдизма (А. Кардинер, Р. Линтон, К. Дюбуа, И. Халлоуэл). Одним из первых программу нового направления декларировал Эдуард Сэпир. Он заявил, что культура — не более как «статистическая фикция», подлинной же объективной реальностью является «индивидуум». Исследовательница Рут Бенедикт писала, что культуры — индивидуальная психология, отброшенная на большой экран, получившая гигантские пропорции и большую длительность во времени. Главный постулат теории «культуры и личности» — наличие у каждого народа специфической для него «базовой структуры характера», «основной личности», передающейся из поколения в поколение и определяющей историю данного народа. Ключ к этой базовой структуре дает изучение способов воспитания детей. Психика человека формируется только в первые 4-5 лет жизни под воздействием внешней среды и способа ухода за младенцами в каждом обществе: способы кормления, ношения, укладывания, позже — обучение ходьбе, речи, чистоплотности и пр. Всё это накладывает отпечаток на личность человека на всю жизнь. Психика как бы затвердевает. Социальная позиция на поведение влияет мало. Поскольку внутри каждого народа способы ухода за детьми примерно одинаковы, то и «нормы личности в разных обществах различаются между собой». У каждого народа своя структура характера, своя средняя психика (понятие «основная личность»). Процесс формирования психики беспрерывен и охватывает поколение за поколением. Методы работы этнопсихологов129 вызвали резкую критику в США и других странах. Как пример упрощенности теоретических основ школы обычно приводится «пеленочный детерминизм» («пелёночная теория») Д. Герера, объяснявшего черты русского национального характера обычаем туго пеленать младенцев: народы, туго пеленающие детей — покорны, а не туго — демократичны, свободны. Недостатком этнопсихологии был крайний субъективизм: одни и те же народы разными приверженцами школы описывались по-разному. На съезде этнографов в Нью-Йорке в 1952 г. направление потерпело поражение и быстро пошло на убыль. Односторонние психоаналитические модели начали дополняться и частично вытесняться из этнопсихологических исследований бихейвиористскими. Бихейвиоризм130 — направление в культурной антропологии США, сторонники которого считали предметом психологии не сознание, а поведение, понимаемое как совокупность ответов (реакций) на воздействия (вызовы, стимулы) внешней среды, и, подобно этнопсихологической школе, пытались с помощью исследования поведения индивидуумов делать вывод об основной ориентации целых культур, ибо поведение человека складывается под воздействием окружающей культурной среды. С бихейвиоризмом связана концепция «конфигурации культуры» имеющая истоками идеи немецкого философа и историка культуры Вильгельма Дильтея (1833-1911)131 и концепцию морфологии культуры Л. Фробениуса. Американские этнопсихологические исследования часто объединяют общим понятием «психологическая антропология». Психологические направления способствовали применению в этнографии психологических и психиатрических методик, развитию сравнительных исследований мира детства, изучению истории жизни, сновидений, фантазий, оказало заметное влияние на социологию и социальную психологию. В западноевропейской и американской этнологии примерно с середины 1950-х гг. получила распространение концепция культурного релятивизма.132 Она возникла как реакция на европейский этноцентризм большинства путешественников и этнографов XIX в., видевших в неевропейских народах прежде всего черты варварства и отсталости. Культурный релятивизм провозглашает несравнимость культурных типов отдельных народов, невозможность измерить их единым масштабом. С точки зрения школы, у каждого народа своя культура, обеспечивающая его жизнеспособность как целостной системы, и нельзя сказать чья культура выше, чья ниже. Попытки ранжирования всегда будут относительны и субъективны. Предпочтение тому или иному элементу культуры объясняется не иерархией, а просто разными, уникальными системами ценностей. Сторонники рассматриваемой концепции за любой культурой признают одинаковые значения сложности, ценности и самобытности, отказываются уравнивать технологическое развитие с умственным и нравственным. Они видят в каждой культуре свой способ приспособления к данным условиям, вполне адекватный любому другому, и оперируют лишь теми категориями, на которые сами носители сознательно разлагают свою культуру. Единство культуры человечества не признается, понятие культурной отсталости тоже. Один из видных представителей культурного релятивизма — Мелвилл Херсковиц (1895-1963),133 учившийся у Ф. Боаса и А. Гольденвейзера. По М. Херсковицу в культуре каждого народа есть некий —культурный фокус» — самая существенная черта. В современной европейско-американской культуре самое существенное — технология, в средневековой Европе — супернатурализм (засилье религиозной идеологии), у современных меланезийцев — социальный престиж, у тода в Индии — буйволы, на острове По- напе (Микронезия) — ямс. Херсковиц утверждал: —Предположение, что культуры бесписьменных народов ниже, чем наша, является результатом нашего же длительного интеллектуального развития. Редко вспоминают о том, что понятие прогресса, столь глубоко проникшее в наше мышление, сравнительно недавнего происхождения. На деле — это уникальный продукт нашей культуры. Это часть того культурного потока, который создал научную традицию и машину». То, что приемлемо для одного народа — неприемлемо для другого. Нельзя присваивать себе право вмешиваться в жизнь какого-то племени под тем предлогом, что оно-де неспособно к самостоятельному развитию. Херсковиц считал необходимым —признать, что право, справедливость, красота могут иметь столько же разных проявлений, сколько есть культур». Херсковиц и его единомышленники разработали целую программу сбора материала о исходных ценностях (взгляд на вселенную, на гармонию в природе и обществе), о свойствах человеческой натуры, представлениях о жизни и счастье. Представления, понятия, мировоззрение получило название —система ценностей». Соответственно шла разработка теории ценностей. Херсковиц видел и общее в культурном развитии человечества. Черты общечеловеческой культуры он называет —универсалиями». Например, народное творчество проявляется в разных формах, но в основе его лежит стремление к красоте к гармонии, которое свойственно всем народам. Критики этой теории (а их немало) возражают, что едва ли можно признать «культурной ценностью» охоту за головами на Новой Гвинее, костры инквизиции, гладиаторские бои, концентрационные лагеря в Германии и СССР. Ценность ценности всё-таки рознь. В этом слабое место релятивизма. Теория релятивизма продержалась только до 60-х гг. Она оказалась слишком односторонней. Как остроумно заметил Клод Леви-Стросс, те отсталые народы, которых Херсковиц защищал от вмешательства извне, предпочли не его теорию, а однолинейный эволюционизм, поскольку это давало возможность пользоваться благами цивилизации. Лучше считать себя временно отставшим, чем —перманентно уникальным» (или навсегда —своеобразным»). Эволюционная идея, с которой начиналось становление теоретической этнографии, в XX в. имела продолжение. Одно из поздних эволюционистских направлений — Амстердамская школа, развивавшаяся на кафедре этнологии Амстердамского университета. Основателем и главой школы был С. Р. Штайнметц, руководивший названной кафедрой с 1907 по 1938 г. Представители Амстердамской школы занимались сравнительно-исторической типологизацией культурных явлений. Х. Нибур, Т. С. Ван дер Бей, Й. Фаренфорт рассматривали пространственные и временные вариации таких явлений, как война, рабство, первобытные верования, положение женщины и т. д. Их работы отличало богатство фактического материала. В 1920-е годы школа начала каталогизацию имеющихся в литературе сведений по более чем 1500 различным культурам. Работа не была доведена до конца, но она предвосхитила создание Ареальной картотеки человеческих отношений в США. Основные идеи Амстердамской школы возродились в 1950-е годы под названием сравнительного функционализма. Это направление возглавил А. Й. Кёббен, руководивший департаментом культурной антропологии Амстердамского университета. Сравнительный функционализм придавал большое значение полевым исследованиям. В области теории приближается к холокультурализму. Эволюционистские (и частично неоэволюционистские — см. ниже) взгляды отстаивал профессор Мичиганского университета134 Лесли Уайт (1900-1975). Центральное место в его научном мировоззрении занимало понятие —культура».135 Её он трактовал как совокупность символов, а ещё точнее — способность человека создавать символы, т. е. придавать вещам некоторое значение, которое самим по себе вещам не присуще (золото, деньги). Такая способность — главный признак, отличающий человека от животных. Орудийная деятельность таким признаком служить не может (орудовать палками или ветками могут и птицы и обезьяны). Эволюцию культуры Уайт рассматривал с точки зрения учения о энергии. Во всей Вселенной господствуют законы термодинамики, согласно которым энергия стремится к равномерному рассеянию в пространстве, а структура Вселенной — к упрощение (увеличению энтропии). Однако в живых организмах процесс направлен в противоположную сторону — к накоплению энергии и усложнения структуры. Культура же служит неким механизмом для связывания энергии в целях использования человеком. С ходом развития культуры постепенно меняется соотношение —человеческой» и —нечеловеческой» энергии, используемой людьми: вторая неуклонно возрастает за счёт первой. Происходит как бы аккумуляция энергии предшествующих поколений в виде культурных ценностей. —Культура движется вперёд по мере того, как возрастает количество обузданной энергии на душу населения, или по мере того, как возрастает эффективность ... средств управления энергией, или то и другое вместе». Основа всего процесса эволюции, по Уайту, — технологическое развитие, определяющее все остальные компоненты: —социологический», —идеологический», —сентиментальный». Л. Уайт разграничивал примитивные и цивилизованные общества, границей между которыми служит частная собственность. В то же время Л. Уайт был по многим своим взглядам близок к марксизму, следовал Л. Моргану, верил в идею возрождения —свободы, равенства и братство древнего родового быта, но уже в высших формах». Уайт также полагал, что рабочий класс, двигающий, по его мнению, уже сейчас прогресс —технической культуры», в будущем —будет управлять ею также в социальном отношении». Холокультурализм, или кросс-культурный анализ, зародился в 1930-е годы в ходе исследований, проводившихся в Институте человеческих отношений при Йельском университете (США). Становление его связано с деятельностью Дж. П. Мердока, создавшего с учениками и последователями мировой корпус этнографических данных ХРАФ (Ареальная картотека человеческих отношений). Холокультуралисты признают свою преемственность с эволюционистами, Амстердамской школой, американской исторической школой и стремятся к выведению общих законов социальной и культурной эволюции из анализа как можно большего числа обществ. В рамках направления сформулирован ряд теорий общего и частного характера. Эволюционно-коррелятивные концепции созданы в таких областях, как формы родственной организации, воспитание детей, антисоциальные формы поведения, «эдипов комплекс» и т. д. Холокультурализм добился больших успехов в дефиниции, типологизации и формализации элементов культуры. Недостатками его теории и методики являются категоричность в трактовке выведенных корреляций, ошибки источников и некоторые другие. Тем не менее, кросс-культурный анализ используется практически во всех научных центрах США. Последователи школы имеются в Великобритании и Японии. Неоэволюционизм — направление, возникшее в 1940-х гг. в США как попытка преодолеть упрощенную прямолинейность классического эволюционизма. Универсальной исторической закономерности неоэволюционисты не признавали, понятие эволюции трактовалось ими как поступательное развитие вообще, происходящее по неопределенным причинам, вместо учения об однолинейном развитии были разработаны более дифференцированные теории эволюции: - теория общего и частного развития (есть эволюция, отражающая общезначимое в историческом процессе, а есть локальные исторические события, целиком и полностью подчиненные случайности, а потому несравнимые); - теория микро- и макропроцессов (проводит различие между процессами, повторяющимися с течением времени на одном и том же уровне, и теми процессами, которые сопровождаются поступательным движением от низшего к высшему); - закон культурной доминанты (в историческом процессе постоянно происходит вытеснение менее совершенных форм культуры более развитыми, что позволяет народам миновать определенные эпохи эволюции); - закон потенциала развития (чем меньше специализация культуры, тем выше возможность достижения исторического прогресса, поэтому во всемирной истории поступательное движение нередко исходило с периферии старых центров). Одна из концепций, пытающаяся согласовать идею эволюции с фактом огромного разнообразия культур и форм социальной жизни — —теория многолинейной эволюции» (1955) — принадлежит Джулиану Стьюарду136 (1902-1972). Исходный тезис: «Известные основные типы культуры могут развиваться сходными путями при сходных условиях, но мало таких конкретных аспектов культуры, которые бы проявлялись у всех групп человечества в правильной (то есть одной и той же) последовательности». По Стьюарду история человеческого общества равна сумме многолинейно развивающихся замкнутых систем. Многолинейность — прямое следствие приспособления сейчас или в прошлом к различным экологическим средам. Чем проще культура, тем сильней прямое влияние географической среды. Лесли Уайт говорил по этому поводу, что Стьюард признаёт эволюцию поштучно. Неоэволюционизм приобрел особое влияние в США в 50-е гг. XX в. и сохраняет свое значение до настоящего времени. Имеет сторонников и в ФРГ (И. Раум, Г. Гукш). Существует большое число различных неоэво- люционистских течений. По теории и методике исследований неоэволюционизм близок к холокультурализму. Таковы, вкратце, основные направления в зарубежной этнографии.