Е. А. Веселкин «КРИТИКИ» МАРКСИЗМА В АНГЛО-АМЕРИКАНСКОЙ СОЦИОКУЛЬТУРНОЙ АНТРОПОЛОГИИ
В последние десятилетия в социальной антропологии Англии и культурной антропологии Соединенных Штатов отмечается постоянное усиление интереса к К. Марксу и марксизму1. Все большее место в общем объеме буржуазного марксоведения2 занимает общая социальная (культурная) антропология, освещающая мировоззренческие, теоретические вопросы. Этот процесс совпал с так называемым «этнологическим бумом», оживлением развития наук о человеке, особенно этнографических дисциплин, где все более заметно обострение противоборства идей и концепций. Констатируя этот факт, американский культурантрополог А. Бергер подчеркивает, что «если годами антропология (имеется в виду культурная антропология.— Е.В.) игнорировала марксизм или развивалась как реакция на него, * то для сегодняшнего дня верно обратное. Антропологи пытаются использовать принципы марксизма в своей работе, но, как это происходит и в других сферах, эти попытки ведут к ожесточенным, окрашенным политическими мотивами дебатам»3. Одни ученые стремятся понять и, пусть по-своему, воспринять теорию марксизма, тогда как другие ставят своей целью его исказить, чтобы тем самым дискредитировать марксизм как методологию этнографии. Одна из задач советской этнографической науки в этом плане— разоблачение методов такой критики. Сюда относится не только критический ачализ концепций общественного развития, содержащихся в трудах социокультурных антропологов, но и критика буржуазных «дополнений» и «улучшений» марксизма. Линия идеологической демаркации и методологических дискуссий проходит на разных уровнях этнографического знания: на теоретико-методологическом, идейно-политическом и по более конкретным вопросам — на предметно-содержательном уровне*. Задача данной статьи — попытаться выявить методы наступления на марксизм в социальной (культурной) антропологии Англии и США, показать их несостоятельность и раскрыть идей- но-политический подтекст исследований такого рода. Для анализа взяты работы британского социоантрополога Р. Ферса и американского культурного антрополога М. Харриса— двух виднейших представителей англо-американской этнографической науки. Представители разных научных традиций, они каждый по-своему предприняли попытку дать интерпрета~ :цию научного наследия К. Маркса и марксизма в целом, выхолостить из него классовую сущность. Р. Ферс, один из основателей британской социальной антро- " пологии, выступил с программной работой5, специально посвященной вопросу о соотношении научного значения трудов своего учителя А. Р. Рэдклифф-Брауна и других структуралистов, с одной стороны, и К. Маркса и марксизма — с другой. М. Харрис — один из виднейших представителей «новой антропологии», создатель «культурного материализма» — стремится «приспособить» теоретические положения К- Маркса к американской культурной антропологии6. Работы этих ученых с достаточной полнотой показывают уровень марксоведческих исследований в этнографической науке этих двух стран. При анализе подобных исследований прежде всего надо выяснить, интересы и настроения каких общественных групп авторы выражают. Ученые из ГДР Р. Бауэрман, К- Гейер, Э. Юлиер в своей книге «Нищета марксологии»7 выделяют собственно буржуазную критику марксизма, социал-демократическую с ее реформизмом и левооппортунистическую мелкобуржуазную критику марксизма. По своему социальному происхождению англо-американские •этнографы являются выходцами из рядов буржуазии, преимущественно мелкой и средней, и отражают ее психологические и идеологические настроения. Среди англо-американских социо- f культурных антропологов широко распространено позитивистское противопоставление науки и идеологии, однако для защиты своих точек зрения британские социальные антропологи и американские культурные антропологи могут использовать разные доказательства, более отвечающие умонастроениям, господствующим в их науках. В известной степени характер критики может зависеть от научной традиции, принадлежности к тому или иному научному направлению, гражданской позиции и даже личных •особенностей ученого. Если взять широкую панораму состояния зарубежной научной мысли, данную Ю. П. Аверкиевой в ее монографии «История теоретической мысли в американской этнографии», то М. Харриса можно отнести к «культурологическому» направлению в науке. По своим научно-идеологическим взглядам он скорее «центрист», избегает как крайностей открытого противостояния марксизму, так и «гиперкритицизма» «новых левых». С позиций «культурного материализма» он якобы стремится усвоить «улучшенный» материализм для решения своих задач. ? Р. Ферс — типичный представитель академических кругов в британской социальной антропологии. Он не скрывает, что рассматривает марксизм с позиций «буржуазного интеллектуала». В соответствии с общей социоантропологичесрой научной традицией он последовательно противостоит марксизму, но вместе с тем высказывается за использование отдельных положений «дополненного» марксизма. При всем различии научных концеп- ^ ций у обоих авторов прослеживается и нечто общее в отношении- ^ к марксизму. Это прежде всего отрицание марксизма как рево- люционной идеологии рабочего класса. Для понимания места социокультурной антропологии в буржуазном марксоведении надо хотя бы вкратце представить себе- историю «марксологии». Сведения по истории вопроса содержатся в исследовании Т. Боттомора, известного политолога и социолога8. Это один из тех авторитетов, по работам которых многие буржуазные ученые (Р. Ферс и М. Харрис тоже ссылаются на него) знакомятся с марксизмом и черпают свою критическую- аргументацию. Нельзя согласиться с историографией марксизма, даваемой в этой работе. Автор признает только буржуазную- историографию и отвергает как «политическую идеологию» развитие марксизма-ленинизма в Советском Союзе, в странах социализма, в практике международного рабочего движения. Вместе с тем работа Т. Боттомора показывает, как с развитием и распространением учения К. Маркса видоизменялась его буржуазная критика. В первый период (до конца XIX в.) формулировались, по выражению Т. Боттомора, «первичные принципы критики марксизма». Критика носила преимущественно философский характер. Особенно ожесточенная полемика велась по проблемам ма- .. териалистического понимания истории. Начало XX в. и вплоть до второй мировой войны Т. Боттомора выделяет как новый период в буржуазном марксоведении. Основное внимание стали уделять исследованию источников, структуры научного наследия К. Маркса. В этот период, считает Т. Бот- томор, идеи К. Маркса оказали воздействие на многих видных, социологов США (А. Смолл, Г. Мид, Т. Веблен). После второй мировой войны резко усилилось внимание к марксизму в буржуазном обществоведении, возникли многочисленные «центры» по изучению марксизма. К этому времени, как считают М. Харрис и Р. Ферс, надо отнести и пробуждение пристального внимания к идеям К. Маркса в англо-американской социокультурной антропологии. Социальные и культурные антропологи обратились к критике К. Маркса позже, чем философы: и социологи, .а британские социоантропологи — позже, чем куль- турантропологи США. В своей монографии «Становление антропологической теории» обращение к идеям К Маркса М. Харрис объясняет научной потребностью9. Причины игнорирования марксистской теории в британской социальной антропологии Р. Ферс ищет прежде всего в свойствах морального, религиозно-этического характера. Он признает, что британские социоантропологи не могли простить воинственный атеизм, полемичность работ К. Маркса (иначе говоря — революционный пафос, партийность в подходе к решению научных проблем). Факт замалчивания марксизма британскими учеными Р. Ферс объясняет также научной тради- ф- цией британской социальной антропологии. Он полагает, что- взгляды К. Маркса на развитие человека и общества «шокировали» британских антропологов, и отмечает, что они предпочитают идеалистическую, а не материалистическую интерпретацию4"' истории, «интеграционную», а не «конфликтную» модель общества. Как считает Р. Ферс, британская социальная антропология была «изолирована» от К. Маркса дюркгеймовской традицией, идущей в Великобритании от А. Р. Рэдклифф-Брауна; согласно этой традиции, в социоантропологии идеи К Маркса замалчивались. Р. Ферс приводит такой симптоматичный факт: А. Р. Рэдклифф-Браун в своей «Естественной науке об обществе» даже не упоминает о К. Марксе10. По существу работа Р. Ферса «Скептический антрополог? Социальная антропология и марксистский взгляд на общество» является первым развернутым критическим «обращением» к марксизму. Влияние дюркгеймовской социологической школы, весьма сильное в британской социальной антропологии, нельзя рассматривать как причину замалчивания марксизма. Дюркгей- мовская традиция не мешала ознакомлению с марксизмом во французской этнографической науке, в социологии. Не по адресу и упрек в том, что марксизм не ставит сравнительных проблем и. Марксистское понятие социально-экономической формации предполагает сравнительно-исторический анализ. «Для этнографии,— подчеркивает академик Ю. В. Бромлей,— сравнительно-типоло-^ гический подход — важнейшее условие выявления типичных черт основных исследовательских объектов — этносов, а также других историко-культурных общностей» и указывает на то, что «одна из важнейших методических установок этнографического изучения отдельных современных этнических общностей — необходимость сравнительного анализа их компонентов»12. Факт замалчивания марксизма в англо-американской социальной антропологии нельзя рассматривать как историческую случайность. Р. Ферс, М. Харрис только частично правы, когда причиной обращения к марксизму считают расширение теоретических интересов в социокультурной антропологии. Более важными являются другие факторы, которые вынужден признать и Р. Ферс: это радикальные социальные изменения в послевоенном мире, распад колониальной системы — основного объекта исследований британской антропологии. Он констатирует, что изучение социальных институтов и ценностей традиционных обществ выявило глубокую противоречивость их природы, что заставило многих социокультурных антропологов обратиться к марксизму в поисках объяснения противоречий современного мира 13. Многие буржуазные антропологи вынуждены сейчас признать не только научно-познавательную ценность марксизма, но и его действенность как научной программы преобразования мира. Рост интереса к марксизму в буржуазном обществоведении — явление многозначное. Оно обусловлено всем ходом послевоенной истории: созданием мировой системы социализма, ррахом^ колониальных империй, развитием национально-освободительно- го движения, ускорением темпов и изменением характера этни- ческих процессов в развитых и в развивающихся странах. Одним из важных истоков интереса к марксизму является и то, что в развивающихся странах он все больше завоевывает признание как действенная программа социально-политического, культурного строительства. От выбора этими странами путей дальнейшего развития во многом будет зависеть характер отношений в мировом сообществе. Поэтому буржуазные культурно- социальные антропологи, долгие годы изучавшие традиционные общества этих стран, вынуждены определить свое отношение к марксизму именно ввиду проблем, стоящих перед этими странами. Это вызвало изменения и в самой структуре этнографического знания на западе: оформились и усиленно развиваются как суб- дисциплины некоторые, зачастую новые направления в буржуазной этнографической науке («административная антропология», «политическая антропология»); интенсивно изучаются «крестьянские общества», социально-политическая роль религии, социальный эффект урбанизации, трибализма; ведутся исследования по программам «общинного развития», «общинной организации», в которых социокультурная антропология зачастую берет на себя . задачи этносоциального планирования. Общий процесс дифференциации научного знания в последние десятилетия с особой силой затронул социальную антропологию. Ощущается настоятельная необходимость в объяснении развития самой науки, в осмыслении ее социальной роли в современном мире. Культурантропологи заговорили о кризисе своей науки. Как отмечает Ю. В. Бромлей, профиль культурно-социальной антропологии в отличие от советской этнографии становится все более расплывчатым. Это связано с большим разнобоем, нечеткостью в определении объектно-предметной сферы исследований куль- турантропологов. Об этом свидетельствует тот факт, что такая магистральная проблема этнографического знания, как совре- меннные межэтнические процессы, осваивается преимущественно социологами14. «Если при всем этом учесть наличие в культурносоциальной антропологии кризисных явлений идеологического порядка,— добавляет Ю. В. Бромлей,— то станет понятным, почему в современной западной литературе можно встретить не только определение ее перспектив как весьма туманных, но и требование для нее нового обличия»15. Все эти многообразные факторы определяют обращение западных ученых к марксизму. В своей реакции на марксизм буржуазные культурно-социальные антропологи пошли бы против своей социальной природы, если бы приняли революционную суть марксизма. Одним из условий критической «переоценки» марксизма и одновременно одним из способов его дискредитации является отрицание этики марксистского исследования. Это от- ^ рицание зиждется на порочном тезисе о несовместимости пар- тайного, классового подхода в исследовании и научной объективности. На этом основании и Р. Ферс и М. Харрис отсекают ре-, волюционные выводы работ К. Маркса как политическую идеек логию, противную принципам «чистой науки». Р. Ферс называет К. Маркса «иконоборцем» и утверждает, что «страстная обличительность» его работ якобы несовместима с научным подходом16. Подобные ложные представления разделяет и М. Харрис, он считает марксистов фанатиками, которые хотят «раздуть» революцию, основываясь на якобы устаревших представлениях о классовой структуре буржуазного общества/ и утверждает, что в К. Марксе революционный деятель выступает на первый план в ущерб общей теории17. Подвергая критике эти искажения марксизма, советские ученые исходят из марксистского положения о том, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Ученый должен четко определять свою гражданскую позицию, и марксисты не скрывают, что задача ученого — не только объяснять мир, но и активно участвовать в его преобразовании. Это единственная морально оправданная позиция. Но как раз революционного преобразования мира не желают буржуазные социокультурные антропологи. М. Харрис предлагает: «Для того чтобы спасти Маркса для использования его немарксистскими учеными, мы должны спасти его от тисков, которых политика держит научный аспект учения Маркса» 18.ч М. Харрис понимает, что для К. Маркса «социальная наука и политическое действие неотделимы друг от друга». Поэтому, чтобы лишить марксистское учение его политического заряда, он прибегает к отрицанию принципа единства теории и практики, утверждая, что этот принцип не может быть применен в науках, не пользующихся лабораторными методами19, т. е. в общественных науках. Этот принцип подвергается острой критике со стороны М. Харриса потому, что в марксизме он означает единство революционной теории и революционной практики. Не может обойти молчанием марксистское понимание принципа единства теории и практики и Р. Ферс, который здесь оказался в более трудном положении, чем М. Харрис. Большинство видных социальных антропологов (в том числе и А. Р. Рэдклифф- Браун) придерживаются принципа единства теории и практики. Для социальной антропологии в период колониализма это означало (и многие социоантропологи, в том числе и А. Р. Рэдклифф- Браун, не скрывали этого) тесную связь научных исследований с колониальной практикой Англии (вспомним хотя бы теорию и практику «косвенного управления», теорию «плюрального общества» и попытки ее осуществления на практике). Поэтому можно понять ту настороженность, с которой встречают многие ученые, общественность развивающихся стран социоантропологические исследования у себя дома. Вопрос об этике исследования, гражданской позиции ученого приобрел сейчас новую остроту20. Р. Ферс вынужден опровергать связь социоантропологических ^исследований с практикой колониализма и неоколониализма. Он заявляет, например, что практика современных межнациональных отношений не соответствует марксистским теоретическим разработкам по национальному вопросу. Вместе с тем он пытается оправдать роль социоантропологов в определении практической колониальной политики, объясняя это необходимостью сохранения «объективности» исследованийZi. Усилия многих социокультурных антропологов направлены на дискредитацию диалектики марксистского учения. Они справедливо усматривают в ней суть революционной силы марксизма. М. Харрис вообще отрицает диалектику марксизма, диалектику ?революционного развития общества, считает ее «ненужной» и признает только «эволюцию посредством медленного накопления небольших изменений, создающихся незначительными приспособлениями .к небольшим стрессам»22. Р. Ферс, не выступая полностью против понятия диалектического противоречия, предлагает вариант его трактовки, выхолащивающий революционную суть понятия. Диалектику как учение о всестороннем и полном противоречий историческом развитии он выносит за пределы социальной действительности и трактует как чисто логическую проблему анализа противоречий . между социальной реальностью и идеальными представлениями о ней 23. При такой трактовке снимается вопрос о существовании диалектических противоречий в социальной действительности и путях их революционного преодоления. Вопрос о способах решения общественных противоречий подменяется проблемой преодоления противоречий в процессе познания действительности, преодоления разрыва между частичным знанием и стремлением к полному познанию. Постановка вопроса о познании в такой форме правомерна, но всего лишь как один из аспектов диалектики познания, где процесс познания непрерывно стимулируется и проверяется практикой. Отвергая материалистическую диалектику, оппоненты К. Маркса в области культурно-социальной антропологии стремятся лишить марксизм его революционизирующей основы и разрушить марксизм как единую систему. Без нее материалистический подход к объяснению мира рассматривался бы не как цельная философская система, а как ряд методологических находок, могущих быть полезными для отдельных общественных дисциплин в рамках буржазного обществоведения. Это позволило бы, считают критики марксизма, провести «демонтаж» всего здания марксизма, его идейно-политического и научно- теоретического фундамента. Например, трактовка диалектики, предложенная Р. Ферсом, ограничивает сферу ее применения проблемой соотношения выработанных человеком понятий с окружающей его действитель- ?ф* ностью. И в этом плане К. Маркс рассматривается просто как один из создателей антропологии знания, ставится в один ряд с М. Вебером, Э. Дюркгеймом24. М. Харрис рассматривает vqe-. ние К. Маркса как частный случай «культурного материализ-' ма»25. Такие трактовки идей К. Маркса призваны, по замыслу критиков, растворить его учение среди различных направлений буржуазной социологии, социокультурной антропологии. Таким образом, изъяв из марксизма понимание материалистической диалектики как общей методологии учения, социальные (культурные) антропологи рассматривают марксизм не как общую теорию развития общества, а лишь как стратегию научного исследования. По М. Харрису, «Марксову стратегию исследования можно принимать, не принимая его анализ явлений капиталистического или феодального общества», рассматривая капитализм и феодализм как отдельные примеры из трех тысяч социокультурных систем 26. Р. Ферс также отрицает марксизм как общую научную теорию и стремится рассматривать его как одно из направлений в научных исследованиях, как систему разработанных предположений, нуждающихся в «дополнениях» и «проверке» со стороны социокультурных антропологов27. Что же подразумевается под «дополнениями» и «проверкой»? Структурное разрушение марксизма как единой системы, лишение его диалектического метода облегчает выборочное ис- ^ пользование отдельных понятий, приемов марксистского иссле-*1-. дования без восприятия его философии. Лишенные диалектического заряда, входят в оборот культурно-социальной антропологии такие понятия, как формация, способ производства, классы, социальные противоречия и т. д. Особенно наглядно видна суть «дополнений» применительно к марксистской теории классов. Несмотря на различие научных традиций, Р. Ферс и М. Харрис здесь едины в своем отрицании классовой борьбы. Критикуя К. Маркса, они дают свою трактовку классовых отношений, т. е. берутся за постановку и решение политических проблем, в обращении к которым они как раз и упрекают К. Маркса. Р. Ферс в соответствии с общей установкой структуралистов на изучение конфликтов в социальных структурах признает достижения марксизма в этой области. Но классовая борьба (социальные' конфликты и напряжения в формулировке структуралистов) рассматривается ими как игра социальных сил, направленная на сохранение равновесия и укрепление существующей системы. Классовая борьба как закономерное явление, источник революционного движения отвергается Р. Ферсом как «устаревшее понятие», не отражающее реальностей сегодняшнего дня. Рабочий класс на западе якобы не ведет классовой борьбы и не является союзником национально-освободительных движений в развивающихся странах28. М. Харрис рассматривает теорию классов К. Маркса как частный случай в социологических исследованиях. Основанная на ф- представлениях о классовой структуре Европы середины XIX в., она якобы не применима для понимания всеобщей ис- ?тории человечества, современного буржуазного общества. Он считает, что внутренние противоречия капитализма решаются посредством множества незначительных компромиссов и если, как он выражается, «очистить» Марксов «закон истории» от «политических наносов», тогда то, что остается, уже не является теорией пролетарской революции29. Подобные рассуждения являются наглядным примером того, как научная объективность приносится в угоду политическим соображениям. М. Харрис говорит так, как будто не было колониальных войн и колониальных империй, войн за передел мира между крупнейшими капиталистическими державами, не было Великой Октябрьской социалистической революции, нет международной системы социализма и международного коммунистического движения, т. е. не было и нет всей практики новейшей истории, подтверждающей правоту марксистско-ленинской теории, научного коммунизма. В своих методологических разработках многие културантро- пологи стремятся интерпретировать марксизм в терминах культуры. Как ни широко и всеобъемлюще трактуется это понятие в буржуазной антропологии, все же оно в конечном счете сводится к культурно-психологическим, биопсихическим аспектам У (или они занимают определяющее место в системе понятий социокультурной организации). Для большинства антропологов, разрабатывающих «критику» марксизма в этом направлении, характерно отрицание определяющего значения способа производства в развитии общества. Их основная задача — изъять из категориального аппарата общественных наук или реинтерпре- тировать основополагающие понятия марксизма. Трактуя материализм Маркса в понятиях культуры, М. Харрис определяет его как частный случай в своей концепции «культурного материализма» и в контексте своих построений, лишенных диалектического содержания, стремится «исправить» марксизм. Расчленив учение К. Маркса, Р. Ферс и М. Харрис стремятся представить его как продукт мысли буржуазного социолога XIX в., оставившего ряд полезных «предположений» для науки. В их работах К. Маркс предстает как мыслитель-одиночка, представляющий интерес только в историческом плане. Р. Ферс называет марксизм «старомодным», как «преходящее» расценил значение идей К. Маркса и М. Харрис. Такие попытки направлены на уничтожение преемственности в марксизме, разрушение его научной традиции, на то, чтобы представить учение К. Маркса как не имеющим почвы в современном мире, современном обществоведении. Соответственно долгое время игнорировалась развивающаяся на основе марксистской методологии этнографическая наука в СССР, что сказалось и в работах Р. Ферса и М. Харриса. Отвергая политическую направленность марксистской теория как «ненаучную», они декларируют, что стремятся получить «очищенный» от идеологических «примесей» марксизм и свести'*5 полемику с марксизмом как с явлением чисто методологическим. Ведя эту полемику с позиций буржуазного методологического плюрализма, они манипулируют аналитическим инстру. ментарием марксизма, отбросив его общую теорию. Но марксизм существует как единая цельная система, из которой невозможно изымать отдельные части, не разрушив всего единого целого. И прежде всего эго касается диалектики, революционной сердцевины всего учения. Материалистическая диалектика — это аналог действительности и метод объяснения процессов развития и взаимодействия. Действенность и жизненность этого метода доказывает весь опыт теоретического к практического развития марксизма, ход всемирного процесса. Об этом свидетельствуют и все повторяющиеся попытки обращения к марксизму буржуазных ученых. Видный советский этнограф Ю. П. Аверкиева отмечала, что «кризис буржуазной исторической мысли лишь укрепляет авторитет исторического материализма. Последнее десятилетие было периодом неуклонного расширения и углубления влияния марксизма на западную этнографию и социологию»30. Само обращение Р. Ферса и М. Харриса к марксизму опровергает их заявления о «старомодности» и «устарелости» марк- % сизма. На основе марксизма как общей методологии общественных наук успешно развивается теоретическая и конкретная этнография в СССР. Англо-американская социокультурная антропология сейчас начинает уделять все больше внимания ознакомлению с ней. 1 В англо-американской литературе за этнографической наукой закрепились названия социальной антропологии (Англия и страны Британского содружества) и культурной антропологии (США). Названия «этнология» и «этнография» употребляются реже и в несколько ином понимании, чем у нас. В последнее время все чаще используется объединительный термин «культурно-социальная» или «социокультурная антропология». В статье термины используются в их разграничительных функциях (социальная антропология или культурная антропология), когда речь идет о специфике этих дисциплин, и в их «интегрированном» понимании, когда речь идет об общих проблемах. В применении к западной этнографии в целом употребляется термин «этнология». 2 В буржуазном обществоведении распространен термин «марксоло- гия». В статье под этим понятием подразумевается буржуазная критика марксизма. 3 Berger А. Н. Structural and eclectic revisions of Marxist strategy: a cultural materialist critique.— Current anthropology, Menasha, 1976, N 2, p. 290. 4 Токарев С. А. История зарубежной этнографии. М.: Высшая школа, 1978; Актуальные проблемы этнографии и зарубежная наука. JL: Наука, 1979; Аверкиева Ю. П. История теоретической мысли в американской этнографии. М.: Наука, 1980; Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии. М.: Наука, 1981; Этнологические исследования за рубежом. М.: Наука, 1973; Концепции зарубежной этнология. М.: Наука, 1976; Этнография за рубежом. М.: Наука, 1979 и др. Firth R? The sceptical anthropolo- gyst? Social anthropology and Marxist view on society. L., 1972. Harris M. The rise of anthropolo- gica theory. N. Y., 1969. Бауэрман P., Гейер К., Юлиер Э. Нищета «марксологии». Критика фальсификаций учения Маркса и Энгельса. М.: Изд. иностр. лит-ры, 1976, с. 18—39. Bottomore Т. В. Introduction.—In; Karl Marx. Selected wrightings in sociology and social philosophy. N. Y., 1964. Harris M. The rise..., p. 218. Firth R. The sceptical anthropology?, p. 5—8, 11. Ibid., p. 12. Бромлей Ю. В. Современные проблемы этнографии, с. 111. Firth R. The sceptical...; Harris М. The rise... Бромлей Ю. В. Современные проблемы..., с. 110—111. Там же. Firth R. The sceptical..., p. 7, 32. Harris M. The rise..., p. 219. Ibid. Ibid. Григулевич И. P. Социальная антропология: есть ли у нее будущее?— СЭ, 1975, № 2; Бромлей Ю. В, Современные проблемы..., с. 165. Firth R. The sceptical..., p. 26—27. Harris M. The rise..., p. 236. Firth R. The sceptical..., p. 35—36. Firth R. The sceptical..., p. 39. Harris M. The rise..., p. 230, 241. Ibid., p. 241. Firth R. The sceptical..., p. 39. Ibid., p. 32, 34—35. Harris M. The rise..., p. 219, 230. Аверкиева Ю. П. История теоретической мысли..., с. 282.