Глава VII ОБРУЧЕНИЕ И СВАДЬБА

Обручение как промежуточный период. — Категория обрядов составляюирос церемонии обручения и свадьбы. — Оби^ественный и экономический смысл брака. — Промежуточный период у башкир (многоженство), тода и бхотия (многомужество).

Обряды развода

По теме настоящей главы имеются многочисленные описания отдельных сюжетов, но недостаточно исследовательских монографий, а выдвигаемые интерпретации резко между собой расходятся. Я же вижу, что в данных сюжетах выявляются уже известная нам схема обрядов перехода и их внутренняя последовательность. Именно потому, что теоретики рассматривали обряды изолированно, вместо того чтобы сравнивать между собой обрядовые комплексы, они запутались в интерпретациях частностей, нередко ими самими усложняемых.

Мы видели ребенка, принятого в категорию юношей и достигшего половой зрелости. Следующая стадия — зрелый возраст, который лучше всего характеризуется созданием семьи. Изменение социальной категории — самое важное, так как влечет за собой, по крайней мере для одного из супругов, перемену семьи, клана, Aq^ee- ни, племени; иногда молодые супруги поселяются в отдельном новом доме. Обряды отделения имеют отношение главным образом к этому реальному переходу — перемене места жительства.

Брак как социальный союз затрагивает интересы многих групп. Поэтому естественно, что промежуточный период приобретает в данном случае столь большую значимость. Именно этот период обычно называют обручением256. У многих народов обручение образует особую самостоятельную группу свадебных церемоний.

В приведенных ниже описаниях мы увидим последовательность действий, их параллелизм, а также фактический материал, который делает бесполезным всякое обсуждение контагионистической и индивидуалистической теории Э.Кроули257. В действительности брак — это социальный акт.

Некоторые обряды классифицируются таким же образом, как и те, о которых было рассказано в гл. I и в главах о беременности, родах и TVW свадебные церемонии включают также обряды магической защиты от порчи и обряды, нацеленные на обеспечение будущего потомства (обычно именуемые обрядами плодородия). Они могут быть симпатическими или контагиозными, анимистическими или динамическими, прямыми или косвенными, позитивными или негативными (табу). И именно эта категория обрядов изучена лучше всего258; они до такой степени привлекли внимание специалистов, что свадебные церемонии интерпретируются всеми исключительно как обряды профилактические, очистительные, обряды плодородия. Необходимо опровергнуть это упрощение, узость которого очевидна при сопоставлении с детальным описанием свадебных церемоний у любого народа Европы или Африки, Азии или Океании, древнего или ныне живущего, цивилизованного или полуцивилизованного.

Так как эти обряды хорошо изучены, в следующих ниже рассуждениях я не стану останавливаться на них. Вполне понятно, что в этом исследовании я ставлю на первый план обряды отделения и включения как таковые, в их последовательности, но это не значит, что я хочу свести только к этим обрядам все элементы свадебных церемоний.

Совокупность обрядов, участвующих в них людей и преследуемых ими целей может варьироваться в зависимости от типа семьи, которую предстоит создать259. Во всяком случае, за исключением ?свободного брака», большие или меньшие коллективы заинтересованы в акте соединения двух индивидов. Упомянутыми выше коллективами являются: 1) два сообщества противоположного пола, иногда представленные шафером и подружкой невесты, родителями мужского пола с одной стороны и женского — с другой; 2) группы родственников по восходящей линии — или с отцовской или с материнской стороны; 3) группы родственников по восходящей линии одновременно с двух сторон, т.е. семьи в обычном смысле слова, а иногда семьи в широком смысле, включая всех родственников; 4) особые сообщества (тотемический клан, братство, возрастной класс, сообщество верующих, профессиональная корпорация, каста), к которым принадлежит один из двух молодых людей или оба вместе, или их отец и мать, или все их родственники; 5) локальная группа (хутор, деревня, городской квартал, большая ферма и тд.).

Кроме того, напомню, что брак всегда имеет большее или меньшее экономическое значение и что материальные траты (их фиксация, возвращение приданого либо девушки, либо юноши, размер выкупа за невесту, различные выплаты со стороны жениха и тд.) чередуются с обрядами в собственном смысле слова.

Так, например, у башкир260 вопрос о браке может решаться тогда, когда будущие супруги еще совсем дети; именно посредники (которые соответствуют сватам у славян) ведут переговоры об экономических условиях: ими намечается общая сумма расходов, дата уплаты калыма, или «выкупа за невесту» (по закону он принадлежит лично самой девушке)2. Соглашение о калыме отмечается совмест ной трапезой, затем следуют взаимные визиты двух семей, обмен дарами, подносимыми родственниками, их друзьями и соседями. Во время этих визитов мужчины и женщины проводят время в разных комнатах. Когда обмен дарами закончен, жених может свободно приходить к невесте и жить в ее доме, если он обычно живет в другой деревне; при этом выдвигались условия: 1) жених не должен показываться своей будущей теще; 2) он не может видеть лица своей невесты, поэтому должен приходить ночью. Ребенок, рожденный в этот промежуточный период, вверялся заботам матери невесты. «Короче, отношения между молодыми людьми были супружескими, и ничто, кроме смерти, не могло их нарушить». В случае смерти вступали в силу обычаи левирата и сорората.

И по этому поводу замечу, что эти обычаи были основаны не только на соображениях экономическою порядка, но и на традиции.

Вернемся к обрядам башкир: когда калым выплачен полностью, а это иногда происходит лишь через несколько лет, отец невесты на средства жениха устраивает угощение, на которое приглашаются все члены двух семей и мулла (мусульманский священник); будущие супруги едят в отдельной комнате, куда могут войти лишь близкие родственники. С наступлением вечера подружки невесты уводят ее и прячут во дворе или где-то в деревне. Молодой человек ищет невесту, иногда всю ночь. Найдя невесту, он передает ее подружкам и возвращается в ту комнату, где собрались все приглашенные. Но прежде чем войти, он должен разорвать ногой красную нить, которую держат две женщины, перегораживая ею дверь. Если он не заметит нить и упадет, все смеются над ним Затем он садится, гости один за другим уходят; когда жених остается один, подружки приводят невесту и уходят. Она снимает ему обувь, он хочет ее поцеловать, она отталкивает его, он дает невесте монету, и тогда она сама целует его. На следующий день новобрачная, сопровождаемая подружками, прощается с каждым членом своей семьи. Она садится в телегу и отправляется жить в семью мужа. Больше года новобрачная не должна показывать лицо свекру. Разрывание нити — это об ряд перехода. Прятание невесты и ее нахождение — обряд отделения от местной половозрастной группы. Очевидно, что обручение предполагает супружеские отношения, но брак как общественный акт заключается лишь после выполнения экономических договоренностей.

К таким же выводам мы приходим, изучая обряды народов, которые практикуют полиандрию (а не полигамию). Отдельные «этапы» четко просматриваются в церемониях тода, детально описанных Риверсом261. Чтобы понять их, следовало бы вникнуть досконально в систему родства тода и их клановую организацию.

Обращаясь к обрядам отделения, я считаю необходимым сказать вначале обо всей категории сходных обрядов, рассматриваемых обычно «как пережитки брака умыканием, или уводом»264. Такой путь создания постоянного общественного союза встречался очень редко. Следует без возражения принять мнение Э.Гроссе, что это индивидуальная, спорадическая и ненормальная форма. Более того, женщины, добытые таким образом, например во время разбойничьего набега, остаются рабынями или наложницами и, согласно общему правилу, всегда занимают более низкое положение, чем женщины того клана или племени, к которому принадлежат захватчики. Соплеменницы соединяются с мужчинами после совершения особых церемоний, которые не проводятся, если речь идет о женщинах другого клана или племени или женщинах, захваченных силой.

С другой стороны, если двое влюбленных хотят соединиться против воли их семей или в нарушение общественных правил, которые кажутся им в какой-то мере бесполезными или даже абсурдными, тогда обычно заключается соглашение; их семьи либо примиряются с совершившимся фактом, либо выполняют лишь часть церемоний. Однако комплекс этих церемоний тем не менее присутствует в устойчивых формах для всех, кто заключает брак согласно обычаям своего племени. Таким образом, претензии на определение брака умыканием как института основываются не на действиях непосредственных, а на интерпретации целой категории особых обрядов, которые не поддаются иному объяснению.

Достаточно изучить непредвзято подробные описания и сопоставить обряды умыкания с аналогичными обрядами инициации, чтобы понять, что речь идет действительно о конкретном похищении, а не о пережитке формы брака умыканием, как это принято понимать. В данном случае речь идет не о пережитке, а о явлении современном, которое повторяется при каждой инициации, на каждой свадьбе, как и при каждой смерти, и которое означает изменение состояния определенного человека и среды его пребывания. Жениться — это значит перейти из общества детского или юношеского в общество взрослых, или из одного клана в другой, или из одной семьи в другую, или часто из одного селения в другое. Отделение человека от определенных групп ослабляет их, но одновременно усиливает другие; урон является численным (стало быть, динамическим), экономическим и моральным одновременно. Отсюда практика, согласно которой сторона, ставшая сильнее, компенсирует в определенной мере ослабление другой стороны, с которой отныне она связана узами родства и взаимными обязательствами (в данный момент и в будущем). Сопротивление, оказываемое ущемленной стороной, выражается обрядами, называемыми умыканием (похищением). Сопротивление будет большим или меньшим в зависимости от значимости, которую придают уходящему члену коллектива, и сравнительного достояния сторон. Компенсации примут форму приданого, пиршеств, общественных увеселений, денежного откупа от препятствий, которые создает одна сторона, чтобы помешать отъезду другой. Наконец, следует учитывать, что и полуциви- лизованные народы испытывают различные чувства, хотя и выражают их не так, как принято у нас в литературе и фольклорном творчестве. Когда дочь покидает мать, проливаются слезы, и хотя они и соответствуют ритуалу, тем не менее отвечают реальному чувству печали. Подружки и друзья будущих супругов также способны испытывать огорчение и выражать его своим способом, иногда очень отличным от нашего.

Я резюмирую одно из описаний, которые чаще всего приводились в доказательство теории древней формы «брака умыканием». Речь идет об описании свадебных церемоний у синайских арабов, опубликованном Буркхардом265: 1) юноша с помощью двух друзей захватывает девушку в горах и приводит в шатер ее отца; 2) чем активнее она защищается, «тем больше одобряют ее соплеменницы»; 3) молодые люди силой водворяют ее на женскую половину шатра; 4) родственник жениха покрывает ее тканью и восклицает. «Никто другой, кроме (называет имя будущего мужа), не покроет тебя»; 5) мать девушки и ее родственники одевают девушку в церемониальные одежды; 6) ее сажают на верблюда, но она продолжает отбиваться, в то время как друзья жениха удерживают ее; 7) таким образом ее заставляют трижды объехать вокруг своего шатра; подружки все это время причитают; 8) затем ее доставляют на женскую половину шатра жениха; 9) если этот шатер находится далеко, она плачет всю дорогу. Очевидно, что речь идет об отделении девушки от девичьей группы родного места, а для того чтобы этот обряд можно было бы считать пережитком брака умыканием, следовало бы, чтобы и семья, и племя девушки сопротивлялись действиям племени, семьи и друзей юноши-жениха. Однако на деле в борьбе участвуют только две группы равного возрастного уровни — юноши и девушки.

В другой, не менее распространенной практике поддержку сопротивляющейся невесте оказывают не только девушки, но и все женщины, молодые и старые, замужние и вдовые, из числа ее родственниц или племени. В этом случае, характерном для кхондов, как это будет показано ниже, солидарность выражают люди не одного возрастного класса, а сгруппированные по признаку пола. Я не знаю случая, когда солидарность проявлялась бы всеми представителями одного пола, т.е. когда девушки и женщины семьи, клана или племени юноши-жениха тоже сопротивлялись бы вхождению в эту семью невесты. Одного этого достаточно, чтобы опровергнуть теорию Кроули266, который вслед за Физоном, Вестермарком267, Гроссе268 прекрасно понимал, что рассматривать обряд как «пережиток брака умыканием» просто фантазия, но утверждал при этом, что «первоначально девушку отнимали не у племени или семьи, а у группы ее сверстниц»269. Она не может быть вырвана из группы определенного пола ни «первоначально», ни во вторую очередь: она не меняет свой пол. Но она покидает определенное, ограниченное по половому признаку сообщество, как семейное, так и локальное, чтобы быть включенной в другое ограниченное по половому признаку сообщество, также семейное или локальное. Эго отражается в следующем обряде самоедов270. (Самоедами во времена Палласа именовали ненцев. — Примеч. пер.) Самоеды «искали девушку в другом роду» (клановая экзогамия). Посредник вел переговоры о калыме, одну половину которого получал отец, а вторую — другие родственники невесты; будущие тесть и жених делили трапезу; отец готовил «подарок новобрачным». В установленный день «претендент в сопровождении нескольких женщин из рода, чужого для девушки, шел за своей женой; они посещали всех родственников, у которых есть доля калыма; последние делали небольшие подарки супругам; женщины, приведенные молодым человеком, хватали новобрачную, силой сажали в сани, привязывали и отправлялись в путь». На другие сани складывали подарки; новобрачный ехал в последних санях. Прибыв в юрту супруга, молодая жена готовила постель для себя и мужа. Они спят в одной постели, но супружеские отношения разрешаются лишь через месяц; если жена была девственницей, муж делал подарок теще; впоследствии молодая женщина периодически навещала своего отца, и он каждый раз щедро одаривал дочь (компенсация за калым). В случае смерти дочери или разрыва отношений тесть возвращал калым.

Итак, «покупная цена» (калым) невесты компенсируется подарками, которые ей дарят обязательно; именно представители нового сообщества, ограниченного по половому признаку, силой вырывают девушку из сообщества ее отрочества. У кхондов Южной Индии271 на стороне девушки-невесты не только ее подружки, но все молодые женщины деревни. Когда все договоренности между семьями соблюдены, девушку одевают в красные одежды и дядя с материнской стороны ведет ее в селение жениха в сопровождении молодых женщин ее деревни. Они несут подарки, предназначенные жениху. Компания молодых людей вместе с женихом, вооруженная бамбуковыми палками, располагается на дороге; женщины из деревни невесты атакуют молодых людей палками, камням^, комьями земли; молодые люди обороняются бамбуковыми палками. По мере приближения к деревне борьба постепенно прекращается. Дядя жениха вводит невесту в дом жениха. «Борьба это не просто игра* часто мужчины бывают серьезно ранены». Затем устраивается совместная трапеза на средства, жениха. Этот обряд встречается у всех племен, отличаясь только в деталях. Я привожу его описание, потому что Тарстон2 увидел в обряде «отличный пример древнего обычая брака умыканием». Однако: 1) именно сторона невесты заставляет отступать сторону жениха; 2) происходит борьба между двумя группировками разного пола и из разных местностей. Вот почему я вижу в этом обычае обряд отделения девушки от группы своего пола и возраста, к которой она раньше принадлежала, а также от семьи и деревни.

Наконец, в приведенном ниже случае борьба ведется не между представителями разных полов, а между претендентом и группой родственников девушки по боковой линии. (Слово «брат» здесь можно употребить в том смысле, которое оно имеет в классификационной системе родства; братья в данном случае представляют, по-видимому, тотемический род.) На Мабуяге (Mabuiag, о-ва Торресова пролива) именно девушка предлагала юноше вступить в брак, она сплетала из травы браслет, который сестра юноши закрепляла на его запястье; в обмен он посылал свой символический предмет (такатак), который девушка привязывала к ноге; молодые люди устраивали свидания и днем и ночью и были в интимных отношениях; юноша оказывал мелкие услуги родителям девушки, которые делали вид, что ничего не знают о близости молодых, но братья девушки затевали драку с влюбленным, стараясь ударить его по ноге и, наконец, дубинкой по голове. После драки брат девушки брал ее за руку и отдавал юноше. Жених собирал всякого рода ценности, в назначенный день раскладывал их на скатерти, расстеленной в общественном месте, вокруг нее на корточках усаживались все родственники девушки. Девушка была одета и разукрашена, как принято при такой церемонии, ее сопровождали две женщины — жены ее старших братьев, которые принимали подарки и передавали их девушке, а она раздавала их братьям Затем устраивалась совместная трапеза. Брак был заключен272. Очевидно, что сексуальный и социальный моменты — это явления разного порядка. Вначале проводятся обряды персонального включения, за ними следуют промежуточный период, обряд отделения и обряд социального включения и, наконец, компенсация за утрату, которую понесла семейная группа273, так как эта последняя основана на тотемической и классификационной системе. Однако женщина не становилась членом клана своего мужа, он являлся ее абсолютным собственником, «так как заплатил за нее»274.

У иртышских остяков275 (устаревшее название хантов. — Примеч. пер.), как только свадебный поезд отправляется в путь к деревне жениха, юноши из деревни невесты останавливают сани, натягивая веревку, и отпускают ее лишь за выкуп монетами, которые им бросает невеста. Затем они вновь натягивают веревку, получают деньги еще раз, потом все повторяется заново, и лишь после третьего выкупа сани могут проехать. Напомню, что у остяков недостает женщин, и зачастую они живут в свободном союзе с русскими женщинами.

Часто (и это факт, на который я хочу обратить внимание читателя) связи юноши или девушки со средой, в которой они прежде находились (по возрасту, полу, родству, племени), столь крепки, что, для того чтобы разорвать их, приходится неоднократно оказывать сопротивление: несколько раз совершать побег в лес или в горы; подвергаться преследованию; приданое или выкуп передавать частями; повторять обряды. Иногда включение в новую среду (семью, общественный класс женщин или мужчин, состоящих в браке, или лиц, состоящих в свободном союзе, в род, племя и тд.) также совершается не с первого раза; в теченйе достаточно длительного времени вновь пришедший является чужим, особенно по отношению к малой семье. Этим я объясняю табу тестя и тещи по отношению к зятю, свекра и свекрови — к невестке, неопределенность положения женщины до наступления беременности или рождения сына. Иногда нужно скреплять сближение двух семей, уже установленное путем церемоний, предшествующих интимному союзу супругов, новыми подарками, совместными пирами, короче, серией послесва- дебных церемоний, которые в Северной Африке, например, продолжаются семь дней. Из сведений Годефруа-Демомбина о жителях г. Тлемсен в Алжире следует, что мужчины включа^от в свое сообщество нового мужчину, а женщины двух семей, а вслед за ними и все женщины принимают в свой круг новую женщину276. В г. Константина, по-видимому, это включение имеет значение только для мужчин и женщин двух семей. Таким образом не нарушается равновесие мужской и женской групп.

Как пример обрядов отделения, кроме обрядов «умыкания», о которых только что было сказано, назову другие действия: полагалось переменить одежду; опорожнить кувшин с молоком и раздавить три ягоды — так, например, принято у народа галла; разрезать, сломать, выбросить какую-нибудь вещь, имеющую отношение к детским годам или к холостяцкой жизни; изменить прическу, остричь волосы, бороду; закрыть глаза; снять украшения; посвятить божеству свои игрушки (куклы и тд.). Тот же смысл имеет предварительная дефлорация девственной плевы и всякое другое членовредительство; предписывалось разорвать цепочку, символизирующую девственность; развязать пояс, изменить меню и временно придерживаться пищевых ограничений; распределить между друзьями детства свои игрушки, украшения или раздать им «сувениры»; бить, бранить своих товарищей детства или быть избитым и изруганным ими; помыть ноги или заставить кого-то их вымыть; выкупаться, натереться жиром и тд.; испортить, разрушить, перенести очаг, изображения божеств, сакральные предметы прежней семьи; сомкнуть кисти рук, скрестить руки и тд; накрыться покрывалом, укрыться на носилках, в паланкине, в повозке и тд; подвергнуться грубому обращению, быть толкаемым; извергать рвоту; изменить имя, внешний вид; подвергнуться сексуальным табу, принятым на время или навсегда, и тд.

Кроме того, к этой категории я отношу два более сложных обряда. Обряд, который заключается в том, чтобы заставить весь свадебный поезд, или новобрачных, или только одного из них переступить через какой-либо предмет, может быть интерпретирован различно. Действия, на первый взгляд одинаковые, рассматриваются их участниками по-разному: перешагивание девушкой через препятствие может быть истолковано как обряд плодородия; в других случаях прыжки, возможно, способ «перепрыгнуть» из одного мира в другой, из одной семьи в другую. Независимо от того, касается ли препятствия тот, кто прыгает, действие может рассматриваться как обряд перехода, плодородия или приобщения к миру сакрального (предохранительный обряд). Не только прыгнуть, но и что-либо приподнять — такой же обряд перехода, как и преодоление препятствия (веревки, натянутой поперек дверного проема, преграды на пороге и ТА.). Выломать дверь или заставить открыть ее (силой или по просьбе) — действия того же порядка. Изучать этот обряд можно, лишь опираясь на подробное описание277.

Обряд подмены невесты или жениха278 может в некоторых случаях иметь целью переместить опасность на замещающее лицо (как полагает Кроули). Исходя из подробных описаний, я склоняюсь к мнению, что чаще всего цель этого обряда — не допустить ослабления поло-возрасгной группы, семьи и тд. Поэтому старались подменить жениха или невесту особой меньшей социальной и экономической значимости (девочкой, старухой, мальчиком и тд.); об этом свидетельствуют насмешки над «заместителями» и яростные протесты со стороны друзей и родственников противоположной стороны279.

Перехожу к обрядам включения. Довольно часто в описаниях свадебных церемоний наблюдается стремление выделить обряд, имеющий самое большое значение и определяющий в целом окончательные переговоры. Обычно таким обрядом считается совместная трапеза, следующая за последней выдачей калыма или приданого или же вовсе не связанная с этой материальной договоренноаъю. Обрядом включения является и коллективное участие в религиозной церемонии. Среди обрядов включения можно выделить те, которые имеют значение для отдельного лица, и те, которые объединяют друг с другом двух молодых людей: они должны одарить друг друга или обменяться поясами, браслетами, кольцами280, одеждой; связать друг друга; привязать одежду одного к одежде другого; прикоснуться друг к другу тем или иным образом ; пользоваться предмет;ши друг друга (молоком, бетелем, табаком, инструментами); угощать друг друга; есть вместе (причастие); закутываться вместе в одни одежды, покрываться одним покрывалом; садиться на одно и то же сиденье; пить кровь друг друга; есть одно и то же кушанье или есть из одного блюда; пить одно и то же питье или пить из одного сосуда; растирать, смазывать друг друга (кровью, глиной), мыть друг друга; вместе входить в новый дом Это все обряды единения. Обряды включения также имеют значение для коллектива в целом Они либо соединяют того или иного человека с новой группой, либо объединяют две или несколько групп. В эту категорию входят: обмен подарками281, обмен сестрами (Австралия; баса-комо в Западной Африке и ТА), участие в коллективных церемониях, таких, как ритуальные танцы, трапезы по поводу обручения и свадьбы; обмен визитами; угощение гостей; надевание костюма замужних или взрослых женщин и мужчин; для женщины — быть беременной или родить. Некоторые обряды относятся одновременно и к одному человеку, и к коллективу: согласие принять подарок — это действие, налагающее обязательства не только на лицо, которое принимает дар, но и на его группу в целом Этот обряд часто является первым из обрядов обручения.

В качестве особого обряда включения я отмечу «брак с деревом», который часто озадачивал специалистов. Он легко объясняется, если вспомнить, что в некоторых случаях, между прочим у колов в Бенгалии282, свадьба является церемонией инициации, т.е. включения в тотемический род. В наши дни свадьбу празднуют юноши в возрасте от 16 до 18 лет и девушки в возрасте от 14 до 16 лет, а в прежние времена люди вступали в брак в более раннем возрасте. Факты, к которым я хочу привлечь внимание, следующие: души умерших отправляются в особую область, но дети не могут туда попасть, так как у них нет души; они не могут даже стать демонами; до свадьбы юноша не соблюдает пищевые табу, принятые в его роде, он может вступать в интимные отношения, не заботясь о правилах экзогамии; именно заключение брака дает ему душу и включает его в род. У колов роды — тотемические; основные тотемы это манго и махуа (Bazzia latifoUa); один из свадебных обрядов у колов состоит в том, что вначале брак заключают путем объятий мальчика с деревом манго и девочки — с деревом махуа. Совокупность этих фактов дает мне основание думать, что в «фиктивной» свадьбе следует видеть не замену персонажа для «обеспечения успеха подлинной церемонии»283, но обряд посвящения в тотемический род, вплетенный в свадебные церемонии, которые в целом у колов являются церемониями вступления в род. Человек, исключенный из рода по той или иной причине, может вернуться в него, собрав представителей различных деревень и поручив жрецу своей деревни принести в жертву белую козу или белого быка. Он выпивает немного крови жертвенных животных. Иногда этой кровью окропляют крышу его дом^ призывая Бога-Солнце; затем мясо съедают все представители рода .

Все эти обряды включения должны рассматриваться не в символическом, но строго реальном смысле: веревка, кольцо, браслет, венец выполняют реальные принудительные действия. Очень интересными с этой точки зрения являются обряды, имеющие отношение к порогу284 и дверям* их преодолевают, применяя силу или с согласия жителей того сообщества, в которое вступают. Так, в Палестине девушка с полным кувшином на голове приближается к дому своего будущего мужа, а он сбрасывает кувшин в тот момент, когда девушка перешагивает через порог, это не жертвенное возлияние, как полагает Трамбалл, но скорее отделение от прежней среды и включение в новую путем совершения действия, подобного крещению. То же значение имеет обычай, существующий на о-ве Скарпанто; там переламывают палку, преграждающую дверь. Э.Шаванн описывает интересный китайский обычай, когда действительный переход совершается не за один раз, а по этапам285: в племени этнической группы ха-ни (Южная Юньнань), когда будущий зять идет искать свою жену в доме будущего тестя, «тесть ведет зятя, заставляя его пройти второй и третий залы, пересечь помещение для книг, чтобы провести в туалетную комнату. У каждой двери помощник громко объявляет обряд, который надо исполнить, и зять дважды падает ниц. Этот обряд называется „упасть ниц к дверям" За позволение увидеть свою дочь тесть чинит препятствия зятю, придавая особое значение дверям»286.

У черемисов (устаревшее название марийцев. — Примеч. лер.) свадебный поезд, который прибывает за невестой, останавливают у дома ее родителей287. Руководитель церемонии (сабу) входит в избу, хозяин дает ему выпить и закусить. Сабу просит разрешения войти в дом участникам поезда; отец спрашивает, не потеряли ли они что- нибудь; да, отвечает сабу, такой-то (жених) потерял рукав от куртки, и мы хотим посмотреть, не у вас ли он; отец отвечает отрицательно, и сабу уходит; затем он опять возвращается, и лишь на третий раз отец дает согласие, двери открываются, и начинаются обряды включения.

Промежуточный период может иметь или не иметь значения для начала сексуальных отношений. У некоторых народов жених спит с невестой, и дети, зачатые или рожденные в этот период, считаются законными (ср. случаи, приведенные выше). В других местах двое молодых людей абсолютно отделены, и ребенок, который родился бы в нарушение этою правила, оказался бы лишенным законного места в семье или обществе. Так, «лопари никогда не позволяют жениху и невесте спать вместе до дня свадьбы; если бы родился ребенок, то его объявили бы незаконнорожденным, д;іже при очевидности его зачатия после обручения и данного обещания. К этому ребенку, мальчику или девочке, всегда относятся наихудшим образом, братья и сестры его презирают; когда он становится взрослым, его часто выгоняют из дома, несмотря на то что его труд используют в уходе за оленями»288. Последняя деталь интересна как доказательство того, что человек всегда считается неполноценным, если он был зачат в табуированный период жизни его родителей.

Таково же поведение джага (или ваджага) из Немецкой Восточной Африки, у которых свадебные церемонии разделяются на очень четкие этапы. 1) Юноша (16 лет), остановив свой выбор на девочке (12 лет), просит ее согласия; 2) если она проявляет благосклонность, отец юноши обращается к главе своей семьи и за разрешение на обручение отдает козу и четыре кувшина пьянящего напитка; 3) затем он обращается к отцу девушки и просит его согласия, так же как и согласия самой девушки; 4) юноша дает девушке жемчужины и браслет, мать юноши приглашает девушку на угощение и оставляет ее ночевать в хижине; эти приглашения часто повторяются; 5) девушка проводит два последних месяца обручения в хижине своей будущей свекрови; 6) период обручения длится несколько лет, в течение которых жених постепенно выплачивает тестю и теще и их родственникам «плату за невесту» согласно установленной договоренности; 7) напоследок забивают быка, задняя часть туши и лопатка которого предназначаются отцу девушки. Ему также дарят козу. Коза, украшенная листьями драцены и приведенная в хижину тестя, составляет главную деталь свадебного пира, на котором присутствуют родственники жениха и невесты; 8) после пира все отправляются в хижину юноши, девушка идет позади него, положив руки на его плечи. Родственники девушки причитают, чтобы показать, что семья потеряла дочь, сестру и тд. Эго обряд отделения; 9) в течение трех месяцев девушка не должна ничего делать, так как всю работу выполняют ее мать и свекровь, которые обучают ее вести дом; юношу также обучают его отец и тесть; 10) период обучения заканчивается праздником, называемым иаЧ> который «и означает истинное бракосочетание». Ребенок, родившийся прежде срока, считается незаконным. Этот праздник организуется через 2—5 месяцев после начала совместной жизни молодых и зависит от сроков жатвы. Во время праздника все родственники пьют опьяняющий напиток wari, танцуют, поют и тд.; на празднике присутствуют все родственники, соседи и друзья. Песни по большей части эротические. Юноша дарит своей жене тяжелое медное кольцо, которое она надевает на левую руку. Если она уже беременна, то приглашают лишь стариков. На третий день убивают коз, мясо которых съедают все вместе; праздник закончился, женщина должна работать .

Мы видим, что до праздника uali свадьба была действием, интересующим жениха и невесту и две ограниченные группы (по половозрастному и семейному признаку), и только праздник исйі придает этому действию социальную и общую значимость.

У сиена «верный национальным обычаям юноша, который хочет жениться, не решается посвятить девушку или ее семью в свои планы. Он высматривает, как родители его избранницы ходят по своим делам, и, заметив, что мать невесты пошла в чащу за хворостом, поджидает ее. Когда она возвращается, он устремляется к ней и услужливо освобождает ее от ноши, которую водружает себе на голову. В другой раз он помогает отцу девушки отнести домой кусок термитника для корма курам Через несколько дней воздыхатель сам отправляется собирать хворост и приносит его в дом своей возлюбленной. Затем, раздобыв несколько орехов кола, он приходит в дом, чтобы преподнести их отцу девушки. Позже он приносит в подарок цыпленка, затем сколько-нибудь каури (раковины, эквивалент денег. — Примеч. пер.). Тогда отец девушки собирает семью, приглашает на совет деревенского нотабля и сообщает, что такой- то очень предупредителен по отношению к нему и что он был бы счастлив вознаградить его за услужливость, отдав ему в жены свою дочь. Собрание одобряет это решение, и нотабль объявляет воздыхателю, что он может считать себя принятым Но на этом заботы будущего супруга не кончаются: когда приближается сезон полевых работ, он должен с помощью братьев и друзей вспахать поле будущего тестя. После посевных работ наступает время прополки сорняков. Затем юноша покупает просяное пиво для всей семьи невесты. И тогда только приступают к официальному обручению. Очень часто к этому временй девушка еще не достигла возраста половой зрелости. Она остается жить у своего отца до наступления этого срока, и в течение периода ожидания жених продолжает помогать семье невесты по хозяйству и деньгами. Когда девушка достигает возраста половой зрелости, отец передает ее жениху, который делает ее отцу и матери подарки стоимостью 5— 10 каури. После того как молодые супруги прожили вместе месяц, отец забирает свою дочь на два-три месяца и затем возвращает’ ее мужу за несколько каури (порядка десятії франков). Второй период совместной жизни молодых также продолжается месяц, в конце которого отец снова забирает свою дочь на два-три месяца, чтобы потом окончательно передать ее мужу („за десять франков"). Если женщина во время этого периода беременеет, то ее отец при рождении ребенка обязан подарить мужу набедренную повязку. Цель этого обычая, как говорят старики, дать будущим супругам необхо димое время, чтобы узнать и оценить друг друга и предотвратить неподходящие союзы»289.

В случае, описанном ниже, видно, что промежуточный период обручения совпадает с аналогичным периодом инициации настолько, что время от начала инициации до оформления брачного союза составляет единый период.

У ваи в Либерии разделение полов в некоторых случаях обеспечивается тем, что девушка выходит из санди (sandy) лишь для того, чтобы выйти замуж. Санди — это сакральное место, в лесу, где поселяют всех девочек в возрасте до 10 (или около 10) лет и где они остаются до (или после) первой менструации. Как и мальчики в бели (belly)290, девочки считаются там как бы мертвыми, так же как старые женщины, которые приходят их навещать; их обучают домашним делам и правилам интимной жизни; ежегодный праздник выхода из санди является «воскрешением из мертвых». Однако часто родители обручают девочку тогда, когда она находится в санди, и в этом случае она не выходит оттуда во время ежегодного праздника и должна оставаться там до первой менструации291. Об этом событии немедленно извещают родителей, они сообщают жениху, который посылает в санди подарки; девушку натирают ароматическими маслами, надевают на нее украшения. Родители приходят за ней к священному лёсу. После церемониальной трапезы мать девушки ведет ее в хижину жениха; соитие совершается в то время, когда пируют обе семьи и их друзья; по завершении полового акта муж выходит из хижины и принимает участие в трапезе. Если обручение происходило после выхода из санди, совершалась такая же церемония292.

Таким образом, у ваи период обручения накладывается на период инициации, и первая менструация дает возможность выхода из санди лишь в том случае, если девушка уже обручена; впрочем, для ваи физиологическая зрелость является законным условием для брака, как и для многих других народов. Более того, разделение обрученных обеспечивается священным характером санди.

Из всех этих описаний с очевидностью вытекает, что отдельные этапы свадебной церемонии и особенно главный этап — обручение имеют наряду с другими и экономическое значение. Кроме того, всякая свадьба — это переломный момент в социальной жизни именно потому, что задействованы не только два человека, но и достаточно обширный круг лиц. Во время свадебного празднества две группы действующих лиц перемещаются, обмениваются местами, что влечет нарушение равновесия. Это явление, мало ощутимое в наших больших городах, более заметно в удаленных уголках сельской местности. Там свадьбы являются поводом для прекращения работы, растрачивания сбережений, эмоционального всплеска, ломающего привычные будни. Подобное нарушение равновесия наиболее ярко выражено у тюрок и монголов или арабов (в оазисах) и, наконец, еще больше у полуцивилизованных народов, которые живут небольшими группами и тесно связаны между собой. Последствия свадьбы, сказывающиеся на жизни общества, отвечают в ка- кой-то мере биологической теории Вестермарка и Гавелока Элиса и объясняют, как мне кажется, почему свадьбы устраиваются весной, зимой или осенью, т.е. в мертвый сезон, а не в момент полевых работ. Я не склоняюсь к полному отрицанию ни устойчивости давних периодов спаривания, ни влияния космических циклов, которые проявляются обновлением растительности и возбуждают сексуальность животных и человека. Но это почти не объясняет множества свадеб осенью, и все-таки часто говорят, что это время выбирают охотно, так как осенью закончены сельскохозяйственные работы, чердаки и лари полны, и холостякам предоставляется хорошая возможность устроить свою семейную жизнь на зиму. Поэтому я не могу принять довольно распространенную интерпретацию, согласно которой одновременные свадьбы значительного числа пар — это пережиток л^бо устоявшегося периода спаривания, либо форма древней групповой свадьбы, так как «первоначальный промискуитет» — это чистая фантазия.

Впрочем, мне кажется, что одновременное устройство многочисленных свадеб в один или два периода года уместнее сопоставить с другими церемониальными синхронизмами: праздником всех детей, родившихся в один и тот же день или в тот день, когда родился ребенок короля или принца (или в тот же месяц, или в тот же год); ежегодным праздником в честь женщин, родивших в один и тот же год (например, у лушеи); таковы же периодические праздники возвращения инициированных или годовщины инициации и особенно инициаций многих детей одновременно, либо каждый год, либо каждые два-три года и тд.; ознаменование памяти усопших или ежегодный день поминовения мертвых293. Без сомнения, все эти акты имеют общее социальное значение. Система, о которой идет речь, и выражает этот общий социальный характер. Вместо церемоний с участием ограниченных групп (семьи, рода и тд.) устанавливаются церемонии, в которых принимает участие все общество. Это, например, явствует из любопытных свадебных церемоний в оазисе Уаргла, тщательно описанных МБиарне294.

Иногда же, наоборот, события, происходящие в промежуточный период и во время обрядов обручения, весьма незначительны. Так, у гереро295 юноша дарит девушке железное украшение, которое она прикрепляет к переднику; затем он не должен больше видеть ее до свадебной церемонии и заходить в ее крааль. Типичные элементы этой церемонии таковы: трапеза сугубо сакрального характера, свидетельствующая о солидарности девушки со своими подругами и своим родом; ни юноша, ни его друзья на ней не присутствуют. По окончании трапезы молодые люди приходят за девушкой и уводят ее в свой крааль. Затем следуют обряды включения девушки в новые домашний культ и племенное сообщество. После трапезы, но еще до супружеского соединения, которое происходит в краале мужа, мать надевает дочери «головной убор» и одежду замужней женщины; новобрачный передает матери «девичий передник» своей супруги. Гереро, организованные в тотемические кланы, выплачивают калым

Аналогии, а зачастую и тождество в деталях свадебных церемоний с актом усыновления (адопции) представляются естественными, если вспомнить, что в конечном счете свадьба — это обряд включения чужака в сообщество. Именно таков свадебный обряд у айнов, где или муж входит в семью жены, или жена — в семью мужа, т.е. налицо участие каждого в домашнем культе: вхождение в прежде чужую семью явно тождественно усыновлению296. Свадебные церемонии обнаруживают часто также детальное сходство с церемониями возведения на трон: покрывало распростерто над королем, так же как над супругами — венец; сакральные предметы, отличающие жениха и невесту, подобны регалиям будущего царя; сходство особенно проявляется там, где, как, например, в Северной Африке и некоторых областях Индии и др., жених объявляется царем, султаном или принцем, а невеста ~ царицей, султаншей или принцессой или, как в Китае, где жениха величают мандарином, В редких случаях свадьба рассматривается как возрождение, значительно чаще она воспринимается как обряд инициации или рукоположения. Все эти сходства выражаются через обряды перехода, в которых всегда заложена одна и та же идея: придание нового статуса ре;ш>- ному изменению общественного состояния.

Теперь мне следует сказать несколько слов р церемониях, которые являются противоположными свадебным — церемониях развода и вдовства

Обряды развода у большей части народов сводятся к их самому простому выражению. Либо женщина уходит из супружеского дома и возвращается в родительский, либо муж прогоняет жену из их общего дома. Однако, если судить по этнографической литературе, кажущаяся простота церемоний развода объясняется недостаточным интересом исследователей к этой проблеме. Они или не понимают смысла отдельных действий, или видят в личном отделении и разводе лишь юридический и экономический акты. Однако естественно, что как личная, так и коллективная связь, установленная с такими хлопотами и сложностями, не может быть разорвана в один прекрасный день и единственным жестом Например, известно, что католическая церковь вообще не допускает развода, аннулирование брака достигается лишь через суд, без какого-либо собственно магически-религиозного действа Евреи, наоборот, разработали очень сложный церемониал развода, такой, что он сам по себе является для многих препятствием к разводу. Прошение о разводе, подаваемое женщиной, должно быть написано в столь же совершенном стиле, как Священное писание; раввин подбрасывает этот документ вверх, и один из свидетелей женщины должен поймать его на лету; если это не удается, то все начинается сначала; это окончательный обряд отделения297. У хабе Нигерийского плато, если брак освящен церемонией домашнего культа, нужно, как в классической античности, принести жертву, чтобы разорвать связь с семейными божествами того из супругов, который уходит2. У эскимосов муж смотрит на жену, затем выходит из жилища, не говоря ни слова. У чувашей муж, недовольный женой и желающий с ней расстаться, завладевает ее покрывалом и рвет его. Этот обряд встречается также у черемисов, мордвы, вотяков и вогулов (устаревшее название манси. —Примеч. пер.)298. На Яве священник разрезает «свадебную нить»299. У южных галла если муж плохо обращается со своей женой, то ее брат может прийти за ней, но, если муж это запрещает, брат не имеет права войти ни в хижину, ни в деревню. Он должен ждать, пока его сестра не выйдет, например, за водой, и тогда похищает ее; женщина, разведенная подобным образом, не может повторно выйти замуж, а ее муж не имеет права потребовать ее возвращения, но оба заинтересованных сообщества примиряются, рассчитываясь баранами и козами300. У вазарамо муж сообщает жене, что он не хочет больше жить с ней, давая ей особый сорт тростника; в Уньоро (Unyoro) муж разрезает пополам кусок шкуры, половину он сохраняет у себя, а другую отсылает отцу своей жены301. В исламе обряд отделения вербальный: достаточно мужу трижды сказать жене: «Ты разведена» или «Я развожусь с тобой», и она должна уйти, взяв свои вещи; муж обычно отдает треть приданого; но если развестись хочет женщина, то нужно получить решение судьи, функция и юрисдикция которого в основном религиозного порядка. Первоначально это троекратное повторение представляло собой настоящую магическую формулу. Она играет такую же роль в Индии и у суахили302. Иногда собирают племенной совет, который объявляет развод, решая имущественный вопрос в пользу той или другой стороны. Но гораздо чаще развод не имеет ничего церемониального или ритуального: он заключается в том, что один из супругов или просто уходит, или выдворяет другого.

Эти факты, однако, не вступают в противоречие ни со схемой обрядов перехода, ни с социологическим объяснением, которое я предлагаю: так как после заключения брака девушка и юноша пе решли в категорию социально зрелых женщин и мужчин, ничто не может заставить их (равно как вдовцов и вдов) вернуться в прежнее положение. К тому же связь, сложившаяся между семьями, не может быть нарушена из-за того, что супруги расходятся, так как всякая угроза разрыва устранена соглашениями, определяющими будущее положение разошедшихся и разведенных, если не считать индивидуальных исключений душевного порядка. Родственные связи продолжают существовать, особенно при наличии детей. Это настолько важно, что у многих народов в этом случае развод не разрешается. Я не претендую на то, чтобы предложенные мной схема и система интерпретаций считались абсолютно неоспоримыми и универсальными. Но мне кажется, что отсутствие разработанных ритуалов развода не дает основания отрицать их безоговорочно.

Примечательно, кроме того, что супружескую связь, которую столь легко разрушает развод, факт смерти только ослабляет или не ослабляет вовсе (самоубийство вдовцов). Я понимаю, что траур включает большое число обрядов, которые являются просто профилактическими или защитными; однако похоронные церемонии, в которых принимают участие вдовцы, включают кроме траура нечто другое, позволяющее видеть социальный смысл происходящего, что согласуется с общей теорией303.

Это видно, между прочим, в обряде юпов: вдове, для того чтобы освободиться от брачных обязательств, достаточно пройти между ног мужа-покойника, прежде чем его вынесут из дома; в противном случае она осталась бы связанной с ним на всю жизнь и любая неверность умершему навлекла бы на нее несчастье2. Повторные браки вдовцов, как и разведенных, оформляются значительно проще с церемониальной точки зрения (по причинам, изложенным ниже).

Трудно представить себе обряды по поводу менопаузы или поседения волос Эти состояния, однако, означают вступление в новую жизненную фазу, очень важную у полуцивилизованных народов.

Действительно, пожилые женщины или приравниваются к мужчинам и тогда принимают участие в их церемониях, политических акциях и тд., или приобретают в сообществе женщин особое положение, главным образом руководительниц церемониями; что касается стариков, то они занимают в общественной жизни самое значительное место. Глава VIII ПОХОРОНЫ

Обряды отделения, промежуточною периода и включения в похоронных церелюниях. — Траур как обряд отделения и промежуточного периода. — Д&г этапа похорон. — Путешествие из этого мира в иной мир. — Вещественные препятствия, встаюиріе на пути прохождения мертвых. — Включение в сообщество мертвых. — Топография мира мертвых. — Ежедневное возрождение мертвещ в древнем Египте. — Множественность миров мертвых. — Умерите, которые не могут приобщиться к обиуему миру мертвых. — Обряды, возрождения и перевоплощения. — Обряды, проводимые в тех случаях, когда местом обитания покойника считается ею дом, могила или кладбииуе. — Перечень обрядов отделения и включения

На первый взгляд может показаться, что в похоронных церемониях самое важное место занимают именно обряды отделения, тогда как обряды промежуточные и обряды включения, наоборот, выражены слабо. Однако изучение фактов показывает, что дело обстоит иначе: обряды отделения немногочисленны и очень просты, а обряды промежуточные столь продолжительны и сложны, что иногда приходится признать за ними некую автономию. И наконец, из всех похоронных обрядов наиболее разработаны обряды, совершаемые ради приобщения умершего к миру мертвых: именно им придается самое большое значение.

Ограничусь несколькими краткими замечаниями: каждый знает, что ничто так не изменяется в зависимости от этнической принадлежности, возраста, пола, социального положения человека, как похоронные обряды. Однако во множестве частных вариантов можно выявить основные признаки (некоторые из них будут охарактеризованы совокупно). Кроме того, похоронные обряды усложняются в связи с тем, что у одного народа может быть множество различных и даже противоречивых представлений о загробном мире. Сложное переплетение этих представлений, естественно, отражается в обрядах. Считается, что человек состоит из многих элементов (тело, жизненная сила, душа—дыхание, душа—тень, душа—большой палец, душа—животное, душа—кровь, душа—голова и тд.), которым при наступлении смерти уготована разная судьба. Некоторые из этих душ продолжают жить всегда или временно, другие умирают и тд. В последующем изложении я буду абстрагироваться от всех этих вариантов, памятуя, что они влияют лишь на внешнюю сторону обрядов перехода, но не на их внутреннюю структуру.

Траур мне кажется теперь более сложным явлением, чем в недавнем прошлом Прежде я усматривал в нем лишь совокупность запретов и приемов, свидетельствующих об изоляции от общества в целом тех, кого смерть как реальная, материальная данность ввела в сакральное, «нечистое», состояние304. На самом деле траур — промежуточное состояние для тех, кто остается в живых, в которое они входят благодаря обрядам отделения и из которого они выходят благодаря обрядам реинтеграции в общество в целом (обряды снятия траура). В некоторых случаях этот промежуточный период для живых повторяет смысл промежуточного периода для мертвых, прекращение первого совпадает иногда с прекращением второго, т.е. с включением умершего в мир мертвых305. Так, хабе Нигерийского плато говорят, что «период вдовства соответствует продолжительности скитаний души усопшего до ее вступления в мир божественных духов прародителей или до ее реинкарнации»306.

В период траура живые и умерший составляют особое сообщество, которое находится между миром живых, с одной стороны, и миром мертвых — с другой. Длительность траура зависит от степени родства и устанавливается согласно свойственному каждому народу обыкновению вести счет родства (по отцу, матери или групповое и тд.). Обычно вдовец или вдова дольше всех принадлежат к этому особому миру, из которого они выходят, совершив соответствующие обряды. (Для вдовы срок траура растягивается на то время, в течение которого может обнаружиться ее беременность.) Обряды снятия всяких запретов и всех атрибутов траура (например, одежды и тд.) следует рассматривать как обряды частичной или полной реинтеграции в общественную жизнь. Эта реинтеграция подобна той, которую проходит всякий новообращенный, возвращаясь в свою социальную группу. Для тех, кто носит траур, участие в общественной жизни приостанавливается, причем срок тем продолжительнее, чем, во-первых, теснее была связь с умершим (вдовые, родственники) и, во-вторых, чем более высоким было общественное положение умершего. Если умерший был вождем, то временно прекращается вся общественная жизнь. После смерти некоторых африканских царьков в период общего траура людям даровали льготы и временно освобождали от работы и тд.

В наши дни можно видеть, как в Китае под воздействием политических, экономических, административных обстоятельств смягчаются тяжелые последствия смерти императора или импе- ратрицы-регентши, из-за которых прежде общественная жизнь совершенно прекращалась, даже в ее домашних формах, причем на долгие месяцы. В наши дни это стало бы настоящим стихийным бедствием

Промежуточный период в похоронных обрядах прежде всего выражается практически в достаточно продолжительном нахождении трупа или гроба в помещении, где протекает ночное бдение (таковым может служить прихожая в доме или нечто подобное). Это лишь смягченная форма целой серии обрядов, на универсальность и значение которых указывал Ж.ФЛафито: «У большей части диких народов тела умерших находятся как бы на временном хранении в месте первоначального погребения. По истечении определенного срока им устраивают еще одни пышные похороны и заканчивают церемонию отправлением новых полагающихся им похоронных почестей»307. Затем он описывает обряды караибов: «Они убеждены, (что умершие) идут в страну душ лишь в том случае, если они бестелесны». Идея промежуточного периода интересовала также НЛІЛІихайловского308. Главный обряд состоит в том, что уничтожают тело или ждут, когда оно подвергнется разложению; именно на этом представлении основываются, например, похоронные церемонии бецилео на Мадагаскаре, совершаемые в два приема. Вначале, пока труп разлагается в доме (разложение ускоряют с помощью большого костра), это — обряды ожидания, затем следует серия обрядов погребения костей309. Кроме того, постлиминарный период иногда распадается на множество этапов. Это явление в форме поминовения (восемь дней, две недели, месяц, сорок дней, год и тд.) можно отнести к той же категории, что и обряды возвращения в свадебном цикле, повторение обрядов по поводу рождения и иногда — обрядов инициации.

Так как этапы похорон в Индонезии тщательно изучены, я приведу примеры обрядов, принятых в других регионах . Церемонии тода, по сути, те же: сжигание трупа, сохранение останков и очень разработанные промежуточные обряды; затем сжигание останков и погребение праха в земле; затем возведение надгробия в форме круга из вертикально стоящих камней. Этот обряд длится несколько месяцев; по поверьям, умершие отправляются в Амнодр, подземную страну, и называют их теперь аматолы. Путь в подземную страну не одинаков для разных категорий людей; он усеян препятствиями: «злодеи» падают с проволоки, которая служит мостом в реку. На берегах реки они живут какое-то время, смешиваясь с представителями самых разных племен; буйволы также отправляются в Амнодр; аматолы там много ходят, и когда они сотрут ноги до колен, то возвращаются на землю310. Обдорские остяки311 освобождают дом от всего, что там находится, за исключением орудий труда умершего; его одевают, кладут в выдолбленную лодку, шаман спрашивает умершего о причине смерти, потом лодку тащат к месту родового погребения; ставят ее на мерзлую землю так, чтобы покойник лежал ногами на север, а вокруг раскладывают все, что понадобится ему в ином мире. Тут же устраивают прощальную трапезу, участие в которой почитается долгом, и уходят. Женщины—родственницы покойного изготовляют куклу, изображающую умершего, ее одевают, моют, кормят каждый день в течение двух с половиной лет, если умер мужчина, и в течение двух лет, если умерла женщина312. По истечении этого срока куклу относят на могилу. Траур по мужчине длится пять месяцев, по женщине — четыре месяца. Мертвые отправляются длинным и извилистым путем на север, где находится страна мертвых; там темно и холодно313; длительность пути, по- видимому, соответствует продолжительности хранения куклы.

Таким образом, в похоронных обрядах выделяются предварительные, промежуточные и окончательные стадии, когда умерший достигает своего последнего пристанища. Северные остяки помещают страну мертвых за устьем Оби, в Северном Ледовитом океане314. Она освещается лишь лунным светом Недалеко от этого места расходятся три дороги, которые ведут к трем входам: один предназначен для убиенных, утопленников, самоубийц И ТДч другой — для иных грешников и третий — для тех, кто жил обычной жизнью. Для иртышских остяков иной мир — это небо; это восхитительная страна, куда поднимаются по лестницам, высотой от 100 до 300 метров каждая, или карабкаются по цепи, по которой, как гласят эпические легенды315, боги, сакральные медведи, может быть, тотемы316 и мертвые иногда спускаются на землю. Я полагаю, что должна быть связь между продолжительностью хранения кукол и продолжительностью путешествия в иной мир.

Похоронные обряды колов в Индии317 являются примером сочетания известных профилактических обрядов и обрядов перехода. Вот их последовательность: 1) тотчас после смерти труп кладут на землю, «чтобы душе было легче найти путь к местопребыванию мертвых», расположенному под землей; 2) труп обмывают и окрашивают в желтый цвет, чтобы прогнать демонов, которые могли бы задержать душу на пути в иной мир; 3) с той же целью собравшиеся родственники и соседи исторгают жалобные вопли; 4) труп кладут на подставку ногами вперед, чтобы душа не нашла дорогу в хижину; с той же целью похоронная процессия движется к месту захоронения обходными путями; 5) в погребальной процессии не должно быть ни детей, ни девушек; женщины голосят, мужчины хранят молчание; 6) каждый мужчина несет кусок сухого дерева, чтобы потом бросить его в костер; 7) туда, где будет костер, кладут рис, инструменты (в зависимости от пола умершего), в рот покойнику вкладывают рисовые хлебцы и серебряные монеты для его путешествия, так как душа — «тень тела»; 8) после ухода женщин разводят костер318, в нем сжигают умершего вместе с носилками, чтобы помешать ему возвратиться; 9) мужчины собирают обгоревшие кости, кладут их в горшок, который относят в дом умершего и подвешивают к столбу; 10) по дороге рассыпают зерна риса, перед дверью кладут пищу, для того чтобы умерший, если он вернется, несмотря на принятые меры предосторожности, мог бы поесть и никому не причинил вреда; 11) всю утварь, ставшую «нечистой», уносят подальше, опасаясь, что умерший может в нее спрятаться; 12) устраивают сакральную трапезу, после которой дом считается очищенным; 13) по истечении определенного времени наступает церемония «обручения», или «соединения умершего с жителями нижнего мира»; поют свадебные песни, танцуют, и женщина, которая несет горшок с костями, пританцовывает; 14) процессия, имитирующая свадебную, с музыкой и тд. отправляется к деревне, откуда были родом умерший и его предки; 15) горшок помещают в небольшое углубление, над которым водружают камень (вертикально); 16) по возвращении все участники церемонии должны искупаться.

Те, кто был искалечен, погиб от руки кровожадного человека или по воле несчастного случая, становятся злыми духами и не могут отправиться в страну мертвых. Эта страна — место пребывания предков. Туда отправляются только те, кто состоял в браке2; время от времени они возвращаются на землю и, когда им захочется, Перевоплощаются в новорожденных, особенно это свойственно дедушкам и прадедушкам .

Здесь не место давать сравнительное описание загробных миров319. Согласно распространенному представлению, загробный мир подобен нашему, но более приятный, общество там организовано так же, как и здесь. Так что каждый умерший оказывается включенным в род, возрастной класс, имеет профессию и ТА., как это было на земле. Следовательно, логично предположить, что дети, еще не включенные в сообщество живущих, не могут попасть и в иной мир. Таким образом, дети, умершие до католическою крещения, вечно остаются в промежуточном мире — чистилище. Полуцивилизованные народы погребают ребенка, не имеющего имени или не прошедшего обряда обрезания, без обычных церемоний, или просто выбрасывают его, или сжигают. Особенно это принято у тех народов, по представлениям которых у ребенка еще нет души.

Путешествие в другой мир и вход в него сопровождаются серией обрядов перехода, различающихся деталями в зависимости от расстояния и месторасположения иного мира Вначале отмечу Острова Мертвых (Египет320, Ассиро-Вавилония321, Гадес из XI песни «Одиссеи»322, греки^ различных эпох и регионов, кельты323, полинезийцы , австралийцы и другие). Отсюда, по-видимому, берет начало практика снабжать умершего лодкой с веслами или класть в могилу миниатюрную копию лодки. Некоторые народы воображают иной мир как крепость, окруженную стенами, ворота которой заперты на засов (таков гиеох у иудеев324, араху у вавилонян325). В представлениях других народов иной мир — это пространство, разделенное на ячейки (дуат у египтян) или расположенное на высокой горе (у даяков и др.) либо находящееся внутри горы (в ведической Индии и др.). Здесь важно подчеркнуть следующее: так как умершему предстоит совершить путешествие326, живые заботятся о том, чтобы снабдить его всеми необходимыми предметами, как материальными (одеждой, пищей, оружием, инструментами), так и ма- гически-религиозными (амулетами, опознавательными знаками, паролями и тд.), которые обеспечат ему, так же как живому путешественнику, благополучное продвижение вперед или переправу в иной мир, а затем и прием в нем. Следовательно, эти обряды в некоторых деталях идентичны обрядам, описанным в гл. III настоящей книги. Именно поэтому лопари стремились убить на могиле оленя, чтобы умерший мог совершить на нем трудное путешествие, прежде чем достигнет своего конечного места пребывания. По одним данным, оно продолжалось три недели, по другим — три года327. Можно было бы привести множество аналогичных фактов. Идея перехода просматривается, между прочим, в обряде «обол Харону»328; во Франции умершего снабжали самой большой серебряной монетой, для того «чтобы его получше приняли в ином мире»329. Подобный обряд есть в современной Греции. У славян деньги предназначены для оплаты затрат на путешествие, а японские буддисты считают, что их надо дать старухе, которая пропускает через реку Сандзё, которая отделяет потусторонний мир; бадага платят деньги, чтобы пройти по нити мертвых. Мусульмане могут пройти по тонкому как лезвие сабли мосту, только если они чисты или «праведны»; в «Авесте» написано, что мост Чинват охраняют собаки, в «Ригведе» четырехглазые псы Ямы охраняют дороги, ведущие к одному из загробных мест пребывания древних индийцев (это нечто вроде пещеры — «огороженное место, укрытое и замкнутое», куда ведет подземный ход330).

Обязанность показывать мертвым дорогу или вести их группами (psycbopompes) возлагается на особые силы (магов, демонов, божества). Роль Ириса и Гермеса-Меркурия достаточно известна. У муско- гов проводника умершего к загробным прериям во время обряда снятия траура изображает молодой воин, который принимает имя умершего. Он несколько миль скачет верхом, затем поворачивает и возвращается; с этих пор он носит имя умершею и считается приемным сыном его родителей331.

Наконец, у луисеньо в Калифорнии разыгрывают настоящее драматическое представление, которое путем прямого воздействия: 1) удаляет духов мертвых от земли, 2) «привязывает» их как будто материальной связью к четырем частям неба и особенно к Млечному Пути332.

Теперь я подробно остановлюсь на представлениях о загробном мире333, которые бытуют у хайда На основании комплекса изученных сюжетов известно, что дорога, ведущая в страну мертвых, достигает берегов некоего залива, по другую сторону которого и находится страна душ. Некая душа посылает умершему плот, который движется сам. Прибыв на другой берег, умерший отправляется на поиски своей жены. Поиски продолжаются очень долго, так как деревни находятся в отдалении одна от другой так же, как у хайда в этом мире. Поиски затрудняются и тем, что мертвец имеет лишь одну предопределенную ему жену. Умирая, человек указывает, в какой деревне он хочет жить, и посланцы спешат к нему, чтобы сопровождать его в пути. Каждое подношение умершему умножается при его употреблении живыми, похоронные песни способствуют тому, что умерший гордо входит в свою деревню. Умершие посылают на землю дары своим бедным родственникам. В стране душ исполняют священные танцы, веселятся. По ту сторону страны душ обитает вождь, именуемый Большое Движущееся Облако, от которого зависит, будет ли изобилие лосося. По истечении некоторого времени умерший снаряжает лодку, собирает свое имущество и, оплакиваемый сотоварищами, отправляется в страну, называемую Ксада (Xada), — там происходит его вторая смерть; затем он проходит через третью и четвертую. Умерев в пятый раз, он возвращается на землю в виде голубой мухи. Некоторые полагают, что четыре смерти бывают лишь после нескольких воскрешений человека. К тому же есть различные страны для утопленников, умерших насильственной смертью, шаманов и тд.

Вот каковы похоронные обряды [у хайда] в случае обычной смерти334. Лицо умершего раскрашивают, на голову ему надевают сакральный головной убор, затем умершего укладывают в гроб; там он остается от четырех до шести дней. Поют особые магические песни. Вначале песни исполняют члены рода умершего, затем члены противоположного (по законам экзогамии) рода. В «костер скорби» бросают еду, напитки, листья табака. Все это покойник унесет в иной мир в умноженном количестве; родственников отличают знаки траура (они обривают голову, мажут лицо смолой). Гроб выносят через отверстие в стене, устанавливают его в «погребальном доме», где собираются представители одного рода. В течение десяти дней вдова постится, вместо подушки под голову подкладывает камень, ежедневно совершает омовение, однако лицо не умывает. Затем она собирает детей из противоположного рода и предлагает им угощение, для того чтобы «можно было вступить в брак» (хайда экзогам- ны). Другой информатор указал Свентону на то, что обряды траура «очень похожи на обряды, совершаемые девушками в то время, когда у них наступает половая зрелость». Эти обряды, совершаемые с целью соединить покойника с умершими ранее членами его рода и снабдить всем, что ему необходимо на пути в иной мир и для пребывания там, являются одновременно профилактическими анимистическими (вынос через отверстие в стене дома, гроб, склеп и прочее должны мешать возвращению умершего) и профилактическими контагиозными (траур, омовение и тд.).

Похороны в древнем Египте — это хороший пример системы обрядов перехода как обрядов приобщения к миру мертвых. Я рассмотрю здесь лишь ритуал Осириса . Основная идея — это отождествление Осириса и умершего человека, с одной стороны, а с другой — отождествление Солнца и умершего. Я полагаю, что вначале должны были иметь место два различных ритуала, объединенные темой смерти и возрождения. Так же как и Осириса, умершего расчленяли, затем воссоздавали; он умирал и возрождался в мире мертвых, отсюда и проистекает серия обрядов воскрешения. Как и Ра- Солнце, мертвый заново умирает каждый вечер: когда он достигает Гадеса, его мумию бросают в угол и оставляют. Но серия обрядов, через которые проходит эта мумия, плывущая в солнечной ладье в течение ночи, его воскрешает. И вот утром он снова живой, готовый вновь предпринять свое ежедневное путешествие в солнечных лучах над миром живых. Эти неоднократные возрождения, присущие солнечному ритуалу, соединились с тем единственным воскрешением, подобным ритуалу Осириса, которое произошло во время первого прибытия умершего в Гадес и послужило тому, что этот ритуал стал совершаться ежедневно. Впрочем, это соединение отвечало общему представлению о том, что сакральное, божественное, магическое, чистое неизбежно утрачивается, если оно не обновляется в периодических обрядах.

Представим себе общую схему, вырисовывающуюся на основании «Книги о том, что находится в загробном мире» и «Книги о вратах»335.

Гадес (или дуат) в разное время и в разных местах представлялся различно. Комбинируя разнообразные представления, фиванские жрецы разработали его подробный план. Он, «как огромный храм, очень длинный, с множеством помещений, разделенных дверями, с внешним двором с каждого края и пилоном, прилегающим к внутреннему и внешнему миру одновременно»336. В первом часу ночи уже умершее солнце приказывает открыть себе врата, охраняемые павианами и духами, и принимает в свою ладью «чистые» души, т.е. погребенные согласно обрядам и снабженные необходимыми талисманами; другие умершие будут прозябать у порога вечно337. Согласно «Книге о вратах», ворота, подобно крепостным воротам, охраняются на входе и выходе мумией божества, а по углам — двумя чудищами, извергающими пламя. Проход становится возможным благодаря заклинаниям338. Затем начинается путешествие в соответствии с «Путеводителем путешествующего в ином мире»339. Что касается деталей, то я отсылаю читателя к цитированным работам и хочу подчеркнуть, что каждое помещение храма отделено от предыдущего и последующего дверями; для того чтобы они открылись, необходимо было совершить определенный ритуал. Названия первых трех дверей и последней неизвестны; названия четвертой и по следующих таковы: «Та, которая скрывает коридоры», «Опора богов*, «Хранилище мечей», «Портал Осириса»; «Та, которая держится прочно, неподвижно(?)», «Хранящая от наводнения», «Высшая из сущего, создающая порядок», «Та, которая запирает богов Гадеса». При выходе также был вестибюль. Повседневный ритуал заключался в том, что открывали двери наоса, изображая тем самым отмыкание мифических врат: 1) ломали запор; 2) срывали печать; 3) отодвигали засовы340. Затем расчленяли и восстанавливали бога — ритуал, который имел место и при похоронных обрядах (например, покойнику открывали рот и др.341). Далее божество обмывали водой, окуривали ладаном, обматывали сакральными повязками, румянили и натирали ароматическими маслами. Наконец, статую вновь помещали в наос, устанавливая ее на песке, точно так же как в похоронном обряде мумию и статую умершего, затем следовало ритуальное закрывание наоса, и это был главный обряд выхода из святилища342. Итак, цель божественного культа заключалась в ежедневном воскрешении солнечного Ра-Осириса. Точно так же похоронные обряды, во-первых, «воскрешали» умершего, превращая его в бога благодаря мумификации и различным обрядам, а во-вторых, отводили от мертвого настоящую, окончательную смерть благодаря воссозданию его ночью и воскрешению .

В этом мы видим параллелизм похоронных обрядов343, культа воскрешения дня, торжественного открытия храма и ритуала возведения на престол- Этот параллелизм является, конечно, наиболее выразительным и систематизированным примером из всего, что я знаю

о драматическом представлении на темы смерти и возрождения (смерть и возрождение Ра-Солнца, Осириса, Гора, фараона, жреца и каждого «чистого» умершего). Под конец добавлю, что рождение в земной жизни является, по сути, само по себе возрождением344.

Все эти обряды не позволяли покойнику каждый день «умирать» заново. Дело в том, что многие народы считают это возможным; иногда это представление сочетается с верой в то, что каждый раз умерший переходит из одного места пребывания в другое. Такие представления мы уже наблюдали у хайда, подобно им, черемисы верят, что человек может умереть однажды или умирает семь раз (черемисы на р. Вятка), переходя из одного мира в другой и, наконец, превращается в рыбу345. Обряды черемисов состоят в кормлении умершего — в первое время частом, затем периодическом — во время «поминок». Этим отчасти объясняются обряды с обильными угощениями у вогулов и остяков, среди которых бытует представление о том, что душа умершею какое-то время живет под водой или на небе346, затем постепенно уменьшается до размера маленького насекомого или превращается в это насекомое и, наконец, совсем исчезает347. Учение о мирах, расположенных один над другим, распространено в Азии и отражено в митраизме (семь планетных миров и последовательные инициации).

Те умершие, по поводу смерти которых не были выполнены похоронные обряды, так же как и дети (некрещеные, не получившие имени и не прошедшие инициацию), обречены на жалкое существование. Они никогда не смогут проникнуть в мир мертвых и включиться в сообщество, которое там сложилось. Это самые опасные мертвецы: они хотели бы вновь приобщиться к миру живых, но, поскольку у них нет возможности это сделать, они ведут себя по отношению к этому миру как враждебно настроенные чужаки. Им не хватает средств существования, которые другие умершие находят в ином мире, и потому они вынуждены обеспечивать себя за счет живых. Кроме того, эти умершие, не имея, как говорится, ни кола ни двора, часто испытывают острое желание мести. Вот почему похоронные обряды можно считать практическими обрядами длительного действия: они помогают живым избавиться от вечных врагов. Категория подобных мертвецов пополняется, согласно верованиям разных народов, различным образом в нее входят бессемейные, самоубийцы, умершие в пути, погибшие от удара молнии, лишенные жизни за нарушение табу и тд. Я излагаю эти соображения в общетеоретическом плане, так как отнюдь не во всех поверьях один и тот же акт влечет за собой одинаковые последствия. Подчеркиваю, что я не претендую на универсальность и абсолютную обязательность схемы обрядов перехода.

В качестве иллюстрации приведу примеры различных судеб самоубийц в загробном мире. РЛаш348 выделяет четыре категории самоубийств: 1) самоубийство рассматривается как обычное действие, и судьба самоубийцы та же, что и судьба обычных умерших; более того, самоубийство в случае серьезной болезни, членовредительства и тд. признается средством сохранения души, душа не должна быть ослабленной или изуродованной; 2) самоубийство (например, воина, вдовы и ТА.), которое вознаграждается в ином мире; 3) самоубийство, в результате которого умерший не может приобщиться к другим умершим и должен скитаться между мирами мертвых и живых; 4) самоубийство, которое наказывается в ином мире, и самоубийца должен скитаться между двумя мирами до тех пор, пока не истечет срок, который он прожил бы в своей земной жизни, или он допускается лишь в нижний круг мира мертвых, или же, наконец, он подвергается мукам и попадает в ад. Само собой разумеется, что в зависимости от того, входит ли самоубийца в ту или другую из этих четырех категорий, похоронные обряды различаются, являясь или обрядами профилактическими очистительными, или обрядами перехода.

Обряды перехода встречаются еще в обрядах воскрешения и перевоплощения. Действительно, если душа была отделена от живых и приобщена к миру мертвых, она может затем перемещаться в обратном направлении и появиться среди нас либо сама по себе, либо по принуждению. Механизм этого очень простой: достаточно, чтобы душа поместилась в женщину и вновь появилась в образе новорожденного ребенка. Таковы, между прочим, представления у арунта в Австралии; они думают, что души помещаются в камнях, деревьях и тд. и оттуда устремляются в молодых полных и пышущих здоровьем женщин. Обряды реинтеграции в мир живых были изучены мною в связи с рождением детей и присвоением им имен. Интересный пример этого «вечного возвращения» дают церемонии лушеи в Ассаме2. Умерший одет в свои лучшие одежды и привязан в сидячем положении к подмосткам из бамбука; в зависимости от его пола рядом кладут необходимую утварь и оружие; убивают свинью, козу, собаку, мясо которых делят между собой родственники, друзья и соседи, умершему также дают питье и еду. С наступ лением вечера умершего кладут в могилу, вырытую рядом с домом; самый близкий из его родственников прощается с ним и просит его приготовить все необходимое для тех, кто присоединится к нему позже. Далее душа, одетая и снабженная всем необходимым, в сопровождении душ свиньи, козы и собаки, без которых она не нашла бы дорогу, отправляется в страну Ми-тхи-хуа, где жизнь сурова и трудна. Но если при жизни умерший убил на охоте зверя или врага или устроил пир для всей деревни, то он отправляется в приятную страну по другую сторону реки, где постоянно пирует; женщины, которые не могут ни сражаться, ни охотиться, ни устраивать празднества, могут попасть в эту прекрасную страну лишь в том случае, если их приведут туда мужья. Через какое-то время душа покидает ту или другую из этих стран и возвращается на нашу землю в виде шершня; по истечении следующего отрезка времени она превращается в воду, затем испаряется, становясь росой, и, если капля росы падает на мужчину, он дает зачатие ребенку, который станет воплощением умершего349. Когда ребенок рождается, убивают двух цыплят, затем мать сама совершает омовение и моет ребенка. Первые семь дней душа ребенка цепляется, как птица, за одежду родителей; вот почему они стараются как можно меньше двигаться и ублажают домашних богов жертвоприношениями. Затем следуют всякого рода церемонии, во время одной из которых самый близкий родственник с материнской стороны дает ребенку имя, т.е. окончательно включает его в состав рода.

Наконец, напомню, что иногда души умерших перевоплощаются непосредственно в тотемы — животных, растения и тд. В этом случае совершаются обряды включения умершего в тотемический род.

В загробном мире для умерших не всегда отводится особое, предназначенное для них место. Случается, что они пребывают где- то неподалеку от дома, или в могиле (называемой вотяками «изба умершего»), или на кладбище (называемом манданами «деревня умерших»). В этом случае именно погребение является настоящим обрядом приобщения умершего к общему миру мертвых. Эго очень четко проявляется у черемисов, которые, впрочем, верят и в существование иного мира (возможно, под влиянием татар-мусульман2), аналогичного загробному миру в мифологии остяков. У остяков иной мир напоминает небо, туда добираются по жерди, перекинутой, как мост, над котлом, либо по приставной лестнице. У мордвы, как и у вотяков, жилищами умерших служат могилы и кладбища350. Промежуточный период — время связи умерших и живых — длится порой более продолжительное время, так как живые периодически возобновляют эту связь, как уже говорилось выше, либо устраивая совместную трапезу, либо посещая могилу, либо подкармливая умершего, оставляя на могиле съестные припасы. В давние времена на могильной насыпи делали отверстие наподобие окошечка, в гробу просверливали дырочки. Произносили специальные заклятия. [Окошечки и дырки (которые позже заменили застекленными отверстиями) в давние времена проделывали, чтобы покойник мог общаться с верхним миром. Заклятие произносили, положив на его голову гребень для расчесывания льна, говорили: «По одну сторону море, по другую — заросли тростника». — Примеч. пер]

Эта связь постепенно ослабевает, и, наконец, наступает момент, когда прерывается совсем. Именно последние поминки или последнее посещение могилы имеют значение обрядов отделения (по отношению к умершему) и повторного единения сообщества живущих (ограниченного или широкого).

Теперь приведу перечень обрядов перехода, которые я рассматриваю изолированно. Как и другие данные, опубликованные в этой книге, перечень не претендует на исчерпывающую полноту.

Среди обрядов отделения, частично уже рассмотренных, следует выделить: различные приемы вынесения тела покойного из дома; сжигание орудий труда, самого дома, ценностей и имущества умершего; умерщвление его жен и рабов, любимых животных; омовение, натирание и другие обряды, обобщенно называемые очистительными; всякого рода табу. Кроме того, имеют место вещественные приемы отделения: могила, гроб, кладбище, ограда, деревья, на которых помещают умерших, груда камней и тд.; ритуальные сооружения или строятся заново, или используются уже существующие. Закрытие гроба или засыпание могилы — самая торжественная часть, завершающая обряд. Коллективными обрядами являются периодические церемонии изгнания душ из дома, деревни, с территории племени. «Похищению невесты» соответствует борьба за тело покойника (распространенная в Африке), подлинный смысл которой, видимо, до сих пор не понят: живые лишь под нажимом соглашаются расстаться с одним из своих членов, ибо такая утрата ведет к уменьшению социальной значимости сообщества. Чем выше положение умершего в обществе , тем сильнее борьба за его тело.

Уничтожение трупа (сожжение, ускорение гниения и тд.) совершается с целью разъединить тело и душу; лишь очень редко останки (кости, пепел) образуют новое тело умершего в другой жизни (что бы ни думал об этом Герц351).

В качестве обрядов включения в первую очередь назову трапезы, совершаемые непосредственно после похорон, и трапезы последующих поминок. Трапеза устраивается ради восстановления связи между членами сообщества живых и покойным. Эта связь оказалась разорванной после утраты одного из звеньев цепи. Часто трапеза такого порядка совершается во время снятия траура. Когда похороны совершаются в два этапа (предварительный и окончательный), то в конце первого этапа устраивают трапезу причащения, на которой, как предполагается, присутствует умерший. Наконец, если племя, род, деревня участвуют в похоронах, то способ созыва (барабан, глашатай, вестник и тд.) еще больше подчеркивает ритуальный, коллективный характер трапезы, на которую созываются члены заинтересованных групп.

Обряды приобщения к иному миру однотипны с обрядами гостеприимства, включения в род, усыновления и тд- Часто намек на это есть в легендах, центральной темой которых является спуск в ад или путешествие в страну мертвых с соблюдением определенных табу: нельзя трапезничать вместе с умершими, нельзя ни есть, ни пить ничего из того, что произведено в их стране, нельзя позволить им прикоснуться к себе или обнять себя, нельзя принимать от них подарки и тд. С другой стороны, питие совместно с умершим приобщает к нему самому и к другим мертвым и вследствие этого позволяет путешествовать среди них, ничего не опасаясь, все равно как если бы путешествующий внес пошлину (деньги и ТД.). Среди обрядов приведу удар дубинкой по голове, который наносят мертвые вновь прибывшему , христианское соборование умирающего, положение умершего в землю. Наконец, возможно, в эту категорию следует включить «танцы мертвых», исполняемые некоторыми из американских индейцев, африканскими аньянга352 и тд., членами тайных обществ или других особых магически-религиозных сообществ.