Горнодобыча и промышленность

Горнодобывающая промышленность, особенно угледобыча, стала в XIX в. одной из ключевых отраслей в большинстве стран Европы (в Великобритании, Бельгии, Франции, Германии и России).

Производство мяса в Европе в среднем за 1920—1983 гг.* (в 1000 тони)

Цифры, взятые в скобки, относятся менее чем к половине указанного периода.

Источники: Mitchell B.R. European Historical Statistics. R350f.; United Nations. Statistical Yeatbook. 1976. R223; 1978 R232ff.; 1982. R646ff.; FAO.Yearbook of Food and Agricultural Statistics: Production. 1950. R150f.; FAO. Production Yearbook. 1983. R91 ff.; Statistisches Jahrbuch fOr das Deutsche Reich. 1941/42. S. 440; Statistisches Jahrbuch fur die Bundesrepublik Deutschland. 1960. S. 46*; 1961. S. 48*; Statistisches Jahrbuch der Deutschen Demokratischen Republik. 1967. S. 27 u. 14*; 1973. S. 25.

свинца в Корнуэлле. Но в Швеции, Испании и в европейской .части России возникли и новые промышленные центры. В ходе обеих войн их производство приобрело большое военное значение, а нейтральные страны, обладавшие данными ресурсами, в итоге «нажились» на войне. Угольные и железные бассейны стран, участвовавших в войне, вопреки местному падению производительности труда интенсивно использовались. Во время первой мировой войны, несмотря на привлечение дополнительной рабочей силы, производство падало и не только на оказав-

Цифры, взятые в скобки, относятся менее чем к половине указанного периода.

шихся в зоне военных действий бельгийских или северофранцузских шахтах, но и в Германии и Великобритании. Оно росло только в нейтральных Голландии и Испании. В годы второй мировой войны некоторым из стран-участниц удалось повысить добычу угля (Германии, Италии, Болгарии, Румынии и Венгрии, т.е. союзникам Германии, а также СССР). Но в Великобритании, Бельгии, Нидерландах и Франции объем добычи угля снизился, тогда как не участвовавшая в войне Испания его удвоила.

Перед первой мировой войной крупнейшим производителем угля в Европе была Великобритания. В 20-е гг. лидерство перешло к Германии, если учитывать добычу бурого угля. До первой половины 40-х гг. отрыв Германии от остальных стран рос. В 50-х гг. крупнейшим производителем угля в Европе стал СССР. ФРГ, а вскоре и ГДР обогнали Великобританию. Польша как производитель угля в 70-е гг. вышла на второе место в Европе, другие страны восточного блока, такие, как Болгария, Югославия и Румыния, к началу 80-х гг. добывали угля значительно больше, чем Бельгия, страна традиционной угледобычи ( табл. 45 ).

Таблица 45

Добыча бурого и каменного угля в Европе в среднем за 1915—1983 гг/               (в млн тонн)

В XX в.

В 50-е гг. гидроэнергетика и добываемые из недр земли энергоресурсы столкнулись с растущей конкуренцией со стороны атомной энергетики. В Западной Европе раньше других начала производить атомную электроэнергию и вести собственные исследовательские работы Великобритания. Располагая значительными запасами угля и нефти, она использует атомную энергию не в таких масштабах, как Франция, которая в 70-е гг., чтобы обеспечить энергетическую независимость, интенсивно использовала энергию атома. В 1970 г. во Франции только 4,5% энергии производилось на атомных электростанциях, в Великобритании же — 5,5%. В 1986 г. доля атомной энергии в топливно-энергетическом балансе Франции возросла до 65%. Бельгия в 1986 г. также получала 60% электроэнергии на атомных электростанциях. В Великобритании, напротив, в 1983 г. эта доля составляла около 16%, во всей Европе (без СССР) в 1981 г. она была около 10,6%, в странах ОЭСР — в два раза выше (21%). В странах восточного блока в 1981 г. наивысший удельный вес атомной энергии имела Болгария (14,6%), СССР — лишь 5,8%. Таким образом, и в дальнейшем большая часть энергии в Европе будет извлекаться из угля, нефти и природного газа.

Добыча нефти и газа в Европе в среднем за 1915—1983 гг/

Производство электроэнергии в целом развивалось в Европе до начала 50-х гг.

В Европе разрабатываются разнообразные залежи руды, но в сравнении с крупными месторождениями Америки, Азии, Австралии и отчасти Африки они не имеют действительно большого значения. В добыче железной руды в 1913 г. лидером в Европе была Германия, производившая около 29 млн тонн. В результате первой мировой войны она потеряла большую часть месторождений железной руды в Лотарингии и Верхней Силезии. Сразу же после войны крупнейшим производителем стала поэтому Великобритания, но уже в 1920 г. ее обогнала Франция, сумевшая не только использовать вновь обретенные лотарингские рудники, но в процессе восстановления значительно расширить уровень добычи руды. В период мирового экономического кризиса добыча руды во Франции сократилась с 51 млн тонн в 1929 г. до почти 28 млн тонн в 1932 г. и стабилизировалась только в конце 30-х гг. на уровне 33 млн тонн необогащен- ной руды. Добыча в Великобритании претерпела существенные конъюнктурные колебания. С1920 по 192ft. г., в 1926 г., вновь с 1931 по 1933 г. ее уровень сильно падал; отрасль ожила с началом предвоенной гонки вооружений, ее производительность достигла 14 млн тонн в год. Примерно на том же уровне держалась тогда добыча железной руды в Швеции, которая в 1929 г. впервые достигла показателей Великобритании, но в годы мирового экономического кризиса сократилась еще заметнее, чем английская. В 1933 г. объем добытой в Швеции руды составил всего 2,9 млн тонн, т.е. одну четвертую уровня 1929 г. Выросла в эти годы добыча железной руды в СССР, что соответствовало сталинским приоритетам развития тяжелой индустрии. В 1934 г.

Производство электроэнергии в европейских странах в среднем за 1915—1983 гг.[††††††††] (в млрд киловатт/час)

Добыча железной руды в Европе в среднем за 1910—1983 гг/ (в 1000 тонн)

она составила 21,5 млн тонн, т.е. примерно в полтора раза больше, нежели в предыдущем году, и в три с лишним раза — чем в 1929 г. С тех пор она росла медленнее и к началу второй мирон вой войны не достигла даже уровня Франции. После войны' СССР возглавил европейский список, опередив Францию и Швецию; следует, однако, учитывать, что содержание металла' (и ценность руды) особенно высока у шведской руды. Если уро-, вень добычи руды измерять по содержанию металла, то уже в межвоенный период Швеция являлась вторым по значению про-, изводителем в Европе. Испанские руды имеют более высокое содержание металла по сравнению с французскими (табл. 48).

По добыче других руд в последние десятилетия СССР опередил все европейские страны: его необъятные территории располагают значительно большими запасами, чем вся Европа вместе взятая. Хотя в последние десять—двадцать лет другие государства интенсивно разрабатывали свои месторождения и круг ведущих добывающих стран расширился, например за счет Польши с ее медными рудниками, объем добычи в СССР во много раз превышает уровень стран, занимающих после него второе место (по олову в начале 80-х гг. — в четыре раза больше Югославии, по цинкосодержащей руде — примерно в пять раз выше Польши, Швеции, Ирландии и Испании). По добыче марганцевых руд восточный блок в Европе практически является монополистом, хромосодержащих руд СССР добывает в 2,7 раза больше, чем Албания. Меньшее превосходство имеет добыча бокситов, сырья для производства алюминия. Но и здесь СССР далеко оторвался от других ведущих производителей (Югославии, Венгрии, Греции и Франции). Добывая к началу 80-х гг. 30 млн тонн природных фосфатов, он являлся фактически единственным их производителем в Европе.

Примерно та же картина наблюдается в области добычи драгоценных металлов, особенно золота, по которому СССР, не публикующий официальных сведений, вероятно, является вторым производителем в мире после Южной Африки. Небольшое количество добываемого в Германии, Финляндии, Франции, Португалии и Швеции золота не имеет большого значения. Вторым более или менее существенным производителем золота в Европе является Югославия, добывавшая в 70-е гг. от 3 до 5,5 тонн.

Серебро, напротив, в небольших объемах добывается во многих странах Европы. После СССР важнейшим поставщиком серебра на европейский рынок считается Польша.

Сила Европы, за исключением СССР, заключается не в богатстве природных ресурсов, а в разнообразии промышленной переработки сырья. В отраслях промышленности, связанных с природными месторождениями, например в выплавке чугуна или алюминия, а также в нефтепереработке, нефте- и углехи- мии близость природных ресурсов значительно снижает производственные издержки. Рентабельность кораблестроения, общего и транспортного машиностроения также выше, если сырье и полуфабрикаты не нуждаются в длительной транспортировке. Многие из отраслей легкой промышленности, а в наше время также часть электротехнической индустрии, в большей степени зависят от фактора рабочей силы и ее квалификации. В целом размещение европейской промышленности обеспеченность рабочей силой определяет в большей степени, чем возможности сырьевой базы, хотя с середины XIX в. до периода после первой мировой войны расположение месторождений угля и железной руды диктовало размещение тяжелой индустрии и данный географический фактор сегодня сохраняет свое значение. После первой мировой войны место горнометаллургических регионов заняли центры «интеллектуального» производства: сначала электротехническая промышленность и химия, а ныне такие агломерации, которые привлекают электронику, машиностроение и многих других инвесторов и производителей потребительских товаров, а также поставщиков услуг, исследовательские лаборатории и инженерно-конструкторские бюро.

Изначальная привязанность к источникам сырья наиболее ощутимо проявлялась в производстве железа и стали. Перед первой мировой войной обе промышленные области Германии опередили пионера отрасли, Великобританию; Россия же приблизилась к уровню производства Франции, а по выплавке стали превзошла его. Несмотря на потребности в производстве вооружений, большинство стран-участниц первой мировой войны не смогли сохранить довоенные объемы производства, они значительно увеличились только в Великобритании и несколько меньше в нейтральных Швеции и Испании.

Межвоенный период не принес перемен. Германские предприниматели значительно расширили свои производственные мощности еще в период инфляции, стремясь компенсировать утраченные предприятия. Благодаря этому Германия оставалась крупнейшим производителем чугуна и стали в Европе, значительно опережая остальных, но в целом в Европе создалась ситуация перепроизводства, которое стало очевидным в конце 20-х гг. Немецкая сталелитейная промышленность, где перед первой мировой войной действовали технически наиболее современные предприятия, расширяла объем и мощность производства. В1927 г. она удвоила выпуск стали в расчете на домну по сравнению с 1913 г., тогда как британская промышленность повысила производительность лишь наполовину к 1928 г., а французская только к 1931 г. Франция, использовавшая сооруженные еще во времена Германской империи домны в Лотарингии, немецкого уровня производительности 1913 г. достигла в 1926 г., Великобритания — только в 1933 г.

В России производство чугуна и стали в период первой мировой войны упало сильнее, чем на Западе, а в годы послереволюционных беспорядков промышленность была почти полностью разрушена. В 1919—1922 гг. сталелитейная индустрия с трудом удерживала уровень чуть больше 3% от 1913 г. Только во второй половине 20-х гг. она достигла его вновь. Сталинская система приоритетов обеспечила резкий взлет. Во второй половине 30-х гг. производство чугуна выросло более чем в три раза по сравнению с довоенным и вышло на второе после Германии место в Европе. Хотя вторая мировая война практически уничтожила промышленные регионы СССР на европейской территории, они были частично воссозданы за Уралом и выпуск продукции оставался удивительно высоким. После войны эта отрасль развивалась в приоритетном порядке, и СССР, несмотря на восстановление Западной Германии, является с тех пор крупнейшим производителем чугуна и стали в Европе, далеко опережая другие страны. Польша и ЧССР после войны также значительно расширили свои мощности по производству стали. В меньшей степени это удалось сделать ГДР, Румынии и Венгрии. Повсюду в странах восточного блока тяжелая промышленность имеет приоритетное значение.

На Западе производственные мощности развивались медленнее, но отдельные страны, например Австрия, воспользовались тем, что досталось им в результате войны. С появлением конвертерного способа производства стали австрийская промышленность на десятилетия закрепила за собой роль технологического мирового лидера и в 50-х—начале 60-х гг. пережила стремительный подъем. Наиболее равномерным в течение всего периода после 1913 г. рост объемов производств был в нейтральных Швеции и Испании.

Как и в межвоенное время европейская сталелитейная промышленность в начале 70-х гг. (некоторые страны раньше) вступила в «кризис перепроизводства». Среди вызвавших его причин следует особо выделить быстрое развитие производства в Японии и странах «третьего мира» и рост цен на энергию. Отдельные фирмы преодолевали кризис по-разному, применяя различные стратегии, в которых в конечном итоге важную роль играла государственная поддержка сокращавшегося производства. В целом производство чугуна и стали в Западной Европе существенно снизилось с 1974 г. (года наивысшего уровня) в Бельгии и Великобритании — почти наполовину, во Франции и ФРГ — примерно на треть. В Италии, где в Брешии структура мощной сталелитейной промышленности была представлена мелкими и средними предприятиями, а также в Австрии, правительство которой, не считаясь с партнерами по Европейскому сообществу, нашло необходимые субсидии, положение поначалу.не было столь острым, но позже, в связи с задержкой в реконструкции предприятий, эти страны испытали еще большие сложности. В Восточной Европе, напротив, производство продолжало расти, особенно значительно в Румынии. Только в Польше рост приостановился, так как не было средств для оплаты необходимого для расширения производства зарубежного оборудования. Общий кризис режима обусловил падение производительности труда. По-видимому, в странах восточного блока также был достигнут уровень, который превзойти оказывалось все труднее. В целом объем производства европейской сталелитейной промышленности в 80-е гг. обнаружил тенденцию к стагнации, но высококачественные и специальные стали по-прежнему находили сбыт на развивавшемся мировом рынке (табл. 49).

Производство чугуна в Европе в среднем за 1910—1983 гг/ (в 1000 тони)

Гораздо более неоднозначным было положение в отраслях, использовавших чугун и сталь, прежде всего в общем машиностроении, приборо-, судо- и автомобилестроении, в электротехнике и, наконец, в строительстве. Наряду с переживающими спад отраслями (судостроение) интенсивно растут электроника, производство легкового автотранспорта или большая часть производства средств производства. В межвоенный период они также представляли собой высоко диверсифицированный сектор с прекрасной конъюнктурой в одних отраслях и странах и существенными трудностями сбыта в других.

Очевидные проблемы возникли в британском судостроении, тогда как в Германии в межвоенный период конъюнктура оставалась высокой, поскольку потери реквизированного по Версальскому договору торгового флота восполняли с помощью государства. Довоенный уровень был практически достигнут к г. До мирового экономического кризиса Франция наращивала флот умеренными темпами, но малые европейские страны (Норвегия и Голландия), а также Италия свою долю в наличном флоте и в закладке новых судов повысили существенно. Европейские страны в целом остались крупнейшими судостроительными державами мира. Десять европейских стран, которые приобрели доминирующее значение в XIX в., в межвоенное время строили четыре пятых всех судов в мире. Но под влиянием крупных изменений спроса на мировом рынке они пережили существенные колебания конъюнктуры. Спад начала 20-х гг. затронул американскую промышленность сильнее, чем европейскую, которая уже в 1922 г. вновь начала строительство кораблей. За исключением небольшого спада 1926 г. количество заложенных судов росло вплоть до 1930 г. Мировой экономический кризис поразил судостроение особенно сильно. В течение одного года количество заложенных судов сократилось почти наполовину. В момент наибольшего спада (1933 г.) оно составляло только 17% от уровня 1930 г. в Германии — 11% и 9% в Великобритании. Страны со сравнительно небольшим объемом судостроения пережили кризис легче, чем Великобритания, где в предшествующие ему годы строили свыше половины торговых судов в мире. Семь из них (Италия, Нидерланды, Швеция, Дания, Бельгия, Норвегия и Испания, где перед первой мировой

войной закладывалось около 10% судов, а в 20-е гг. —15—20%) смогли в 30-е гг. увеличить свою долю в мировом судостроении до 25%, в то время как доля Великобритании с 58% в 1913 г. упала до одной трети в 1938 г. При этом 1938 г. был единственным годом после кризиса, когда британское судостроение, по крайней мере в некоторой степени, смогло приблизиться к прежнему уровню.

В годы второй мировой войны США вновь захватили лидирующие позиции в судостроении. Однако Великобритания, в отличие от всех остальных европейских стран, также смогла повысить объемы производства. После войны повторилась ситуация межвоенного периода: европейские страны второго ранга, особенно Скандинавские, увеличили за счет британцев свою долю на рынке, а удельный вес США упал до 10%. Швеция, которая за время войны сумела модернизировать кораблестроительные верфи, превратилась в крупную судостроительную державу. Еще в 1978 г. с ее стапелей сходило в два раза больше судов (в брутторегистровых тоннах), чем в какой-либо другой западноевропейской стране, но несколькими годами позже судостроение в Швеции практически замерло. Не столь драматическими были взлеты и падения в ФРГ: здесь долгое время сохранялись субсидии судостроительным верфям. К началу 80-х гг. немцы и испанцы были крупнейшими судостроителями в Западной Европе. Их доля в мировом производстве составляла теперь 4% у каждого, тогда как доля Великобритании упала до 2,5% (табл. 50). В целом западноевропейское кораблестроение все очевиднее вползало в структурный кризис: с 50-х гг. их конкурентами на мировом рынке стали сначала Япония, затем Тайвань и Южная Корея. В1970 г. почти половина, а в 1980 г. больше половины всех статистически учтенных кораблей мира сходило со стапелей в Японии, но примерно 42% все еще строилось в Западной Европе.

Значительно более прочные позиции по отношению к японским конкурентам заняло европейское автомобилестроение. В межвоенный период, как казалось сначала, доминировать на рынке будут американцы. Автомобиль был изобретен в Европе, но уже перед первой мировой войной автомобильная индустрия США далеко опередила европейскую. В1913 г. там было свыше

Строительство торговых судов в Европе, Японии и США в среднем за 1910—1983 гг.* (в брутто-регистровых тоннах)

1,2 млн автомобилей, в то время как в крупнейших европейских странах, вместе взятых, не набиралось и 0,5 млн. Во время и после первой мировой войны превосходство американцев выросло, и после создания Фордом модели «Т», автомобиль стал самым распространенным средством передвижения в США. В 1929 г. три ведущих европейских производителя автомобилей — Франция, Великобритания и Германия — выпускали 5 млн легковых автомобилей в год, т.е. 11% от объема производства США. Но в 30-е гг. разрыв начал уменьшаться, сокращение стремительно продолжилось после второй мировой войны. Мировой экономический кризис отбросил назад производство автомобилей в Америке в большей степени, чем в Европе. В 1932 г. в США было выпущена только четверть автомобилей от уровня рекордного 1929 г., и позднее производство восстанавливалось медленно. В Великобритании, напротив, снижение наблюдалось только до 1931 г. и всего примерно на 13%, в 1933 г. оно вновь достигло уровня 1929 г., а в 1937 г. — возросло вдвое. В Германии падение производства хотя и составило две трети уровня 1929 г., но уже в 1934 г. превышало его, а в 1937 и 1938 гг. удвоилось. Труднее других пришлось только Франции, где производство сократилось на треть, в то время как Италия с 1931 по 1937 г. выпуск легковых автомобилей увеличила почти в три раза. В целом объем производства четырех ведущих европейских автомобилестроительных держав в 1937 г. составлял почти 23% уровня США, а в 1938 г. — даже 44%.

В результате второй мировой войны соотношение европейской и американской автомобильной промышленности вновь очутилось на уровне 20-х гг. В 1946 г. четыре европейские державы произвели только 12,5% автомобилей от объема США. В 1950 г. их доля равнялась только 16,5%, так как американская автомобильная индустрия, как и европейская, развивалась динамично. Повышенный спрос послевоенного времени в США тем не менее был удовлетворен быстрее, и с середины 50-х гг. крутой подъем завершился, тогда как в Западной Европе он продолжался еще два десятилетия. В 1970 г. западноевропейцы впервые произвели больше автомобилей, чем североамериканцы (включая Канаду), и, несмотря на еще более динамичные темпы роста Японии, Западная Европа до настоящего момента

сохраняет ведущие позиции в автомобилестроении. Япония к началу 80-х гг. производила ежегодно 7 млн автомобилей (около четверти мирового производства), т.е. больше, чем любая другая отдельно взятая страна, но Западная Европа в целом выпускала 10 млн (более трети всех легковых автомобилей в мире). Среди стран-производителей Западной Европы с 60-х гг. наблюдались аналогичные тем, что происходили в судостроении, и даже более резкие сдвиги. По сравнению с ФРГ и Францией Великобритания все более теряла свое значение, в конце 60-х гг. уступив третье место в Европе Италии. В начале 80-х гг. Испания производила почти столько же легковых автомобилей, сколько Великобритания. На этом примере становится особенно очевидным, что Южная Европа по уровню промышленного развития нагоняет Север.

В Восточной Европе крупнейшим производителем автомобилей является, конечно, СССР. Он опережает ЧССР и Польшу, которая после заключения во второй половине 70-х гг. соглашения с «Фиатом» превзошла ГДР. В странах восточного блока большая часть автомобильного производства приходится на грузовики и автобусы; на Западе приоритет, безусловно, принадлежит производству легковых автомобилей. К началу 80-х гг. в ФРГ выпускалось в 13,5 раза больше легковых автомобилей, чем грузовых, тогда как в СССР только в 1,5 раза больше (табл. 51).

Для анализа европейского машиностроения во всем его многообразии простые оценки количества продукции неприменимы, так как стоимость изделий здесь варьируется в более широком диапазоне, чем в судостроении и в автомобилестроении. В XIX в. Западной и Центральной Европе принадлежало безусловное мировое лидерство почти во всех отраслях машиностроения в области массового производства специализированных станков, машин для строительства и горнодобывающей промышленности, и особенно по сельскохозяйственным машинам, с ней могла конкурировать только Северная Америка. Американские предприятия, правда, работали в основном на свой быстро растущий рынок, тогда как европейцы экспортировали свою продукцию за океан. Перед первой мировой войной Великобритания и Германия являлись крупнейшими мировыми экспортерами машиностроительной продукции. Бельгия и Швей-

цари я, наряду с Францией и Австро-Венгрией, также входили в их число.

В межвоенное время значение экспорта данной продукции возросло для стран Западной и Центральной Европы в еще большей степени. Доля машиностроения в общем экспорте семи европейских стран (Бельгии-Люксембурга, Германии, Франции, Италии, Швеции, Швейцарии, Великобритании), составлявшая в 1913 г. 10,7%, в 1928 г. была около 13,3%, в 1938 г. —19,9%, в 1950 г. — 23%. Вместе с транспортным оборудованием на эту группу изделий в 1928 г. приходилась почти четверть, а в г. — треть всего экспорта европейской семерки. Правда, во время первой мировой войны США утвердились в качестве крупнейшего в мире экспортера продукции машиностроения, но Германия и Великобритания вплотную следовали за ними. В1938 г. Германия нагнала США, захватила ведущие позиции в Европе. Примерно треть всех производившихся в Европе машин и оборудования изготавливалось тогда в Германии.

В период второй мировой войны производство машиностроения резко выросло, прежде всего в США; в первые послевоенные годы казалось, что догнать их невозможно. В 1950 г. в совокупном производстве восьми главных экспортеров машиностроительной продукции (семь упомянутых европейских стран и США) на долю США приходилось почти 42%, ФРГ — только 8,5%, а на Великобританию, которая не пережила столь же глубокого спада, как Германия, почти 28% (столько же, что и в 1913 г., и значительно больше, чем в межвоенный период). Семь европейских стран, вместе взятых, уже в 1950 г. опередили США, а со временем смогли отчасти вернуть утраченные позиции. Хотя к началу 80-х гг. США по-прежнему являлись крупнейшим мировым экспортером станков и оборудования всех типов, Западная Европа в целом продавала на мировом рынке продукции в два с лишним раза больше.

Аналогичная ситуация длительное время сохранялась в электротехнической промышленности, пока с началом электронной эры американские и японские фирмы не начали вытеснять европейцев. Электротехника уже в XIX в. была по преимуществу вотчиной немцев и американцев. В межвоенное двадцатилетие ситуация несколько изменилась, но не кардинально. В середи

не 20-х гг. Германия оставалась мировым лидером в производстве станков и оборудования с электроприводом.

Национальная и международная статистика электротехнической промышленности страдает изъянами, аналогичными статистике машиностроения; кроме того, существуют проблемы в разграничении этих отраслей. Многие отрасли электротехнической промышленности учтены плохо. В статистике послевоенного времени содержатся данные о некоторых электротехнических потребительских товарах, которые используют для измерения уровня жизни населения страны. Но при этом статистика учитывает не их производство, а количество в расчете на численность населения или количество домохозяйств. Ниже рассмотрено производство радиоприемников, телевизоров, холодильников и стиральных машин в основных странах-про- изводителях, поскольку эти товары наглядно отражают динамику и структурные сдвиги этой отрасли электроиндустрии (табл. 52). Рост производства (в штуках) свидетельствует, что в последние два десятилетия центр производства радиоприборов и телевизоров сместился в Юго-Восточную Азию, в то время как стиральные машины и холодильники для европейского рынка изготавливают по большей части в самой Европе. Таблица также отражает запоздалую попытку стран восточного блока обеспечить население данными потребительскими товарами. Тем не менее с 60-х гг. СССР являлся крупнейшим европейским производителем радиоприемников и телевизоров, а с конца 70-х гг. также холодильников и стиральных машин.

В электротехнической промышленности используются открытия, совершенные в физике. С самого начала эта отрасль являлась наукоемкой. Другим примером наукоемкой отрасли служит химическая промышленность, которая производит как средства производства, так и во все большем диапазоне потребительские товары. Еще в канун первой мировой войны она, наряду с электротехникой, являла собой образец современной динамичной отрасли экономики. Свой статус она сохранила и в дальнейшем, особенно в области нефтехимии. Колебания конъюнктуры отражались на ней в меньшей степени, а темпы роста, объемы производства и прибыли в целом были выше, чем средние по промышленности. В отличие от электротехники европей-

Производство потребительских товаров длительного пользования электротехнической промышленностью в некоторых странах Европы и мира в среднем за 1gt;30—083 гг.* (в 1000)

ская химическая промышленность вместе с американской до недавнего времени оставалась ведущей в мире. В первую очередь речь идет о пяти европейских индустриальных державах: Великобритании, Бельгии, Швейцарии, Германии и Франции, где уровень химической промышленности до сих пор остается наиболее высоким.

Реальный производственный процесс химической отрасли яснее всего можно проследить на примере производства некоторых химических материалов или массового изготовления отдельных полуфабрикатов типа синтетических волокон. Конечно, это не отражает всего многообразия отрасли, особенно фармацевтической промышленности. Важнейшим материалом является серная кислота. Крупнейшими производителями ее в Европе перед первой мировой войной были Германия и Великобритания, которые производили соответственно 1,7 и 1,1 млн тонн в год и далеко опережали Францию, Австро-Венгрию и Бельгию. Во время первой мировой войны производство было по объективным причинам ограничено, и Германия достигла довоенного уровня только к 1929 г., а Великобритания — лишь к 1935—1936 гг. Во время второй мировой войны производство серной кислоты росло, в Германии гораздо быстрее, чем в Великобритании, так что в 1944 г. объем выпущенной химическими заводами Германии продукции в два раза превосходил британский уровень. С середины 30-х гг. Италия и СССР также начали производство серной кислоты в сопоставимых с Великобританией и Францией масштабах. В 1940 г. СССР занимал второе место в Европе, после второй мировой войны он планомерно расширял мощности и стал крупнейшим производителем серной кислоты в Европе, так как производство в обеих частях разделенной Германии сильно сократилось. С конца 40-х гг. обе Германии и Италия вернулись в число крупнейших производителей, с середины 50-х гг. к ним присоединилась Бельгия. В СССР производство выросло до почти 4 млн тонн (1955 г.), в последующие годы перешагнуло этот рубеж. До начала 80-х гг. оно продолжало расти, достигнув уровня свыше 20 млн тонн, почти в пять раз выше, чем в ФРГ и Франции.

Искусственные волокна, в отличие от традиционных продуктов химической индустрии, — дитя XX в. В 1913 г. европейская

промышленность производила их не более 12 тыс. тонн, основная часть приходилась на Великобританию. В небольшом объеме волокна производились также в Австрии, Италии и Швейцарии. В последующие два десятилетия они оставались крупнейшими европейскими производителями, хотя в 20—30-е гг. к их числу присоединился ряд новых стран. В межвоенный период британская индустрия и здесь утратила превосходство над Германией и Италией. Во время второй мировой войны производство особенно быстро росло в Германии, так как ее химическая промышленность обладала новейшими технологиями, а страна в значительной степени была лишена натуральных волокон (хлопка, шерсти и шелка). После войны Западная Германия смогла быстро занять ведущие позиции. Уже в 1948 г. она была вторым крупнейшим производителем в Европе после Великобритании, а к началу 50-х гг. заняла лидирующие позиции. ГДР также стала ведущим производителем. СССР поначалу отставал, но во второй половине 50-х гг. опередил ГДР и превратился в крупнейшего производителя синтетических волокон в восточном блоке. В середине 70-х гг., когда на Западе спрос на синтетическое волокно упал, СССР опередил ФРГ по абсолютному объему производства, но не по ассортименту и качеству товаров.

СССР являлся и крупнейшим производителем синтетического каучука, производство которого сначала развивалось в Германии, где во время второй мировой войны он выпускался в больших количествах под названием «буна-каучук». После войны немецкую химическую промышленность лишили права возобновлять его производство, а затем она сама отказалась от массового производства: американская промышленность ушла далеко вперед, издержки же производства в целом были выше, чем при использовании натурального каучука. Тем не менее в Западной Европе ФРГ наряду с Великобританией и Францией остается крупнейшим производителем синтетического каучука, после второй мировой войны хлынувшего на рынок во множестве модификаций. В 1970 г. на США приходилось 44% мирового производства (без СССР), а на трех крупнейших производителей Западной Европы по 6—7% на каждого. В любом случае доля Европы в мировом производстве (без СССР) составляла примерно треть.

Перед первой мировой войной Германия вместе со Швейцарией практически обеспечили мировую монополию в области органической химии. Утечка патентов и исследовательские работы в странах лагеря Антанты свели на нет это преимущество. И все-таки немецкая химическая индустрия и в межвоенные десятилетия оставалась важнейшим членом международного, сильно картелированного сообщества, а с созданием концерна GJ?arbenindustrie она вместе с американской фирмой Du Pont стала вторым гигантом отрасли. Из остальных членов сообщества только Imperial Chemical Industries (ICI) имела сопоставимые с ними размеры. Наряду с этими колоссами на рынке действовало множество средних и мелких фирм, что составляло в какой-то степени силу этой отрасли.

Доля Европы в мировом производстве химической продукции в целом в 1913 г. равнялась 58%, а синтетических красителей, важнейшего продукта органической химии, производившегося главным образом в Рейнском регионе от Базеля до Леверкузена, — 96%. В межвоенный период удельный вес Европы снизился по всем видам производства примерно наполовину, сокращение производства коснулось и синтетических красителей, две с лишним трети мировой продукции которых в 20-х гг. изготавливали в Европе. Еще в 1951 г. в Европе производилось примерно 40% мировой химической продукции.

С гораздо более острой международной конкуренцией в XX в. пришлось столкнуться старейшей и долгое время ведущей европейской отрасли производства товаров потребления — текстильной промышленности. Хотя уже в XIX в. Америка и Япония стали конкурировать с Европой, до первой мировой войны последняя безраздельно владычествовала на мировом рынке. Среди европейских стран главенствовала старейшая хлопчатобумажная промышленность Великобритании. Об этом свидетельствует ряд простых физических показателей: количество веретен и ткацких станков, объем переработанного хлопка-волокна или производства пряжи.

В последнее пятилетие перед первой мировой войной британская текстильная промышленность перерабатывала почти в два раза больше хлопка-сырца, чем следующая за нею немецкая. Великобритании, в отличие от Германии, в годы войны удалось

до некоторой степени сохранить масштаб производства. Но в 1918—1919 гг. и до середины 30-х гг. британская текстильная промышленность сокращала производство. В 1933 г. ею была переработана только половина хлопка от уровня 1913 г., и ее рост до второй мировой войны оставался почти неощутим ( табл. 53 ).

Аналогично развивалась текстильная индустрия в других странах с давними традициями текстильного производства, в Бельгии, Германии, Швейцарии, Австрии, Чехословакии и Италии. Только вторая половина 20-х гг. была ознаменована некоторым подъемом. В ряде молодых промышленных стран в межвоенный период происходил динамичный рост текстильной промышленности, прерванный мировым экономическим кризисом. К ним относятся Польша, Югославия, Финляндия и Португалия, но в первую очередь СССР, накануне второй мировой войны ставший крупнейшим переработчиком хлопка в Европе. С тех пор он увеличил почти в четыре раза объемы переработки хлопка-сырца, тогда как в Западной Европе данный показатель хотя и рос первые годы после второй мировой войны, но позже вступил в стадию стагнации и даже абсолютно сократился, так как все большая часть европейских фирм переносила производство в Восточную и Юго-Восточную Азию или останавливала предприятия из-за конкуренции этих регионов.

Сегодня Гонконг, Тайвань и Южная Корея имеют более значительную хлопчатобумажную промышленность, чем Франция или Германия, а Великобритания из гиганта превратилась в карлика. Только в 1976—1982 гг. общее производство текстиля в этой стране сократилось на треть, по обработке же хлопка она оказалась позади таких стран, как Греция, Португалия, Румыния или Югославия. Та же тенденция наблюдается и в производстве пряжи. Повсеместно южноевропейские и неевропейские страны выходят на авансцену, а традиционный североевропейский промышленный регион все более теряет свое значение.

Особенно резок структурный сдвиг, если использовать в качестве критерия количество работающих хлопковых веретен. В 1913 г. в одной лишь Великобритании их насчитывалось 55,6 млн. Почти столько же работало к началу мирового экономического кризиса в 1929 г., в 1950 г. — более половины от уров-

Показатели развития европейской текстилыюй промышленности в среднем за 191S—1983 гг.[‡‡‡‡‡‡‡‡‡] (в 1000)