Государство и национальная экономика накануне и в годы второй мировой войны

Гонка вооружений накануне и в годы второй мировой войны в очередной раз значительно усилила роль государства в экономической сфере, в большинстве стран масштабы огосударствления намного превосходили уровень первой мировой войны.

ное средство преодоления кризиса и мыслимое как временный компромисс, в этот период получило дополнительное обоснование, наиболее отчетливо сформулированное в памятной записке Гитлера по поводу четырехлетнего плана, где он наряду с мобилизацией военно-политической призывал и к экономической, проводимой в том же темпе, с такой же решимостью и при необходимости с такой же бескомпромиссностью.

В 1937 г. Великобритания тоже начала вооружаться. Затраты на производство вооружений возросли с 46 млн ф. ст. во втором квартале 1937 г. до 124 млн двумя годами позднее, и вскоре в британском хозяйстве обнаружились перебои со снабжением; началось давление инфляции, и, хотя ресурсов было пока достаточно, государство приступило к контролю за ними с помощью фиксированных цен, рационирования потребления и производственного контингентирования. В производстве вооружений, судостроении и других относящихся к военной сфере промышленных отраслях возникли узкие места. Государство само создало стратегические запасы продуктов, таких, как хлопок, семена, сельскохозяйственные машины, удобрения и продовольствие.

Франция начала форсированную гонку вооружений примерно годом позже. До этого правительство социалистов уже огосударствило ряд военных заводов, а также железные дороги и предприятия авиатранспорта. В марте 1939 г. Министерство национальной обороны учредило промышленное бюро; в апреле правительство начало регламентировать движение рабочей силы и ограничивать прибыли военной промышленности. В мае военным разрешили реквизировать транспортные средства.

С началом войны государственное вмешательство в экономику быстро нарастало в обоих враждующих лагерях и даже в немногих оставшихся нейтральными странах. В оккупированных областях немецкая администрация брала на себя командное управление производством, распределение ресурсов и потребительских товаров среди населения. На Западе и Севере континента так происходило только непосредственно после оккупации, а затем контроль осуществлялся косвенным путем с помощью национальных коллаборационистских правительств.

Во Франции же первенствующую роль постоянно играла немецкая военная администрация. На Востоке директивное распоряжение и эксплуатация всех ресурсов в ходе войны усилились. Однако здесь следует проводить разграничение между аннексированными и оккупированными областями, такими, как чешские области прекратившей существование ЧСР, Польша и Россия, а также Югославия, с одной стороны, и вассальными, соответственно союзными государствами, такими как Словакия, Финляндия, Венгрия, Румыния и Болгария, где германское вмешательство в экономику регулировалось договорами, — с другой. Не полностью или позднее в германскую сферу были втянуты Италия с ранее оккупированной ею Албанией, а также Греция, в апреле 1941 г. капитулировавшая перед Германией и Италией. В целом на большей части континента, за исключением Швеции, Швейцарии, Испании, Португалии и Турции, возникла крупномасштабная экономическая система под управлением Германии. Однако вопреки долгосрочным планам разделения труда между индустриальными государствами Западной и Центральной Европы и поставщиками аграрной продукции на ее Востоке в ней доминировали потребности текущего момента, и поэтому не могло быть и речи о действительно интегрированном хозяйстве.

С переменой военной стратегии в начале 1942 г. изменились и методы эксплуатации завоеванных территорий, которые должны были стать частью так называемого «европейского военного хозяйства». Имперское министерство вооружений под руководством Шпеера пыталось препятствовать быстрому разграблению их ресурсов и сделать экономику оккупированных

территорий в целом более эффективной. Правда, это произошло в то время, когда Германия уже перешла к стратегической обороне и поэтому не могла больше претворять в жизнь долгосрочные планы, особенно в Восточной Европе. Таким образом, оккупационная политика «третьего рейха» экономически также осталась противоречивой. С одной стороны, стремились к кооперации, но в то же время беззастенчиво эксплуатировали материальные и людские ресурсы, принудив 7 млн чел. из оккупированных областей работать в рейхе.

Там, где принуждение было менее грубым и осуществлялось косвенным путем, а национальная экономика сама по себе была эффективна, Германия получила наибольший выигрыш от своей политики. Жемчужиной находящейся под ее господством континентальной Европы являлась Франция. Ежедневно она платила 20 млн франков оккупационных издержек Германии, что намного превышало реальные расходы по содержанию немецкой армии во Франции. Другие страны также были вынуждены платить оккупантам громадную дань, которая в целом составляла около 40% приходной части бюджета рейха.

Вклад Бельгии, Нидерландов, Норвегии и Дании в военную экономику держав «оси» (союзников гитлеровской Германии) был ниже по абсолютным показателям, но в отношении к их национальному валовому продукту колебался в тех

же пределах. Особенно важна была Бельгия с ее запасами сырья и тяжелой промышленностью. С начала оккупации до 1943 г. примерно половину промышленной продукции Бельгия отправляла в Германию. Затем гайки закрутили еще туже. Уже в 1943 г. бельгийская металлургическая промышленность на основании договора три четверти своей продукции поставляла в Германию. Формально она продолжала оставаться в частной, большей частью бельгийской собственности, что впоследствии дало повод упрекнуть бельгийских промышленников в коллаборационизме, так как большинство из них использовало предложенный шанс заработать без каких-либо морально-политических сомнений. Как в Бельгии, так и Нидерландах в результате поставок в Германию образовалось превышение экспорта над импортом, которое в г. составляло порядка 400 млн рейхсмарок.

В Норвегии правительство Квислинга тесно сотрудничало с германскими оккупационными властями. Аппарат управления, который должен был реализовать потребности рейха в местных ресурсах, был по составу норвежским, отдельные немецкие министры, равно как и командование вермахта, напрямую общались с норвежскими деловыми кругами.

Дания, которая с самого начала рассматривалась как поставщик продуктов питания, смогла в наибольшей степени сохранить собственную экономическую структуру. Датские крестьяне бойкотировали все попытки германских властей сократить поголовье скота, чтобы расширить посевы зерна, масличных культур и овощей. Посевные площади возросли только по масличным культурам и овощам, но не по зерновым. Правда, из-за недостатка кормов птицеводство сократилось наполовину, а поголовье свиней — примерно на треть, но численность молочного стада после первоначального принудительного сокращения

вскоре вновь достигла прежних размеров, и даже оккупационные власти в конце концов начали придерживаться правила не забивать молочных коров, которые должны давать молоко. Поэтому Дания, равно как и Голландия, в отличие от почти всех остальных стран континентальной Европы, во время войны смогла даже увеличить объем сельскохозяйственной продукции.

В Восточной Европе на оккупированных территориях с интересами национального сельского хозяйства едва ли считались, хотя именно на Востоке, прежде всего на Украине, хотели создать европейскую житницу. По планам имперского Министерства занятых восточных территорий, СССР обязан был ежегодно экспортировать 7 млн тонн зерна. Чтобы достичь этой цели, Германия поставила на Украину 250 тыс. плугов, 200 тыс. электрогенераторов, 70 тыс. тракторов, несколько тысяч единиц тяглового скота и 14 тыс. консультантов по сельскому хозяйству. Вывозимое в Германию зерно составляло две трети от валового сбора, но тем не менее с оккупированных территорий СССР за вычетом снабжения немецких войск удалось изъять только 1,2 млн тонн зерна.

Немецкие оккупационные власти сначала широко опирались на имевшиеся организационные формы, прежде всего на колхозы. Кроме того, было учреждено украинское Общество обработки земли смешанного типа (частной и государственной), которое, правда, не имело большого значения, так как в его распоряжении находилось лишь немного земли. Центральное торговое общество «Восток» покупало и перерабатывало продукцию колхозов. Совхозы и машинно-тракторные станции были переданы в собственность оккупационных властей. С 1942 г. коллективные сельскохозяйственные предприятия, выполнившие свои обязательные поставки, могли подать заявления о разделе на частные хозяйства. В этом случае они получали участки пашни, тогда как луга и пастбища должны были по прежнему находиться в коллективном пользовании. Тем не менее более 2000 колхозов, объединявших примерно 38 тыс. семей, поддались такого рода приватизации. К повышению производитель

ности это вряд ли привело, к тому же период немецкой оккупации оказался слишком коротким, а возможные излишки частных хозяйств реквизировались войсками. Польша, напротив, поставляла в Германию значительные объемы ржи и картофеля. В1943 г. стоимость немецкого импорта из генерал-губернаторства (т.е. из оккупированной Польши. — Прим. пер.) достигала более двух третей импорта из намного большей территориально оккупированной части СССР. Наиболее весомый вклад в эту германскую экономическую систему внесла все же Юго-Восточная Европа. Ее экспорт снизился только в 1941 г., в г. он на 40% превышал уровень 1939 г. и почти в 4 раза — 1936 г.

Крупное хозяйство под немецким управлением должно было возникнуть и в промышленности, включая добывающую. Немецкая индустрия была кровно заинтересована в том, чтобы получить доступ к месторождениям сырья и приобрести действующие предприятия. Имперское правительство поддерживало стремление выкупать предприятия у западноевропейских, особенно французских и бельгийских, владельцев, в первую очередь в восточноевропейских странах, а на Западе главным образом в том случае, когда затрагивались военно-стратегические интересы. Вначале выкуп собственности производился в соответствии с частным правом, позднее, в первую очередь в Польше, только за счет увеличения немецкой задолженности в клиринговом соглашении. Дело дошло и до картельных соглашений между западными, особенно французскими, и немецкими предпринимателями, в которых тон задавали немецкие посредники. Представления Геринга о том, что немецкое хозяйство должно быть теснее связано с бельгийским, голландским, датским и норвежским, тем не менее наталкивались на иные установки имперского правительства и нацистской партии. Нельзя же было формировать взаимные интересы, если одновременно в стране-партнере массы населения подвергались депортации, геноциду и заключению в концлагеря, а представителей других европейских наций в целом считали «недочеловеками».

Нейтральные страны избегали такого экономического вторжения. Сначала они пытались поддерживать баланс между уча

стниками войны экономическими мерами, например заключили соглашение о торговле с Великобританией, согласно которому обязывались, несмотря на блокаду, не реэкспортировать в Германию поставляемые те или другие аналогичные товары. Но после того, как страны, входившие в военный блок Германии, географически окружили Швейцарию и взяли под контроль шведские морские пути, эти страны стали ориентироваться на потребности Германии сильнее и вели с ней клиринговую внешнюю торговлю. Швеция поставляла в Германию не только высококачественную железную руду, но и необходимые для производства вооружений шарикоподшипники, так что стоимость шведского экспорта в Германию за период 1938—1941 гг. удвоилась. Только одна шведская фирма С.К.Ф. (S.K.F.), чье дочернее предприятие в Германии подверглось союзнической бомбардировке, смогла увеличить свою прибыль за 1939—1943 гг. в три раза. Испания и Португалия были важны для воюющих сторон прежде всего благодаря месторождениям вольфрама. Испании удалось во время войны за счет увеличения поставок и роста цен на вольфрам сделать положительным свой торговый баланс, бывший заведомо отрицательным после экономической разрухи, вызванной гражданской войной. Португалия также выиграла от возросших цен на руду и продукты питания. Турция, которая вначале взяла на себя перед союзниками по антигитлеровской коалиции обязательство не поставлять Германии стратегически важных товаров, по истечении срока действия этого соглашения в 1943 г. возобновила экспорт хромовой руды в Германию. И все же экономика нейтральных стран не полностью контролировалась Германией и ее союзниками, а Швейцарии даже удалось в 1942 г. заключить с Германией компенсационное соглашение о расчетах за продукты, хкоторые отправлялись в «третий рейх», что позволило Швейцарии поставлять в страны антигитлеровской коалиции некоторые военные материалы и производимые только в этой стране продукты, чтобы взамен ввозить продукты питания и сырье, которое отчасти использовалось для производства экспортируемых в Германию изделий. «Нормальные» экономические отношения в Европе не прерывались полностью даже на этапе «тотальной войны».

Великобритания, естественно, располагала большими, чем страны гитлеровского блока, возможностями для поддержания своих внешнеэкономических отношений. Но и здесь государство взяло на себя контроль за расстановкой приоритетов не только в производстве, но и во внешней торговле. После утверждения в США в марте 1941 г. закона о лэнд-лизе, который позволял поставлять союзникам военное сырье и продукты питания, почти весь импорт из США осуществлялся правительственными учреждениями. В Великобритании важнейшие хозяйственные решения принимались на высоком политическом уровне, в первую очередь столь характерными для Англии «комитетами». Но отдельные экономические области, как и в Германии, находились в руках промышленных союзов и предпринимателей, которые с этой целью временно поступали на государственную службу. Распределением сырья ведал в каждом конкретном случае союз или организация предпринимателей, обладавшие правом его преимущественного использования. Так создавалась почва для конфликтов между отдельными отраслями или фирмами и национальными интересами. Подобные столкновения, правда, были типичны для всех воевавших стран, они возникали не только между государством и экономикой, но также между отдельными структурами вооруженных сил и министерствами. В случае нехватки ресурсов неизбежно возникал спор об их распределении, и при этом всегда находились победители и проигравшие.

Разрастание государственного регулирования во всех участвовавших в войне странах вело к подавлению рынка и раздуванию управленческого аппарата. Созданное в Англии во время войны Министерство продовольствия уже в апреле 1940 г. имело в штате 3500 чел, а в 1943 г. — 39 тыс. Расширялось статистическое ведомство и хозяйственный учет в национальном масштабе. Специалисты в экономической области отдельных отраслей охотно использовались в Великобритании для планирования и анализа развития военной экономики. Именно здесь находится один из истоков веры в могущество науки и планирования, получивший позднее распространение во многих европейских странах.