Смотр крупных победителей

Что еще остается сказать об этой разношерстной коллекции имен? Некоторые лица уже достигли вершины, другие еще совершают восхождение (или спуск), а иные — это просто псевдоновые богачи.

Возвращаясь к опубликованному журналом «Форчун» перечню 35 лиц, принимая его без всяких поправок и отвлекаясь от всех высказанных замечаний, следует отметить, что большинство включенных в него людей не являются ни строителями, ни изобретателями, ни основателями новых производств, ни предпринимателями, увеличившими занятость рабочей силы. Среди нефтепромышленников преобладают дельцы, которые, надежно укрывшись от налогов, играют в масштабе всей страны в разновидность детской игры «нашел — твое». Они весьма незначительно увеличивают число занятых рабочих, и самое большее, на что они способны, — это накачивать в уже существующее мировое нефтехранилище нефть, устанавливая на нее высокие цены, хотя их издержки на ее добычу существенно сокращены вследствие низких налогов.

Кайзер и Брауны из компании «Браун энд Рут» — это дельцы в области строительства, карьера которых в значительной степени была обеспечена политически организованными правительственными займами и контрактами. Кайзер энергично пробил себе путь в различного рода частные предприятия в области производства алюминия, пластмасс,

цемента, стали. Возможно, он подготовил на будущее хитрый план, по которому правительство будет финансировать новые частные предприятия с помощью льготных займов, контрактов, налоговых правил и других форм субсидирования, создавая таким образом рабочие места для множества бедняков, которым старые монополисты позволили расплодиться, не учитывая, что экономическая система не способна обеспечить их существование.

Стюарт Олсоп установил, что все лица, включенные в его перечень, кроме Лэнда, создали крупные состояния, воспользовавшись главным образом специальными правительственными привилегиями для нефтяного бизнеса, страхового дела и недвижимости.

Как я уже отмечал, Кеттеринг был изобретателем, Мотт и Слоун — инженеры, Кеннеди, Вольфсон и Гетти — биржевые спекулянты, которые, подобно большинству богачей, вошедших в перечень Олсопа, никогда не вносили сколько-нибудь существенного вклада в производство валового национального продукта. Гетти нажил огромное состояние, скупая обесцененные акции в период кризиса. Хэлибертон, Людвиг и Макнайт — это предприниматели с организаторской н рационализаторской жилкой, способные обнаружить малейшую щель для проникновения на уже захваченный другими рынок. Макартур с помощью самой широкой рекламы просто предложил страховки на такие маленькие суммы, какие толь

ко пожелаешь, от одного доллара в месяц и выше. Действия Макартура, как и действия Вулворта, великолепно соответствовали экономической системе, при которой очень мало кто располагает деньгами, кроме как на самые насущные расходы.

Все включенные в перечень журнала «Форчун» ненаследственные богачи родились в Соединенных Штатах.

Лишь немногие начинали свою жизнь в бедности, в частности Г. Л. Хант, который был настоящим жалким бедняком. Подавляющее же большинство выросло в комфортабельных условиях. Отец Гетти был богачом, родители Ричардсона и Мэрчисона—людьми вполне состоятельными, отец Слоуна — удачливым мелким бизнесменом, а отец Кеннеди — весьма преуспевающим политическим деятелем, державшим свой салон. Как правило, те, кто не учился в колледже, очевидно, жили в более скромных материальных условиях, однако, за исключением Ханта, ни к одному из них не относится притча о превращении бедняка в богача. По крайней мере один вступил в выгодный в финансовом отношении брак, хотя он обладал также и природными способностями к технике.

Перечень богачей обнаруживает примечательную тенденцию, выразившуюся в том, что многие из них прекращали учебу как в начальных классах школы, так и в колледже. В опубликованном Стюартом Олсопом в «Сатердей ивнинг пост» перечне 13 человек, из которых 5 вошли также в перечень журнала «Форчун», наблюдается та же тенденция.

Большинство лиц, включенных в перечень журнала «Форчун», на вопрос об образовании ответили, что они посещали «государственные школы», а это может означать все что угодно: и первый класс начальной школы, и последний средней. А большинство из тех, которых я дополнительно перечислил—Эмон Дж. Картер, Джесси Джонс, Джон Дж. Рэскоб, Хью Рой Каллен, Уильям Л. Муди и даже А. П. Джаннини,— получили скудное образование. За малым исключением, более поздние богачи, подобно своим предшественникам в XIX веке, не проявляли большого стремления к учению даже и тогда, когда оно было доступно им. Не будучи высокообразованными и начитанными людьми, они явно чужды высокой культуре. Многие из тех, кто окончил начальную школу, не имели желания учиться в средней.

В своих отчаянных попытках добиться общественной под

держки делу просвещения деятели народного образования любят, путая статистические данные, внушать неотесанным обывателям, что образованные люди в среднем зарабатывают больше малообразованных.

Причина этого заключается в том, что получение образования всегда связано с опасностью появления у человека щепетильности — обстоятельство, которое подсознательно улавливают некоторые неоконсерваторы, шельмующие школьную систему как «коммунистическую». Эта щепетильность, если ее тщательно и изощренно не скрывают,— серьезный недостаток у зрелого охотника за деньгами, ибо в любой ситуации он должен уметь приспособиться. Между тем человек, которому глубоко внушили, что он должен составлять точные отчеты о тщательно проведенных лабораторных исследованиях, давать точное решение математических и логических задач, делать точные переводы с иностранных языков и овладеть правильным произношением, правильно понимать прочитанное и достоверно излагать его и иметь по крайней мере теоретическое представление обо всем многообразии окружающего нас мира, такой человек, хорошо усвоивший все эти уроки, неизбежно обнаруживает, что он даже в том случае, если его не подвергли специальной моральной обработке, является в той или иной степени человеком щепетильным. Если он решает обогатиться на мировом базаре, где приблизительная правда, небольшой обман, ловкие махинации, полуобещания и даже отъявленная ложь широко приняты и щедро вознаграждаются в повседневной жизни, ему приходится казуистически пересмотреть свои взгляды. Сам процесс трудного приспособления, даже если он приносит результаты, ставит образованного человека в невыгодное положение по сравнению с необразованным, которому не надо тратить силы на приспособление и который прибирает к рукам все, что видит вокруг, так же естественно, как и дышит.

(порой весьма любезно им напоминают об этом даже их жены), хотя и делают что-то, по общему признанию, полезное, например обучают детей или претворяют в жизнь законы.

Но чтобы не встревожить просветителей, исповедующих идею приобретательства, следует отметить, что само по себе прохождение школьного курса (которое отнюдь не означает получения образования) может и не быть серьезным препятствием в погоне за деньгами, чем отчасти объясняется то обстоятельство, что некоторые много учившиеся люди оказываются весьма удачливыми в своих денежных делах. Ибо многие из них, покорно проучившись в школе, отличающейся большой терпимостью, положенное количество лет, в конечном счете не обнаруживают опасных симптомов щепетильности. В подтверждение этому можно привести сотни имен. В числе прочих премудростей они постигают искусство обманывать на экзаменах — отличная подготовка для рынка. Они учатся запутывать переутомленных преподавателей словесной галиматьей. А впоследствии успешно выступают в роли бойких на язык торговцев, коммивояжеров, работников рекламы, посредников, агентов, маклеров, содержателей похоронных бюро, лоббистов, различного рода распорядителей, чиновников и расторопных деятелей кино и телевидения. Все они учатся быть практичными, то есть вполне сознательно неразборчивыми в средствах. В конце концов, как любой из них может справедливо заметить, мир далек от совершенства и они, право же, не чувствуют себя обязанными исправлять его недостатки. Они даже могут превратиться в крупных воротил, если бы на их пути не стояли другие крупные воротилы.

Образование, по широко распространенным и вполне правильным представлениям, должно подготавливать человека к жизни. Однако, по предвзятому мнению обывателей, оно готовит его вовсе не к жизни. Педагоги так часто и многословно разъясняли, что собой представляет образование, не разрушив при этом сложившегося у людей представления, будто оно заключается в профессиональной подготовке, что взяться вновь за разъяснения значило бы нанизывать слова на слова. Короче говоря, образование призвано сделать человека гуманным, и достижение этого можно считать успехом.

тысячи высокообразованных людей так и не оказались в глазах своих современников достойными жить в сносных материальных условиях. Т. С. Элиот, окончивший Гарвардский университет, крупнейший из писавших на английском языке поэтов первой половины XX века, вынужден был добывать средства к существованию, работая кассиром в банке, а позднее — корректором в издательстве. С финансовой точки зрения Элиот как поэт, кассир или корректор стоил ничтожно мало. Тем не менее вполне возможно, что благодарные читатели будут читать его еще долго после того, как любая существующая ныне американская корпорация или банк, а следовательно, и память о них исчезнут.

Говоря по правде, образование не имеет никакого отношения к сколачиванию состояния, разве что оно является препятствием на пути к этому. Педагоги, превознося материальные выгоды образования, совершают благожелательный обман, стремясь заставить людей с деревенским мировоззрением поддерживать школы и, быть может, возвысить их над животным. Люди, имеющие профессиональную подготовку, подчас хотят получить подлинное образование.

Нет никаких фактов, свидетельствующих о том, что хотя бы один из бизнесменов с высшим образованием, упомянутых в нашем перечне, за исключением лишь группы инженеров из «Дженерал моторз», когда-либо воспользовался знаниями, полученными в колледже. Ни в делах, ни в высказываниях как Гетти, так и Кеннеди почти не чувствуется влияние Оксфордского или Гарвардского университетов. Каждый из них вполне бы мог, вроде Рэскоба, окончить коммерческий колледж. В Гарвардском университете никогда не одобрялись ни биржевые пулы, ни нормы поведения, принятые в таких пулах. Все это было совершенно чуждо учебной программе университета.

Все бизнесмены из «Дженерал моторз» были техническими специалистами и применяли свои знания исключительно в целях умножения богатства, а вовсе не для создания самых совершенных легковых автомобилей. Дональдсону Брауну, женившемуся на дочери Дюпона, в мемуарах Альфреда П. Слоуна-младшего приписывается честь изобретения утонченного метода определения нормы прибыли от инвестиций в дочерних компаниях,— метода, взятого на вооружение также и Дюпоном.

Большинство лиц, вошедших в перечень журнала «Форчун», так же как и в перечень Стюарта Олсопа, были нику

дышными служащими, и на это обстоятельство Олсоп обращает внимание. Мало кто из них мог бы приспособиться к связанной определенными рамками должности, исключение представляют лишь управляющие из «Дженерал моторз». Что касается службы, то все они были людьми, плохо приспособленными и неорганизованными. Даже во время кратких периодов работы по найму, которую некоторые из них испробовали в начале своей карьеры, они метались, как беспокойные пантеры, ища случая вырваться из неволи и броситься в заросли. Если не считать людей из «Дженерал моторз», привыкших работать сообща, почти все остальные упомянутые бизнесмены были одиночками. Большинство из них так и остались одиночками, необщительными отщепенцами. Исключения можно было бы найти лишь среди техасских нефтепромышленников, хотя Хант и являет собой яркий пример одиночки.

Олсоп обнаружил и другие особенности у лиц, которых он интервьюировал, свойственные, за некоторым исключением, бизнесменам, вошедшим в перечень журнала «Форчун». Никто из них не играл в гольф, который считается игрой бизнесменов. Во время интервью все вели себя беспокойно: вскакивали, расхаживали взад и вперед, почесывались, хрустели пальцами, беспрерывно курили, вертели что-нибудь в руках, подергивались; вся эта нервозность могла быть вызвана интервью. Олсоп считает ее их общей характерной чертой.

Те из них, кому пришлось служить в армии, как правило, плохо соблюдали военную дисциплину, не могли к ней приспособиться. Джон Д. Макартур, пишет Олсоп, во время первой мировой войны был уволен из военно-морского флота за «несоблюдение воинской дисциплины». Несмотря на то что на протяжении жизни всех этих людей Соединенные Штаты участвовали во многих больших войнах, никто из них не прослыл не только крупным, но и второстепенным военным деятелем. Сведения о тех, кто вошел в «Who’s Who», показывают, что лишь немногие из них прошли военную службу, хотя по возрасту они должны были пройти ее. Военная служба не коснулась их именно вследствие каких-то, быть может общих для них, отклонений. Сколачивание капитала и военная служба, очевидно, несовместимы.

Что касается вероисповедания, то мало кто из упомянутых в перечне журнала «Форчун» людей упомянул об этом. Двое из них были евреи, а один — Кеннеди — ревностный католик. В то время как еще несколько человек из тех, кто

ничего не сообщил на этот счет, возможно, являются католиками, не исключено, что все остальные, по крайней мере номинально, принадлежат к протестантам или относятся к религии индифферентно. Число католиков среди богачей, по всей видимости, не пропорционально их числу в стране, быть может, опять-таки по той же причине, по которой они не занимают выдающегося положения на любом уровне многоступенчатой иерархии американского общества, если не считать местные политические организации и профсоюзное руководство; их изолирует от жизни собственное духовенство, очевидно опасающееся, что контакт с некатолика- ми ослабит их связь с церковью. Зная историю европейских стран, мы не можем сказать, что католики, как таковые, не интересуются деньгами и властью.

Многие из этих людей, ныне покойных или еще здравствующих, превозносятся газетами (которые получают доходы от рекламы их предприятий) как филантропы, ибо они при жизни основали или завещали основать фонды, официально, согласно закону, причисляемые к благотворительным учреждениям. В этом отношении более других отличились Кеннеди, Слоун, Кеттеринг, Кайзер, Бенедум, Ричардсон, хотя при нормальном развитии бизнеса практически каждый из упомянутых в списке учредит фонд. Это стало теперь обычной практикой, рассчитанной на снижение налогов на собственность и сохранение контрольного пакета акций либо в пределах семейной группы, либо в пределах группы друзей; одновременно такая практика создает возможность значительного посмертного общественного влияния, осуществляемого с помощью финансового покровительства, которое обеспечивает фонд.

Кто из ненаследсгвенных богачей оставил наиболее глубокий след в жизни страны? Ответить на это легко: Кенне- ди-старший — во втором поколении, главным образом через своих сыновей. Хотя отец и не готовил Джона Ф. Кеннеди стать тем, кем он стал — не просто президентом Соединенных Штатов, но президентом, в воображении которого Соединенные Штаты рисовались как нечто большее, нежели рай для ничтожеств, — он тем не менее не только не мешал ему, но во многих отношениях даже косвенно помогал, что искусно раскрывает биограф Кеннеди-старшего Ричард Дж. Уэйлен. Благодаря Джону Ф. Кеннеди и, возможно, другим своим сыновьям Кеннеди-старший и вошел в историю (то есть историки изучают его как самостоятельную личность), вместо того чтобы просто быть частью истории, подобно своим

современникам-финансистам и всем американцам. Между Историей с большой буквы и просто историей существует большое различие; первая апеллирует к принципам эстетики и нравственности, вторая сухо излагает факты, без каких- либо оценок. Кеннеди-старший, кроме того, сыграл выдающуюся роль в качестве чрезвычайно активного первого председателя Комиссии по делам фондовой биржи.

Если мы и дальше продлим перечень богачей в дополнение к списку журнала «Форчун», то вряд ли обнаружим какие-либо оригинальные личности, значительно отличающиеся от общей массы, хотя время от времени мы и встречали отклонения в лице Лэнда, де Гольера и Дэнфорта. Однако эти случаи не типичны, ибо все трое — своеобразные чудаки.

Если же говорить о типе американского богача в целом, следует отметить, что как новый, так и старый богач обычно является фанатиком, не склонным к высоким размышлениям, и меняется он, быть может, лишь на склоне лет. Он чаще необразован, чем образован, неначитан и, как правило, имеет весьма наивное представление о мире и о своей роли в нем. Человек действия, он целиком поглощен одним и тем же бесконечным процессом стяжательства. Он просто не представляет, чем еще можно заниматься. Как подметил де Гольер, он подменяет жизнь процессом накопления денег и при этом нередко верит, что является участником великого крестового похода. Как явствует из литературы, американский богач редко терзается угрызениями совести или сомнениями в своей правоте. Почти всегда он лишен чувства юмора. Изображать его надо серой краской.

«Богатство — сверх определенного минимума — неизбежно ассоциируется с престижем и положением в обществе, самоутверждением, именуемым «успехом», возможностью ставить себя выше других, с обособленностью от неприятных лиц, задач или ситуаций и т. д. Нередко именно этой способностью экономического могущества служить средством для достижения других, неэкономических, целей объясняется та энергия, которая вкладывается в погоню за богатством. На деньги можно купить не только товары — с их помощью можно получить всякого рода духовное удовлетворение, хотя оно не является таким полным, на какое рассчитывает стяжатель».

В результате победитель обычно испытывает беспокойство, очевидно чувствуя, что при его богатстве он должен со

вершить что-то огромное. Но что? И как? Религия? Наука? Мир на земле? Прогресс? Просвещение? Свободное предпринимательство? Демократия? Здравоохранение? В большинстве случаев это кончается тем, что, испытывая чувство разочарования, он уединяется в каком-либо райском уголке, предаваясь размышлениям о странностях мира и населяющих его людей. Не известен ни один случай, чтобы американский богач взял на себя миссию, отвечающую интересам человечества. Уже по самому своему положению он обречен на отчуждение от людей. Ибо все, чем он располагает (такие нетипичные фигуры, как де Гольер, Лэнд и Дэнфорт, не в счет),— это только деньги.