<<
>>

Хаусман и экономическая теория

В различных разделах статьи в Economics and Philosophy, обосновывая ту или иную точку зрения (например, что «по большей части дебаты между реалистами и эпистемологическими антиреалистами нерелевантны для экономической науки» (Hausman 1998, р.
185)), Хаусман утверждает, что «экономическая теория постулирует ненаблюдаемые объекты совсем не так, как это делается в физике» (Hausman, 1998, р. 185). Основной тезис автор формулирует следующим образом:

...онтологические, семантические и эпистемологические вопросы, которые отделяют реалистов от антиреалистов и некоторых инструменталистов, в значительной степени нерелевантны для экономической науки. Причина тому проста: по большей части экономические теории не постулируют новых ненаблюдаемых сущностей (Hausman, 1998, р. 196).

Конечно, я хотел бы услышать ответ на вопрос: о каких экономических теориях мы говорим? Обо всех возможных? О тех, которые были сформулированы приверженцами неортодоксальных подходов? Экономисты, которые участвовали в проекте критического реализма в экономической науке (или вдохновлялись им), разрабатывали в своих наиболее важных работах экономические теории, постулировавшие целый ряд новых, по большей части ненаблюдаемых сущностей. Имеются в виду особые социальные отношения (гендер- ные, расовые, между работодателями и работниками, студентами и преподавателями, денежные), иные структуры власти, социальные процессы, социальные позиции, социальные правила, развивающиеся тотальности, особые институты и т.д. (см., например: Lawson, 1997b, ch. 18). В этом исследовании, как и во многих других, посвященных промышленным округам, регионам, процессам коллективного обучения и т. д., непрерывно постулируются новые категории, процессы, тотальности и т.д. Многие из них, хотя и не все, обладают важными чертами, которые с неизбежностью относятся к числу ненаблюдаемых. Ведь о том, что само человеческое общество существует, можно только знать, но никак не наблюдать это.

Таким образом, Хаусман очевидным образом ошибается, высказывая предположение о том, что я «не стал бы... оспаривать утверждение, что экономические теории достаточно редко постулируют существование новых ненаблюдаемых сущностей» (Hausman, 1998, р. 202). (О моих взглядах на природу экономической науки см.: Lawson, 1997b.)

Почему Хаусман, несмотря ни на что, должен был прийти к заключению, что «по большей части экономические теории не постулируют новых ненаблюдаемых сущностей»? Возможно потому, что по крайней мере на соответствующем этапе своего обсуждения он неявным образом и без малейших сомнений сводит экономическую теорию к результату текущего проекта в рамках господствующего в экономической науке направления (или, что еще хуже, к особому его ответвлению, чему-то вроде «теоретической» микроэкономики мейнстрима). Такова стратегия Хаусмана, явным образом выраженная в его недавней книге «Неточная и обособленная наука экономика» (Hausman, 1992). Аналогичным образом мы можем легко интерпретировать его статью, опубликованную в журнале Economics and Philosophy и сосредоточенную почти исключительно на вопросе о том, действительно ли «объясняющие и предсказывающие решения о выборе предпочтения и ожидания являются ненаблюдаемыми» (Hausman, 1998, р. 196). Только в рамках современного мейнстрима допускается, что такого рода вопросы играют главную, едва ли не исключительную роль.

Конечно, даже если наше внимание будет сосредоточено на этой ограниченной области, у нас остается право задать вопрос: почему или в каком смысле имеет значение, что ненаблюдаемые сущности являіотся или не являются новыми (очевидно, подразумеваются незнакомые или непривычные сущности)? В какой-то момент Хаусман признает, что убеждения, предпочтения и т.д., безусловно, являются ненаблюдаемыми и даже соперничающими. Но он, по-видимому, предполагает, что любые дебаты о реализме/антиреализме, которые могли бы разворачиваться в экономической науке, являются менее значимыми, чем споры в физике, просто потому, что отмеченные ненаблюдаемые сущности нам известны:

Я настаиваю на иной точке зрения.

Антиреалисты стремятся провести черту между относительно непроблематичными заявлениями по поводу повседневной жизни и проблематичными теоретическими постулатами науки. Физика постулирует новые ненаблюдаемые объекты, по поводу существования которых реализм здравого смысла не позволяет принять однозначного решения. И хотя экономическая наука точно так же ссылается на ненаблюдаемые сущности, она, в отличие от физики, не постулирует существования таких же новых объектов. Ее ненаблюдаемые объекты—убеждения, предпочтения и т. д.—пребывают в весьма почтенном возрасте. Они на протяжении тысячелетий были частью понимания мира, основывающегося на здравом смысле (Hausman, 1998, р. 197-198).

Несколько ниже Хаусман добавляет:

Ни одна из имеющих отношение к противостоянию реализма и антиреализма в экономике проблем не относится к числу тех, которые имеют отношение и к обыденному пониманию мира (Hausman, 1998, р. 198).

Я согласен с последним замечанием. Но из него я делаю более или менее противоположный хаусмановскому вывод. Конечно, я даже не пытаюсь, подобно Хаусману, утверждать, что нам следует воздерживаться от вопросов по поводу реальности и сущности определенных аспектов социальной сферы просто в силу существования их понимания, основывающегося на здравом смысле (что в этом смысле ненаблюдаемые не являются «чем-то новым»). И я не предполагаю, что «обыденное понимание мира» является неизменным. Скорее я полагаю, что мы должны постоянно переоценивать даже давно знакомые нам обыденные категории. Например, я рассматриваю деньги (черта современной повседневности, понимание которой, вероятно, основывается на здравом смысле) как систему социальных отношений (что позволяет объяснить, почему этот кусок металла/бумаги/пластика функционирует иначе, чем другие). Является ли эта интерпретация частью понимания в рамках здравого смысла? Обесценится ли она в случае (и только поэтому) отрицательного ответа на предыдущий вопрос?

Как быть с повседневными, различающимися в зависимости от пола или классовой принадлежности и т.

д. практиками, правами, обязательствами и т.д. в каждом данном месте, а также с их структурными условиями? Даже хаусмановские столы и стулья частично образуют общественные отношения. Когда я отправляюсь, например, в поход, то потенциальными столами или стульями могут выступать самые разные вещи (пеньки, камни с гладкой поверхностью, перевернутые верх дном ведра). Какие именно предметы будут использованы, частично зависит от нас самих и нашего отношения к ним. В конечном счете все то же самое относится и к находящимся в нашем доме артефактам, именуемым столами и стульями.

Другими словами, я предполагаю, что, поскольку Хаусман допускает, что «физика постулирует новые ненаблюдаемые объекты, по поводу существования которых реализм здравого смысла не позволяет принять однозначного решения», точно так же способны «поступать»—и часто «поступают»—и общественные науки, включая экономическую теорию. И эту точку зрения нельзя отбрасывать только потому, что она предполагает, что мы можем и часто должны выходить за пределы здравого смысла или менять его. Поскольку это означает необходимость интерпретации или признания повседневной жизни как внутренне связанной с большей частью ненаблюдаемыми основополагающими структурами (включая более широкие тотальности), я полагаю, что эта устойчивая перспектива гарантирует более реалистическую интерпретацию, чем хаусмановские здравомыслие и квазиактуальность (сводящие реальность к действительному ходу событий).

Впрочем, эти соображения не являются ни единственной, ни даже главной моей задачей. Я возвращаюсь к основной теме предпочтений и ожиданий. Хаусман неявным образом показывает нам, что его интерпретация экономической науки не слишком отличается от текущего, хорошо всем известного комплекса научных достижений в рамках мейнстрима. Конечно, в работе Хаусмана имеется подраздел, многообещающе озаглавленный «Другие ненаблюдаемые объекты в экономической науке». Но в нем речь идет, в сущности, всего лишь о двух элементарных группах— «общественно-необходимом рабочем времени», с одной стороны, и «человеческом капитале» и «атрибутах»—с другой,—исследования которых, по мнению автора, действительно открывают новые возможности.

Однако каждая из этих групп довольно быстро отвергается только на тех мнимых основаниях, что они не являются «экономически значимыми» (Hausman, 1998, р. 200) или «не представляют особой важности для экономической науки» (р. 202). Однако у нас остается право на еще один вопрос о том, что же это за экономическая наука, в которой эти (и другие ненаблюдаемые) рассматриваются как несущественные? Это может быть только современный экономический мейнстрим. Именно этот проект я критиковал за пренебрежение онтологией. Поэтому я опасаюсь, что Хаусман, возможно, сам того не желая, участвует в «заговоре», цель которого состоит в том, чтобы «освятить» результаты в значительной степени обанкротившегося проекта.

Возможно, кто-то заметит, что в ответ на мой последний критический выпад Хаусман мог бы возразить, что его сосредоточенность исключительно на проекте мейнстрима оправдана хотя бы тем, что последний представляет собой на сегодняшний день основной результат экономической науки. Но этот довод представляется мне неудовлетворительным. Хаусман открыто сомневается в том, что проект, в котором участвую я и другие исследователи, следует называть реалистическим. Избранная им стратегия состоит в том, чтобы показать, что дебаты, дискуссии и т. д., в которых, как представитель одного из течений в экономической науке, принимаю участие и я, не предполагают постулирования новых ненаблюдаемых сущностей и т. д. Но в этом случае Хаусман должен проанализировать все дебаты и т. д., в которых я выступаю одной из сторон, на предмет того, относятся ли они к мейнстриму или нет. Поэтому фокус внимания должен быть гораздо шире. Он должен быть наведен на более сложные концепции, чем те, в которых рассматриваются в основном предпочтения и ожидания.

Конечно, Хаусман не мог утверждать, что реалистический аспект проекта, в котором я принимал участие, не является его отличительной чертой в контексте современной экономической науки, и одновременно, что его не следует считать частью современной экономической науки только потому, что он настолько отличается от других.

<< | >>
Источник: Дэниел Хаусман. Философия экономики - Антология, пер. с англ. — М.: Изд. Института Гайдара. — 520с.. 2012

Еще по теме Хаусман и экономическая теория:

  1. Предисловие
  2. Зачем заглядывать под капот?112 Дэниел М.Хаусман
  3. Философские основания магистрального направления нормативной экономики145 Дэниел М.Хаусман, Майкл С.Макферсон
  4. Реализм249 Ускали Мяки
  5. Что может предложитьреализмТ Тони Лоусон
  6. Реалистический как противоположность не-реалистическому
  7. Реалистический: скорее более, чем менее
  8. Конкурирующие программы
  9. Ситуация в «экономической методологии»
  10. Хаусман и экономическая теория
  11. 4. Концептуальное зондирование
  12. 7. Экономика как неточная дедуктивная наука и метод изолирования