Хаусман и критический реализм

Например, Хаусман высказывает предположение, согласно которому я предлагаю «экономистам ложную дихотомию. Они могут либо принять точку зрения, согласно которой наука представляет собой преимущественно поиск не допускающих исключений упо- рядоченностей между наблюдаемыми событиями... либо они могут принять критический реализм» (Hausman, 1998, р.204). Почему эта дихотомия является ложной? В конце концов, критический реализм утверждает, что мир является открытым и сложным образом структурированным. Это обусловлено тем, что упорядоченности события, строгие или частичные (то есть «полуупорядоченности»), могут быть достигнуты при определенных условиях. Таким образом, критический реализм априорно признает возможность изменения степеней строгости упорядоченностей событий. Экономическое моделирование в рамках мейнстрима (дедуктивистское), напротив, предполагает, что строгие упорядоченности событий (включая те, что подчиняются четко определенным вероятностным законам) являются универсальными. Поэтому реальный выбор, реальная дихотомия состоит в том, рассматриваем мы или нет науку «исключительно как поиск не допускающих исключений упорядоченностей среди наблюдаемых событий», соглашаемся ли мы с редукционистскими заявлениями дедуктивизма или принимаем нередукционистские утверждения критического реализма.

Хаусман исходит из предположения, что обсуждаемый тезис, согласно которому экономисты должны отказаться от дедуктивизма (как универсализирующего притязания) ради критического реализма, каким-то образом вытекает из «противоречивой метафизики», которая (1) четко описывает деление в метафизических категориях на наблюдаемые и ненаблюдаемые, а также (2) предполагает, что опыт и различные аспекты механизмов сами по себе не могут быть событиями.

Далее Хаусман спрашивает: «В чем выгода уподобления вопросов о статусе, например, социальных норм (предположим по отношению к другим социальным структурам) вопросам о существовании электронов?» (Hausman, 1998, р. 205). Однако я уже указывал, что никакого уподобления не происходит; это просто вопросы одного и того же рода. Оба этих вопроса отражают постулирование существования неких спорных видов сущностей, и оба набора постулатов требуют исследования. Как представляется, тем самым Хаусман пытается ошибочно редуцировать все аспекты всех структур и механизмов к уровню «понимания в рамках обыденного здравого смысла», как если бы все эти аспекты возможно было рассматривать не с реалистических или антиреалистических позиций.

Хаусман также предлагает краткое рассмотрение фирм и предполагаемого «закона убывающей отдачи», чтобы показать, что «акцент Лоусона на реализме отвлекает внимание от реальных проблем» (Hausman, 1998, р. 205). При этом Хаусман, по-видимо- му, полагает, что моя критика экономической науки, если применить ее к дискуссиям о фирме и «отдаче от затрат», едва ли сможет предложить что-то большее, чем предположение о том, что в анализ должно быть включено большее количество переменных или факторов («...закон убывающей отдачи... учитывает лишь один фактор, порождающий наблюдаемые сложные феномены. Чтобы признать этот важный момент, совсем не обязательно быть критическим реалистом» (Hausman, 1998, р. 205)). Тот факт, что я утверждаю, что социальный мир, включая фирмы, частично конституируется внутренне динамичными (в значительной части ненаблюдаемыми) и тесно взаимосвязанными структурами возможностей или способностей и т.д., несводимымх к какому-либо действительному их осуществлению, остается неосознанным Ха- усманом.

Кроме того, Хаусман ссылается на другие «фундаментальные „принципы" экономической науки» (Hausman, 1998, р. 211), для обсуждения которых у нас не остается места. Представляется, что все приводимые им примеры, такие как уже упоминавшийся выше предполагаемый закон убывающей отдачи, основываются на некритическом принятии основных положений экономической науки. Более всего в работе Хаусмана (ив работах многих других «методологов») меня поражает неспособность признать ограниченную релевантность выделенных ими «принципов» для социальной области. На мой взгляд, это можно объяснить только сохраняющимся нежеланием обсуждать вопрос о релевантности всей (дедуктивистской) традиции мейнстрима и в особенности практикой пренебрежения онтологией.