Религия коренится в существенном отличии человека от животного - у животных нет религии. Хотя не владевшие критическим методом зоографы прошлого и приписывали слону религиозность наряду с другими похвальными качествами, тем не менее слухи о религии слона - это басни. Кювье, один из величайших знатоков животного мира, на основании личных наблюдений не ставит слона по способностям выше собаки.
В чем же заключается это существенное отличие человека от животного? Самый простой, самый общий и вместе с тем самый обычный ответ на этот вопрос: в сознании, но в строгом смысле этого слова; ибо сознания в смысле самоощущения, в смысле способности чувственного различения, восприятия и распознавания внешних вещей по определенным явным признакам не лишены и животные. Сознание в самом строгом смысле имеется лишь там, где существо способно понять свой роду свою сущность. Животное сознает себя как индивид, почему оно и обладает самоощущением, а не как род, так как ему недостает того сознания, которое происходит от слова знание. Сознание нераздельно со способностью к науке. Наука - это сознание рода. В жизни мы имеем дело с индивидами, в науке - с родом. Только то существо, предметом познания которого является его род, его сущность, может познавать сущность и природу других вещей и существ.
Поэтому животное живет единой, простой, а человек - двоякой жизнью. Внутренняя жизнь животного совпадает с внешней, а человек живет внешней и внутренней жизнью. Внутренняя жизнь человека тесно связана с его родом, с его сущностью. Человек мыслит, т.е. беседует, говорит с самим собой. Животное не может отправлять функции рода без другого индивида, а человек отправляет функции мышления и слова - ибо мышление и слово суть настоящие функции рода - без помощи другого. Человек для самого себя есть одновременно и "я" и "ты"; он может стать на место другого именно потому, что предметом его сознания служит не только его индивидуальность, но и его род, его сущность.
Сущность человека в отличие от животного составляет не только основу, но и предмет религии. Но религия есть сознание бесконечного, и поэтому человек сознает в ней свою не конечную и ограниченную, а бесконечную сущность. Действительно, конечное существо не может иметь о бесконечном существе ни малейшего представления, не гово- ря уже о сознании, потому что предел существа является одновременно пределом сознания. Сознание гусеницы, жизнь и сущность которой ограничивается известным растением, не выходит за пределы этой ограниченной сферы; она отличает это растение от других растений, и только. Такое ограниченное и именно вследствие этой ограниченности непогрешимое, безошибочное сознание мы называем не сознанием, а инстинктом. Сознание в строгом или собственном смысле слова и сознание бесконечного совпадают, ограниченное сознание не есть сознание; сознание по существу всеобъемлюще, бесконечно. Сознание бесконечного есть не что иное, как сознание бесконечности сознания. Иначе говоря, в сознании бесконечного сознание обращено на бесконечность собственного существа.
Но в чем же заключается сущность человека, сознаваемая им? Что составляет род человека, собственно человеческое, в человеке? Разум, воля и сердце3 Совершенный человек обладает силой мышления, силой воли и силой чувства. Сила мышления есть едет познания, сила воли - энергия характера, сила чувства - любовь. Разум, любовь и сила воли - это совершенства. В воле, мышлении и чувстве заключаются высшие силы, абсолютная сущность человека как такового и цель его существования. Человек существует, чтобы познавать, любить и хотеть. Но какова цель разума? Разум. Любви? Любовь. Воли? Свобода воли. Мы познаем, чтобы познавать, любим, чтобы любить, хотим, чтобы хотеть, т.е. быть свободными. Подлинное существо есть существо мыслящее, любящее, наделенное волей. Истинно, совершенно, божественно только то, что существует ради себя самого. Но таковы любовь, разум и воля. Божественная "троица", заключенная в человеке, но стоящая над индивидуальным человеком в виде единства разума, любви и воли. Нельзя сказать, чтобы разум (воображение, фантазия, представление, мнение), воля, любовь или страсть были силами, принадлежащими человеку, так как он без них - ничто, и то, что он есть, он есть только благодаря им. Они составляют коренные элементы, обосновывающие его сущность, не являющуюся ни его непосредствен ным достоянием, ни продуктом. Это силы, оживотворяющие, определяющие, господствующие, это божественные, абсолютные силы, которым человек не может противостоять
Как бы мог чувствующий человек противиться чувству, любящий - любви, разумный - разуму? Кто не испытал чарующей силы звуков? А что такое сила звуков, как не сила чувства? Музыка - язык чувства; язык - это громко выраженное чувство, которое сообщается другим. Кто не испытал силы любви или по крайней мере не слыхал о ней? Кто сильнее: любовь или индивидуальный человек? Человек ли владеет любовью или, напротив, любовь человеком? Когда любовь побуждает человека даже с радостью идти на смерть ради любимого существа, то что это - его собственная индивидуальная сила или, скорее, сила любви? Кто из мыслящих людей не испытал на себе силы мышления, тихой, бесшумной силы мышления? Когда ты погружаешься в глубокое раздумье, забывая о себе самом, об окружающем, ты ли владеешь тогда разумом или разум владеет тобой и поглощает тебя? Разве научное вдохновение не есть величайшая победа разума над человеком? Разве жажда знания не есть безусловно непреодолимая, всепобеждающая сила! А когда ты подавляешь свою страсть, отказываешься от своих привычек - одним словом, одерживаешь победу над самим собой, является ли эта всепобеждающая сила, твоей личной, самодовлеющей силой или, скорее, энергия воли, сила морали, которая овладевает тобой помимо твоего желания и наполняет тебя негодованием против тебя самого и твоих личных слабостей?4
Человек - ничто без предмета. Великие, выдающиеся люди, раскрывающие пред нами сущность человека, подтверждали это своей жизнью. Они знали только одну преобладающую страсть: желание достигнуть цели, которая была главным предметом их деятельности. Но тот предмет, с которым субъект связан по существу, в силу необходимости, есть не что иное, как собственная, но предметная сущность этого субъекта. Общий предмет нескольких одинаковых по роду, но различных по виду индивидов является их собственной предметной сущностью, во всяком случае в той мере, в какой он служит этим индивидам объектом сообразно их особенностям.
Так, Солнце есть общий объект всех планет, но оно не одинаково для Меркурия, Сатурна, Венеры, Урана и Земли. У каждой планеты свое собственное солнце. Солнце, которое освещает и согревает Уран, имеет для Земли не физическое, а лишь астрономическое, научное бытие. На Уране Солнце не только кажется, но и действительно является иным, чем на Земле. В отношении Земли к Солнцу обнаруживается ее отношение к самой себе и к своей собственной сущности. Ведь размер, величина и сила света Солнца в качестве объекта Земли обусловливаются величиной расстояния Земли от Солнца, от чего зависят особенности нашей планеты. Каждая планета поэтому имеет в своем Солнце отражение своей сущности.
Человек сознает самого себя из предмета: сознание предмета есть самосознание человека. По предмету мы можем узнать человека, в нем проявляется его сущность: предмет представляет собой явленную сущность человека, его истинное, объективное "Я". Это относится не только к умственным, но и к чувственным предметам. Наиболее отдаленные от человека предметы также являются откровениями его человеческой сущности, поскольку и потому, что они являются его предметами. Луна, Солнце и звезды взывают к человеку: уусоФі aeav- TOV, познай самого себя. То, что он их видит, и видит так, а не иначе, свидетельствует о его собственной сущности. На животное производят впечатление только непосредственно для жизни необходимые лучи Солнца, на человека - и равнодушное сияние самой отдаленной звезды. Только человеку доступны чистые, интеллектуальные, бескорыстные радости и аффекты; только человеческие глаза знают духовные пиршества. Взор, обращенный к звездному небу, созерцает бесполезные и безвредные светила; не имеющие ничего общего с Землей и ее нуждами, и видит в сиянии их свою собственную сущность, свое собственное происхождение. Природа глаза небесна. Поэтому человек возвышается над землей только благодаря зрению, поэтому теория начинается там, где взор обращается к небу. Первые философы были астрономами. Небо напоминает человеку о его назначении, о том, что он создан не только для деятельности, но и для созерцания.
Абсолютная сущность, Бог человека есть его собственная сущность. Поэтому сила предмета есть сила его собственной сущности. Так, сила предмета чувства есть сила чувства, сила предмета разума - сила самого разума и, наконец, сила предмета воли — сила воли. Человек, сущность которого определяется звуком, находится во власти чувства, во всяком случае того чувства, которое в звуке находит соответствующую стихию. Но чувством овладевает не звук как таковой, а только звук, полный содержания, смысла и чувства. Чувство определяется только полнотой чувства, т.е. самим собой, своей собственной сущностью. То же можно сказать и о воле, и о разуме. Какой бы предмет мы ни познавали, мы познаем в нем нашу собственную сущность; что бы мы ни осуществляли, мы в этом проявляем самих себя.
Воля, чувство, мышление есть нечто совершенное, сущность, реальность, поэтому нам невозможно чувствовать или воспринимать разумом разум, чувством чувство и волей волю как ограниченную, конечную, т.е. ничтожную силу. Ведь конечность и ничтожество - понятия тождественные; конечность есть только эвфемизм для ничтожества. Конечность есть метафизическое, теоретическое выражение; ничтожество — выражение патологическое, практическое. Что конечно для разума, то ничтожно для сердца. Но мы не можем осознать волю, разум и сердце как конечные силы, потому что всякое совершенство, всякая сила и сущность непосредственно доказывают и утверждают самих себя. Нельзя любить, хотеть и мыслить, не считая эти виды деятельности совершенствами, нельзя сознавать себя любящим, желающим и мыслящим существом, не испытывая при этом бесконечной радости. Сознавать для существа - значит быть предметом самого себя: поэтому сознание не есть нечто отличное от сознающего себя существа, иначе как бы могло оно сознавать себя? Поэтому нельзя совершенству сознавать себя как несовершенство, нельзя чувство ощущать ограниченным и мышление мыслить ограниченным.
Сознание - это самоосуществление, самоутверждение, любовь к себе самому, наслаждение собственным совершенством. Сознание есть отличительный признак совершенного существа. Оно может быть только в полнокровном, совершенном существе. Доказательством этого служит даже человеческое тщеславие. Человек смотрится в зеркало и испытывает удовольствие, рассматривая свой облик. Это удовольствие является необходимым, непроизвольным следствием совершенства и красоты человека. Красивая форма довлеет себе и, естественно, радуется этому, она отражается в себе самой. Тщеславен только тот, кто восхищается своей личной красотой, а не человеческой красотой вообще. Человеческой наружностью следует восхищаться: в мире нет ничего более прекрасного и величественного5. Во всяком случае каждое существо любит себя, свое бытие и должно его любить. Бытие есть благо. "Все, - говорит Бэкон, - что достойно бытия, достойно и знания"33. Все существующее ценно, представляет нечто выдающееся и поэтому утверждает и отстаивает себя. Сознание - это высшая форма самоутверждения, та форма, которая сама есть отличие, это - совершенство, счастье, благо.
Всякое ограничение разума или вообще человеческой сущности вытекает из обмана, из заблуждения. Разумеется, человеческий индивид может и даже должен чувствовать и считать себя существом ограниченным - этим он отличается от животного; но он может сознавать свою конечность, свою ограниченность только в том случае, если его предметом будет совершенство, бесконечность рода, независимо от того, будет ли то предмет чувства, совести или мыслящего сознания. Если, однако, человек приписывает свою ограниченность целому роду, то он заблуждается, отождествляя себя с родом, - это заблуждение теснейшим образом связано с любовью к покою, леностью, тщеславием и эгоизмом. Ограниченность, которую я приписываю исключительно себе, унижает, смущает и беспокоит меня. Чтобы освободиться от чувства стыда и беспокойства, я приписываю свою личную ограниченность человеческому существу вообще. Что непонятно для меня, непонятно и для других/что же мне смущаться? Это не моя вина, и это зависит не от моего разума, а свойственно разуму рода. Но это - смешное и кощунственное заблуждение. На существо человеческой природы, на сущность рода, т.е. на абсолютную сущность индивида, нельзя смотреть как на нечто конечное, ограниченное. Каждое существо довлеет себе. Ни одно существо не может отрицать себя, т.е. свою сущность, ни одно существо не есть для себя самого существо ограниченное. Напротив, каждое существо для себя и по себе бесконечно и заключает в себе своего Бога, свою высшую сущность. Всякая ограниченность того или иного существа заметна только для существа другого, высшего рода. Жизнь мотылька несравненно короче жизни более долговечных животных, но эта кратковременная жизнь кажется ему самому не менее длинной, чем долголетняя жизнь - другим. Листик, на котором живет гусеница, представляется ей целым миром, бесконечным пространством.
Существо становится тем, что он есть, именно благодаря своему таланту, богатству, красоте. Как же можно считать свое бытие небытием, свое богатство нищетой, свой талант неспособностью? Если бы растения обладали зрением, вкусом и способностью суждения, то каждое из них считало бы свой цветок наиболее прекрасным, ибо его рассудок, его вкус не простирался бы дальше его производительной способности. Высший продукт этой способности казался бы растению величайшим произведением в мире. Рассудок, вкус, сила суждения не могут отрицать того, что утверждается самой сущностью, иначе этот рассудок принадлежал бы не данному, а какому-нибудь иному существу. Рассудок измеряет вещи меркой существа. Если существо ограниченно, то чувство и рассудок также ограниченны. Но ограниченный рассудок не есть граница в глазах ограниченного существа; такое существо вполне счастливо и довольно своим рассудком; оно сознает его, прославляет, считает его дивной, божественной силой; ограниченный рассудок в свою очередь ценит и восхваляет то ограниченное сущест- во, которому он принадлежит. Оба как нельзя более подходят друг другу; каким образом они могли бы распасться? Рассудок - это кругозор данного существа. Наше существо не простирается за пределы нашего зрения, и наоборот. Зрение животного не простирается дальше его потребностей, а его существо - дальше этих же потребностей. И сколь обширна твоя сущность, столь же неограниченно твое самоощущение, настолько ты - бог. Разлад между рассудком и существом, между силой мыслительной и силой производительной в человеческом сознании является, с одной стороны, разладом личным, не имеющим общего значения, с другой - только кажущимся. Тот, кто признает, что его плохие стихи плохи, менее ограничен в своем познании и, следовательно, в своем существе, чем тот, кто считает хорошими свои плохие стихи.
Следовательно, мысля о бесконечном, ты мыслишь и утверждаешь бесконечность мыслительной способности, чувствуя бесконечное, ты чувствуешь и утверждаешь бесконечность чувствующей способности. Объектом разума является объективированный разум, объектом чувства - объективированное чувство. Если ты не понимаешь и не чувствуешь музыки, то самая лучшая музыкальная пьеса произведет на тебя такое же впечатление, как шум ветра, свистящего в твоих ушах, или журчание ручья под ногами. Почему же звуки музыки действуют на тебя? Что ты в них слышишь? Что иное, как не голос твоего сердца? Поэтому чувство обращается непосредственно к чувству и понятно только чувству, т.е. самому себе: ведь объектом чувства является только чувство. Музыка - монолог чувства. Но и диалог философии есть в сущности не что иное, как монолог разума: мысль говорит лишь к мысли. Блеск кристаллов пленяет наши чувства, но наш разум интересуется только кристаллономией. Объектом разума может быть только разумное6
Поэтому все то, что в смысле трансцендентного умозрения и религии имеет лишь значение производного, субъективного или человеческого, значение средства, органа, в смысле истины имеет значение первоначального, божественного, существенного, объективного. Так, например, если чувство - существенный орган религии, то, следовательно, сущность Бога есть не что иное, как выражение сущности чувства. Истинный, но скрытый смысл слов: "чувство есть орган божественного" - заключается в том, что чувство есть самое благородное и возвышенное, т.е. божественное в человеке. Как бы ты мог постигать божественное чувством, если бы чувство само не было божественным по природе? Божественное познается только через божественное, "Бог только через себя самого познается". Божественная сущность, по- стигаемая чувством, есть не что иное, как очарованная и восхищенная собой сущность чувства - восторженное, блаженное в себе чувство.
Это явствует хотя бы из того, что там, где чувство становится органом бесконечного, субъективной сущностью религии, предмет последней теряет свою объективную ценность. С тех пор как чувство сделалось главной основой религии, люди стали равнодушны к внутреннему содержанию христианства. Если чувство и приписывает предмету некоторую ценность, то это делается только ради самого чувства, которое связывается с ним, быть может, только по случайным основаниям; если бы другой предмет возбуждал те же чувства, он был бы столь же желанным. Предмет чувства становится безразличным только потому, что чувство, признаваемое субъективной сущностью религии, действительно становится также ее объективной сущностью, хотя это и не признается, по крайней мере, непосредственно. Непосредственно, говорю я, потому, что косвенное признание этого факта заключается в том, что чувство как таковое, признается религиозным, чем уничтожается различие между специфически религиозными и иррелигиоз- ными или во всяком случае нерелигиозными чувствами, - необходимое следствие взгляда на чувство как на единственный орган божественного. Ты считаешь чувство органом бесконечного, божественного существа только в силу его сущности, его природы. Но свойства чувства вообще присущи каждому отдельному чувству независимо от его предмета. Что же делает это чувство религиозным? Определенный предмет? Нисколько, потому что этот предмет сам религиозен только в том случае, если он является предметом не холодного рассудка или памяти, а чувства. Значит, что же? Сама природа чувства, присущая каждому отдельному чувству независимо от объекта последнего. Следовательно, чувство признается священным только потому, что оно чувство; причина его религиозности заключается в природе самого чувства, лежит в нем самом. Значит, чувство признается абсолютным, божественным? Если чувство хорошо и религиозно, т.е. священно, божественно по себе, то разве оно не заключает своего бога в себе самом?
Тем не менее, если ты хочешь определить объект чувства и в то же время правильно истолковать свое чувство, не привнося с помощью рефлексии ничего постороннего, ты должен провести грань между своими личными чувствами и общей сущностью, природой чувства, отделить эту сущность от посторонних, оскверняющих влияний, с которыми у тебя, условного индивида, связано чувство. Таким образом, единственное, что ты можешь объективировать, представить бесконечным, определить его как сущность, - это природа чувства. Следовательно Ьога можно определить только так: Бог есть чистое, неограниченное, свободное чувство. Всякий иной Бог, тобою предполагаемый, навязан твоему чувству извне. Чувство атеистично в смысле ортодоксальной веры, которая связывает религию с внешним объектом; чувство отрицает предметного Бога, оно есть Бог само для себя. Отрицание чувства равносильно с точки зрения чувства отрицанию Бога. Ты только слишком робок и ограничен, чтобы открыто признаться в том, что втайне утверждается твоим чувством. Связанный внешними условностями, не способный постигнуть величие чувства, ты боишься религиозного атеизма твоего сердца и поэтому допускаешь раздвоение чувства, измышляешь отдельное от чувства объективное существо и неизбежно возвращаешься к старым вопросам и сомнениям: существует ли Бог, или нет? Вопросы и сомнения эти немыслимы там, где сущностью религии признается чувство. Чувство - твоя сокровеннейшая и вместе с тем отдельная, не зависящая от тебя сила, действующая в тебе выше тебя; это твоя подлинная суть, однако воздействующая на тебя как другое существо, короче, это твой Бог. Зачем же ты создаешь помимо этой сущности еще новое предметное существо, вне твоего чувства?
Впрочем, я взял чувство только в виде примера. Те же доводы можно привести по отношению ко всякой другой силе, способности, потенции, реальности и деятельности - дело, разумеется, не в названии, - одним словом, ко всякому существенному органу того или другого объекта. Все, что имеет значение сущности в смысле субъективном, имеет значение сущности и в смысле объективном, или предметном. Человек никогда не может освободиться от своей подлинной сущности. Он может представить себе при помощи фантазии существо другого, высшего рода, но не может абстрагировать себя от своего рода, от своей сущности; определения сущности, которыми он наделяет этих других индивидов, черпаются им из своей собственной сущности, и в его определениях отражается и объективизируется он сам. Вероятно, на других планетах нашей Солнечной системы есть мыслящие существа помимо человека, но, предполагая это, мы не изменяем своей точки зрения, обогащаем ее лишь количественно, а не качественно. Ведь если там действуют те же законы движения, что у нас, то так же обстоит дело с законами чувствования и мышления. Мы населяем другие светила совсем не для того, чтобы там были отличные от нас существа, а только для того, чтобы было больше таких как мы или подобных существ7