ИСТОРИЧЕСКОЕ САМООПРЕДЕЛЕНИЕ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИХ НАРОДОВ В РАКУРСЕ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ П.А. Водопьянов, Ч.С. Кирвель

Проблема исторического самоопределения восточнославянских народов в условиях однополярного мира приобретает особую значимость в национальной философии, поскольку с ее содержательной интерпретацией и решением во многом зависит дальнейшая судьба этих этносов.

В восточнославянской части ойкумены, отличающейся от западноевропейской более трудными условиями жизни людей, постоянно воспроизводился тип личности, оценивающей свое существование под знаком иначе возможного, в горизонте сравнительного видения, для которого западноевропейский опыт выступает как эталонный, имеющий нормативное значе-

ние, а свой собственный, национальный - как полулегитимный, подлежащий исправлению в процессе «модернизации» и «европеизации». Именно близкое соседство восточнославянских народов с более эффективным в экономическом отношении Западом порождало, свойго рода «раскол» сознания, ориенторованного на усвоение западно-европейской культуры. Объективно восточнославянская общность несла на себе тяготы и риски, которые представлены сочетанием природной, географической среды и геополитики. Южные регионы славянства постоянно подвергались рискам, связанным с нападением степных кочевников. Северную часть окружали риски, обусловленные суровыми климатическими условиями проживания. Однако опыт знакомства с образом и условиями жизни западных народов порождал желание преодолеть трудности и невзгоды своего исторического существования и как можно быстрее достичь материального благополучия и жизненного комфорта. Это неизбежно оборачивалось коллизией объективного и субъективного: объективные условия человеческого существования в славянском ареале таковы, что отнюдь не каждый культурно-психологический тип личности субъективно воспринимал и выносил такого рода суровые условия существования. В Азии условия жизни могли быть и заведомо худшими, но там складывался такой тип личности, который был незнаком с иными условиями человеческого бытия и не смог оценивать тяготы своего существования как привычно безальтернативные.

В восточнославянском мире формировался своего рода «геоцивилизационный парадокс», суть которого состоит в следующем. По мере расширения и укрепления международных связей, развития межкультурной и межцивилизационной коммуникации, восточнославянские народы по ряду признаков внешнего характера становились все ближе и ближе к Западу.

На практике навязывание российскому и близкородственным ему социумам западной модели развития неизменно оборачивалось тяжелейшими утратами и разрушением. Все социальные эксперименты, ориентированные на утверждение западноевропейских ценностей и образа жизни в российском обществе, заканчивались трагически. Западничество, привнесенное поляками в лице Лжедмитрия (Смутное время), унесло жизни почти треть населения России, прежде чем русский народ смог его окончательно отвергнуть. Петровская реформа, не превратив Россию в Голландию, убавила ее податное население на 20 процентов. Революции 1917 года (февральская - белокомпрадорская и большевистская - краснокомпрадорская), инспирировавшие одну из страшнейших в истории человечества гражданских войн, привели к потере более 15 миллионов наиболее биологически и социально активных представителей русского народа. Последняя (нынешняя) реформа российского общества по западным образцам уносит около миллиона жизней российских граждан в год.

Все эти «внутренние колонизации» России, и в первую очередь большевистская и современная можно сказать социал-дарвинистская, привели к тяжелейшим мутациям во всех сферах русской жизни, подорвали цивилизационное ядро, культурный генетический код русского и близкородственных ему народов.

Сегодня можно определенно утверждать, что причина всех провалов и поражений России в постперестроечный период, небывалое падение ее международного престижа и авторитета состоит не столько в ослаблении ее военной мощи и экономического потенциала, сколько в том, что у руля государства находились люди, бесконечно далекие от заботы о народе, беспрецедентно эпигонствующие и подражательные. Они оказались не способными понять ни какая страна досталась им в управление, ни какие у нее сильные и слабые стороны. Им также оказалось неведомо (они, собственно, и не интересуются), на каких традиционных опорах держалась и может держаться русская жизнь, какие ценности и ориентиры для русского народа являются базовыми, инвариантными, то есть ни при каких обстоятельствах не подлежащими пересмотру.

Реформаторы-западники, нисколько не принимая в расчет специфику социоприродно- го и социокультурного бытия восточнославянских народов, и не учитывая то, что в реальности социум перенимает лишь те достижения культур и цивилизаций, которые соответствуют потребностям его выживания, а другие рано или поздно все равно отвергает, с фанатичным упорством не перестают пытаться сделать Россию и Украину Западом.

Следует особо подчеркнуть, что именно в ходе реформ, осуществляемых на основе идеологии неолиберального фундаментализма (который, кстати сказать, ничуть не лучше исламского фундаментализма), оторванность верхов (элиты) от народа беспрецедентно усиливалась. С началом всеобщего распространения новейших информационных технологий (формированием «информационного общества»), давших старт глобализации, в этом процессе обнаружились принципиально новые измерения. Возникшие глобальные информационные поля, оказались способными действовать на сознание людей поверх государственных границ, создавать возможность манипуляции сознанием в планетарном масштабе. И что здесь удивительно: первыми жертвами этих открывшихся новых информационных возможностей явились элиты народов, отставших в своем развитии от стран гегемонов - лидеров глобализации. Современным глобалистским структурам нет нужды воздействовать на сознание всего населения той или иной страны с целью формирования у него нужных для этих структур установок и ориентиров. Достаточным оказывается значительно более простой и менее затратный вариант: добиться желаемого поведения общества воздействием не на все его слои, но лишь на сознание его элиты. На практике, посредством данного воздействия транснациональные структуры и институты, концентрирующие в своих руках колоссальные ресурсы, международные финансовые и, что очень важно, коммуникативные сети, получили возможность с очевидно растущей легкостью подчинять себе национальные правительства, которые в силу этого перестают быть, по сути дела, национальными, что хорошо сегодня видно на примере некоторых государств Латинской Америки и стран СНГ и России. Подвергшись форсированной обработке сознания (формы здесь могут быть самые разные), элита начинает по-другому, чем возглавляемое ею общество, мыслить, исповедовать другие мировоззренческие ценности, иначе воспринимать окружающий мир и реагировать на него.

Теоретико-мировоззренческой причиной глубокой деструктивности социальных преобразований, осуществляемых западническими элитами, состоит в том, что они отказывают восточнославянским народам в цивилизационной идентичности. Нашу специфику пытаются подать в сугубо отрицательных характеристиках - архаичный коллективизм, агрессивный традиционализм, цивилизационная отсталость и т.д. И это несмотря на то, что практика отвергает европоцентризм и однозначно свидетельствует, что цивилизованность совершенно неправомерно отождествлять с одним только Западом. Наряду с западноевропейской цивилизацией существуют и другие вполне самодостаточные цивилизации. Сегодня никто не решится утверждать, что поскольку Китай и Индия отличаются от Запада - они варварские страны. Отказывая восточнославянским народам в специфической цивилизационной идентичности, наши западники во многих случаях применяют к ним западный эталон и, находя несоответствие этому эталону, обвиняют их в отсталости и культурной несостоятельности. При таком подходе они, как правило, не уважают свои народы и не учитывают того, что наши народы имеют право быть не похожими на народы Западной Европы, иметь собственную традицию, свою судьбу и призвание в истории. Вот почему в современных условиях вопрос о цивилизационной идентичности (самоидентичности), о нашем праве быть самими собой, превратился в вопрос о нашем праве на существование вообще, о нашем культурнонациональном бытии как таковом.

В практике реальной жизни, перенимая, в виду невозможности заимствования внутренних «смыслов», лишь внешнюю форму, мы можем только потерять свое, получив взамен экзистенциальную пустоту, ощущение изгойства, комплекс неполноценности и уязвленное историческое самосознание. Потеряв себя, мы будем обречены поклоняться чужим идолам, бесконечно следовать чужим модам, подменяя тем самым свою собственную, подлинную жизнь.

Проблемы, с которыми столкнулись восточнославянские страны, настолько уникальны, насколько своеобразны и оригинальны, что никакой внешний опыт не может нам помочь их решить. Никогда и нигде, ни на Западе, ни на Востоке, никто не сталкивался с подобного рода проблемами. Вот почему у наших народов есть только один путь, одна задача: найти свой «ответ на вызов среды», свое цивилизационное измерение, выдвинуть и воплотить в жизнь свой социальный проект. И только те лидеры, которые окажутся способными, опираясь на менталитет, исторический опыт и традиции своих народов, предложить какой-то новый, отвечающий требованиям сегодняшнего дня, комплекс идей и моральных, нравственных императивов будут соответствовать высоте своего положения и заслужат память потомков. Ибо только на собственной культурной матрице возможна всякая успешная модернизация, как это было, например, в Японии в XIX - ХХ веках, в Китае в ХХ веке.

Восточнославянские страны действительно нуждаются в модернизации, но не вестернизации. Эта модернизация будет иметь успех только в том случае, если будет осуществляться в нравственном контексте, отвечающем идеалам «русской правды» - равенства и справедливости. Эта модернизация должна осуществляться усилиями всего народа для пользы всех и каждого. Естественно, что она будет мобилизационной, то есть осуществляться за счет внутренних ресурсов социума, а поэтому потребует определенных жертв со стороны населения. Издержки модернизации, ее бремя должны быть равными для всех, как равно все должны будут воспользоваться ее плодами. Только такого рода модернизация может вдохновить восточнославянские народы. Причем не модернизация в духе инструментально - потребительской, техногенной цивилизации Запада, а модернизация в направлении движения к духовно-экологической цивилизации будущего. В этом смысле модернизация восточнославянских стран должна быть опережающей, т.е. модернизацией, не повторяющей путь, пройденный Западом. Она должны осуществляться на основе базовых факторов социопри- родной и социокультурной эволюции восточнославянских обществ.

Обустраивая нашу жизнь, необходимо отталкиваться от нашей действительности, выявляя и развивая в ней все то, что жизнеспособно и перспективно, что возвышает и облагораживает нас и вместе с тем, искореняя все в ней негативное и уродливое. На этом пути самосовершенствования мы можем и должны заимствовать у других народов (сохраняя при этом глубинные основы и смыслы своего бытия) все то, что способно помочь нам, восточнославянским народам, реализовать свое предназначение в мире, дать человечеству то, что кроме нас никто не может. Здесь важно иметь в виду то обстоятельство, что только тот народ способен преодолеть все преграды, найти свое место, самоопределиться и утвердиться в мире, который не потерял веру в себя, который ощущает и осознает свое призвание и свою миссию в истории, имеет перед собой высокую цель. Народ, утративший свои жизненные ориентиры, оторвавшийся от своих духовных корней и лишившийся своего духовного содержания, даже при условии материального богатства и экономического процветания становится легко уязвимым, неспособным отстоять себя в этом сложном и конкурентном мире.

Восточнославянские народы, несмотря на все риски и сложности своего серединного положения между Востоком и Западом с их противоположными формами социальнокультурных традиций, смогли не только пережить столкновение данных традиций, но и синтезировать их. Это был сложный и болезненный процесс, в результате которого, тем не менее, возникло живое, органическое образование. Плодотворность и жизненность сформировавшегося таким путем социально-политического организма была подтверждена как материально (успешные войны, расширение империи, постоянно убыстряющееся экономическое развитие), так и духовно (становление, и упрочение собственной духовной культуры). По мнению И.Р. Шафаревича, в развитии России совместилось глубоко концептуальное мировоззрение Средневековья, включающее в себя повышенный интерес к основным вопросам о смысле жизни и истории и постренессансная культура Запада, обладающая необычайной яркостью и индивидуальностью. Россия стала наследницей этих взаимодополняющевзаимоисключающих традиций, она пережила их столкновение, она осуществила их синтез. Отсюда - «универсализм» Пушкина и Гоголя, Достоевского и Толстого. «Можно сказать, - пишет он, - что в русской цивилизации слились три линии развития человечества: открытая Космосу древнеземледельческая религия, христианство (в его православном аспекте) и западная постренессансная культура.» [1, c. 120].

Только путем творческого синтеза импульсов Запада и Востока, Юга и Севера, а не механического заимствования ценностей лишь одного западноевропейского цивилизационного типа, восточнославянским странам как «контактной зоне Восток-Запад», можно будет органично и в полной мере самоопределиться в мире. Возможно именно судьба «цивилизационного контактера», каким, в силу своего географического положения и специфики истории, выступает восточнославянский регион, позволит ему, на новом витке социокультурного развития человечества осуществить синтез противоположных начал, сыграть ведущую роль посредника между различными цивилизационными типами, преодолеть их односторонность и, тем самым, проторить дорогу в посттехногенное (экологобезопасное) общество.

В рамках современного глобализирующегося мира восточнославянские народы должны быть близки и одновременно удалены как от протестантско-католического Запада, так и от мусульманско-буддийского Востока, но и не отчуждаясь от них. Современная цивилизация потеряет свое силовое и духовное равновесие, если восточнославянские народы полностью будут ассимилированы Западом или всецело окажутся во власти Востока.

Восточнославянским народам необходима духовная мобилизация. Данную необходимость диктует актуальный характер вызовов обществу, которые в своей действительности сегодня проистекают не только из прошлого, но и во все возрастающей степени продуцируются будущим и требуют для адекватного ответа на них интеллектуальных прорывов и новых проектных решений, соответствующих реалиям современности. Восточнославянские мыслители, озабоченные состоянием своих стран, должны противопоставить бесперспективности идей западников, озабоченных лишь торгом вокруг наиболее выгодной траектории встраивания восточнославянских стран в западноевропейскую цивилизацию, мобилизационный «проект будущего» опережающего, а не догоняющего характера, выявляющего оптимальные пути развития восточнославянских народов на своей культурно-цивилизационной основе.

Сегодня восточнославянским странам нужны мыслители и практики с развитым чувством долга и чести, обладающие «длинной волей», способные силой мысли заглянуть за привычный горизонт событий. Именно они, используя свои творческие силы, могут выдвинуть и реализовать в ходе развернувшейся в нашем тесном и противоречивом земном мире битвы за будущее свой жизнеспособный проект восточнославянской цивилизации как регионального самодостаточного центра развития и силы. Противоречивость нынешней ситуации, растерянность общества могут быть преодолены лишь посредством той или иной формы подвижничества и интеллектуальной мобилизации.

Литература

1. Шаферевич, И.Р. Россия и мировая катастрофа // Наш современник. - 1993. - № 1. - С. 120.