СТАТУСНЫЕ РИСКИ ПРОЦЕССОВ КОНФИГУРИРОВАНИЯ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОСТРАНСТВА Л.С. Яковлев
Информатизация современного мира произошла столь быстро, что далеко не все социальные подсистемы сумели к новым реалиям адекватно адаптироваться. Естественно, среди таких проблемных подсистем находятся и призванные обеспечивать правовые аспекты становления информационного общества.
В данном случае нас интересуют не юридические, а философские аспекты проблемы. Прежде всего, речь идет об интерпретациях рисков, возникающих в связи с борьбой интересов относительно соблюдения авторского права в условиях тотальной дигитализации,.Действующие нормы авторского права, регулируемые как международными соглашениями, так и национальными законодательствами, сложились в доцифровую эпоху, и не могут адекватно описывать новые отношения по поводу не существовавших ранее ценностей. При этом принципиально важно, что внесенные, на протяжении последних двух десятилетий, коррективы, осуществлялись при активном лоббировании со стороны, прежде всего, правообладателей в областях, связанных с производством программного обеспечения и медиа-контента. При этом, в обоих случаях производитель воспринимает свой товар в качестве конечной продукции, предназначенной непосредственно потребителю, и обладающей очевидными стоимостными характеристиками.
В отношении музыки и фильмов такое понимание, в главном, адекватно, поскольку их аудитория, за небольшим исключением, ориентирована именно на культурное потребление. Но уже в отношении программных продуктов, как показывает интенсивная полемика вокруг деятельности FSF (Free Software Foundation, всемирная организация, действующая с 4 октября 1985 года), подобный подход оказывается недостаточным [4] [5]. Хотя программисты составляют относительно небольшую долю пользователей компьютеров, смартфонов, коммуникаторов, демократическое общество не может пренебречь их позицией, выраженной в документах, связанных с практиками применения GPL (Универсальная общедоступная лицензия GNU, на основе которой распространяется не проприетарное программное обеспечение,).
В то же время, существуют аспекты проблемы, значимые отнюдь не только с позиции учета конкретных интересов тех или иных социальных групп, но и для самоидентификации общества в целом.Ежедневно тысячами пользователей принимаются лицензионные соглашения, предоставляющие им право пользоваться программными продуктами. При этом одной стороной перечисляются, тем или иным способом, но окончательно, реальные деньги, а другой поставляется продукт по формуле «as is», причем без права для покупателя пытаться выделить исходный код, внести изменения, перенести на другой носитель, зачастую даже без права на downgrade. Иными словами, плата вносится не за приобретение собственности, а за владение. Разумеется, подобные практики не уникальны, и их юридическое оформление не представляет особой проблемы; однако, в философско-историческом смысле, они возвращают нас в эпоху до великих революций ХУШ столетия, к феодальным отношениям. На протяжении последних двух столетий шло неуклонное вытеснение рентных отношений из всех сфер
жизни, причем тем интенсивнее, чем быстрее обновлялась та или иная отрасль технологически. Если в поземельных отношениях аренда занимает достаточно весомое место, в автомобильных парках развитых стран доля машин, не находящихся в собственности, а предоставляемых в аренду, минимальна. Еще меньше доля персональных компьютеров или коммуникаторов, находящихся в аренде. С программными продуктами, однако, дело обстоит иначе. И благодаря этому создается очевидное смысловое противоречие, порождающее аномию: ни в одной другой области мы не встречаем столь легкого отношения большинства людей к присвоению чужой собственности.
На личностном уровне выделенная проблема находит отражение в формировании коллизии иерархии прав. Согласно статье 27 Всеобщей декларации прав человека, ратифицированной абсолютным большинством государств, каждый гражданин имеет право на информацию. И в документах ЮНЕСКО, Совета Европы, обозначаются связанные с этим проблемы, ставятся задачи преодоления цифрового разрыва, обеспечения доступа к знаниям и культурным ценностям, развития соответствующих инфраструктур и образования.
Но, за исключением проведенной в Окинавской хартии [2] и ряде других документов идеи о необходимости поддержки свободного программного обеспечения, практически нет попыток определить соотношение права на информацию с правом собственности на продукты культуры, научной деятельности. Вопрос не о том, что, абстрактно, важнее, право на знание, или право на прибыль, а каково должно быть предметное соотношение этих прав [1]. В настоящее время повсеместно законодательство по этим вопросам разрабатывается ситуативно, на его развитие сильно влияет лоббирование, в то время как желательно наличие у государств и международных организаций четких принципов, позволяющих избежать хаотичности норм, неизбежно возникающей, когда эти нормы соотносятся с чьими-то интересами.На уровне государственной организации отражением рассматриваемой проблемы выступают коллизии суверенитетов. На первый взгляд, абсурдным представляется вопрос, действуют ли на территории Беларуси, или России, законы штата Калифорния, где базируется Apple, или штата Вашингтон, в котором размещена штаб-квартира Microsoft. Но, опять-таки, ежедневно тысячи пользователей выражают свое согласие принять связанные с использованием программных продуктов соглашения, в которых с полной ясностью прописано именно соответствие законам соответствующих штатов. И имеют место судебные процессы, инициированные в связи с нарушением этих соглашений. Конечно, реальной предпосылкой для судебных практик служат принятые международные соглашения и соответствующие подзаконные акты. Но эти спонтанные практики оптимальными полагать никак нельзя, поскольку они строятся в условиях полной зависимости от доброй воли участников взаимодействий, что никак не может быть достаточным для разработки стабильных правовых норм.
На уровне межгосударственных отношений проблема форматируется в системе категорий, позволяющих описывать единое информационное пространство. При этом происходит не слишком логичное соединение, по одну сторону, практик, продуцируемых как идеологиями антиглобализма (П.
Треанор [3]), так и прагматического национальнополитического интереса («великий красный брандмауэр»), а по другую - сугубо корыстных интересов ТНК, достаточно абстрактных гуманистическим идеям, доктрин постиндустриализма и постмодернистских концептуализаций. Картина образуется слишком пестрая, чтобы можно было говорить о наличии обоснованных критериев оценки тех или иных позиций.Представляется, что единственным продуктивным критерием, на основании которого можно делать попытки упорядочивания выделенных противоречий, может быть системная оценка перспективы развития, поиск решений «с позиций будущего». Нужно осмысление линий формирования потенциальных ценностей будущего общества, разумеется, сегодня не получающих достаточной поддержки.
- Бачило, И.Л. Государство социальное или сервисное? (информационно-правовой аспект) // Госбук. 18.03.2011 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.gosbook.ru/ document/ 18490. - Дата доступа: 01.06.2011.
- Окинавская хартия глобального информационного общества // Межрегиональный центр библиотечного сотрудничества [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mcbs.ru/ data/ documents/ Documents/ charter_inf_obschestvo.pdf. - Дата доступа: 01.06.211.
- Треанор, П. Интернет как гиперлиберализм // Русский журнал. - 1998. -№ 12.
- Stallman, R. The GNU Manifesto [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.gnu.org/ gnu/ manifesto.html. - Дата доступа: 10.06.2011.
- Williams, S. Free as in Freedom (2.0): Richard Stallman and the Free Software Revolution. - Boston, Massachusetts. - 2010.