ЗАПАДНАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ ХХ ВЕКА: ДВА ВЕДУЩИХ НАПРАВЛЕНИЯ В.В. Цацарин
В середине прошлого века в США становятся известными два направления в философии истории: аналитическая философия истории, представленная исследованиями А. Данто, и поэтологическая философия истории, представленная исследованиями Х.
Уайта. Данто рассматривает историю как науку и доказывает, что все выявленные позитивистами недостатки истории как науки таковыми не являются и характерны не только для истории. Уайт пытается доказать, что на историка влияют не столько научные, сколько вненаучные моменты, а сама история сближается с искусством и, скорее, не научна, а поэтологична.Свою философию истории Данто называет аналитической. Он противопоставляет ее так называемой субстантивной философии истории, которая, по его мнению, столь же мало относится к философии, как и сама история. Философ-субстантивист, как и историк, занимается описанием того, что произошло в прошлом. К тому же, он стремиться также дать описание будущего, как будто оно уже произошло, что Данто явно не приемлет [1, с. 20-24]. Аналитическая философия истории не просто связана с философией, она и есть философия, но философия, применяемая для решения специальных концептуальных проблем, возникающих как в практике изучения истории, так и в субстантивной философии истории [1, с. 11].
С точки зрения значения высказываний о прошлом наиболее распространены теория знания и теория значения. По Льюису, свое знание о предмете можно верифицировать или фальсифицировать только, если высказывание о нем существует в настоящем или будущем времени. Но высказывание о предмете в прошедшем времени таким образом проверить нельзя, так как сам предмет уже не существует.
Данто указывает, что перевод на феноменалистский язык предложений, обозначающих прошлые события - дело очень сложное. Ссылка на возможное местонахождение в каком-то прошлом времени и месте ведет к переводу на этот же язык и понятия пространственно-временного расположения.
Если же мы не можем положения во времени передать с помощью феноменалистских предикатов, то феноменализм терпит полное крушение [1, с. 56]. В итоге Данто приходит к выводу, что не следует отождествлять верифицируемость и осмысленность предложений. Что же касается верифицируемости, то, «строго говоря, не существует опыта, верифицирующего данное предложение, если под верификацией мы подразумеваем переживание в опыте того, что описывается данным предложением. Таким образом, в отношении предложений историков верифицируемость не является адекватным критерием осмысленности. Философское значение таких предложений заключается в следующем. Если существуют такие истинные описания событий, которые не могут быть даны очевидцами этих событий, то наша неспособность быть свидетелями этих событий в случае данного класса описаний ни о чем не говорит. Даже если бы мы могли их наблюдать, мы не смогли бы верифицировать такие описания. Общий анализ предложений о прошлом этим не затрагивается» [1, с. 66-67]. Для опровержения исторического скептицизма Данто выводит, что предикаты, ссылающиеся на прошлое, не являются независимыми от нейтральных в отношении времени предикатов. Чтобы быть истинным, предложение, имеющее форму времени, предполагает истинность соответствующего предложения, не имеющего формы времени. Аналогичным образом для того, чтобы было истинным приписывание ныне существующему объекту некоторого предиката, ссылающегося на прошлое, нужно, чтобы сначала было истинно приписывание ему соответствующего нейтрального в отношении времени термина [1, с. 76-77]. Приписывание некоторым предметам некоторых свойств, относящих их к событиям прошлого, опирается не на наличие таких свойств у этих предметов в настоящем. Поскольку истинное приписывание предикатов, ссылающихся на прошлое, ныне существующим объектам дает нам информацию о событиях и объектах, не принадлежащих настоящему, постольку предложения с такими терминами невозможно полностью перевести посредством нейтральных в отношении времени выражений.Данто отмечает, что в историческом исследовании предложения о прошлых событиях играют ту же роль, что в научном исследовании играют предложения, «с так называемыми теоретическими терминами, и, подобно им, находиться в точно таких же взаимоотношениях с предложениями наблюдения» [1, с. 81] - они организовывают наличный опыт. В качестве инструментов предложения с теоретическими терминами могут не оцениваться с точки зрения истины и лжи, как и другие инструменты науки, например, пробирки. Данто впервые использует инструментализм для нейтрализации скептицизма, а также для того, чтобы показать аналогию между наукой и историей, которую обычно не замечают, противопоставляя историческую и теоретическую науку [1, с. 82]. Инструментализм обходит все вопросы референции, доказывая, что не имеет значения, говорят ли такие предложения о чем-нибудь или нет: все остается тем же самым, ничто не меняется. Просто некоторые предложения мы начинаем рассматривать не как констатации фактов, а лишь как инструменты, к которым понятия истинности и ложности неприменимы: можно говорить лишь о «лучших или худших» инструментах, и такая оценка любой пары предложений зависит от их относительных успехов в организации опыта [1, с. 84].
Иной подход к исследованию истории предлагает Уайт. Он исследует исторические труды с целью выявления тех внеисторических моментов, которые повлияли на их происхождение. К таковым он относит тип построения сюжета, тип формального доказательства и тип идеологического подтекста [2, с. 25]. Все эти моменты сближают историка и литератора, но не делают его им, так как вымысел в исторических трудах неприемлем. Уайт выделяет типы построения сюжета: роман (в смысле рыцарский роман, П. Рикёр называет данный тип волшебной сказкой [3, с. 187]), комедия, трагедия и сатира. Для сюжета, построенного по типу романа, характерна итоговая победа добра над злом. Герой такой истории побеждает окружающий мир, освобождается от него и переделывает его. При построении сюжета по типу комедии происходит примирение человека с другими людьми, с их миром и обществом.
В итоге общественные условия предстают как более чистые, гармонизируются друг с другом. Примирение происходит и при построении сюжета по типу трагедии, но оно более мрачное. Это примирение людей с условиями мира, вечными и неизменными. Архетипиче- ская схема сатиры предполагает обреченность человека как пленника мира, подчиненного смерти. Сатира понимает предельную неадекватность сознания того, что можно счастливо жить в мире или полностью его понимать [2, с. 28-30]. К типам формального доказательства Уайт отнес формизм, органицизм, механицизм и контекстуализм. Формизм предполагает полное описание индивидуальных объектов исторического поля в их неповторимости. Орга- ницизм - видит индивидуальные сущности компонентами процессов, образующих целое. Механицизм схож с органицизмом, но подводит исторические события под действие некоторых общих законов истории. Контекстуализм исследует каждое событие истории с точки зрения места и времени, где оно произошло, ищет ретроспективные и перспективные его связи с другими событиями [2, с. 33-38]. Типы идеологического подтекста у Уайта - это консерватизм, анархизм, радикализм и либерализм. Все они признают необходимость социальных изменений, но по-разному оценивают их желательность и темпы протекания. Консерватизм считает изменения нежелательными, поэтому они должны происходить медленно. Либерализм признает желательность изменений, которые происходят неспешно, без существенной ломки существующих отношений. Радикализм и анархизм убеждены в желательности преобразований общества, первый в интересах его переустройства, второй - упразднения и замены общества общностью индивидуальных объединений [2, с. 43-44].Сам Уайт проанализировал с точки зрения своей классификации наиболее влиятельные исторические и философско-исторические концепции ХІХ века (Гегеля, Маркса, Ранке, Мишле и др.). Нами также были проведены исследования по применению классификации Уайта к анализу современной белорусской историографии, которые показали ее эффективность [3, с. 53-62].
Литература
- Данто, А. Аналитическая философия истории. - М., 2002.
- Уайт, Х. Метаистория: Историческое воображение в Европе ХІХ века. - Екатеринбург, 2002.
- Рикёр, П. Время и рассказ. - М. - СПб., 2000. - Т. 1.
- Цацарин, В.В. Белорусская историография в свете поэтологической философии истории Х. Уайта (на примере работ Н.И. Ермоловича) // Известия Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины. - 2010. - № 6 (63). - С. 53-62.