Герменевтика и проблема «герменевтического круга»

Из сказанного следует, что парадигмальным объектом гуманитарной науки является текст.

реводить на язык людей. Поэтому термин «герменевтика» означает теорию и методологию истолкования текстов. В Средние века герменевтика развивалась как искусство истолкования смысла библейских текстов. В эпоху Реформации, когда протестанты отвергли исключительный авторитет папы римского в истолковании Священного Писания, когда Писание стало переводиться на национальные языки, она получила новые импульсы к своему развитию.

Герменевтика превратилась в самостоятельную дисциплину благодаря Фридриху Шлейермахеру (1768—1834), который был одновременно протестантским теологом и классическим филологом (т. е. специалистом по древним языкам). Не случайно, что именно он поставил перед собой задачу построить универсальную методологию понимания и определил герменевтику как «искусство понимания», которое должно «зависеть только от общих принципов» [цит. по: Кузнецов, 1991, с. 42], а не от характера текста, будь то сочинение античного автора или фрагмент Писания.

«Согласно мнению Шлейермахера предметом интерпретации являются главным образом... тексты, которые отделены от интерпретатора культурной, языковой, исторической и времен- нбй дистанциями» [Там же, с.

Посмотрим более внимательно, чтб представляет собой это движение.

Вообще, в любом тексте есть то, чтб говорится, и то, как говорится. Индивидуальность автора проявляется прежде всего в последнем. Соответственно целью понимания текста является именно это «как», за которым стоит внутренний мир и намере-

#ия его автора, то неповторимое, личностное, что он внес в свой текст.

С подобной задачей понимания мы постоянно сталкиваемся в повседневной жизни. Например, если близкий нам человек замечает что-то вроде: «Сегодня отвратительная погода» или «Твой друг безвкусно одевается», то наше понимание будет направлено на настроение, в котором сказаны данные слова. Однако к внутреннему состоянию другого мы можем подойти только через смысл произнесенных им слов. При этом мы будем отталкиваться от общепринятого значения слов, но учтем также, какое значение они имеют в устах данного человека (например, что значит для него «безвкусно»). Мы все, худо-бедно, имеем подобный опыт истолкования. Иногда нам удавалось «попадать в точку», а иногда, напротив, мы попадали впросак. Понимание — процесс сложный, неоднозначный. Подчас даже отец и мать по-разному понимают собственного ребенка. Такие примеры показывают, насколько нетривиальной проблемой является разработка научного метода понимания.

Разработанный Шлейермахером метод имел как бы два уровня.

Однако для полного понимания произведения орбиту этого кругового движения следует расширить. Текст должен быть понят так же, как продукт мыслей и чувств его автора. Это требует знания как внешних условий существования, так и внутренней жизни автора произведения. Должно быть понято влияние совокупности этих факторов на замысел, сюжет, содержание и стиль произведения. На этом уровне исследования мысль интерпретатора тоже движется между угадыванием психологии автора и исследованием исторических фактов его судьбы, и при этом одно проверяется, исправляется и уточняется другим.

Только результаты обоих уровней — как семантического, так и историко-психологического, — взятые вместе, ведут к пониманию. Поэтому результаты исследований на обоих уровнях должны согласовываться между собой. А это достигается опять-таки «круговым» движением интерпретации от части к целому и обратно, только теперь целым является единство автора и его текста, а частями — текст, замысел автора, его внутренняя жизнь и т. п. Понимание внутренней жизни автора влияет на интерпретацию написанного им текста, а интерпретация текста — на понимание внутреннего мира его автора.

Таким образом, герменевтический метод выступает как возвратно-поступательное движение между предварительным пониманием целого и пониманием части (произведения или ситуации), в ходе которого устраняются несогласованности между тем и другим.

Но есть ли гарантия, что это движение придет к концу? Шлейермахер полагал, что полное и адекватное понимание на этом пути вполне достижимо. Правда, оно предполагает, что автор произведения и интерпретатор являются «родственными душами». Благодаря этому интерпретатор в конце концов как бы перевоплощается в автора интерпретируемого произведения. Однако такое перевоплощение происходит только в результате кропотливой герменевтической работы. Но, коль скоро данная работа проведена, интерпретатор может понять автора даже луч- me, чем тот понимал себя сам. Таким образом, герменевтика — это «искусство, которое помогает повторить творческий акт создателя текста. Но если в творчестве создателя бессознательное начало преобладало над сознательным, то в творчестве интерпретатора сознательное должно преобладать над бессознательным» [Гайденко, с. 394]. Например, автор мог не осознавать, что на него влияют такие-то факторы его окружения, а исследователь вскрывает это влияние.

Значительный вклад в обоснование гуманитарного знания на основе герменевтики внес Вильгельм Дильтей (1833—1911), немецкий философ и историк культуры.

Он противопоставлял «науки о природе» (естественные науки) и «науки о духе».

Гуманитарные науки — это науки о духе, отличающиеся от наук о природе. Но разве, спросим мы, человек не является частью природы? Конечно, является. И Дильтей оговаривается, что противопоставление наук относительно, ибо есть области пограничные, где соединяются знания того и другого типа, и к тому же науки о духе тоже пользуются обобщениями и объяснениями через подведение под общий закон.

Тем не менее различие между науками существует. «Науки о духе» изучают прежде всего индивидуальное событие в его целостности и неповторимости. Они пользуются для этого не только обычными рациональными средствами, но и непосредственным переживанием и основанными на нем пониманием и истолкованием. Природу мы объясняем, — говорит Дильтей, — духовную Жизнь мы понимаем. И если в естествознании всякое познание законов возможно только через измеримое и вычислимое, то в Науках о духе, как утверждает Дильтей, каждое абстрактное положение в конечном счете должно получить свое оправдание через связь с жизнью духа, которая может открыться только в переживании и понимании.

Науки о духе исследуют всю сферу проявлений человеческо- г° Духа — искусство, философию, право, социальные институты, хозяйство, языки, религии. Можно сказать, что под духом Диль- тей понимает культуру. Сам он говорит о том, что дух есть жизнь.

Чтобы понять, что это значит, надо учесть, что Дильтей принадлежал к направлению «философии жизни». Общим для представителей этого направления было убеждение в том, что жизнь кардинально отличается от материи, как ее описывают точные науки. Жизнь непредсказуема, ее невозможно уложить в рамки однозначных каузальных детерминаций.

Дух историчен по самой своей сути, и потому все науки о духе являются историческими. «По убеждению Дильтея, постигнуть, что такое жизнь, можно только путем изучения истории» [Гайденко, 1997, с. 396].

Категории, с помощью которых описывается жизнь, принципиально отличаются от понятий, работающих в науках о природе. Это, например, смысл, цель, ценность, значимость. Понятно, что смысл или значимость некоторого события невозможно исследовать методами точного экспериментального естествознания, и не потому, что гуманитарные науки «не доросли» до их уровня, а потому, что их предмет отличается принципиальным образом. Такие вещи, как смысл или ценность, по мнению Дильтея, открываются в непосредственном переживании. При этом воссоздается внутренний смысл внешних событий, т. е. исследователь возрождает то значение, которое данные события имели для их участников. Благодаря этому и возрождается историческое прошлое. Оно перестает быть сухой сводкой дат и деталей, вновь становясь под пером исследователя самой жизнью. Наиболее характерной формой исследований такого рода является биография исторического деятеля, философа, писателя, в которой исследователь как бы перевоплощается в своего героя и заново переживает события его внешней и внутренней жизни.

В то же время жизнь духа, подчеркнем это еще раз, объективируется, т. е. воплощается в культурных ценностях или социальных системах. Жизнь прошлого, с его особыми формами социальных институтов, права, религии, образует особые культурные системы, замкнутые в себе, т. е. наполненные смыслами и ценностями, отличными от тех, в которых живет современный человек. Работа историка, т. е. его попытка проникнуть во внутренний мир прошлого, расширяет наш кругозор новыми жизненными возможностями, которые только так и достижимы. Историк оживляет для нас иные духовные миры, и это помогает нам обогатить собственный мир. «Метод историка — понимание, основа его науки — понимающая психология в отличие от психологии естественно-научной, объясняющей. Понимающая психология предполагает непосредственное постижение целостности душевно-духовной жизни, проявлением которой будет всякое действие, всякое отдельное выражение, запечатленное в историческом тексте» [Там же, с. 395—396].

Как уже было сказано, все, что создается духом, исторично. Поэтому ключевой методологической проблемой всех наук о духе является вопрос о том, как возможно объективное историческое знание? Где искать гарантию того, что историк воспроизвел реальную прошлую жизнь, а не собственный внутренний мир?

Дильтей много размышляет над герменевтическим кругом. Он согласен с тем, что историк постоянно движется в нем. Но на каком основании можно быть уверенными в том, что это движение завершится объективным результатом? Дильтей ищет таких гарантий в человеческой психологии. Он верит в общность человеческой психики. Понимание может быть достигнуто, потому что в науках о духе жизнь познает сама себя, т. е. человек познает человека. Например, все люди понимают, что такое страх, надежда, отчаяние и т. д.

В то же время надо подчеркнуть, что Дильтей не сводил задачу историка только к вчувствованию и переживанию. Он искал связь эмоционального и рационального в историческом познании. Поэтому он говорил, что задачей историка является понимание, а оно, в отличие от переживания, должно быть выражено в понятиях. «Только понимание, — говорил Дильтей, — снимает ограничение, связанное с индивидуальным переживанием, так Же как, с другой стороны, оно придает личным переживаниям Характер жизненного опыта. Когда оно распространяется на все большее число людей, духовные творения и сообщества, горизонт единичной жизни расширяется, и в науках о духе открывается путь, ведущий через общее к всеобщему».