Сравнение с общей структурой абсолютного духа у Гегеля Гегелевское рассуждение о «трех умозаключениях»

Пассажем о «трех умозаключениях» Гегель завершает свою «Энциклопедию.» (параграфы 575-577), полагая, что тем самым он приходит и к завершению всей своей системы, достигая некоторой окончательной точки зрения на все ее содержание. A.

В первом умозаключении - «идея - природа - дух» (§ 575) - отправным пунктом является логическая идея, серединой - природа, посредством которой дух смыкается с идеей как логическим началом. «Логическое становится природой, а природа - духом». При этом природа определяется лишь как «переходный» - или «проходной» - пункт (Durchgangspunkt) и «отрицательный момент». Внеположенность логической идеи и духа друг по отношению к другу как крайних членов умозаключения есть поэтому, согласно Гегелю, лишь некое «явление» (т.е. реальность, пока еще не адекватная подлинной сути дела), более высокая истина которого есть сомкнутость логического и духовного друг с другом. Форма явления в данном случае обусловлена еще и тем, что здесь дух выступает как результат данного опосредования: идея, прошедшая через природу, есть дух. Завершенная же сомкнутость идеи и духа друг с другом есть, однако, по Гегелю, уже не что иное, как абсолютный дух. Поэтому мы могли бы сказать также, что в первом умозаключении природа как опосредующее начало смыкает идею и дух друг с другом - с рефлексией в абсолютный дух. Обратим внимание на то, что без этой рефлексии первое умозаключение не образует круга, а тем самым не образует оно и несущей саму себя структуры. То же относится ко второму и третьему умозаключению. B.

Во втором умозаключении - «природа - дух - идея» (§ 576) - характер «явления» определяется тем, что здесь природа предполагается духом, который смыкает ее с логическим началом.

С. (1) Третье умозаключение - «дух - идея - природа» (§ 577), если фиксировать его отдельно как таковое, опять-таки выступает как явление. В нем дух и природа смыкаются друг с другом посредством идеи. Через идею дух достигает в своем бытии непосредственности природы. Это, однако, уже такая непосредственность, которая опосредована логическим началом и потому представляет собой знающую, духовную непосредственность. Верно и обратное: природа, полностью проникнутая идеей, есть, по Гегелю, не что иное, как дух, положенный в непосредственности своего наличного бытия. В качестве полностью завершенной эта непосредственность представляет собой также наличное бытие абсолютного духа. При этом идея как опосредующее начало здесь уже не есть некая слепая, лишь логическая реальность, а «знающее понятие», или «сам себя знающий разум», который «раздваивает себя на дух и природу» и при этом посредством себя самого смыкает эти моменты друг с другом и в этом их единении рефлектирует в себя. Но это в гегелевской системе категорий уже есть не что иное, как деятельность опять-таки самого абсолютного духа как такового. Мы имеем здесь, таким образом, третью рефлексию в абсолютный дух.

(2) Опосредование, которое в первом и втором умозаключениях еще не было представлено как завершенное, или, говоря словами Гегеля, было всего лишь опосредованием «в себе» (an sich), почему и указанная рефлексия в абсолютный дух также еще оставалась лишь в-себе-сущей рефлексией (именно поэтому они сохраняли характер «явления», что относится и к третьему умозаключению, фиксированному отдельно), оказывается положенным «для себя» в силу того, что в третьем умозаключении, если рассматривать его в единстве с первыми двумя, это опосредование, наконец, замыкается в круг тотальности.

(3) В качестве моментов этого круга и природа, и идея, и дух представляют собой не что иное, как жизнь самого абсолютного духа. Посредством этого круга каждый момент смыкается с самим собой и рефлектирует в себя. Поэтому каждый момент круга предстает также как некий «периферический круг в себе самом», центром которого при этом оказывается все тот же абсолютный дух. Тем самым, однако, указанная выше рефлексия в абсолютный дух, которая в каждом из трех умозаключений, рассматриваемых отдельно друг от друга, была лишь «в себе», уже положена «для себя»: (A)

в силу первого умозаключения дух есть идея, которая через природу смыкается с собой в духе и тем самым представляет собой наличное бытие абсолютного духа; (B)

в силу второго умозаключения идея есть природа, которая через дух - посредством духовного просветления и преображения - смыкается с собой в идее и тем самым также представляет собой наличное бытие абсолютного духа; (C)

в силу третьего умозаключения природа есть дух, который через идею смыкается собой в природе и тем самым опять-таки представляет собой наличное бытие абсолютного духа.

Мы получаем, таким образом, следующую схему. К - безусловно абсолютный дух И - идея П - природа Д - дух

(к2 ^^^ - «Алеф» как дух

П П - «Алеф» как идея

Х3 - «Алеф» как природа

? Что касается соотношения безусловно абсолютного духа (большого «Алефа») и трех малых «алефов», то оно поддается сколько-нибудь продуктивному осмыслению лишь в том же самом ключе, в каком это было намечено мною выше при воспроизведении структуры абсолютного духа в концепции Шеллинга. Здесь нам также придется обратиться к экхартовской интуиции «прорыва». Тогда можно будет сформулировать следующее: К1 (малый «алеф»1) есть не что иное, или, точнее, не кто иной, как сам же К («большой алеф»), но представленный так, как он просвечивает через Дух - или, что то же самое, присутствует в каче- стве макрометафизического «прорыва» (= «прорыв» макроуровня, ибо здесь пока что нет и речи о «прорывах» абсолютного духа в человеческом сознании, которые я, соответственно, называю «прорывами» микроуровня) - в достигнутом посредством первого умозаключения бесконечном для-себя-бытии Духа; Х2 (малый «алеф»2) есть К, просвечивающий (в том же самом смысле) через достигнутое прсоедством второго умозаключения бесконечное для-себя-бытие Идеи;

Х3 («малый алеф»3) есть К, просвечивающий через достигнутое посредством третьего умозаключения бесконечное для-себя-бытие Природы.

В каждой точке этого круга его центр совпадает с самим собой. Иначе говоря, каждая точка этого круга представляет собой рефлексию его центра в себя. Это значит, что в метаумозаключе- нии центр находится повсюду. Именно поэтому круг как целое опять-таки есть не что иное, как его центр. В самом деле. Если идея, природа и дух постигаются как моменты указанного круга взаимоопосредования, или метаумозаключения, то именно в силу этого каждый момент круга следует также рассматривать как духовную тотальность всех других моментов. Как такая в себе самой абсолютно опосредованная тотальность каждый момент круга есть также и в себе самом круг, существенно тождественный ме- такругу. Но тогда также и центр каждого «периферического» круга тождествен центру метакруга. Получается поэтому, что центр метакруга имманентен каждой точке своей периферии, так как каждая ее точка тоже образует в себе самой духовный круг, чьим подлинным центром и является безусловно абсолютный дух. Этот центр я и называю «Алефом»98. Можно сказать также, что этот круг взаимного опосредования совпадает с некой единой точкой потому, что моменты его периферии не разделены каким бы то ни было бытием-друг-вне-друга, совпадают друг с другом. Эта единая точка есть опять-таки не что иное, как «Алеф».

Таким образом, метаумозаключение есть такой круг, о котором, используя выражение Николая Кузанского, можно было бы сказать, что его «центр - повсюду», а его «окружность - нигде», а именно, нигде, кроме как в том же самом вездесущем и все заключающем в себе абсолютном центре. Тем самым получается, что «Алеф» объемлет собой весь метакруг, центром которого он является. При этом его следует мыслить как такую реальность, которая и в качестве этого центра как такового уже в самой себе опять-таки есть единство всех тех определений, которые положены в метакру- ге. Только в силу этой своей собственной, имманентной триединой структуры он и может быть абсолютным центром нашей схемы.

«Алеф» в данном контексте выступает как некая живая реальность, которая разделяет себя в себе на логическую идею, природу и конечный дух, полагает себя в качестве (в шеллинговском смысле) идеи, природы и конечного духа, однако заставляет эти моменты опосредовать друг друга, в силу чего только и полагается этот круг взаимного опосредования, где каждый момент обладает устойчивым существованием лишь как рефлексия в «Алеф» как абсолютный центр (метаумозаключение).

Этот абсолютный центр и у Гегеля следовало бы рассматривать (1) как устойчивый в себе самом, самодовлеющий и независимый от наличного бытия своего круга (ведь если следовать интуиции свободного полагания, эксплицированной, правда, уже не Гегелем, а Шеллингом, то необходимо согласиться с тем, что только в этом случае «Алеф» может быть мыслим как центр круга, свободно полагающий сам круг), (2) как имманентный каждой точке своего круга и (3) как заключающий в себе весь круг в целом.

Своей полагающей силой «Алеф» создает метафизическое пространство, имеющее три измерения - измерение идеи, измерение природы и измерение духа. Сила «Алефа», однако, явля- ется вместе с тем и снимающей: это пространство остается заключенным в его - всеобъемлющем и вездесущем - центре. (Это, собственно, и означает, что весь круг в целом не только положен своим центром, но и рефлектирован в центр, причем трояким образом) Более того: именно актуальная заключенность и тем самым снятость этого пространства в центре есть то, в силу чего само это пространство обладает устойчивым существованием.

? Замечу также, что здесь можно было бы говорить не о круге, а о равностороннем треугольнике, вершинами которого были бы Идея, Природа и Дух. Тогда наша схема выглядела бы следующим образом.

Преимущество такой фигуры состоит в том, что здесь точно передается число моментов абсолютного духа. В остальном же все рассуждения, относящиеся к кругу, сохраняют свою силу и здесь, так что повторяться я не буду, предоставляя читателю возможность самому сформулировать то, как будет соотноситься центр большого треугольника с каждой из его вершин, с самим этим треугольником, а также с треугольниками малыми и их центрами. ?