3.5. Томистская метафизика и современное научное знание

Схоластическая философия, теснейшим образом связанная с физикой и метафизикой Аристотеля, также была признана ненужной для понимания мироздания. Философские основания современной физики были заложены Р. Декартом. Декарт мыслил внешний или объективный мир как состоящий из res extensae, внешних вещей, лишенных чувственных качеств, которые могут быть полностью описаны в чисто количественных или математических терминах. Кроме res extensae он установил также res cogitantes или «мыслимые сущности», которые он рассматривал как чувственные качества, вместе со всем, что во Вселенной не может быть подчинено математическому определению.

Стремление неотомизма найти точки соприкосновения с современным научным знанием привело к переосмыслению значения философии природы и метафизики Фомы Аквинского. Одна из ключевых характеристик современной культуры заключается в ее научном характере. Неудивительно, что сегодня томисты стремятся «построить мост к научному миру в области философии науки, чтобы преодолеть эту фрагментацию наук»545. Еще в конце XIX века французский философ науки П. Дюгем отмечал, что физика пред- полагает осмысление мироздания с помощью метафизических понятий, взятых из повседневного языка54б. Философия природы нацелена на достижение понимания вещей, в то время как наука обеспечивает лишь функциональное понимание. Н. Люйтен пишет: «Если отвергнуть спонтанный опыт вещей как отправную точку философской рефлексии, то следует подвергнуть сомнению все существующее знание, что приведет нас к скептицизму. Философия природы стремится достигнуть разумного понимания вещей, знания, которое отличается от функционального понимания, которое дают

науки»547.

До середины XX в. Ж. Маритен был практически единственным среди томистов, кто развивал томистскую философию природы, и видел необходимость осмысления научных данных с точки зрения философии54®. Маритен считал, что отношения между наукой и философией природы должны быть дополнительными. Такой подход согласуется с позицией Н. Бора, который считал дополнительность наиболее фундаментальным принцип существования целого. По мнению Бора, мы являемся закованными в оковы наших способов познания и языка.

Еще в середине XX в. Д. Бом предложил свою собственную интерпретацию квантовой механики, предполагающую наличие внутреннего порядка и неделимой целостности. В этой холистической интерпретации электроны рассматриваются не как отдельные независимые частицы, но как аспекты глобальной ситуации; они являются проявлением информации, приходящей к ним от целого. Бом постулировал наличие «квантового потенциала», действующего наряду с существующими физическими силами5®9. Согласно Бому, любая сущность, структура, или событие в окружающей среде, воспринимаемой людьми, может быть рассматриваема как «отдельная «субтотальность», то есть, как открытая глубочайшему вовлеченному порядку, принадлежащему высшему измерению реальности»5™. Интерпретация Д. Бомом квантовой теории предполагает существование нематериального мира. Гипотеза Бома об универсальной связанности, представленная посредством квантового потенциала, нашла свое подтверждение в экспериментальной проверке теоремы Белла. Сегодня реалистскую интерпретацию квантовой механики с использованием метафизики Фомы Аквинского продолжают развивать такие томисты как У. Уоллес, В. Смит, М. Лукашичек5?!, Дж. Эррей572 и др. Многие современные ученые, работающие в области космологии и релятивистской теории гравитации склонны считать, что фундаментальная реальность материальных вещей состоит не из частиц, но из струн, в которых материальные субстанции заменяются функциями. Комментируя это томист М. Доддс отмечает, что «различные объяснения охватывают каждый раз лишь один аспект материи»57з. Открытие кварк-глюоонной модели строения адронов М. Гелл-Ман- ном поставило еще большие вопросы в отношении понимания того, что является фундаментальными строительными блоками материи. Тем не менее, характерным свойством кварков является то, что они не могут существовать свободно574. Кварковая модель адронов вновь побудила ряд философов науки поставить вопрос о холистическом в дополнение ставшему основой научной методологии редукционистскому описанию. Так, Й. Барбур указывает: «Кварки - это частицы, которые, по-видимому, могут существовать только в рамках це- ЛОГО»575. Редукционизм является полезным как методология эмпи- риометрической науки. Он помогает в построении моделей и выявлении количественных отношений, но как указывает Э. Рицци, «он является непригодным для использования в качестве онтологии - т.е., для понимания реальности»57б. Целостность проявляет себя и на внутриатомном уровне. Если, например, классическая физика рассматривала атом гелия как объект, состоящий из ядра из 2 протонов и 2 нейтронов, вокруг которого вращаются электроны, то квантовая теория рассматривает атом гелия как целое, в котором нет различимых частей. Принцип Паули, определяющий таблицу химических элементов, утверждает, что два электрона в атоме не могут находиться в одинаковом энергетическом состоянии. По мнению Й. Барбура, связанный электрон с философской точки зрения следует скорее рассматривать как состояние системы, а не как независимую единицу»577. С этим подхо- дом соглашается и М. Доддс, говоря, что «многочисленные частицы внутри атома являются теоретическими конструкциями определенной деятельности, имеющей место внутри атома»57». Зависимость частей от целого наблюдается и на более высоком уровне: энергетическое состояние атомов в кристаллической решётке, групповое взаимодействие магнитных доменов при охлаждении металла, «кооперативное» поведение электронов при сверхпроводимости. При этом М. Доддс, Л. Элдерс и И. Барбур акцентируют внимание на том, что законы системы невозможно вывести из законов составляющих: «Существование любого объекта определяется его взаимодействием с другим и участием в более общих системах. Без подобных холистических квантовых явлений не было бы ни химических свойств, ...ни ядерной энергии, ни жизни»216. Однако проблема заключается не в том, что наука открыла целостность и недостаточность редукционистского видения мира, вопрос заключается в том, как объяснить целостность. Так, томист М. Доддс считает, что для этого следует вернуться к аристотелевскому понятию первоматерии и субстанциальной формы217. С ним согласен и другой томист Дж. Танцелла-Нитти, который пишет следующее: «Современная наука свидетельствует о необходимости подходить ко многим явлениям в свете их «неразрушимой целостности», категории, которая напоминает другое философское понятие - форма. Восстановление такой классической категории оказывается полезным при изучении феноменов в терминах некоторых рекуррентных функциональных образцов не только в области биологии, как, например, в случае спонтанной самоорганизации химических или биологических систем, но также в области физики, включая квантовую механику и слож- ность»5»!. Используя аристотелевское понятие субстанциальной формы, можно лучше объяснить бытие и активность целого, а также то, почему части могут действовать внутри целого иначе, чем в изоляции.

Любой фундаментальный компонент, о котором мы говорим, будь то кварки, электроны, атомы, молекулы, или живые клетки, всегда способен изменяться и становиться чем-то иным. Кварки могут становиться протонами или другими частицами. Электрон может становиться частью атома. Атом может становиться частью соединения и т.д. М. Доддс пишет: «Если все эти субстанции являются субстанциями, которые становятся другими субстанциями, следовательно, должен быть некоторый более фундаментальный принцип, который сохраняется при таких изменениях»5®2. Другой томист, У. Уоллес, называет эту проблему «радикальной неопределенностью в корне всех естественных изменений»5®3. Для решения этой скорее философской, нежели сугубо научной проблемы, современные томисты вновь предлагают обратиться к использованию аристотелевских концепций первоматерии и субстанциальной формы. Как отмечает С. Балднер, в философии Аристотеля первоматерия «подразумевает нечто существенно отличное от того, что ученые сегодня называют материей»5®*. Materia prima не есть сам материал, из которого состоит все, что существует, но фактор, благодаря которому вещи являются телами; это ни бытие, ни небытие, но фундаментальный компонент материальных субстанций, который объясняет их изменяемость. Как указывает Л. Элдерс: «С использованием концепции первоматерии мы подходим к самому глубокому нижнему уровню реальности. Ее ценность заключается в том, что она объясняет субстанциальные изменения в мире»5®5. Вторым важным понятием аристотелевской философии природы, по мнению современных томистов, занимающихся проблемами диалога с современным научным знанием, является понятие субстанциальной формы. Так, М. Доддс и У. Уоллес отмечают, что посредством понятия субстанциальной формы можно «обосновать бытие целого, а также показать, почему части могут действовать по разному в составе целого и в изоляции»5®6. Так, на- пример, если электроны в составе атома натрия подчиняются принципу запрета Паули - свойство, которого электроны не проявляют, когда находятся вне атома - то это происходит потому, что каждый атом существует не просто как набор элементарных частиц, но как целое. По мнению У. Уоллеса каждый электрон является интегральной частью целой субстанции, определяемой своей субстанциальной формой: «Поведение электрона в атоме натрия диктуется не посредством формы электрона, как он может существовать вне атома, но посредством единой формы натрия; поведение нейтрона внутри атома, например, в капельной модели ядра, диктуется не формой нейтрона, как он может существовать вне атома, но посредством формы натрия»58?. По мнению У. Уоллеса, природа любого химического элемента такова, что субстанциальная форма этого элемента действительно информирует протоматерию отличительным образом, определяя структуру его компонентов и его реакции на внешние воздействия: «Объединяющая или стабилизирующая форма дает специфическую идентичность элементу и таким образом конституирует его естественную субстанцию в ее собственных правах»588. Однако, как указывает М. Доддс, «здесь подразумевается не просто структурное или искусственное расположение; скорее здесь подразумевается динамичное единство, которое определяет поведение каждого компонента атома не как независимой природы, но как части хлора»58э.

Введение понятия субстанциальной формы позволяет сделать поведение субстанций понятным, снабжая онтологическим основанием сущность целого. Это понятие является полезным при объяснении не только поведения элементарных частиц, но и поведения живых организмов. Как субстанциальная форма структурирует первоматерию атома и определяет его характерные свойства, структуру и активность, так она оказывает определяющее значение в конституировании живых организмов. Так, М. Доддс пишет: «Если мы не боимся использовать старые понятия, мы можем сказать, что единство гарантируется формой, в глубоко аристотелевском смысле этой концепции, кото- рая есть в то же самое время онтологический критерий специфичности, фактор организации, и функциональной и окончательной согласованности»218

Возникновение науки нового времени было сопряжено с отказом от аристотеле-томистской философии природы. Р. Декарт более всего обрушивался на использование термина субстанциальная форма, но как отмечает Л. Элдерс, эта критика была результатом непонимания5^. Декарт использовал для изучения физических явлений математическое объяснение. Вследствие радикального дуализма между сознанием и телом Декарт пришел к представлению о материи (из которой он изгнал субстанциальную форму) как субстанции, имеющей протяженность. Л. Элдерс отмечает, что критика Декартом понятия субстанциальной формы была следствием неправильного понимания этого термина: «Субстанциальная форма или сущность не идентична с трехмерным телом, но является реальностью более глубокого порядка. Она существует посредством самой себя и не воспринимается чувствами, но может быть воспринята ТОЛЬКО ИНТЄЛЛЄКТОМ»5®2. Дж. Лежен предложил следующий аргумент в пользу реальности субстанциальной формы: «Мы знаем с высокой степенью уверенности, что ни молекулы, ни атомы, присутствующие в оплодотворенной яйцеклетке, не имеют ни малейшего шанса быть переданными следующему поколению. Очевидно, что передается форма... этой материи, но никогда не сама материя»219. Согласно Ж. Моно, появление жизни и человека не является результатом замысла, но простой случайностью220*. И. Пригожин и его школа настаивают на том, что жизнь является процессом самоорганизации материи, движущейся к более сложным состояниям221, при этом зачастую отмечается, что самоорганизация является совершенно слепым процессом, который никоим образом не может быть совмещен с идеей замысла и творения. Так, Дарвин полагал, что изменчивость, которая наблюдается у живых существ, является следствием накопления случайных изменений. С таким объяснением не согласен Л. Элдерс, который отмечает: «Философски говоря, это невозможно: случай не является причиной, но ее отсутствием. Теория противоречит тому, что мы знаем из нашего собственного опыта мира. Невозможность привести удовлетворительное объяснение эволюции привела дарвинизм к серьезным ТруДНОСТЯМ»596.

Открытие законов Менделя, возникновение молекулярной биологии и открытие генетического кода дало возникновение неодарвинизму и появлению путей преодоления трудностей, которые сделали классический дарвинизм неприемлемым. Наблюдаемые свойства живых существ связаны с определенными частями генетического кода. Биологи пришли к выводу, что причиной эволюции являются случайные мутации в генетическом коде. Открытия, сделанные биохимией, казалось, свели аргументацию философов к абсурду. Еще Ф. Крик говорил о необходимости сведения всей биологии к физическому и химическому уровням понимания597. Эта гипотеза, как отмечает Л. Элдерс, также приводит к трудностям: «возникающие мутации касаются очень ограниченной группы свойств, которые в целом живом организме являются только вторичными феноменами И не приводят К специфическим ИЗМЄНЄНИЯМ»598. Основная трудность, по мнению Элдерса, заключается в том, что для получения посредством мутаций в генетическом коде жизнеспособных форм требуются сотни синхронизированных мутаций в одном направлении. Эта согласованность и целенаправленность мутаций должна продолжаться в течение нескольких поколений. По мнению Л. Элдерса, «статистически необъяснимый, такой прогресс должен быть невозможен с философской точки зрения, поскольку что он противоречит основным принципам реальности...»599 Такие богословы как Дж. Хот, И. Барбур и А. Пикок указывают на то, что методологический редукционизм научных исследований не требует с необходимостью постулировать онтологический редукционизм. Л. Элдерс указывает на то, что необходима более фундаментальная причина, которая конституирует живое существо: «Эта причина есть «при- 596

Elders L. Modern Science and the Philosophy of Nature.. 597

Crick F. Of Molecules and Men. Seattle, 1966, P. 10. 598

Elders L. Modern Science and the Philosophy of Nature. 599

Ibidem. нцип жизни», индивидуально реализуемая специфическая природа. Она не может быть выражена в терминах химических элементов, но это не повод отвергать ее как фикцию, или полагать, что фактором активности являются только химические реакции. Этот принцип жизни недоступен научному исследованию, поскольку он выходит за пределы количественных и математических методов. Принцип жизни животных подчиняется материальному порядку, но превосходит физико-химические факторы»»». Этот принцип жизни тождествен субстанциальной форме вещи. Согласно Л. Элдерсу, более содержательное философское объяснение лежит глубже количественного уровня, и требует наличия причины, направляющей и организующей процесс такого развития.

Использование аристотеле-томистских категорий для объяснения феноменов природы отнюдь не означает отказа или умаления роли естествознания. Естествознание как таковое не ставит вопросов о том, почему существует вселенная, почему она является доступной человеческому разуму, но ограничивает свое содержание понятиям массы и энергии, пространства и времени. Как указывает Дж. Райт, естествознание касается лишь того, что Аристотель относил к действующей и материальной причинам^. По мнению М. Бакли, наука и богословие нуждаются в «метанауке, вопроша- нии, чья область исследования опирается на все проекты человека, включая науку»б02. Метанаука, или метафизическое осмысление реальности становится одной из ступеней в иерархии познания человеком структуры реальности. Как справедливо замечают Дж. Лодер и Дж. Нейдхарт: «"Вера, ищущая понимания" означает, что характер научного поиска в теологическом контексте должен основываться на поиске высших значений и целей; научный поиск не может удовлетвориться лишь простым описанием того, что делает природа. Человеческий фактор является неотъемлемой частью акта познания и того, что, в конце концов, можно познать. Чисто по-человечески мы не 600

Ibidem. 601

Wright J.H. Theology, Philosophy, and the Natural Sciences // Theological Studies. №52. 1991. P. 660. 602

Buckley M.J. Religion and Science: Paul Davies and John Paul II / / Theological Studies. № 51. 1990. P.323. можем не задавать вопросов о значении и цели»еоз. Использование метафизики не означает того, что наука должна каким-то образом доказывать или опровергать существование Бога. Как указывает космо- лог-томист У. Стоугер: «Бог всегда действует через детерминистские и индетерминистские отношения и регулярности физической реальности, которые несовершенным образом описывают наши модели и законы»222, а потому вопрос о Его существовании или несуществовании по определению не может быть предметом научного рассмотрения. Однако даже для того, чтобы понять только материальный мир, необходимо, по мнению космолога Дж. Эллиса, «рассмотреть формы существования иные, чем только материальные - например, платоновский мир математики и ментальный мир»«>5. По мнению Дж. Эллиса, сам факт, что ученые касаются этих вопросов, является свидетельством того, что они рассматривают его как осмысленный, свидетельствуя о необходимости тех или иных метафизических рамок для понимания мироздания. В томистской перспективе метафизика и философия природы являются теми необходимыми средствами, благодаря которым возможно осуществление интеграции всего человеческого знания. Философия не претендует на то, чтобы заменить научное знание, или дать исчерпывающее осмысление реальности, исходя только из своего внутреннего содержания. Философия имеет критическую задачу по отношению к утверждениям современных ученых и попыток устранить из мира замысел и уникальную роль человека в мире; она является анализом и осмыслением того, что мы наблюдаем и дает целостное осмысленное понимание мира, в котором мы живем.