Возможное возражение.

Но для «Алефа» нет ни прошлого, ни будущего. Для него прошлое и будущее суть актуальные моменты его настоящего, которыми он обладает сразу. -

Этот ответ слишком абстрактен и потому неудовлетворителен. Ведь еще не удалось показать, что позиции II и III «Алеф» полагает единым актом. У Гегеля, по-видимому, дело обстоит проще. «Дух» разделяет себя на свои моменты («Идею» и «Природу»), но это разделение остается для него «внутренним», и уже тем самым оно фактически сразу же есть «снятое разделение», т.е.

- И все же то обстоятельство, что К не привязан к своим трем формам, не означает, что они не привязаны к Нему: напротив, они коренятся именно в Нем. И если бы мы сказали, что в Нем как таковом этих форм нет, то мы тем самым утверждали бы, что Он есть иное по отношению к ним. Это бы значило, что мы превратили бы Его в четвертую форму, что, по Шеллингу, недопустимо. Поэтому придется согласиться с тем, что по отношению к своим формам К выступает как Неиное. Ведь в позиции I К созерцает свои формы именно в себе самом. Поэтому создаваемое в позиции II напряжение SR есть отношение подвергнутых обращению потенций к К как для себя сущему единству его же собственных имманентных форм. А поэтому SR есть отношение к триединству, не устраняемому полаганием позиции II. Чем же будет это триединство по отношению к позиции II? Может быть, это будет триединство все той же I позиции? Но мы знаем, что, по Шеллингу, позиция I при полагании позиции II как бы выпадает из вечности и уходит в «прошлое». И все же К, полагая позицию II, не утрачивает самого себя, причем Он сохраняет себя вместе со своим собственным триединством, ибо Он не есть иное по отношению к нему. А может быть, это будет некое триединство, фиксированное в самой же позиции II как таковой? Такое триединство (как будет потом показано в пассаже о диалектике представления у Шеллинга) в позиции II действительно присутствует. Однако это есть триединство превращенных форм, некое «тангенциальное», периферическое триединство, имманентно-трансцендентным ядром которого выступает опять-таки К как единство своих форм, причем не превращенных, а сущих как таковые. Все это как раз означает, что три формы абсолютного духа, положенные в позиции II, будучи пронизаны и охвачены единством К , находятся в отношении SR к себе же самим, но как пребывающим на своих естественных метафизических местах даже «после» перевода позиции I в ее метафизическое «прошлое». Но это в свою очередь значит, что и после снятия позиции I (вечность этой позиции - если ее вообще допустить - лежит совсем в ином метафизическом измерении86) существует некая - отличная от позиций I и II - метафизическая позиция, к которой позиция II находится в отношении SR. Так вот эта позиция не может быть ничем иным, кроме как позицией III. Но это как раз и означает, что К полагает позиции II и III сразу, единым актом. Поэтому следует допустить, что абсолютно действительная, актуально сущая Троица полагается вместе с позицией II. Следовательно, эта Троица не возникает «в результате» снятия позиции II. Результат мирового теогонического процесса есть поэтому не «возникновение» Троицы, а ее метафизический прорыв. При этом Троица, которая действительно созидается, собирается и возникает в результате этого процесса возвращения форм абсолютного духа к своему исходному бытию, парадоксальным образом просто совпадает с вечной Троицей, полагаемой абсолютным духом - единым вечным актом - «одновременно» со столь же вечной позицией II. К этому «результату» можно отнести слова Тейяра де Шардена: «Последний член ряда, он вместе с тем вне ряда»87. Или: К, сущий в качестве Троицы, полагает себя в качестве локализованного в актуальной бесконечности «последнего члена» привативно бесконечного ряда (теогонического процесса), который сам остается «вне» этого ряда. ?