Второе определение искомой реальности: «чисто сущее»

? На данном этапе рассуждения мы приходим, по Шеллингу, к усмотрению того, что искомая нами реальность («то, что будет», понимаемое как свободный субъект бытия) включает в себя и определение, противоположное определению могущего быть. В формально-отрицательном отношении это - «не могущее-быть» („das nicht Seinkonnende"), а в содержательно-позитивном - «чисто сущее» (см. SW2, Bd. 3, S. 210). Соответствующий текст в Urf. (шестая лекция) испорчен. Там написано: „Wenn es [= das, was sein wird] primo loco, im unmittelbaren Verhaltnisse zum Sein, das sein Konnende ist, so wird es secundo loco, im mittelbaren Verhaltnisse, nur als sein Konnendes zu bestimmen sein" (S. 34). Перевод: «Если оно [то, что будет] primo loco, в непосредственном отношении к бытию, есть могущее быть, то secundo loco, в опосредованном отношении, его можно будет определить только как могущее быть». В выделенном словосочетании пропущено отрицание. Следует читать: «... только как не могущее быть [als nicht sein Konnendes]». ?

Источник бытия лишь постольку может удерживать себя в своем качестве могущего быть, поскольку он в самом этом пребывании в потенциальности вместе с тем есть «чисто», т.е.

? Чистую волю (волю до акта воления) Шеллинг называет также «чисто сущностно сущим» (das rein Wesende), употребляя здесь субстантивацию устаревшего глагола wesen. Хочу обратить внимание на то, что этот глагол все же не совсем вышел из употребления и может даже сегодня применяться в выражениях «высокого стиля» (он происходит от староверхненемецкого wesan = sein («быть»); sich aufhalten («задерживаться»); dauern («длиться»); geschehen («происходить»), изначально = verweilen («пребывать»), wohnen («обитать») и означает «существовать (присутствовать) в качестве некой живой силы»). Переводить das Wesende как «бытийное» или как «сущное», как это предлагает переводчик первого тома лекций Шеллинга по философии откровения39, мне представляется некорректным даже при всех ссылках на условность, ибо здесь утрачивается смысл этого слова как субстантивированного первого причастия (Partizip I), которому в русском языке соответствует действительное причастие настоящего времени (которое в данном случае тоже должно перейти в существительное). Поэтому я и предлагаю здесь, быть может, несколько громоздкий, но зато, как мне представляется, более близкий по смыслу вариант из двух (или трех) слов: «сущностно (сущностным образом) сущее».

Эта изначальность чистого акта имеет настолько фундаментальный характер, что то, что есть до бытия, уже всегда, с самого начала и как бы без своего участия, «до себя самого»40 есть во втором своем определении чисто сущее. Это определение, таким образом, имеет для того, что есть до бытия, характер непосредственной данности, а точнее - пред-данности. Если, говорит далее Шеллинг, могущее быть есть могущая волить, но (пока еще) не волящая воля, то выходит, что чисто сущее, рассматриваемое как определение, противоположное первому, есть не могущая волить воля. Хочу, однако, обратить внимание на то, что к этой формулировке надо относиться осторожно: надо иметь в виду, что бытие этой воли, коль скоро мы определяем ее как чисто сущее, есть уже само по себе чистое воление, ибо если бытие всякого сущего есть воление, то бытие чисто сущего есть чистое воление: чисто сущее = чисто волящее. Поэтому когда Шеллинг употребляет такие выражения, как «невозмутимая», «отрешенная» воля, воля, которая «лишена воли» („willenlos"), «безвольная воля», то здесь скорее следовало бы говорить о воле, свободной от себя как от воли, свободной именно потому, что она как воля исчезает, а точнее - она всегда представляется умозрению как уже «непредмыслимым образом» исчезнувшая в бесконечном акте воления, полностью растворенная в нем как в своем абсолютно непосредственном, никем не положенном, но изначально актуальном бытии. Это воление, которому не предшествует никакая воля. Поэтому в более строгом смысле, пожалуй, здесь вообще пока еще нельзя говорить о чисто сущем (т.е. о субъекте бытия), или, что то же самое, о чисто волящем (т.е.

Шеллинг, однако, все же не отказывается здесь от выражения «свободное от воли волящее» (das «willenlos Wollende»), указывая при этом на другую трудность. Воление, в котором воля- щее волит само себя, т.е. самосоотнесенный волевой акт, можно мыслить, по Шеллингу, только как переход из потенции в акт. Если нечто волит само себя, то оно тем самым переходит от себя как потенции к себе как акту. Потому если мы хотим мыслить чисто волящее, т.е. такое, воление которого не влечет за собой указанного перехода - а это нам необходимо, чтобы наше до- бытия-сущее не вылилось в слепое действительное бытие, - то нам надо мыслить его так, чтобы оно волило не самого себя, а нечто иное. Вопрос: что же это за иное? До-бытия-сущее, взятое в своем первом определении как непосредственно могущее быть, т.е. как могущая волить воля, не имеет перед собой ничего, на что мог бы быть направлен ее акт воления, кроме себя. Именно потому, что его воление могло бы быть только волением самого себя, ближайшее предназначение могущего быть состоит в том, чтобы воздерживаться от актуального воления, оставаясь чистой возможностью. Однако до-бытия-сущее, взятое во втором своем определении, т.е. как чисто сущее, уже имеет перед собой нечто «иное», на что могло было бы быть направлено его воление. (Кроме того, поскольку, как было замечено выше, в чисто воля- щем на самом деле волящее (воля) сводится к некому абсолютному минимуму, ибо здесь имеет место абсолютный максимум воления, то ему было бы и весьма затруднительно направить этот акт на себя, ибо в пространстве своего чистого воления оно (волящее) - будучи абсолютным минимумом самого себя (или своей «самости» как воли, волящей в чистом волении) - как раз себя-то и не увидело бы.) Так вот это «иное», спасающее здесь абсолютный акт от самосоотнесенности, есть могущее быть. Можно было бы возразить, говорит Шеллинг, что ведь если до- бытия-сущее, или сверхсущее, в качестве чисто сущего волит себя как могущего быть, то ведь все равно получается, что оно волит самого себя.

Приведенные формулировки уже сами по себе таковы, что помогают ответить и еще на один вопрос: какова связь между могущим быть и чисто сущим? Как определения они различны, и именно это решает проблему освобождения абсолютного воле- ния от самосоотнесенности. И вместе с тем мы говорим, что та самая единая и единственная реальность, которая в своем первом определении есть могущее быть, в своем втором определении есть чисто сущее. Но тем самым мы утверждаем также и тождество этих определений. Шеллинг подчеркивает, что это тождество надо мыслить в самом строгом смысле, т.е. как тождество субстанциальное. Это значит, что нельзя говорить ни о могущем быть, ни о чисто сущем как о неких самостоятельных реальностях, ибо они суть одна и та же реальность, которую мы пока условно называли до-бытия-сущим, или сверхсущим. Иначе говоря, мы имеем не два субъекта, а лишь два различных определения одного, единого субъекта, которого Шеллинг называет здесь также субъектом «будущего» бытия. Поэтому когда мы говорим, например, что могущее быть или чисто сущее есть нечто или совершает нечто, то надо помнить о том, что эти выражения условны и неадекватны, ибо по своей форме они ставят могущее быть и чисто сущее на место подлежащего, т.е. представляют их в качестве неких для себя сущих субъектов, тогда как общая форма более адекватного способа высказывания выглядела бы так: абсолютный субъект бытия в качестве могущего быть или в качестве чисто сущего есть нечто или совершает нечто. Эти определения, подчеркивает Шеллинг, при всей своей противоположности отнюдь не исключают друг друга.

? Помимо прочего к данному контексту относится следующий явно испорченный текст из Urf.: «Например, два сущих, из которых каждое было бы субъектом или объектом себя самого, с необходимостью исключали бы друг друга.

Мы уже говорили о том, что единый абсолют и в качестве могущего быть, и в качестве чисто сущего выступает по отношению к действительному бытию опять-таки как одно и то же, а именно - как ничто. Кроме того, здесь речь не идет о такой реальности, в которой было бы нечто от потенции и нечто от акта, так что эти последние ограничивали и замутняли бы друг друга, как это имеет место в случае некоторого действительного сущего.

? Всякое действительное сущее есть, говорит Шеллинг, определенный результат перехода из потенции в акт. «Оно, таким образом, от этой потенции имеет в себе некоторое отрицание - оно не есть чисто позитивным образом, так как потенция, которая ему предшествовала, есть отрицание того бытия, которое оно теперь имеет, от этого отрицания оно не может избавиться, оно всегда остается тем, что стало позитивным из негативного, т.е. имеет негативное своей постоянной предпосылкой» (SW2, Bd. 3, S. 221). В терминах воли и воления это может быть выражено следующим образом. Бытие воли состоит, по Шеллингу, в волении. Могущее быть есть в этом смысле могущая волить, но не волящая, не замутненная в себе волением (актуальностью) воля, а чисто сущее - чистое, не замутненное в себе волей (потенциальностью) воление. В обоих определениях отсутствует такой определяющий любое конечное действительное бытие момент, как сочетание - и, соответственно, взаимоограничение - воли и воления. Могущее быть есть в себе абсолютный минимум воления, а чисто сущее - абсолютный минимум воли. Но именно поэтому верно и то, что могущее быть есть абсолютный максимум воли, а чисто сущее - абсолютный максимум воления. Не являются они, в отличие от любого конечного действительного, и результатом перехода от потенции к акту, т.е. от воли к во- лению, причем могущее быть - потому, что оно вообще не волит, а чисто сущее - потому, что оно волит бесконечно и изначально и именно в этом смысле не может переходить от не-воления к волению. Чисто сущее - это, по Шеллингу, такая - сжатая к абсолютному минимуму - воля, которая «волит с самого начала и потому есть бесконечное, неограниченное воление» (Urf. S. 39). Сюда непосредственно примыкает следующая испорченная фраза: „Denn jedes Wollen, das nicht aus nicht Wollen entsteht, hat dieses zu seiner Beschrankung" («Ибо всякое воление, которое не возникает из не-воления, имеет это последнее своим ограничением»). Из воспроизведенного контекста должно быть уже совершенно ясно, что выделенное мною отрицание nicht здесь следует зачеркнуть. Ибо как раз воление, которое не возникает из не-воления, а является, таким образом, волением вечным и изначальным, есть, по Шеллингу, то самое не ограниченное и не замутненное никакой волей (т.е. не-волением) бесконечное воление, коим характеризуется чисто сущее. Приведенная фраза на самом деле представляет собой сравнение чисто сущего с конечным сущим (т.е. с конечным волением), которое есть именно результат перехода от не-воления (т.е. небытия) к волению (т.е. бытию). Следует читать поэтому: «.всякое воление, которое возникает из не-воления, имеет это последнее своим ограничением». К этому контексту относится и следующее место из Urf.: «Чисто без-вольно волящее [= чисто сущее] столь же мало переходит к от воли к волению, как и просто не-волящее [= могущее быть], остающееся внутри своей потенциальности. <.. .> Общее для них - переходить от не- воления к волению.» [„...<...> Beide haben miteinander gemein, vom nicht Wollen ins Wollen uberzugehen..."] (S. 43). Здесь верно как раз обратное. Совершенно очевидно, что пропущено отрицание: следует читать - «не переходить» [nicht vom nicht Wollen ins Wollen uberzugehen]. Далее следует: «Ибо не-волящая воля есть, как мы предположили, чистая потенция. Бесконечная же воля [der unendliche Wille] есть лишь purus actus - обе, таким образом, не совершают перехода к акту» (там же). Эта фраза, с одной стороны, подтверждает только что предложенное исправление, однако, с другой стороны, она сама в свою очередь нуждается в корректировке: вместо «бесконечная воля» следует читать «бесконечное воление», или «бесконечно волящая воля» (ибо речь идет о чисто сущем). ?

Итак, рассуждая о «сущем до бытия», Шеллинг имеет в виду не некоторое «действительно» сущее, а сверхсущее, причем такое, что его двумя бесконечными модусами - нераздельными, но и не замутняющими друг друга - оказываются могущее быть и чисто сущее. Эти два определения совпадают также и в том, что и могущее быть, т.е. могущее волить, причем волить только самого себя, т.е. волить только самосоотнесенным образом, фиксированное именно в этой своей потенциальности, т.е. поскольку оно не волит действительно, точно так же свободно от самосоотнесенности, как и чисто сущее.

? «То, что будет» (т.е. «субъект будущего бытия»), если взять его только в его определении могущего быть (т.е. могущего волить), могло бы, говорит Шеллинг, волить только самого себя, ибо не имело бы перед собой никакого другого предмета своего возможного воления. «Однако всякое воление, в котором волящее волит самого себя, уже eo ipso не может быть мыслимо без определенного перехода a potentia ad actum» (SW2, Bd. 3, S. 214). Этот переход, однако, характерен, по Шеллингу, лишь для конечного воления. Поэтому-то в бесконечном «субъекте будущего бытия» нам и надлежит искать дальнейших определений, спасаю- щих его от необходимости такого «оконечивающего» перехода. К этому контексту относится, в частности, и следующий фрагмент из Urf.: «Оно [то, что будет] может, таким образом, волить только себя, если оно волит, и потому, что оно волит только себя [weil es nur sich will], оно должно оставаться чистой волей» (S. 40). Выделенные слова - полная бессмыслица, ибо могущее быть как раз не волит самого себя, ибо оно вообще не волит; но если бы не было ничего другого, на что оно могло бы направить свое возможное воление, то оно могло бы волить только самого себя,. Неудивительно поэтому, что эти места отсутствуют в соответствующем фрагменте из SW2 (Bd. 3, S. 214-215). Последнее высказывание можно, однако, исправить следующим образом: «... потому, что оно может волить только себя» („.weil es nur sich wollen kann"). Сюда же относится и следующее испорченное место: „Das bloBe sein Konnen [следует читать: sein Konnende] kann nur sich wollen, es ist das nur fur sich sein Konnende; es ist das Objekt seiner selbst - das sein Konnende nur in Abziehung von allem andern" (Urf. S. 61). «Голое можествование быть [следует читать: могущее быть] может волить только себя, оно есть могущее быть только для себя; оно есть объект самого себя - могущее быть только в отвлечении от всего остального». Выделенное утверждение неверно. Верно как раз обратное. Ведь мы уже знаем, что могущее быть как первое определение Единого как раз не есть объект [для] самого себя: верно лишь то, что оно может быть объектом только самого себя. Иначе говоря, предметом его возможного воления может быть только оно само, ибо оно, взятое только как первое определение, не имеет перед собой ничего иного, кроме себя. Его возможное воление [= возможное бытие] было бы - если бы могущее быть действительно перешло от не-воления к волению - только волением самого себя и, соответственно, бытием только для себя, оно было бы только «самостным», самосоотнесенным волением и бытием. Однако одно только голое могущее быть, как показывает Шеллинг, не могло бы выдержать самосоотнесенности, не утрачивая себя как чистую потенцию. Поэтому-то его призвание состоит как раз в том, чтобы не волить действительно, а оставаться лишь чистой возможностью воления, т.е. чистой волей. (См. напр. SW2, Bd. 3, S. 214-215, а также S. 237.) Поэтому в соответствующем месте

SW2 вполне последовательно - в отличие от Urf. - говорится о том, что могущее быть есть «могущее быть только как объект для самого себя» („das nur als Objekt seiner selbst sein Konnende") (Bd. 3, S. 237). Иначе говоря: могущее быть как чистая воля может быть (= волить) только таким образом, что объектом его возможного воления будет оно же само; и как раз поэтому оно должно не волить, а оставаться чистой возможностью воления. ?

В обоих определениях, таким образом, налицо одна и та же самоотрешенность. ?

«Самое спокойное и глубокое море, - говорит Шеллинг, - есть также море, более всего могущее возмущаться, однако спокойное и могущее возмущаться - это не два моря, а лишь одно и то же море» (SW2, Bd. 3, S. 221). Сравнение это, однако, не просто хромает, как и полагается всякому сравнению, а хромает настолько сильно, что, пожалуй, слишком уж затемняет суть дела. А дело-то здесь в том, что оно подходит для иллюстрации лишь первого определения сверхсущего как могущего быть, т.е. волить, но (пока еще) не волящего, между тем как второе его определение как чисто сущего здесь никак не проясняется или проясняется лишь в том смысле, что чисто сущее так же трансцендентно по отношению к действительному бытию, как и могущее быть. А ведь самое главное здесь - это то, что абсолютный субъект в своем модусе чисто сущего направляет свое воление на сохранение себя как могущего быть: чисто сущее и есть не что иное, как это воление, его невозмутимое безмолвие, его глухая тишина, еще более глубокая, чем тишина могущего быть (ведь оно, как было показано, больше удалено от действительного бытия, чем могущее быть, как бы стоящее на его пороге), - это не какое-то бессильное отсутствие, а напротив, мощное присутствие полноты бытия (= полноты воления), некая бесконечная сила покоя, которая как раз и удерживает могущее быть в его потенциальности, а точнее - с помощью которой абсолютный субъект сохраняет свою свободу по отношению к бытию. ?

Предмет спекулятивного рассмотрения, таким образом, существенно меняется: это уже не могущее быть и не чисто сущее, а то Единое, определениями которого они оказываются. ?

Это Единое на данном этапе рассуждения Шеллинг называет также «тем, что будет» (das, was sein wird, или das sein Werdende). Поэтому некорректным выглядит следующий пассаж из Urf.: «Именно то, что в своем первом определении есть могущее быть, есть в своем втором определении то, что будет, или чисто сущее» («... ist in seiner zweiten Bestimmung das, was sein wird oder das rein Seiende») (S. 42). Ведь ясно же, что «то, что будет» - это никак не второе определение Единого, а одно из обозначений самого Единого как такового, первым определением которого является могущее быть, а вторым - чисто сущее. Именно этому словоупотреблению фактически следует далее и сам текст Urf. (см. напр. хотя бы S. 43). ?