4.3. Перспективы мирового развития с точки зрения ритмов дифференциации - интеграции

Поскольку в этой главе рассматриваются наиболее длительные глобальные ритмы дифференциации - интеграции, в данном, завершающем главу параграфе анализируются лишь самые общие тенденции и перспективы вероятного будущего развития, причем картина этих перспектив дается как бы «с птичьего полета».

Итак, с точки зрения длинных и сверхдлинных ритмов дифференциации - интеграции, которые были рассмотрены выше, вырисовываются некоторые, самые общие перспективы мирового развития в XXI в. Наиболее важным фактором является, с одной стороны, наступление новой длинной волны дифференциации, которая начнется с 2005--2010 гг. и продлится, судя по всему, около 15—20 лет, а с другой стороны — постепенное приближение новой сверхдлинной глобальной волны 270

дифференциации, которая сменит нынешнюю глобальную волну интеграции где-то в середине или в конце XXI в. Наступление первой (длинной) волны дифференциации, как и в период предшествующей длинной волны дифференциации 1920-х - 1940-х гг., скорее всего, будет сопровождаться расстройством мировой финансовой системы, основанной надол-ларе США, появлением различных финансовых «зон» — зоны евро, зоны иены, зоны доллара и т.п. Собственно говоря, эти процессы «дифференциации» финансовой системы уже начались, и вряд ли их можно предотвратить или приостановить. Предпосылкой грядущего кризиса мировой финансовой системы является фактическое наличие своеобразной финансовой пирамиды, в результате которой США живут за счет притока капиталов со всего мира и пользуются монопольным правом время от времени печатать доллары, служащие мировой валютой [Тодц 2004.

Особый и весьма существенный вопрос заключается в том, какие именно события послужат спусковым крючком к мировому финансовому кризису. Нам представляется, что среди этих событий немалую роль будут играть возможные политические потрясения в США, в России, на Ближнем Востоке или в странах Юго-Восточной Азии. Речь в данном случае идет не только о новых вспышках международного терроризма, но и о возможных внутренних или международных политических кризисах и даже об отдельных военно- политических конфликтах в каком-либо из этих регионов. Разумеется, военно-политические конфликты будут развертываться не в США, а в других регионах (на Ближнем Востоке, на территории бывшего 271

СССР, в странах Южной или Юго-Восточной Азии), но благодаря глубокой вовлеченности США в мировую политику и наличию у них стратегически важных интересов во всех регионах мира любые серьезные конфликты и потрясения за пределами США отзовутся и на внутренней американской политике. В итоге политические потрясения, начавшиеся за пределами Соединенных Штатов, рано или поздно переместятся в них самих, что при достижении определенного порога экономической и политической нестабильности может вызвать обвал финансовой системы США и всего мира.

Однако финансовые потрясения, по-видимому, станут лишь началом общей дезорганизации и частичного распада прежней системы экономических и политических связей, прежнего мирового порядка. Неизбежно обострится борьба за рынки сбыта и прежней, и новой высокотехнологичной продукции.

Вместе с тем, если исходить из изложенной выше концепции сверхдлинных волн дифференциации — интеграции, предстоящие в 2005—2020-х гг. сдвиги и потрясения станут прелюдией к более масштабным геополитическим и геоэкономическим сдвигам, которые начнутся в середине XXI в. и будут знаменовать приближение новой сверхдлинной волны дифференциации, открывающей новый глобальный цикл дифференциации — интеграции. Напомним, что в этом новом цикле постепенно должен возникнуть новый способ производства, должны появиться новые формы экономической и культурной организации, новая система политических и социальных институтов. Разумеется, из-за отдаленности подобных сдвигов такая перспектива может показаться не имеющей отношения ни к нашему времени, ни даже к ближайшим десятилетиям. Однако это было бы заблуждением. Дело в том, что, как показывает исторический анализ, всякий раз приближение очередной сверхдлинной волны дифференциации (и нового глобального цикла дифференциации — интеграции) начинает ощущаться задолго до ее наступления.

отчетливо прослеживаются следующие важные линии дифференциации — геополитического, геоэкономического и циви-лизационного размежевания. Во-первых, это начавшееся размежевание внутри Запада между Северной Америкой во главе с США и объединенной Европой во главе с ФРГ и Францией, размежевание, которое, по- видимому, является серьезным, длительным и необратимым. Несмотря на все заверения в «атлантической солидарности», обе стороны в лице своих наиболее проницательных аналитиков понимают всю глубину расхождений между Америкой и Европой. Вот как выглядит картина американо-европейских отношений с точки зрения американца Р. Кейгана: «Именно поэтому основные стратегические и международные вопросы сегодняшнего дня американцы решают под знаком Марса, а европейцы — под знаком Венеры: у них мало точек соприкосновения, и они понимают друг друга всё хуже и хуже. Такое положение дел не есть что-то преходящее, скажем, следствие очередных выборов в Америке или какого-то одного катастрофического события.

ны отношение европейских руководителей к США амбивалентно, так же как отношение вашингтонских руководителей к европейскому строительству. Американцы нуждались во франко-германском примирении, чтобы обеспечить сплоченность Атлантического альянса на континенте перед лицом русских, однако они никогда ранее не предполагали, что примирение приведет к рождению конкурирующей стратегической общности. Их постепенный переход от симпатии и поддержки к подозрительности, затем к досаде и, наконец, к оппозиции является вполне понятным процессом» [Тодд 2004. С. 196]. Во-вторых, серьезное ценностное размежевание, как показали президентские выборы 2004 г. в США, наблюдается и в самом американском обществе. При этом речь идет не о классическом разделении на демократов и республиканцев, которое является традиционным для американского общества, а именно о ценностном размежевании, — поскольку в данном случае столкнулись не просто партии и их лидеры, а различные ценностные установки и ориентации (либеральные у демократов и социально-консервативные у республиканцев).

В-третьих, несмотря на все тенденции к усилению интеграции, ценностное и политическое размежевание будет усиливать- 275

ся также и в самой Европе. Речь идет не только о значительных экономических, культурных, социальных различиях между европейскими странами, которые вряд ли исчезнут в ближайшее время. Более серьезным и глубоким является размежевание между иммигрантами, принадлежащими к исламскому миру, и основной массой европейского населения. Здесь «столкновение цивилизаций», о котором писал С. Хантингтон, происходит внутри самих европейских обществ, причем, в отличие от США, которые долгое время были «плавильным котлом», Европа не приспособлена к интеграции массовых групп представителей других цивилизаций. Временным выходом из этих противоречий является быстрое, но не органичное расширение Европейского Союза на восток и юг. Однако тем самым за счет включения народов Восточной Европы, Балкан, многочисленных иммигрантов из Северной Африки и Азии стремительно размываются система доминирующих ценностей западноевропейской цивилизации, ее культурные и поведенческие нормы. Поэтому в долговременной перспективе наличие различных систем ценностей, укладов жизни и традиций подготавливает грядущие кризисы и столкновения внутри Европы.

В-четвертых, глубокая линия размежевания наблюдается в исламском мире, причем пролегает она не только между «благополучными» и «неблагополучными» исламскими странами, но и внутри каждой из этих стран. Внутри исламских обществ существует и усиливается размежевание на традиционную элиту, которая опирается на традиционные уклады, и контрэлиту, которая опирается на массы маргиналов и «лишних» людей, не востребованных ни традиционными, ни современными укладами. Демографический рост в исламском мире, который будет наблюдаться по крайней мере до 2020-х гг., приводит к опасному увеличению числа «лишних» людей, которые не могут найти себе место в обществе и выбирают путь религиозного фундаментализма, насилия, терроризма. В-пятых, геополитическое, геокультурное и цивилизацион-ное размежевание происходит в странах СНГ—в Украине (между Восточной Украиной, ориентирующейся на Россию, и Западной Украиной, ориентирующейся на Европу и США), в Мол- 276

дове (между сторонниками ориентации на Россию и на Румынию), в Грузии (между сторонниками ориентации на США и на Россию), в Азербайджане (между сторонниками ориентации на Россию и на Турцию) и др. Даже в самой России усиливается размежевание внутри элиты и внутри массовых слоев на сторонников прозападного экономического и политического курса и на «государственников», многие из которых выступают за продолжение имперского курса. Хотя подобное размежевание и не является чем-то новым для России, в ближайшие десятилетия оно может достигнуть критического уровня, после достижения которого становится вероятным и распад бывших советских республик, и распад самой России.

Наконец, в-шестых, в начале XXI в. даже в Китае, мощно и быстро развивающемся государстве-империи, резко усиливаются диспропорции между динамичными и относительно богатыми восточными провинциями, с одной стороны, и по-прежнему бедными, полудепрессивными западными провинциями, с другой. Подобные диспропорции могут довольно долго сдерживаться за счет подавления любых проявлений недовольства сильной централизованной властью, но рано или поздно они дадут о себе знать. В истории Китая уже много раз глубокие социальные конфликты выливались либо во внутренние междоусобицы и восстания, либо во внешнюю экспансию. Скорее всего, на сей раз это выльется в масштабную (не обязательно военную) внешнюю экспансию и на Запад (в Киргизию и Казахстан), и на Север («тихое» освоение китайцами российского Дальнего Востока и Сибири), и на Восток (попытки присоединения Китаем Тайваня, спорных с Японией и другими восточноазиатскими государствами территорий). Перечисленные геополитические, геоэкономические, геокультурные и цивилизационные размежевания сейчас, в начале XXI в., только намечаются, но они будут развиваться и усиливаться на протяжении ближайшего полувека. Их практически невозможно обратить вспять, хотя можно на время «заморозить» или смягчить. Основная проблема состоит в том, чтобы не дать этим размежеваниям выйти из-под контроля и 277

обернуться масштабными межэтническими и межцивилизаци-онными конфликтами. Еще один принципиально важный прогноз, вытекающий из концепции глобальных циклов дифференциации — интеграции, заключается в том, что после Британской империи и Pax Americana новой мировой империи, контролирующей основные ресурсы Земного шара, в ближайшие десятилетия и даже века уже не возникнет. Этот довольно смелый и даже рискованный прогноз, по нашему мнению, всё же обоснован. На смену имперскому или неоимперскому центру-лидеру в ближайшие полвека скорее всего придет центр-лидер нового «де-локализованного» и более современного (неимперского) типа. Это не значит, что центр-лидер рассыплется или «растворится» среди других государств, что исчезнет концентрация и централизация капитала и т.п., это означает лишь, что новый центр-лидер, который, как уже говорилось, скорее всего будет расположен в Юго-Восточной Азии, сможет создавать более гибкие («децентрализованные») сети циркуляции финансовых средств, технологий, информации, причем эти сети будут поддерживаться благодаря формированию вспомогательных, «дочерних» центров экономического, финансового и технологического развития. Пример Японии и «тигров» Юго-Восточной Азии является в этом плане весьма важным и показательным, хотя это всего лишь начало радикального изменения мирового рынка и международной политической системы. Таким образом, как следует из описанной выше концепции глобальных ритмов дифференциации — интеграции, в ближайшие полвека с высокой вероятностью произойдут глобальные геоэкономические, геополитические и геокультурные сдвиги, которые в целом приведут к уменьшению роли Запада (прежде всего США) и к возрастанию значения Востока (прежде всего Японии, Китая и стран Юго-Восточной Азии). Постепенно внутри «глобализированного» мира будут нарастать тенденции дифференциации, которые проявятся в более или менее мирном столкновении различных систем ценностей и различных векторов политического развития внутри Европы, США, России, исламского мира. На протяжении первой по- 278

ловины XXI в. мировой рынок и международная политическая система станут более «делокализованными», а прежнее противостояние центра-лидера и противоцентра может стать менее острым. Это, однако, не приведет к смягчению конфликтов, а сделает их более разнообразными и более многочисленными. Само же нарастание конфликтности в современном и будущем мире во многом связано, с одной стороны, с принудительной унификацией, которую осуществляют транснациональные корпорации и стоящий за ними нынешний центр-лидер США, а с другой — с потребностью в экономической дифференциации и культурном разнообразии для формирования нового способа производства, связанного с новыми «постиндустриальными» технологиями, и новой системы социальных, экономических, политических и культурных институтов. Можно полагать, что это противоречие, за которым стоит столкновение разных тенденций и разных стратегий мирового развития, по мере приближения к середине XXI века будет проявляться всё более явно. Как бы то ни было, первая половина XXI века будет весьма бурным периодом в истории человечества, когда может встать вопрос о самом дальнейшем существовании человека и общества в том виде, как они возникли в эпоху «осевого времени» (VIII—IV вв. до н.э.). Более конкретные прогнозы, основанные на тенденциях ритмооб-разного, циклически-волнового развития, содержатся в последующих главах книги (главы 5—7).