4.2. Сверхдлинные глобальные волны дифференциации — интеграции и их прогностическое значение

Сходным образом при обсуждении проблем многофакторной периодизации всемирной истории западный исследователь П. Стерна пришел к необходимости выделения периодов продолжительностью около тысячи лет (500 г. до н.э. — 500 г. н.э. 249

и 500—1500гг. н.э.): «Между 500г. до н.э. и 500г. н.э. полностью оформился первый период Всемирной истории как противоположный периоду формирования и экспансии цивилизации. В течение этого периода системы верований стали более разработанными, а их выраженность в культуре более многосторонней, и в некоторых случаях, таких как Индия и Средиземноморье, развивалась тенденция монотеизма. По мере расширения торговой деятельности устанавливались структуры господства и зависимости и в Средиземноморье, и в еще большей степени в Индийском океане. Основанное на коммерции, культурное влияние Индии было особенно сильным, хотя также должно быть отмечено проникновение египетско-средиземноморского влияния на область Верхнего Нила и греко-римское воздействие на Западную Европу.

Затем последовало тысячелетие, оказывавшееся особым вызовом в преподавании мировой истории и обретающее особую яркость благодаря схеме многофакторной периодизации. Есть возможность связать этот период 500— 1500 гг. н.э. с предшествующим периодом, рассматривая в едином материале формативную эволюцию традиций великих цивилизаций и связанный с этим расцвет аграрного общества... Период, простирающийся с VI по XIVили XVв., отмеченный и в начале, и в конце продолжительными центральноазиатскими нашествиями, имеет как содержательный, так и педагогический смысл» [Стерна 2001.С.

озу данной волны. Так, середина I тыс. до н.э. (500 г. до н.э.), середина I тыс. н.э. (500 г. н.э.) и середина II тыс. н.э. (около 1500 г.) соответствуют пикам глобальных процессов дифференциации (децентрализации, распада мировых империй, полицентризма), а рубеж I тыс. до н.э. и I тыс. н.э. (около 1 г. н.э.), рубеж I и II тыс. н.э. (1000 г.), рубеж II и III тыс. н.э. (2000 г.) соответствуют пикам глобальных процессов интеграции (централизации, усиления мировых империй, глобализации, моноцентризма). Границы же сверхдлинных глобальных волн дифференциации — интеграции, основываясь на эмпирическом анализе исторического материала, можно определить следующим образом [Пантин 2003]. Таблица 2 Волна

дифференциации Волна интеграции I

Античный цикл (VIII в. до н.э. — II в. н.э.) VIII— IV вв. до н.э. (пик VI— V вв. до н.э.) III в. до н.э. — II в. н.э. (пик I в. до н.э. — I в. н.э.) II Средневековый цикл (Ш-ХШ вв. н.э.) Ш-VII вв. н.э. (пик V— VI вв. н.э.) VIII- XIII вв. н.э. (пик IX—

X вв. н.э.) III Цикл Нового времени (XTV-XXI(XXII)BB.) XIV-XVIII вв. (nmcXV-XVlBB.) XIX-XXI (XXII) вв. Каждый цикл протяженностью около тысячи лет состоит из сверхдлинной волны дифференциации длительностью около пятисот лет и сверхдлинной волны интеграции также длительностью около пятисот лет (сокращение волны интеграции в третьем цикле до двух с половиной — трех веков, по-видимому, связано с общим ускорением процессов социального, экономического и политического развития).

дезинтеграции, но и эволюцию глобальной экономической системы, а также эволюцию политических институтов и форм социальной организации. Чередование протяженных исторических волн дифференциации и интеграции определяется прежде всего периодической сменой доминирующих в данном глобальном историческом цикле форм экономической, социальной, культурной и политической организации. В каждом цикле дифференциации — интеграции происходит зарождение, развитие, распространение и исчерпание определенного способа производства, соответствующего определенному типу взаимодействия человека и природы, а также связанных с ним социальных, политических, культурных форм и институтов. При этом в ходе глобальной волны дифференциации новый способ производства и новые формы социально-политической и культурной организации зарождаются и развиваются первоначально локально, а в ходе последующей глобальной волны интеграции этот способ и эти формы получают максимальное (по сути глобальное) распространение вплоть до своего исчерпания и деградации. Для первого глобального цикла дифференциации — интеграции таким способом производства стал античный (рабовладельческий) способ, возникший вместе с полисной социальной и политической организацией, а также вместе с уникальной античной культурой; для второго цикла — феодально-крепостнический (в том числе государственно-крепостнический) способ производства, возникший вместе с сословной социальной организацией и теократической монархией (или деспотией) в политике, а также вместе со средневековой христианской, исламской и индуистской культурой; для третьего цикла — капиталистический способ производства, возникший вместе с классовой социальной организацией, политической организацией в виде нации-государства и буржуазной культурой Нового времени. При этом заметим, что вопрос о «первичности» или «вто-ричности» форм экономической, социальной, политической и культурной жизни, о разделении этих форм на «базис» и «надстройку» — проблема, которой столько внимания уделял вульгаризированный марксизм-ленинизм, является во многом на- 252

думанной: в действительности имеет место соответствие определенных исторических форм социальной и политической жизни существующим в данный период формам экономической жизни, включая доминирующий способ производства.

В то же время новые формы экономической, социальной, политической и культурной организации, возникшие в результате конкуренции, которая была обеспечена полицентризмом, и утвердившиеся локально в ходе сверхдлинной глобальной волны дифференциации, стремятся к расширению, распрост- 253

ранению и экспансии, реализуя свой универсалистский потенциал. Для такого распространения наиболее эффективной оказывается интеграция ранее раздробленных политических и экономических образований, этносов и цивилизаций, сопровождающаяся масштабной социальной и культурной интеграцией.

периоду упадка античности и средним векам, причем рубеж VII—VIII вв. н.э., разделяющий две волны этого цикла, отделяет эпоху раннего средневековья от эпохи зрелого и позднего средневековья. Третий цикл (с XIV в. по настоящее время) соответствует эпохе Возрождения и Новому времени, а рубеж XVIII—XIX вв. разделяет эпохи доиндустриального и индустриального капитализма.

Более того, внутри каждой из описанных сверхдлинных волн дифференциации и волн интеграции можно выделить три фазы, соответствующие разному состоянию мирового порядка, причем смена этих фаз всякий раз является закономерной [Пантин 2003. С. 235— 244]. Так, внутри каждой из сверхдлинных волн интеграции можно выделить три фазы. Первая фаза — это фаза доминирования мировой империи или ряда империй, возникших в самом конце предшествующей волны дифференциации. Продолжительность этой фазы составляет 150—200 лет. Для волны интеграции античного цикла этой фазе соответствует период между 300 и 150 гг. до н.э., когда в Средиземноморье доминировали эллинистические государства — наследники державы Александра Македонского, в Китае утверждалась гегемония империи Цинь, а затем пришедшей ей на смену Хань-ской империи, в Индии возникла империя Маурьев. Конец этой фазы отмечен почти синхронным рядом событий: завоеванием Македонии Римом, концом независимости греков, постепенным ослаблением и началом распада крупнейшего эллинистического государства — державы Селевкидов, разрушением Карфагена, распадом империи Маурьев в Индии. Для волны интеграции средневекового цикла — это период между 700 и 900 гг. н.э., для которого характерно доминирование Арабского халифата, империи Каролингов в Западной Европе и Танской империи в Китае; в конце этой фазы происходит распад всех этих империй. Наконец, для волны интеграции цикла нового времени эта фаза соответствует периоду между 1800 и 1945 гг., когда в мире доминировали британская и в меньшей мере французская колониальные империи.

Вторая фаза сверхдлинной волны интеграции, соответствующая наивысшему развитию экономической и политической 255

глобализации в мире, представляет собой период восходящего развития и первоначального доминирования нового гегемона (или нескольких государств-гегемонов). В этой фазе продолжительностью около 100—150 лет на мировую политическую арену стремительно выходит новая «сверхдержава», немало позаимствовавшая у своего предшественника. Для волны интеграции античного цикла таким новым гегемоном явилась Римская держава, ставшая наследником державы Селевкидов и других эллинистических государств: первый период утверждения Рима в качестве мировой «сверхдержавы» соответствует периоду между 150 г. до н. э. и первыми десятилетиями новой эры, когда в Риме еще сохранялись республиканские принципы управления. На этот же период приходится правление династии Старшая Хань в Китае. Интересно отметить, что окончательный переход от республики к империи в Риме при правлении пасынка Октавиана Августа Тиберия (14-37 гг. н.э.), переход от Старшей Хань к Младшей Хань в Китае (17—25 гг. н.э.) и образование Кушанской империи в Центральной Азии, в состав которой вскоре вошла значительная часть Индии (15— 45 гг. н.э.), произошли практически одновременно, знаменуя переход от второй к третьей фазе античной волны интеграции. Для волны интеграции средневекового цикла вторая фаза соответствует периоду между 900 и 1050 гг., когда доминирование Арабского халифата сменилось доминированием Византии, в Западной Европе доминирование империи Каролингов сменил ось доминированием ее прямой наследницы — Священной Римской империи, а в Китае вместо Танской утвердилась Сунская империя (во всех этих случаях новый гегемон многое позаимствовал у старого). Наконец, для волны интеграции цикла Нового времени вторая фаза —

это период между 1945 г. и первыми десятилетиями XXI в., когда новым гегемоном в мире стали США, немало позаимствовавшие у прежнего гегемона — Великобритании. В то же время из-за отмеченного выше общего ускорения развития продолжительность второй фазы в современном цикле сократилась почти вдвое, и наступление XXI в. уже отмечено началом серьезных и глубоких изменений и в США, и во всем «глобализированном» мире. 256

8*

Третья фаза сверхдлинной волны интеграции включает нисходящую «ветвь» развития утвердившегося во второй фазе государства-гегемона (или нескольких государств-гегемонов) с постепенным нарастанием внутреннего кризиса и последующей утратой доминирования. Для античной волны интеграции это был период между первыми десятилетиями новой эры и началом III в. н. э., когда Римская империя после достижения пика своего могущества обнаружила явные признаки глубокого внутреннего кризиса; то же самое относится к империи Хань в Китае и к Кушанской империи в Средней Азии и Северной Индии, которые распались уже в конце II — начале III в. н.э. Для средневековой волны интеграции третья фаза —

это период между 1050 и 1300гг. В этот период происходил упадок Византии в Малой Азии и Юго-Восточной Европе, Священной Римской империи в Западной Европе и империи Сун в Китае; параллельно с этим выдвигались новые державы — Монгольская империя и империя турок-сельджуков. Наконец, в случае современной волны интеграции эта, пока еще не наступившая фаза скорее всего начнется с 2010-х гг., а ее продолжительность (если учесть ускорение общественного развития) может составить от 50 до 100 лет. По-видимому, это будет период нарастания внутреннего кризиса в США и выдвижения новых лидеров — скорее всего азиатских государств.

Выделенные таким образом сверхдлинные ритмы (волны) дифференциации — интеграции дают возможность определить некоторые важные тенденции глобальной истории, которые обычно рассматривают как случайные или необъяснимые процессы. Одной из таких важных «сквозных» тенденций, проходящих через века и тысячелетия, является чередование доминирования Востока и Запада при переходе от одного глобального цикла дифференциации - интеграции к другому. Действительно, для первого античного (VIII в. до н.э. — II в. н.э.) цикла дифференциации — интеграции (в отличие от предыдущего цикла (XVIII—IX вв. до н.э.), который здесь не рассматривается) в целом было характерно культурное, экономическое, политическое и военное доминирование Запада в лице полисов Древней Греции, эллинистических государств и Рим- 257

ской державы; Китай и Индия, игравшие немалую экономическую и культурную роль, в эту эпоху всё же располагались «на краю Ойкумены», на периферии тогдашнего цивилизованного мира, центром которого были Средиземноморье и Ближний Восток. Для второго (средневекового) цикла дифференциации - интеграции (III-XIII вв. н.э.), напротив, в целом было характерно культурное, экономическое, политическое и военное доминирование Востока — Византийской империи, Арабского халифата, Китая и Монгольской державы, которые составляли центр тогдашнего мира и контролировали важнейшие торговые пути. Напомним в этой связи, что античное культурное наследие средневековая Европа получила через арабов и Византию, что в военном отношении до XIII в. арабы и монголы не знали себе равных, что в экономическом отношении страны Востока были гораздо богаче Европы, которая была экономической и политической периферией тогдашнего мира. Для третьего цикла дифференциации — интеграции Нового времени (XIV—XXI или XXII вв.) характерно культурное, экономическое, политическое и военное доминирование стран Запада — сначала различных государств Западной Европы, затем США. Однако уже сейчас появляются явные признаки будущего доминирования стран Востока — в лице Японии и «тигров» Юго-Восточной Азии, Китая, Индии — доминирования, которое скорее всего реализуется в полной мере в следующем, четвертом цикле дифференциации — интеграции (этот четвертый глобальный цикл из-за общего ускорения общественного развития может начаться уже во второй половине XXI в. или в первой половине XXII в.). Не случайно многие авторы уже сейчас рассматривают Китай, Японию, Индию как главные державы XXI века [Kennedy 1989; Frank 1998; Неклесса 2001].

При этом важно отметить, что поворот к доминированию Востока (или, соответственно, к доминированию Запада) происходит постепенно и как бы в два этапа. На первом этапе, совпадающем с волной дифференциации, происходит поворот самого вектора развития — с Востока на Запад (в античном цикле—в эпоху VIII—IV вв. до н. э., когда центр международной политики и культуры переместился из Ассириии и Вавилона в 258

Грецию; в цикле Нового времени — в эпоху XIV—XVIII вв., когда центр международной политики и экономики переместился с Ближнего Востока, из Китая и Индии в Западную Европу) или с Запада на Восток (в средневековом цикле — в эпоху III— VII вв. н.э., когда центр международной политики, экономики и культуры переместился из Западной Римской империи в Восточную (Византию) и на Ближний Восток; в будущем цикле - начиная с середины XXI в., когда центр международной политики, экономики и культуры скорее всего переместится из США и Европы в Юго-Восточную Азию, Индию и Китай). На втором этапе, совпадающем с волной интеграции, доминирование, лишь наметившееся на предыдущем этапе, получает свое полное развитие: в античном цикле это эпоха III в. до н. э. — II в. н.э., когда доминирование Запада в лице эллинистических государств и Римской державы было несомненным; в средневековом цикле это эпоха VIII—XIII вв., когда доминирование Востока в лице Арабского халифата, Византии, Китая, Монгольской империи было столь же полным; в цикле Нового времени это эпоха XVIII—XXI вв., когда доминирование Западной Европы и США представляется полным и «окончательным». Однако никакое доминирование не является вечным, и приближается новая эпоха поворота вектора мирового развития.

Очевидно, что «европоцентризм» и «западоцентризм», преобладающий в современной исторической, экономической и политической науке, с точки зрения глобальной истории, не является сколько-нибудь адекватным и правомерным. Он базируется лишь на истории последних нескольких столетий, но не учитывает многократные повороты вектора глобального исторического развития и многократные перемещения центра культурного, политического и экономического доминирования с Востока на Запад и обратно — с Запада на Восток. Причины преобладания «западоцентризма» в науке связаны как с узостью мышления, так и с идеологическими причинами, не имеющими ничего общего с истиной. Преодоление «западоцентризма» возможно в рамках глобальной экономической, политической и культурной истории, которая рассматривает 259

развитие человека и общества в целом, во всем богатстве взаимосвязей, а не с частичных и локальных позиций того или иного «избранного» народа или государства. Другая «сквозная» тенденция состоит в том, что глобальные волны дифференциации соответствуют периодам бурного расширения мира, вовлечения в развивающееся международное сообщество новых регионов, территорий и народов, а глобальные волны интеграции в основном соответствуют периодам экономического, политического и культурного освоения уже вовлеченных регионов и территорий. Действительно, волна дифференциации античного цикла VIII—IV вв. до н. э. совпадает с эпохой сначала финикийской (среди путешествий финикийцев следует упомянуть путешествие вокруг Африки из Египта около 600 г. до н.э., путешествие из Карфагена к Британии около 550— 500 гг. до н.э. и плавания в Индию), а затем Великой греческой колонизации, результатом которой стало включение в Ойкумену Причерноморья, Италии, Пиренейского полуострова, а также с вовлечением в «цивилизованный мир» Закавказья (возвышение и распад государства Урарту), Ирана (образование и гибель державы Ахеменидов) и некоторых других регионов. Последующей волне интеграции (III в. до н.э. — II в. н.э.) соответствует главным образом освоение уже втянутых в Ойкумену территорий и народов. Волна дифференциации средневекового цикла (III—VII вв. н.э.) включала Великое переселение народов, вовлечение кельтов, германцев, славян в международное общение, а также включение Аравии, степей Евразии и Балтийского региона в международный рынок. Последующая волна интеграции (VIII—XIII вв.) характеризовалась прежде всего упорядочением и структурированием великого брожения народов, их оседанием и возникновением новых государств. Наконец, в период волны дифференциации цикла Нового времени (XIV—XVIII вв.) произошли великие географические открытия, в орбиту мирового рынка были втянуты Северная и Южная Америка, Центральная и Южная Африка, Север Евразии (Сибирь и российский Дальний Восток), Австралия и Океания. Для последующей волны интеграции (XIX—XXI вв.) было характерно прежде все- 260

го экономическое и политическое освоение новых территорий, эксплуатация ресурсов всего мира ради накопления капитала и развития технической цивилизации. Любопытно, что в современных условиях относительной перенаселенности мира уже возникают и даже частично реализуются проекты освоения мирового океана, пустынных и трудных для проживания территорий Земли. Однако скорее всего в полной мере подобные проекты будут осуществляться уже в ходе новой глобальной волны дифференциации (открывающей четвертый цикл дифференциации — интеграции), т.е. после середины XXI в.

Еще одна важная «сквозная» тенденция, которую позволяют уловить описанные выше глобальные волны дифференциации — интеграции, состоит в своеобразном чередовании периодов централизации и децентрализации экономической, социальной, политической и культурной жизни в глобальном развитии Запада и Востока. Так, для волны дифференциации античного цикла (VIII—IV вв. до н.э.) было характерно развитие множества полисов и городов-государств, причем не только в Греции или Италии, но и в Малой Азии, Финикии, Индии, Китае. В период последующей волны интеграции (III в. до н. э. — II в. н. э.) наступила централизация политической и экономической жизни, которая в итоге привела к глубокому кризису и распаду великих античных империй. На протяжении волны дифференциации средневекового цикла (III в. — VII в. н.э.) происходили не только распад великих империй античности, но и общая децентрализация политической, социальной, экономической и культурной жизни. Население крупнейшего мегаполиса античности — Рима, превышавшее миллион человек в IV—V вв. н.э., уменьшилось в десятки раз; после нашествия варваров крупные города (за исключением Константинополя и еще нескольких) практически перестали существовать. Подобная децентрализация и делокализация в этот период наблюдалась не только в Средиземноморье, но и на Ближнем Востоке, в Китае и в Индии. Однако с наступлением новой волны интеграции (VIII—XIII вв.) после образования Арабского халифата процессы централизации на Ближнем 261

Востоке резко интенсифицировались; параллельно они усиливались в Танской и сменившей ее Сунской империи в Китае, в Западной Европе (образование империи Каролингов, а затем Священной Римской империи, усиленный рост европейских городов вXI—XIII вв.), в Новгородской и Киевской Руси — «стране городов» (IX-XII вв.), в Северной Индии. На протяжении последующей волны дифференциации (XIV—XVIII вв.) наблюдалась децентрализация политической и отчасти экономической жизни, которую несколько неточно называют «феодальной раздробленностью» и началом образования национальных государств. Действительно, в XIV—XVIII вв. в Западной Европе происходило ослабление и децентрализация Священной Римской империи; в результате к концу этого периода только на территории Германии существовало несколько десятков самостоятельных государств и княжеств. Во Франции XIV—XV вв. были временем междоусобиц и Столетней войны, в XVI в. разразились войны между католиками и гугенотами, в XVII в. после кардинала Ришелье наступило время Фронды, и лишь после окончательного воцарения Людовика XIV (1660-е гг.) примерно на 120 лет утвердилась абсолютная централизованная монархия. Вообще XIV— XVIII вв. в Европе и в Северной Америке были временем восстаний, гражданских и междоусобных войн, революций и переворотов. Прежние централизованные империи и в Европе, и в Азии трещали и распадались: на Ближнем Востоке после распада халифата господствовали раздробленность и междоусобицы; с XIII по XVII в. в Китае трижды менялись империи, причем эти смены сопровождались кровопролитными войнами и восстаниями, распадом прежней централизованной экономической и политической системы; в Индии одни нашествия сменяли другие. Даже на Руси, где формировалось единое централизованное государство, в XIV в. происходила ожесточенная борьба между князьями за ханский ярлык, в первой половине XV в. разразилась война за великокняжеский престол (параллельно происходили распад и раздробление Золотой Орды); затем после века централизации при Иване III, Василии III и Иване IV (Грозном) наступил период Смуты и фактического распада государства. Лишь с середины XVII в. в

России окончательно закрепился централизованный самодержавный режим, который при Петре I трансформировался в империю; однако крупные города вместе с бюрократией в России по-настоящему начали развиваться лишь в XIX—XX вв. Наконец, в период новой волны интеграции (XIX — середина XXI в.) в связи с бурным развитием капитализма происходит существенная централизация экономической (формирование монополий и олигополии, затем транснациональных корпораций), социальной (формирование крупных предпринимательских организаций и профсоюзов, бурная урбанизация и рост мегаполисов), политической (формирование общенациональных политических партий, национальных и транснациональных политических организаций) и культурной (развитие культурного и научного обмена, формирование централизованной системы образования, превращение английского языка в язык международного общения, формирование «единого информационного пространства», развитие средств массовой информации и коммуникации и т.п.) жизни. Однако уже сейчас, в начале XXI в., наблюдаются некоторые признаки децентрализации и делокализации, свидетельствующие о приближении новой глобальной волны дифференциации. Среди этих признаков — формирование «сетевых» структур и «сетевого» (а не иерархически организованного централизованного) общества [Castells 2004]; разукрупнение многих промышленных предприятий, развитие системы филиалов и специализированных подразделений в производстве, торговле, на транспорте; уменьшение числа мегаполисов в США и некоторых других развитых странах, рост числа небольших поселков и городков; делокализация управления и делопроизводства с помощью Интернета и др. В то же время следует учитывать, что эти признаки, выражающие тенденции долговременного порядка, в настоящее время — в период еще продолжающейся сверхдлинной волны интеграции - накладываются на присущие этой волне тенденции централизации, бюрократизации, концентрации ресурсов. Подобное наложение различных, разнонаправленных тенденций создает достаточно сложную картину, характерную для переходных эпох и периодов. 262 263

В свете всего сказанного становится ясным значение концепции чередования сверхдлинных волн дифференциации и сверхдлинных волн интеграции для прогнозирования и определения перспектив мирового развития. Так, в ближайшие десятилетия, и особенно с середины XXI в., будут усиливаться тенденции дифференциации и децентрализации (делокализа-ции) в экономической, политической, социальной и культурной сферах; именно децентрализация и делокализация позволят более быстро и более гибко реагировать на постоянно меняющиеся экономические, политические, социальные условия и дадут возможность избегать длительных депрессий и спадов. Параллельно центр мировой экономики и политики будет всё больше перемещаться с

Запада (из США и Европы) на Восток (в Японию, Юго-Восточную Азию, Индию и Китай). Это перемещение не будет плавным и безболезненным; напротив, оно будет сопровождаться значительными потрясениями в экономике, политике и социальной сфере. Рост населения Земли в ближайшие полвека будет угрожать глобальной экологической катастрофой; эта угроза будет стимулировать переход к новым технологиям и альтернативным источникам энергии, а также подталкивать к освоению новых «ниш» жизни и хозяйственной деятельности человека, включая пустынные районы, мировой океан и, возможно, даже космос.

Еще одной, весьма важной тенденцией, которая будет играть определяющую роль в XXI в., является постепенное переструктурирование глобальной системы мировых центров политической и экономической силы, включающее формирование нового делокализованного центра-лидера мирового экономического развития, который располагается в Юго-Восточной Азии и включает Японию, «тигров» Юго-Восточной Азии (Южную Корею, Тайвань, Сингапур, Гонконг), а также, возможно, Таиланд, Малайзию и некоторые другие страны. Поскольку понятие системы мировых центров политической и экономической силы принципиально важно с точки зрения перспектив мирового развития и значимо для последующего изложения, необходимо хотя бы кратко охарактеризовать его. Система мировых центров политической и экономической силы — это эволюционирующая и усложняющаяся иерархическая система мировых центров и связей между ними. Эта система охватывает модернизирующиеся государства- поли-тии, которые обладают эффективными механизмами мобилизации ресурсов и играют роль ключевых, базисных элементов мирового политического и экономического порядка [Лапкин, Пантин 2004. С. 37—39]. К числу мировых центров политической и экономической силы относятся не просто экономически развитые или крупные страны, а государства, обладающие мощной системой мобилизации ресурсов, способные разрабатывать и внедрять инновации во всех основных областях жизни общества и играющие роль великих держав в мировой политике. В XVII — XVIII вв. центрами- предшественниками были Голландия и Франция, в индустриальную эпоху в систему мировых центров вошли Великобритания, Германия, США, Россия, Япония, Китай, Индия. В известном смысле через систему мировых центров политической и экономической силы реализуются наиболее важные процессы политического и экономического развития, осуществляется мировая политика, распределяются и концентрируются основные ресурсы, происходит политическое и хозяйственное освоение всех регионов мира. В то же время в рамках этой системы присутствуют и элементы «равноположенного» развития и конгломеративной структуры [Богатуров, Виноградов 1999]. Внутри глобальной системы центров существуют сложные взаимоотношения и связи, важнейшими из которых являются отношения «центр-лидер» — «про-тивоцентр», связанные с наличием двух во многих отношениях полярных типов модернизации — более органичного и комплексного, основанного на экономическом и политическом доминировании среднего класса, отделении собственности от власти, развитии демократии и гражданского общества (центр-лидер), и частичного, фрагментарного, основанного на доминировании имперской бюрократии, сращенности собственности и власти, сохранении и воспроизводстве несовременных, имперских политических структур (противоцентр). При этом центр-лидер — это ведущий мировой центр политической и экономической силы, являющийся в данную эпоху 264

265

мировым технологическим, организационным, финансовым, политическим и, как правило, военным лидером, задающим соответствующий «образец» модернизации, социально-экономического и политического развития. В XVII — начале XVIII в. таким ведущим центром-лидером была Голландия — по выражению К. Маркса, «образцовая капиталистическая страна» того времени; не случайно в своих преобразованиях Петр I ориентировался прежде всего на Голландию — тогдашний «образец» модернизации. В то же время на протяжении XVII и в начале XVIII в. постепенно формировался центр-лидер нового типа (Англия, затем Великобритания), по многим характеристикам отличавшийся от Голландии. С начала XVIII в. до середины XX в. роль центра-лидера играла Великобритания, причем эпоху ее лидерства и мировой гегемонии, совпавшую с процессами зарождения крупной промышленности и индустриализации в большинстве будущих мировых центров политической и экономической силы, можно разделить на доиндустриальный (начало XVIII в. — началоXIX в.) и индустриальный (начало ХГХ в. — середина XX в.) периоды. После 1945 г. на смену Великобритании в качестве центра- лидера пришли США, которые, несмотря на культурную, экономическую и политическую близость к Великобритании, в геополитическом и геоэкономическом плане во многом отличались от нее (так, вместо торгово-колони-альной империи, которая была характерна для Голландии и Великобритании, США сформировали нетрадиционное имперское образование в виде целого ряда политических, военных и экономических союзов, где Америка играет ключевую роль). В то же время сейчас в Юго-Восточной Азии начинает формироваться новый центр-лидер (Япония и «тигры»), который уже занимает ведущие позиции в мировой экономике. Для всех центров этого типа, который условно можно назвать англо-американским или «островным», характерно активное участие в мировой океанской торговле, наличие сильного и многочисленного среднего класса, эффективное государство, инновационный тип политической и экономической элиты. Противоцентр же - это мировой центр политической и экономической силы, являющийся в данную эпоху антагонистом центра-лидера и претендующий на мировое политическое господство (гегемонию). Центр-лидер и Противоцентр образуют своеобразную симбиотическую пару мировых центров политической и экономической силы, представляющих в данную эпоху два альтернативных и во многих отношениях полярных типа модернизации. В XVII - начале XVIII в. (ранний модерн) такой парой были Голландия и противостоявшая ей абсолютистская Франция, причем преимущество более совершенной и эффективной системы мобилизации хозяйственных и политических ресурсов Голландии было столь велико, что позволяло ей - довольно небольшому по территории, природным и человеческим ресурсам государству - успешно противостоять величественной и могущественной Франции. Во второй половине XVIII - начале XIX в. центру-лидеру, которым стала Великобритания, снова противостояла королевская и наполеоновская Франция. В конце XIX — начале XX в. новая держава — Германия — бросила вызов Великобритании, колониальная империя которой пошатнулась и стала распадаться. На смену Великобритании в качестве центра-лидера пришли США, и драма Второй мировой войны стала апофеозом противостояния «старого имперского противоцентра» — Германии, молодого противоцентра в лице СССР и нового центра-лидера - США; это противостояние завершилось крахом Германской империи («третьего рейха») и вступлением ее на путь устойчивого демократического развития. После Второй мировой войны Соединенным Штатам, ставшим политической, военной и экономической сверхдержавой, а также лидером объединенной мощи Запада, противостоял Советский Союз, претендовавший на создание альтернативной «социалистической» модели модернизации. После распада СССР, связанного с тем, что советская модель модернизации не смогла приспособиться к принципиально изменившимся в конце XX в. условиям, на роль будущего противоцентра претендует резко усилившийся Китай, который обладает более гибкой экономической системой, чем СССР. В то же время на рубеже XX-XXI вв., ввиду временного отсутствия явного и зрелого противоцентра, его роль, наряду с Китаем, частично играют некоторые страны 266 267

Ближнего Востока, поддерживающие исламский фундаментализм и международный терроризм.

Всем перечисленным государственно-политическим системам, в разное время игравшим роль противоцентра (эта роль является функциональной, а не постоянно характеризующей данное государство), - Франции при Людовике XIV, Людовике XV и Наполеоне, Германии при Бисмарке и в период между двумя мировыми войнами, России (СССР) при Сталине, Хрущеве и Брежневе, Китаю в первой половине XXI в. - присущи общие черты. Каждая из этих государственно-политических систем представляет собой модернизирующуюся континентальную империю с многочисленным крестьянством, мощной армией и бюрократией, со слабым или попавшим в тяжелое положение (как это было во Франции во второй половине XVIII в. или в Германии в 1920-е — 1930-е гг.) средним классом, с монополизированной промышленностью и торговлей, авторитарным или тоталитарным режимом, а также со сращен-ностью власти и собственности. Обновляя посредством частичной («догоняющей») модернизации присущую им систему мобилизации ресурсов, такие политические системы оказываются в состоянии до поры до времени приспосабливать процессы трансформации политических и экономических институтов, да и саму модернизацию к целям собственного сохранения и последующей военно-политической экспансии.

В дальнейшем, однако, каждый раз обнаруживается ограниченность и даже тупиковость этого одностороннего и фрагментарного типа модернизации. После достижения пика своего политического и экономического могущества противо-центр сталкивается с глубокими кризисами и потрясениями. В итоге это ведет к политическому и военному поражению бывшего противоцентра и его радикальной трансформации в мировой центр политической и экономической силы, осуществляющий более органичную и глубокую модернизацию. Так произошло с Францией после 1871 г. и с Германией после 1945 г., когда они после военного поражения перестали играть роль противоцентра и полностью интегрировались в сообщество наиболее развитых демократических государств. В случае 268

России эта трансформация еще почти не началась, хотя Россия после распада СССР фактически перестала играть роль противоцентра по отношению к США и потеряла статус «сверхдержавы». Россия в настоящее время находится в чрезвычайно сложном переходном состоянии, подвергаясь мощному давлению как с Запада (со стороны США и Европейского Союза), так и с Востока (со стороны исламского мира и Китая). В этой ситуации остро стоит вопрос о дальнейшем существовании России как современного общества и суверенного государства, и пока что перспективы выживания России выглядят неутешительно. Впрочем, подробно перспективы развития России в ближайшие десятилетия будут обсуждаться в главах 5, 6 и 7.

Учитывая сказанное, можно прогнозировать масштабную перестройку и глубокое переструктурирование всей системы мировых центров политической и экономической силы, включая изменение природы (децентрализацию и делокализацию) будущего центра- лидера. Перемещение центра-лидера в Юго-Восточную Азию и его делокализация будут иметь далеко идущие последствия для всей системы мировых центров политической и экономической силы. Существенно изменятся соотношение сил и расстановка внутри этой системы. Так, к середине XXI в. США, доминирующие сейчас в мире в технологическом, информационном, финансовом, политическом и военном плане, станут играть более скромную роль: скорее всего, они останутся политическим и военным лидером, но утратят лидерство в финансовой сфере, в сфере внедрения новых технологий и — в меньшей мере — в сфере распространения информации и массовой коммуникации. Итак, постепенное исчерпание волны дифференциации третьего цикла Нового времени, по-видимому, будет сопровождаться глобальными изменениями внутри системы мировых центров политической и экономической силы, изменением характера взаимодействия между этими центрами и появлением вокруг каждого из них дополнительных («вспомогательных») центров — подобно тому, как «тигры» Юго-Восточной Азии группируются вокруг Японии, поддерживая в то же время тес- 269

ные отношения с США. Внутри Европейского Союза также складывается аналогичная структура — вокруг Германии, Франции и Соединенного Королевства группируются «вспомогательные» центры (Северная Италия, Бенилюкс, Ирландия и др.). Подобная «делокализованная» структура системы мировых центров не только является более гибкой и динамичной, она лучше приспособлена для формирования нового способа производства, основанного на новых «постиндустриальных» технологиях, и новой системы социальных, экономических, политических и культурных институтов, которые по-настоящему разовьются лишь в следующем, четвертом цикле дифференциации — интеграции.