§ З.Образование и наука в процессе модернизации: от индустриального общества к информационному
Понятие модернизации возникло в середине XX в. в условиях деколонизации Азии и Африки и означало переход от традиционного (доиндустриального) общества к современному (модерному) индустриальному, моделью которого выступали западные капиталистические страны, противопоставлявшие свой путь развития социалистическому. Современное общество (модерное общество), генеалогически восходя к промышленному перевороту в Англии и пройдя через череду буржуазных революций в Англии, США и Франции, начинает свой разбег в нач. XVIII в. как процесс индустриализации. Обретая глобальное измерение модерность не перестает быть исключительно «западным феноменом»68. Ориентация на капитализм как образец модернизации сохранялась в концепции «догоняющей модернизации» (вторичной, отражающей), которая позднее утратила свою привлекательность для многих сторонников модернизационной парадигмы. Практика переноса сложившихся в других странах институтов продемонстрировала свою неэффективность, поскольку заимствования рассматривались как чисто «технические» приспособления, призванные содействовать модернизации. «.. .Институты, - пишет Е.Ж. Есенгараев - не просто технические приспособления, а нормативные учреждения и они не могут быть просто инкорпорированы в существующий институциональный порядок. Нормативные экспектации различного социокультурного происхождения не всегда могут быть совместимыми. Каждый институт опирается на комплекс неоднозначных ценностно-символических, когнитивных предпосылок, образуя особую исторически сложившуюся целостность норм и функций. Но при их заимствовании, как правило, сеть социокультурных коннотаций для обществ- реципиентов остается недоступной» . Поэтому без адекватного ценностносимволического фундамента (культуры) органического для данного общества институциональные заимствования из другого социокультурного контекста оказываются внешними, неэффективными и легко отбрасываемыми при неблагоприятных обстоятельствах. Проблематизации «вторичной модернизации» способствовало использование жестких, авторитарных методов ее осуществления, предполагающих инициативу преимущественно сверху, поскольку основная масса населения часто находится в плену ценностей, не соответствующих целям преобразований. Акцент на активной роли государства в проведении реформ при пассивности населения может приводить к, так называемым, «постмодернизационным диктатурам», которые являлись ответом на политическую и социальную дестабилизацию общества. Уже в середине 60-х гг. анализ модернизации в незападных странах привел одного из наиболее компетентных исследователей этого процесса Ш.Эйзенштадта к выводу о том, что модернизация не является уникальным опытом западных стран, а может быть процессом развертывания присущих развивающемуся обществу «традиционных сил». В отличие от идейного и социального плюрализма, свойственного западным странам, религиозная гетеродоксия (отклонения от ортодоксальной веры) и реформаторские движения имеют большое значение в динамике перемен. Поэтому следует обращать внимание не столько на хозяйственную (экономическую) сторону развития, а на политическую этику и ее воздействие на развитие институтов69 70. Тем самым Эйзенштадт отстаивал многомерную модель нелинейной модернизации, где огромную роль играю традиции, которые нельзя рассматривать как тормоз, как препятствия процессу перехода от традиционных обществ к современности. Исходя из этого, Эйзенштадт справедливо полагал, что социалистические страны, в частности СССР, можно рассматривать, как развивающиеся в русле модернизации, но стремившиеся при этом избежать негативных явлений, присущих капитализму . Можно согласиться с мнением Эйзенштадта, что нельзя игнорировать традиции, отказываться от них, поскольку «по крайней мере частично логика и тип развития обусловлены некоторыми аспектами традиционного устроения общества и должны трактоваться в связи с этими аспектами. Признание значения этих исторических сил и вело к выявлению относительной самостоятельности символической сферы по отношению к структурным аспектам социальной регуляции. Это положение приобрело особое значение для переоценки места традиций в общественной жизни» . При определенных условиях традиции могут стать основой традиционализма, обращенного в прошлое, которое противопоставляется настоящему и отторгающего перемены в будущем. Но опора на традиции будет способствовать успеху модернизации, если они адекватны насущным экономическим, политическим, культурным проблемам и смогут инкорпорироваться в символическую систему, которая будет содействовать преодолению социальной разобщенности, росту солидарности, осмыслению новой реальности и, в конечном счете, интеграции общества и установлению нового гражданского порядка. Таким образом, традиции не есть нечто застывшее, неизменное, они способны затормозить общественное развитие, но могут служить и основанием преобразований действительности. Традиции наряду с инновациями должны формировать такую ценностно-символическую систему, которая выразит интересы большинства и мобилизует их усилия на поддержку модернизационных процессов. Из вышеизложенного следует, что западный вариант модернизации не является образцом для подражания (вестернизация), а вариантом для сравнения, который может задавать некоторые материально-технические и технологические параметры в качестве ориентиров. Но сам процесс модернизации не может быть успешен вне национального культурно-исторического контекста. Как справедливо 71 72 полагает Ш. Эйзенштадт, «в настоящее время существует и развивается множество цивилизаций. Проблема состоит как раз в том, что эти цивилизации, имея много сходных компонентов и постоянно находя точки пересечения между собой, продолжают развиваться, рождая новые варианты различных аспектов модернизма, каждая из которых предлагает собственную программу культурного развития. Все это способствует диверсификации подходов к пониманию модернизма и к оценке культурных программ, выдвигаемых различными частями современных обществ»73 74. В этом смысле можно согласиться с Ю.Хабермасом, который считал, что, во- первых, модернизация не является линейным процессом, а дивергентным; во - вторых, к этому процессу постоянно подключаются различные страны и регионы, вследствие чего «модерн» - незавершенный процесс, который продолжается и сегодня . Поэтому в контексте данного исследования модернизация означает: ориентацию на инновации («инновационные трансформации»), в свете которых переосмысливаются традиции и создаются условия для постоянного повышения уровня жизни всех социальных групп, расширение их доступа к участию в экономической, общественно-политической и культурной жизни, для творческой самореализации личности как социализированного члена культурно однородного, солидарного общества и гражданина социального по своей природе государства. Ключевым аспектом модернизации является «структурная предрасположенность к непрерывным изменениям», способность «поддерживать устойчивый рост в основных институциональных областях и одновременно развивать институциональную структуру, позволяющую справляться с такими изменениями без значительных потрясений и провалов»75. «Инновационные трансформации» модернизирующегося общества осуществляются на фундаменте постепенной рационализации всех сфер жизни, на что обратил внимание М.Вебер, взгляды которого стали расцениваться как источник современных представлений о модернизации . Рационализация находит свое выражение в развитии науки, без которой невозможно создание техники и технологий для индустриализации, урбанизации, миграции, профессионализации, бюрократизации, секуляризации, роста культуры, уровня образования, демократизации и т.д. Мысль о том, что современное (модерное) общество в отличие от традиционного - это общество индустриальное была высказана еще О.Контом в первой половине XIX в. в его идее грядущего перехода человечества от теологической стадии к позитивной (промышленной), в которой ведущую роль будут играть управленцы и собственники, а затем Г.Спенсером в его концепции смены «военного» общественного устройства «промышленным», в котором проступали черты капитализма эпохи свободного предпринимательства. Индустриальное общество в форме «промышленного капитализма», начиная с XVIII в. нуждалось в ученых, инженерах, способных создавать все более и более сложные машины, но также и в рабочих, имеющих навыки обслуживания этих машин. Начиная с XVII в. в европейской культуре складывается классическая модель образования, которая отвечала потребностям общества эпохи индустриализма. Целью образования стало развитие интеллектуальных способностей учащихся путем усвоения основ научных знаний, нравственное совершенствование в соответствии с идеалом всесторонне развитой гармонической личности, овладение специальными профессиональными знаниями и умениями. Образование, изначально базировавшееся на просветительской идее равенства всех людей по природе, предоставляло возможность выходцам из народа улучшить материальное благосостояние, повысить социальный статус и престиж, освободиться от сословных предрассудков, давления религиозной идеологии, добиться большей независимости, свободы и самостоятельности в выборе жизненного пути. Оно содействовало распространению научных знаний, просвещению широких народных масс, что в свою очередь стимулировало научно-технический прогресс и базировавшееся на нем промышленное развитие, повышало уровень благосостояния 76 общества, содействовало демократизации институтов и росту культурного уровня населения. В дальнейшем индустриальное общество стало рассматриваться как необходимое универсальное звено исторического прогресса человечества. Первые развернутые концепции индустриального развития сформировались в середине XX в. Если Дж.Гэлбрейт в теории «нового (единого) индустриального общества» как результате конвергенции социализма и капитализма обращал внимание на техникоорганизационную институциональную сторону индустриализации , то У.Ростоу в своей концепции «стадий экономического роста» акцентировал внимание на технико-технологическом фундаменте индустриального общества, которые оказывали влияние на социальные процессы . По Ростоу для «зрелого» индустриального общества характерны высокий уровень наукоемкости производства, рост городского населения, значительная часть которого занята квалифицированным и высококвалифицированным трудом в промышленности. Следующая фаза индустриального общества по Ростоу - «эра высокого массового потребления», когда приоритетными становятся производство услуг и товаров массового потребления, свидетельствующие в пользу высокого уровня потребления населения. Массовое общество, сформировавшееся в первой половине XX в. - это общество массового производства и массового потребления, массового человека и массовой культуры. Массовое общество характеризуется более высоким по сравнению с предыдущим периодом индустриализации уровнем экономического благосостояния населения, более высоким уровнем культуры и образования, большей вовлеченностью народа в демократические процессы и политические институты, появлением и широким распространением средств массовой информации. Индустриальному обществу в фазе «организованного капитализма» свойственны такие черты, как стандартизация производства, оснащенного высокоавтоматизированной техникой, сложными технологиями, появление 77 78 многочисленного «класса» управленцев - менеджеров, рост инженерно-технических работников, высококвалифицированных рабочих и снижение потребности в неквалифицированной, перетекание рабочей силы из сферы производства в сферу потребления. Становление массового общества сопровождалось развитием массового образования, в котором высшее образование ориентировалось преимущественно на подготовку научно-технических специалистов в различных отраслях наукоемкого производства. Вместе с тем, массовизация общества породила такое явление как массовый человек, охваченный жаждой потребления, образующий вместе с себе подобными анонимное массовое общество, склонное к поддержке авторитарно-тоталитарных режимов с их «большими идеологиями», продуцирующее стереотипизированную низкопробную массовую культуру, оглупляющую, играющую на низменных инстинктах и настроениях и находящую поддержку в средствах массовой информации. «Массовым в философии культуры называется общество, - пишет П.С. Гуревич, - в котором производство и потребление приобретают стандартизированный характер, политика определяется стихийными реакциями 80 населения, а культура утрачивает уникальность и тиражируется для всех» . Массовая культура с ее носителем массовым человеком подверглась резкой и аргументированной критике многими авторитетными философами первой половины 20 столетия, начиная с Ф.Ницше. Это О. Шпенглер и Х.Ортега-и-Гассет, М.Хайдеггер и К. Ясперс и многие другие. «Толпа, масса, - пишет С.Московичи, - это социальное животное, сорвавшиеся с цепи. Моральные законы сметаются вместе с подчинением рассудку. Социальная иерархия ослабляет свое влияние. Стираются различия между людьми, и люди выплескивают, зачастую в жестоких действиях, свои страсти и грезы: от низменных до героических, от исступленного восторга до мученичества. Беспрестанно кишащая людская масса в состоянии бурения - вот что такое толпа. В цивилизациях, где толпы играют ведущую роль, человек утрачивает смысл существования так же, как и чувство «Я». Индивид умер, да здравствует Гуревич П.С. Философия культуры. М.: Nota bene, 2001. С.315. масса!» . Эту критику нельзя свести к критике «аристократией духа» низкопробной, пошлой, безвкусной массовой культуры. Массовому человеку чуждо то, что является одной из важнейших ценностей развивающегося индустриализма (капитализма) - творчество, без которого невозможно развитие науки и техники, с одной стороны, как источника благополучия, богатства и власти имущих, а с другой - как способа самореализации способной к созиданию нового личности. Однако индустриальное общество не может существовать и без «человека- массы», ибо именно он является основным потребителем массовых, а значит экономически выгодных благ, на рекламирование которых брошена армия работников средств массовой информации. «Само существование этого феномена обусловлено высоким развитием систем массового производства, прежде всего материального и массового потребления... - пишет Ю.Левада. - Всякое массовое производство (в том числе, информационное) эффективно потому, что обращено к стандартизованному среднему потребителю (то есть к стандартному набору его типов и запросов)» . Рассматривая массовое общество как атрибут потребительского капитализма - второй фазы организованного капитализма, сформировавшегося в середине 50-х гг. XX в., Федотова В.Г., Колпаков В.А., Федотова Н.Н. отмечают: «Негативные последствия консьюмеризма для человека и общества многократно описаны. Но для производства консьюмеризм чрезвычайно полезен. В итоге он способствует окончательной победе экономических отношений над всеми прочими сферами, упрощает массового человека, обеспечивает победу материальных ценностей над духовными» . Если рассматривать советское общество как общество, находившееся в процессе модернизации, то и ему присущи характерные черты массового общества, но с поправкой на то, что оно в силу специфики развития социалистической экономики, основанной на общественной собственности и плановом регулировании, было обществом идеократическим. Роль инструмента омассовления людей играла единая для всех идеология, которая 79 80 81 требовала единомыслия, веры в правоту высоких духовных ценностей как основы противостояния низменным материальным (потребительским) склонностям и интересам. Вместе с тем социалистическая идеология, противопоставлявшая материальные и духовные потребности, утверждая приоритет последних, не могла стать надежным заслоном потребительским настроениям значительной части советского общества. Таким образом, индустриальное общество - это общество, которое поощряет творчество, научный поиск, развивает науку, технику, сложные технологии, выращивает научную, техническую элиту, создавая тем самым цивилизацию, которая получает название технократической. Однако с другой стороны, индустриальное общество заинтересовано в поддержании среднего уровня образования и культуры большинства населения, которое необходимо в качестве активного потребителя материальных благ и управляемого избирателя в политике. Ее основной недостаток - бездушное отношение к человеку, который выступает как инструмент, как средство производства и потребления, как объект манипуляций со стороны политиков, как потребитель массовой культуры. Индустриальное общество как стадия потребительского капитализма является законченным воплощением технократической парадигмы, которая уже во второй половине XX в. стала подвергаться обоснованной критике со стороны представителей научного сообщества. И именно эта парадигма лежала в основании классической модели образования, в том числе и советского. Наиболее сильное влияние на развитие представлений о модернизации оказала концепция Д.Белла, изложенная в его книге «Грядущее постиндустриальное общество» (1973). По мнению Белла, человечество проходит три универсальных стадии развития: доиндустриальную (аграрное общество), где человек имеет дело с природой, природными силами и явлениями; индустриальную, где основная часть населения занята в сфере промышленного производства, оснащенного машинами (машинная цивилизация); постиндустриальную, в которой трудовые ресурсы перемещаются в социальную сферу - здравоохранение, образование, общественное питание, туризм и т.п. (экономика услуг), увеличивается число и роль высококвалифицированных научно-технических специалистов, развиваются информационные технологии. В постиндустриальном обществе решающее значение имеют теоретические знания и потому возрастает роль науки и образования. «Основным действующим лицом становится профессионал, - пишет Д. Белл, - потому что его образование и опыт позволяют ему отвечать всем требованиям, предъявляемым в постиндустриальном обществе» . Поскольку в сфере услуг акцент переносится на межгрупповое и межличностное взаимодействие людей, повышается роль общения и усиливается значение гуманитарного знания. Если на протяжении длительного периода истории человечества единственной реальностью для людей была природа, то впоследствии этой реальностью стала техника, хотя и сделанная людьми, но получившая независимое от них существование. Однако в настоящее время реальность, с которой человек соотносит себя является социальной реальностью, где человек воспринимает себя не через природу или технику, а через свое отражение в других людях. Потому в постиндустриальном обществе профессиональных знаний и умений в постиндустриальном обществе недостаточно, «люди должны учиться жить друг с другом» . Умение общаться, договариваться становится составляющей профессиональной компетенции специалиста. Таким образом, постиндустриальному обществу необходимы специалисты с высоким уровнем образования, не только владеющего знаниями и навыками в области информационных технологий, но и способного к генерации новых знаний, т.е. человека творческого, нестандартно мыслящего. Вместе с тем, человек постиндустриального общества должен обладать развитыми коммуникативными способностями, уважать и ценить мнения других людей, уметь договариваться с ними в целях достижения согласия, которое необходимо для принятия эффективных социально значимых решений. Поскольку в постиндустриальном обществе не экономика предопределяет взаимоотношения людей, а культура, формируется «общество знания», в котором 82 83 «образование - это процесс свободного определения каждым учащимся своего собственного смысла в жизни и обучении, то есть того места, которое знание должно занять в его жизни»84 85 86. Образование по Беллу не столько сфера усвоения постоянно меняющейся и обновляющейся информации, сколько сфера, где в потоке разнообразных знаний требуются умение и развитая способность свободного и ответственного выбора тех знаний, которые необходимы человеку в его профессиональной и повседневной жизни. Образованные, умные люди в постиндустриальном обществе впервые за всю историю человечества получают возможность управлять обществом, реализуя возникший еще в античности идеал меритократии. Постиндустриальное общество, по мнению Д. Белла, «по своей изначальной логике» «является меритократией. Различия в занимаемом положении и получаемых доходах обусловлены различиями в технических знаниях и образовательном уровне» . Необходимо отметить, что понятие постиндустриального общества не тождественно понятию информационного общества. Д.Белл в своей концепции постиндустриального общества акцентировал внимание на сдвигах, которые происходят в экономике и технико-технологическом развитии. Это связано с тем, что несколько позже, а именно в 80-е гг., информатизация общества привела к таким изменениям, которые позволили говорить об информационной революции и переходе постиндустриального общества в свою новую фазу - информационное общество. Д.Белл в предисловии к русскому изданию своей книги писал о том, что к концу XX в. мир вступает в «информационную эру», которая «базируется не на “механической технике”, а на “интеллектуальной технологии”, что позволяет нам говорить о новом принципе общественной организации и социальных перемен. Это также ставит во главу угла теоретическое знание в качестве источника обновления и изменяет природу технического прогресса» . Информационное общество означает не просто усложнение технико-технологического состояния общества, а достижение такого высокого уровня информационно-технических (компьютерных) сетей и технологий, которые существенным меняют природу социального организма и образ жизни людей. Информационное общество, по справедливому замечанию, А.А. Лазаревича, представляет собой самостоятельную стадию социальноэкономического, научно-технологического и культурного развития постиндустриального мира, которая характеризуется: планомерной, опирающейся на соответствующую нормативно-законодательную базу, политикой информатизации, высоким всеохватывающим информационно-техническим (компьютерным) и технико-коммуникационным уровнем сетей, доминированием информационного сектора в экономике, общедоступностью информации, где «приоритет отдается не готовым рецептам определенных социальных действий, а информации как основе поиска самостоятельных решений, инициатив и т.п. В этой связи знания и квалификация субъекта становятся важным атрибутом социальной 89 активности, в том числе - власти и управления» . В контексте постиндустриального общества образование, наряду с искусством, организацией досуга, развлечениями, средствами массовой информации, рассматривается как важный показатель «качества культурной жизни»87 88. Выделение понятия «качество жизни», в которое Белл включает личную физическую и национальную безопасность, справедливое законодательство и правовую защищенность, благоприятную экологическую и технологическую среду, свидетельствует о существенных изменениях, происходящих в постиндустриальном обществе. Впервые понятие «качество жизни» употребил в своей концепции «нового индустриального общества» Дж.Гэлбрейт в 1967 г., показав, что чисто экономические цели и ценности индустриального общества начинают приходить в противоречие с потребностями людей в чистоте окружающей среды, в более совершенной системе здравоохранения, в заботе о бедных, больных и престарелых, в таком образовании, искусстве, досуге, которые измеряются не экономическими показателями, а духовными интересами89. В своей работе «Политика и стадии роста» (1971) У.Ростоу к своим 5 стадиям «экономического роста» добавил еще одну - шестую - «поиска качества жизни», где под качеством жизни понимал такие изменения в экономике, которые будут способствовать созданию условий для духовного развития людей. Еще один теоретик постиндустриального (супериндустриального) общества О.Тоффлер, рассматривая «качество жизни» как многогранный феномен, подчеркивает, что он свидетельствует о переходе от удовлетворения «основных материальных нужд потребителя» к удовлетворению «утонченных» потребностей «в красоте, престиже, индивидуализации и чувственных отношениях», которые свидетельствуют об ориентации на постэкономические, постматериальные ценности: «Когда социум в общем и целом достигает изобилия, людей и само общество будут больше заботить не экономические, а психологические, моральные, социальные и эстетические проблемы»90. Введение оборот категории качества жизни свидетельствует о таких существенных переменах в современном обществе, которые позволяют говорить не столько об экономических, социальных, экологических условиях выживания людей, сколько о создании условий, обеспечивающих их самовыражение: уровень жизни, который позволит реализовать в профессиональной и досуговой сфере свои творческие инициативы, принимать деятельное и эффективное участие в общественной и политической жизни, оказывать влияние на принятие жизненно важных решений, иметь благоприятную экологическую среду и систему здравоохранения, которая позволит сохранять активный образ жизни и обеспечит долголетие. «Место экономических достижений как высшего приоритета в настоящее время в обществе постмодерна занимает все большее акцентирование качества жизни, - пишет Р.Инглхарт. - В значительной части мира нормы индустриального общества, с их нацеленностью на дисциплину, самоотвержение и достижения, уступают место все более широкой свободе индивидуального выбора жизненных стилей и индивидуального самовыражения. Сдвиг от “материалистических” ценностей, с упором на экономической и физической безопасности, к ценностям “постматериальным”, с упором на проблемах индивидуального самовыражения и качества жизни, - наиболее полно документированный аспект данной перемены; но он составляет, как уже говорилось, лишь одну компоненту гораздо более широкого синдрома культурных перемен»91. Важнейшим показателем качества жизни является и возможность получения качественного образования, доступ к культуре и культурному наследию. Таким образом, с понятием качество жизни связано не столько представление о степени удовлетворения различными материальными благами, сколько о степени свободы, достоинства личности и возможности ее самореализации в условиях современной цивилизации. Тем самым меняется представление о целях образования: речь идет не столько об обретении такой профессии, которая позволит повысить уровень материального благосостояния, достичь более высокого социального статуса и престижа, сколько о возможностях самоопределения, свободного выбора жизненной стратегии, мировоззренческих ориентаций, личностного развития в целом. Таким образом, стало очевидно, что изменения, которые сопровождали переход от эпохи индустриализма к постиндустриализму и описывались первоначально преимущественно в терминах экономических и техникотехнологических, охватывают практически все сферы жизнедеятельности переживающих этот процесс обществ. По мнению многих зарубежных и отечественных исследователей, осмыслить и объяснить происходящие перемены можно в контексте различных философских течений, которые в совокупности получили название постмодернистских. Постмодернизм представляет собой совокупность разнообразных философских концепций, для которых характерно критическое отношение к основополагающим принципам культуры и философии эпохи модерна, охватывающей период с XVII в., т.е. период становления и развития капитализма, вплоть до первой половины XX в. включительно. В контексте более распространенной в отечественной философии классификации речь идет о критике философского мировоззрения, основанного на принципах классической рациональности. «Принципы исторической индивидуализации и акцент на эволюционной изменчивости, - пишет В.И. Стрельченко, - приводят к выводам, несовместимым с основополагающими представлениями эпохи Просвещения о тождестве естественного с разумным, о непогрешимости истин разума, о всеобщности и необходимости устанавливаемых им законов, о неизменности человеческой природы, о прогрессе как процессе поэтапного и всеобщего 94 возрастания разумности, и др.» . Основным объектом критики постсовременной философии становятся глобальные универсальные проекты переустройства мира, принцип примата целого над частным, общего над отдельным, единого над множественным, что ведет к подмене «индивидуальных ценностей общими идеями, которые при использовании индустриальных технологий превращают общество в тотальность, подавляющую конкретную личность»92 93. «Диктат тоталитаризирующих истин», по мнению Емелина В.А. оборачивается в реальной жизни стремлением по «модернистскому сценарию», т.е. насильственным образом, утвердить различного рода освобождающие людей «великие исторические проекты», навязать отсталым народам «прогрессивные ценности», осуществить в короткие сроки «культурные революции», «революции без бюрократии» и т.п.94. Утверждение принципа субъективности в неклассической и постнеклассической рациональности привело к признанию в качестве фундаментального принципа плюрализма, утверждающего разнообразие во всех сферах жизни общества, равноправие различных мировоззренческих позиций как противовеса господству одного над многим, как основы утверждения принципа толерантности. Из принципа плюрализма вытекают и такие принципы постмодернизма как децентрация, фрагментарность, которые находят свое выражение в росте разнообразия в экономике (товарный ассортимент, виды услуг, типы техники), в появлении широкого спектра профессий, в социальном разнообразии, в децентрализации управления, в демассификации масс-медиа, в утверждении равноправия рас, этносов, конфессий, в востребованности активной инициативной личности, способной к осуществлению свободного выбора цели, смысла и стиля жизни . Речь идет главным образом о видении «человеческого общежития не как объекта административного воздействия, нормативного регулирования и функциональной координации, - пишет З.Бауман, - но как области самопроизвольных и слабо скоординированных процессов» . Постмодернистская философия, несмотря на свою неоднородность, противоречивость, в общем и целом отражала основные тенденции развития постиндустриального общества и той культуры, которая начала складываться во второй половине XX в. Вместе с тем, свойственная многим постмодернистам неприятие тоталитаризма любого дискурса, акцентация индивидуализации, автономизации личности, признание «слабых» идентичностей и «мягких» социальных структур, их динамичности, неопределенности перспектив нелинейного по своей природе развития приводила к утверждению принципиального «хаосмоса» социальной жизни (Ж.Делез), к отказу от любых попыток структурирования объектов и процессов, к рассмотрению власти как тотальной по своей природе силе подавления и подчинения, к выводу о нарастающем отчуждении, об утрате обеспечивающих взаимопонимание «вечных ценностей» и, как результат, о неизбежности мировых катастроф (Ж.Бодрийяр). Если Бодрийяр предрекал «исчезновение» реальности и замену ее симулякрами, то М.Фуко призывал к своеобразному бегству от реальности - сосредоточиться на «заботе о себе», т.е. постараться из различных «вечных ценностей» и дискурсивных практик «собрать», сконструировать свой собственный мир, свою личную программу самореализации. При всем разнообразии и противоречивости идей постмодернизма в нем нашли свое 95 96 отражение преобладания в определенный период, а именно в 60-70-е гг., центробежных сил и тенденций развития общества, переходившего из состояния модерна в иное, вызывавшее скорее опасения, чем подававшее надежды. Отсюда в постмодернистской философии обращение к герменевтической традиции и стремление разработать принципы диалогического взаимодействия. Однако обращение к диалогу, акцент на коммуникативной природе человеческой деятельности были выражением тех процессов, которые в 90-е гг. получили название глобализации. Первоначально представления о глобализации ограничивались рассмотрением интеграции в сфере экономики и становления мирового рынка, выходящего из-под контроля национальных государств (И.Валлерстайн). Однако по мере того, как матрицей изменений во всех сферах общества стала рассматриваться культура, глобализация предстала как культурное явление, которое характеризуется, с одной стороны, универсализацией, интеграцией, гомогенизацией, унификацией происходящих в мире явлений и процессов, а с другой стороны - их партикуляризацией, локализацией, гетерогенизацией, дифференциацией. В связи с этим после выхода в 1992 г. книги социолога Р.Робертсона «Социальная теория и глобальная культура» широкое распространение получил термин глокализация», фиксирующий двуединство этих процессов. Сегодня ряд исследователей рассматривают глобализацию как всемирный процесс интеграции человечества, начавшийся еще в период Римской империи. Однако для конкретного анализа проблем современности продуктивно использовать понятие глобализации как современного этапа развития информационного общества, где формообразующим фактором являются глобальные информационные сети. Глобализация, отмечает А.Б. Вебер, означает процесс втягивания мира в открытую систему финансово-экономических, общественнополитических и культурных связей на основе новейших коммуникационных и информационных технологий: «...Глобальная общность человеческих связей (непосредственных и опосредованных) - это в первую очередь культурный феномен. Он проявляется в разнообразных формах. Среди них - универсализация научных знаний, интернационализация высшего образования, всемирное распространение западной массовой культуры (со всеми ее издержками), небывалый размах транснациональных форм туризма и спортивных состязаний, международные фестивали, интернациональные общественные движения, контакты ученых, деятелей культуры и искусства, специалистов разных стран»97. Один из авторитетных исследователей информационного общества М.Кастельс предлагает использовать для характеристики общества 90-х гг. не понятие информационного общества, поскольку во все времена информация играла большую роль, а «информационального». Особенностью «информационального» общества, считает М.Кастельс, является то, что «генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными источниками производительности и власти»98. В информациональном обществе ценность имеют не материальные продукты, а информационные, т.е. знание становится источником благосостояния, власти, престижа. В сфере производства, хранения и передачи информации сосредотачиваются трудовые ресурсы общества, индустриальное производство осуществляется машинами, переносится в развивающиеся страны, где рабочая сила дешевая, но постепенно высокие технологии вытесняют индустриальное производство, радикально меняют его природу. Информационные технологии и, прежде всего, интернет-технологии организуют общество по типу сети, где информационные потоки завязываются в узлы на месте наиболее интенсивного их пересечения, сосредоточения. Современное информациональное общество, таким образом, является обществом сетевым с присущей ему «сетевой логикой», которая видоизменяет характер власти в обществе: «Процессы преобразований, находящие свое выражение в идеальном типе сетевого общества, выходят за пределы сферы социальных и технических производственных отношений: они глубоко вторгаются в сферы культуры и власти. Проявления культурного творчества абстрагируются от исторических и географических факторов. Их обусловливают скорее сети электронных коммуникаций, взаимодействующие с аудиторией и в конечном счете формирующие оцифрованный, аудиовизуальный гипертекст»99 100. Сетевое пространство - это диверсифицированное социокультурное пространство, сегменты которого скрепляются временно существующими, возникающими и исчезающими «узлами» значимых «событий», «габитусов», выступающих центрами притяжения и создающими временную конфигурацию сетей. Спроецированные на общество сети представляют собой совокупность социальных коммуникаций разнонаправленных, пересекающихся и несовпадающих, постоянно меняющих вектор, завязывающихся в узлы и развязывающихся. Такая форма социальной организации динамичная, гибкая, оперативно реагирующая на изменения и вместе с тем принципиально неконтролируемая. Анализ особенностей сетевого общества свидетельствует о том, что именно его современная фаза (в терминологии Кастельса «информациальная») совпадает по своим задачам и способам решения с глобализацией. Можно согласиться с А.В. Назарчуком, который пишет: «Глобализация и есть один из сетевых эффектов, самых существенных и ключевых. Глобализация обозначает новое качество мира, которое далеко не всегда может быть объяснено действием сетевых технологий. Но эти коммуникационные технологии лежат в основе "сжимания пространств" и углубления взаимозависимости мира - ключевых параметров глобализации» . Интенсивное развитие информационно-компьютерных технологий привело к тому, что уже с середины 90 гг. стали говорить о таких изменениях в информационном обществе, которые свидетельствуют о наступлении новой эры - «цифровой», где к уже известным признакам информационного (сетевого) общества прибавляется цифровая форма представления объектов, которая совершенствует коммуникационные процессы и меняет само общество. В книге Д.Тапскотта «Электронно-цифровое общество» (1996 г.) показаны преимущества электронного общества, в котором упрощается организационная структура любого объединения, быстро и эффективно принимаются решения, возрастает участие каждого в принятии решений и соответственно возрастает ответственность, развитие невозможно без непрерывного внедрения инноваций, обновления существующих объектов и процессов. Но главная ценность - человек - этот интеллектуальный капитал электронно-цифрового общества . Вместе с тем в электронно-цифровом обществе по мере возрастания ценности личности, ее творческих усилий, личной инициативы, как показывает Тапскотт, возрастает и значение коллективного сотрудничества в разных сферах, которое кратно увеличивает результат поиска решений.101 102 Другим эффектом сетевого взаимодействия, интеграции различных информационных потоков является конвергенция аудио- и визуальных эффектов в цифровом представлении, что позволяет конструировать необходимые для тех или иных целей объекты и процессы (мультимедиа). Тем самым Сеть в новейших исследованиях информационного общества предстает как глобальное цифровое сообщество, создающее виртуальную реальность, обладающую интерактивной природой. «Культура исторически продуцируется символическим взаимодействием в данном пространстве и времени, - пишет М.Кастельс. - Когда время перестает существовать, а пространство становится пространством потоков, в котором сосуществуют все символы без соотнесения с опытом, культура становится культурой реальной виртуальности. Она принимает форму интерактивной сети в электронном гипертексте, фиксирующим абсолютно все и делающим пустым смысл любого специфического сообщения вне этого текста за исключением фундаментальных некоммуникативных ценностей, внешних этому гипертексту»103. Электронно-цифровое общество можно рассматривать как конкретизацию сетевого общества, в котором основное внимание фиксируется на эффекте создаваемой в результате медиа-конвергенции виртуальной реальности. Виртуальная реальность является сложным полифункциональным феноменом, отношение к которому неоднозначно. Особый интерес представляет виртуальная реальность, которая создается в сети Интернет. Сегодня Интернет «предоставляет большие возможности интерсубъективности ее конструирования, ранее невозможные. Кроме того, виртуальная реальность, опосредованная Интернетом питает надежды пользователей на то, что появится или уже появилась возможность оперировать и регулярной реальностью теми минимальными средствами, которые нужны для конструирования реальности виртуальной, - а тем более ее конструирования при помощи компьютеров и Интернета»104. Таким образом, информационное общество за последние два десятилетия претерпело и продолжает претерпевать изменения, которые порождают новые специфические черты, существенно изменяющие жизнь людей даже в самых отдаленных уголках планеты. Эти изменения имеют неоднозначный характер. С одной стороны, высшей ценностью становится человеческий капитал, воплощающийся в необходимых для развития общества способностях и талантах людей, их профессиональных знаниях и квалификации, в образовании. Высокий статус в обществе обретают образованные, творческие люди, готовые к постоянному пересмотру своих профессиональных знаний и умений, открытые к новым перспективам, настроенные на работу в коллективе, умеющие вести диалог и идти на компромисс во имя достижения согласия, которое может служить основой принятия солидарных решений во имя общих интересов. Само общество становится более демократичным, открытым, прозрачным, допускающим в идеале меритократический способ управления. Труд становится необременительным, интересным, отвечающим индивидуальным способностям и наклонностям. Продолжительность свободного времени увеличивается, досуг, который в индустриальном обществе по преимуществу носит характер развлечения, отвлечения, релаксации от непривлекательного для многих труда, становится содержательным, интеллектуально и эмоционально насыщенным, способствующим развитию личности. Вместе с тем глобализационное развитие неравномерно и дает преимущества индустриально развитым странам, накопившим ресурсы для дальнейшего развития и использующим менее развитые страны как источники сырья, дешевой рабочей силы, экологически вредных производств. Не представляющие интереса регионы «выключаются» из Сети и лишаются стимулов и средств для своего развития. Тем самым намечается опасность возникновения мира, в котором одни народы получают возможности для быстрого и эффективного развития, а другие, наоборот, наталкиваются на препятствия, которые будут тормозить их движение к информационному обществу или навсегда останутся на доинформационной стадии, обслуживая вырвавшиеся вперед страны. Кроме того, внутри самих информационных обществах могут возникнуть сложные проблемы. Кастельс приводит данные, в соответствии с которыми производство в развитых экономиках опирается на образованных людей в возрасте 25-40 лет. Практически оказываются ненужными до трети и более человеческих ресурсов». Каким образом будет решаться эта проблема, пока не ясно. Но вероятна перспектива возникновения нового привилегированного класса - интеллектуальной элиты, в руках которой сосредоточится экономическая и политическая власть. Это так называемая «нетократия», которая рекрутируется из «четвертого сословия» - интеллектуалов, производящая знание, распределяющая его по сетям и использующее его в своих интересах те, кто не попадает в элиту оказываются в рядах низшего класса - «консьюмериата» (пролетариат потребителей) . Однако электронно-цифровое общество не отменяет капиталистический характер экономики (это постоянно подчеркивает М.Кастельс), а сетевое общество не сможет полностью устранить социальную иерархию, не только воспроизводящую неравенство, но и закрепляющую ее едва ли не на генетическом уровне. «В будущем, вероятно, отбор кандидатов для нетократии будет осуществляться с помощью генетического анализа 105 еще в детском возрасте - так может возникнуть инструментальная генократия. В медицине и фармацевтической промышленности подобные методы получают широкое распространение в виде развития этногеномики. Неравенство в обществе при этом будет естественным, динамически обновляемым, но непреодолимым, то есть гораздо более определенным и жестким, нежели при капитализме»106. Тем самым, если рассматривать образование нетократии как закономерный процесс развития информационного общества, то он не устраняет социальные противоречия, но переводит их в новое русло. Постановка вопроса о нетократии носит провоцирующий характер, но этический аспект процесса образования сетевой элиты очевиден. Большинство ученых, занимающихся проблемами информационного общества, отмечали наличие порождаемым им серьезных рисков107. Г.Бехманн подчеркивает, что коммерциализация образования, ориентация на усвоение знания, необходимого для успешного технико-технологического решения проблем, приводит к эрозии высшего образования, которое перестает быть гибким, динамичным, нечувствительным к гуманитарным проблемам, что увеличивает опасность принятия ошибочных решений108. О том же пишут и отечественные исследователи, для которых коммерциализация науки оборачивается деформацией научных исследований, выражающейся в их инструментализации, сознательном подтасовывании результатов во имя удовлетворения узкокорпоративных интересов. В результате, отмечает Горохов, «нарушается главный принцип научной этики - общедоступность научных знаний и основного закона существования научного сообщества - свободы научного исследования, а это ведет к деструкции процесса саморазвития академического мира»109 Таким образом, современное образования целесообразно изучать в контексте процесса модернизации, который понимается как ориентированный на инновации, на переосмысление традиций (а не их отвержение), на поддержание устойчивого развития, целью которого является создание условий для самореализации, самовыражения каждого человека. Понятие модернизации не тождественно понятию капитализма, поскольку включает в себя процессы свойственные не только капиталистическому, но и социалистическому обществу, а также развивающимся обществам, каждое из которых обладает своей собственной культурной спецификой. В зависимости от целей исследования модернизацию можно рассматривать как процесс смены различных исторических форм капитализма или как переход от индустриального общества к постиндустриальному, которое преобразуется в информационное. Информационное общество не является обществом «посткапиталистическим» (его правомерно рассматривать как «когнитивный капитализм»), но его можно рассматривать как «постэкономическое» или «постматериальное», поскольку основной ценностью в обществе становится человеческий капитал. В последние два десятилетия перемены в мире, особенно в развитых странах, становятся настолько быстрыми и интенсивными, что понятие информационного общества конкретизируется такими понятиями как глобализация, сетевое общество, электронно-цифровое, каждое из которых фиксирует внимание на новых признаках общества, характеризующих обретение новых социальных качеств. Это свидетельствует о том, что современное мировое сообщество, даже в периферийных регионах, находится в состоянии постоянного перехода, транзита к новому качеству. Иными словами, транзитивность становится постоянным качеством современной цивилизации. В контексте процесса модернизации образование предстает как важнейшая сфера человеческой деятельности, как один из самых влиятельных и необходимых для общественного развития социальных институтов. В период индустриализации образование способствовало просвещению широких масс, распространению научных знаний в обществе, рационализации общественной жизни, что было необходимо для развертывания научно-технического прогресса как основы и условия развития промышленности, для дальнейшей демократизации и развития национальной культуры. По мере развития модернизационных процессов стало очевидно, что ценность науки и образования возрастает, они становятся основными факторами ускорения общественного развития в мировом масштабе. В информационном обществе образование рассматривается как способ существования человека, который вынужден постоянно обучаться и переобучаться, поскольку темпы обновления информации и ее количество возрастают в геометрической прогрессии. Образование становится непрерывным и предполагает становление системы формального и информального, основного и дополнительного и проч. образования, которое будет сопутствовать человеку всю его жизнь. Современное образование предполагает не столько овладение профессиональными знаниями и навыками, как это было в период индустриализма, а постоянного генерирования новых знаний и их реализации в практику. Научная и образовательная деятельность в информационном обществе обретает высокий престиж, открывая ученым, высококвалифицированным специалистам в области высоких технологий, которые определяют перспективы общественного развития, доступ к принятию жизненноважных поиске ответов на возникающие проблемы, сотрудничества в решении творческих задач ставит перед образованием проблему развития в обучающихся коммуникативных навыков, умения работать в команде, договариваться, преодолевать разногласия во имя нахождения продуктивных решений. Сетевой открытый характер информационного общества ориентирует образование на оперативное внесение изменений в свое содержание, формы, организацию с учетом изменений, происходящих в образовательном пространстве. Эффективной формой организации образовательной деятельности является организация взаимодействий учебных учреждений по типу сетей, что позволяет быстро концентрировать усилия на возникающих проблемах. Мультимедийная форма представления позволяет конструировать учебные объекты и процессы в максимально полезной для обучения форме. Мультимедиа выступает важнейшим фактором позволяющим проводить обучение на расстоянии (дистанционное обучение), в удобное для обучающихся время (заочное обучение), т.е. способствует инидвидуализации образования. Можно заключить, что выбор информационного общества как вектора общественного развития принимается большинством стран мира. Вместе с тем, противоречивость, напряженность глобализационных процессов осложняет движение к этой цели, которая не может быть достигнута универсальным способом в силу экономического, политического и культурного разнообразия модернизирующихся стран. В этих условиях стратегическая цель образования заключается в том, чтобы содействовать самореализации личности, росту ее свободы. Сложность участия России в этом движении заключается в том, что она сама находится в состоянии неопределенности по поводу выбора пути развития, что находит свое выражение в дискуссиях по поводу формирования национальной модели образования.