§2. 2. Согласование дискурса нормативности и социальных практик
Далее обозначаются подходы и теоретико-методологическая база анализа проблемы гендера в гуманитарных и социокультурных науках. Концепт гендерной идентичности - это общий предмет исследования, как для теоретиков социального конструктивизма в области социологического знания, так и для исследователей гуманитарной парадигмы - философии феминизма и квир-теории. Исследуется проблема трансгендерности семантически и как новое направление в философии, рассматриваются проблемы, с которыми сталкиваются «маргинальные» субъекты желания, гендера. Проблема гендерной идентичности изначально была введена в психоанализе и основывалась на утверждении З. Фрейда о биологическом детерминизме психологического пола индивида. Это стало теоретической канвой и для всего дальнейшего психоанализа и для философов фрейдистов. Развитие личности Фрейдом понималось как психосексуальное развитие прежде всего, а процесс идентификации объяснялся с помощью понятий «Эдипова комплекса» и «комплекса Электры» и уподобления отцу или матери, соответственно . Психология XIX - начала XX вв. имела строгие сексистские и эссенциалистские ориентиры. Исследования психологических особенностей мужчин и женщин в 1910 - 20-хх гг. производились под грифом «психологии пола» (psychology of sex), где «sex» понимался как половые отношения, сексуальность. В 30 - 60-е годы исследования переключились на проблему психологии половых различий (sex differences), где различия понимались с точки зрения биодетерминизма. С конца 1970-х гг. проблематика заметно расширилась, а позиции эссенциализма ослабевали, таким образом производимые исследования стали обозначать как 253 изучение различий, связанных с полом (sex related differences), и уже в 80-х гг. их стали называть гендерными различиями254. Если говорить об этимологии понятия «гендерная идентичность», то оно также было введено в психоанализе. В 1958 г в Университете Калифорнии открылся центр по изучению гендерной идентичности, специализирующийся на проблемах транссексуализма. Работая в этом центре в том же году, психоаналитик Роберт Столлер ввел в психологическую теорию термин «гендер» для обозначения пола не как биологической детерминанты, а инструмента социальной стратификации, а позже в 1963 г. ввел в научный обиход понятие «гендерная идентичность», выступая на международном конгрессе в Стокгольме. В процессе гендерной идентификации, то есть обретения индивидом гендерной идентичности Столлер255 предлагает разграничить биологические и культурные составляющие. Таким образом, им различаются три определяющих понятия: пол, гендер и ядро гендерной идентичности. Соответственно, для определения половой принадлежности необходимо прибегать к хромосомному анализу репродуктивных органов, половых желез, соотношения гормонов и вторичных половых признаков. Ядро гендерной идентичности определяется как субъективное чувство принадлежности к определенному полу и сознательная/бессознательная удовлетворенность данной принадлежностью. Столлер определяет понятие гендерной идентичности как широкую концепцию, включающую индивидуальные сочетания качеств мужественности и женственности, обусловленные биологическими, психологическими и культурными факторами256. Как известно, в 70-е годы на Западе складывается так называемая «новая психология пола», которая во главу угла ставит социальные факторы, таким образом, основное значение в формировании гендера (как психологического и социального пола) имеют социальные, а не биологические детерминанты. И. С. Клецина257 выделяет три фундаментальных исследования, положения которых шли вразрез с основными ориентирами биологического детерминизма традиционного психоанализа. Во-первых, это тезисы о социальном научении как основном факторе в процессе формирования гендерной идентичности, где важную роль в нем играют социальные ожидания общества, реализуемые в практиках воспитания детей. Среди пионеров этого направления выделяют 1)Работы Е. Маккоби и К. Джеклин, посвященные анализу психологии половых различий; 2) Исследования Дж. Мани и А. Эрхарда, продемонстрировавших могущество эффекта социализации; 3) Концепция андрогинии С. Бэм, показавшая несостоятельность противопоставления маскулинности и фемининности, существующего в традиционной психологии. В книге Сандры Липсиц Бэм «Линзы гендера: Трансформация взглядов на проблему неравенства полов»258 автор выделяет три вида представлений о природе половых различий, сложившихся в истории западной культуры. Первое представление говорит том, что природа мужского и женского в корне различна, второе - о том, что мужчины по своей природе являются господствующим (лучшим) полом, третье представление делает акцент на «естественной» природе различий. Изначально в западной культуре господствовало представление о естественности половых различий как части божественного замысла. Переломным моментом в истории представлений о половой дифференциации Бэм называет 1850-е гг., когда в США возникло первое движение за права женщин. Начиная с этого периода, различия толкуются, исходя из научной парадигмы, как факт биологического или эволюционного процесса. «Эта первая феминистская правозащитная волна не только установила основные политические права женщин, она также впервые в истории США подвергла широкой огласке противоречие между идеологией и отношением к женщине в реальной жизни»259. Вторая волна феминизма (1960-е гг.) обнажила факт сексизма, как «неприкрытую дискриминацию по признаку пола во всех областях политики и общественной деятельности»260. Несмотря на подобные сдвиги в общественном сознании, по мнению Бэм, в отношении пола и гендера неизменно существуют определенные исходные положения, которые «остаются внедренными в культурные дискурсы, общественные институты и души людей»261 262 - линзы гендера. Эти линзы искажают подлинную картину логики полового диморфизма и служат лишь одной цели, а именно «методично воспроизводят власть мужчины» . Это происходят двумя путями: посредством дискурсов, культуры и общественных институтов, в которые встроены «линзы», помещающие женщину в неравную жизненную ситуацию, а также на уровне внутренних психологических механизмов формирования индивида, который в процессе приобщения к культуре, усваивает «линзы» и выстраивает себя в соответствии с ними. Бэм выделяет три главные «линзы», которые сформировали западную культуру: андроцентризм (когда мужской опыт воспринимается как норма, а женский как отклонение от нормы), гендерная поляризация (когда любой аспект культуры, человеческого опыта предстает в неразрывной связи с половыми особенностями) и биологический эссенциализм (когда существующее положение вещей оправдывается биологической обусловленностью). Бэм указывает, что линза андроцентризма функционирует в четырех важнейших дискурсах западной культуры - это иудейско-христианская теология, древнегреческая философия, психоаналитическая теория Фрейда и американский закон о равных правах граждан. Гендерная поляризация настолько сильна, что даже если устранить установки культуры на андроцентризм и биологический эссенциализм, «всеобъемлющее разделение на мужское и женское все равно проникало бы буквально во все аспекты человеческого существования»263 264. Таким образом, гендерная поляризация влияет не только на все аспекты социальной жизни, она обусловливает тот факт, что люди воспринимают наличие только двух полов . Как известно не во всех культурах человеческие существа подразделяются на представителей только двух полов265 266 267 268 269. Гендерная поляризация функционирует по двум направлениям: предписывает взаимоисключающие гендерные сценарии для мужчины и женщины и, с другой стороны, определяет пределы нормативности для проявлений пола, при этом все, выходящее за пределы получает статус маргинальности в любом из дискурсов: «совместными усилиями медицины, сексологии и психиатрии было получено научное и медицинское обоснование такого требования культуры, согласно которому телесные половые признаки имеют свой гендерный психологический эквивалент» . «Конечным результатом этих двух процессов является создание и внедрение гендерно-поляризующей связи между физическим полом и проявлениями психики и сексуальности» . Особым случаем проявления гендерной поляризации Бэм называет обоснование 274 «позитивного культурного значения» гетеросексуальности - гетеросексизм. Таким образом, формирование гендерной идентичности происходит посредством усвоения гендерных линз в обществе на уровне культуры и социально-психологическому процессу, когда личность усваивает эти гендерные линзы, конвенционально выстраивая гендерное «я» или, в случае маргинальной гендерной идентичности - не усваивает их и становится личностью с нарушенным гендером (gender subversive) . Внутренне усвоенные линзы «подготавливают заранее предопределенные социальные стратегии жизнедеятельности и поведения, которые кажутся настолько нормальными и естественными, что какие-то иные жизненные направления даже не приходят в голову»270 271. Таким образом, конструирование идентичности субъекта является продуктом культуры, а не индивидуально выбора, ограниченность альтернатив которого заранее предопределена: то есть человек может выбрать либо определенный гендерный сценарий (из ограниченного подмножества имеющегося разнообразия) для своего пола, либо стать исполнителем «неестественного» для своего пола сценария. Основным механизмом поддержания линз гендера является процесс трансформации «женского и мужского в маскулинное и фемининное» . Личность, созданная гендером - это одновременно и продукт, и процесс. В процессе как и в конечном результате конструирования гендерной идентичности, личность - одновременно есть индивидуальный набор заданных маскулинных или фемининных черт, а также способ создания реальности, который сам по себе создает эти черты. Концепция андрогинии была предложена С. Бем в 70-е годы ХХ в. в поддержку феминистской критики идеи о том, что гендер, как набор социокультурных характеристик, является биологически детерминированным. Ее теория гендерной схемы нашла большой отклик среди американской общественности, так как отражала актуальную уже в то время проблему конвенциальной гендерной социализации, дискриминации женщин и сексуальных меньшинств. Также и теоретики феминизма начали исследовать как различные социальные институты посредством определенных технологий формируют у индивиду гендерное сознание. Таким образом, именно особенности социализации получают статус детерминанты поло-ролевого поведения человека. Опираясь на данные этих исследований, Дж. Стоккард и М. Джонсон выдвинули утверждение о том, что главным является не биологический пол, а психологический и социальный (или гендер), формирующийся в ходе жизни человека и на формирование которого влияют социальные ожидания общества и особенности его культуры . Аналогичной точки зрения придерживается и Рода Ангер, полагающая, что схему гендерной идентификации задают социальные требования и социальные взаимодействия272 273 274. Таким образом, первый тезис теории пола состоит в том, что становление пола у субъекта происходит на основе существующих в культуре социальных стереотипов. Второй тезис говорит о том, что индивиды используют пол как принцип познания мира не из-за свойств, присущих полу как таковому, а потому, что культура всеми способами настаивает на том, что пол является наиболее важной категорией в социальной жизни человечества. С самого раннего детства детей учат, что дихотомия между мужским и женским есть и должна быть основной фактически в любой области человеческого бытия. Современная психология воспринимает гендерную идентичность как многокомпонентный конструкт. Концепт гендерной идентичности - это общий предмет исследования, как для теоретиков социального конструктивизма в области социологического знания, так и для исследователей гуманитарной парадигмы - философской антропологии, философии феминизма и квир-теории. Эти теории взаимно обогащались за время своего существования и составили каркас социально-конструктивистского междисциплинарного подхода. С этих позиций, и пол и гендер являются социальными категориями. Однозначность пола как биологической данности, подкрепленной хромосомным рядом, гормональным фоном и гонадальным набором опровергается уже среди биологов и эндокринологов, представляющих 280 сложную картину пола . В предисловии к русскому изданию книги Майкла Киммела «Гендерное общество», вышедшей в 2006 году, И. С. Кон отмечает глубокой разрыв между гендерными исследованиями, с одной стороны, и психологией и биосоциальными исследованиями, с другой, подчеркивая, что в России он доведен до полной 281 несовместимости, и механически соединить эти подходы невозможно . Большинство исследователей полагают, что именно гендерное различие стало причиной гендерного неравенства. Но возможны и другие сценарии. Согласно Киммелу, именно гендерное неравенство производит различие, которое затем используется, чтобы оправдать гендерное неравенство275 276 277 278. Киммел обобщает существующее разнообразие теорий и взглядов, утверждающих, что мужчина и женщина абсолютно разные существа и их взаимопонимание как факт сравнимо с «чудом космических масштабов», называя эту теорию универсального объяснения гендерного неравенства «межпланетной» теорией полного и универсального гендерного различия . В любом исследовании гендера есть две задачи - объяснять различие и неравенство, понимаемое им как господство. При этом он выделяет также два основных вопроса гендерной теории: почему практически каждое общество дифференцирует людей на основе гендера, а также почему оно основывается на мужском господстве? Любая теория социального коструктивизма говорит нам о том, что «практически каждое известное нам общество выстроено на идеях гендерного различия и политике гендерного неравенства» . Помимо социального констуктивизма проблему гендерного неравенства также по-особому трактуют сторонники биологического детерминизма. Таким образом, существующее в обществе различие понимается как обусловленное природой человека или как выстраиваемое посредством социального «обучения». Общими для обоих направлений являются идеи о том, что мужчина и женщина - это существа, которые навсегда и неизменно отличаются друг от друга и различия между ними значительно важнее, чем различия среди всего множества мужчин и женщин соответственно. Однако, как пишет Г ейл Рубин, «мужчина и женщина, конечно, различны, но не настолько, как день и ночь, земля и небо, инь и ян, жизнь и смерть. С точки зрения природы, оба пола ближе друг к другу, чем к чему-либо другому, например, к горам, к кенгуру или кокосовым пальмам, а исключительная гендерная идентичность является не выражением естественных различий, а, 285 напротив, результатом нивелирования естественного сходства между полами» . Во вторых, биологическими детерминистами утверждается, что «гендерное господство является неизбежным продуктом гендерного различия» . Киммел критикуя оба эти направления и их основные идеи, говорит, что, во-первых, различия между мужчиной и женщиной не так велики, как среди женщин и среди мужчин, и многие воспринимаемые различия зависят не столько от гендера, сколько от социального статуса . Во-вторых, гендерное различие является продуктом гендерного неравенства, а не наоборот. В философии эта мизогинистическая тенденция была раскрыта еще Георгом Зиммелем. Он утверждал, что мужской пол в сложившейся культурной традиции олицетворяет собой не столько превосходство, сколько общечеловеческое начало, определяющее «все нормы проявления как женского, так и мужского»279 280 281 282. Таким образом, все существующие нормативные суждения относительно мужского и женского находятся не в нулевой системе координат, а имеют жесткий крен в сферу мужского самоопределения. Таким образом, в культуре произошла тотальная подмена, когда мужское становится объективным, что позволило «для нас характерно мужские проявления понимать именно как надспецифические, нейтральные и объективные» . Другими словами, культурные нормы и ценности не являются нейтральными, стоящими вне контрастов между полами, они обладают “мужским” характером283 284. Определенные социальные идеи, равноценность практических суждений и объективность теоретических знаний - все эти категории формально являются общечеловеческими, но фактически мужскими в их действительном историческом формировании285. «Межпланетная теория» гендерных различий предполагает, что гендер - это свойство индивида, элемент его персональной идентичности, независимо от того, какой трактовки мы придерживаемся, - идеи биологической предопределенности или концепции культурной обусловленности. Социальные институты культуры - семья, образование, политика являются гендеризованными институтами, где существуют и функционируют доминантные определения феминности и маскулинности. Именно в этих сферах эти определения усиливаются и репродуцируются, именно здесь применяются дисциплинарные санкции к отклоняющимся от нормы. Так индивиды становятся гендеризованными индивидами в гендерном обществе, где организации, из которых оно состоит, устроены таким образом, что они воспроизводят различия между мужчиной и женщиной, определенные модели мужественности и женственности, а также мужское господство. В целом можно говорить о двух основных подходах к проблеме пола и гендера, сформулированных в течение ХХ столетия и характерных для многих философских проблем: эссенциалистский и конструктивистский. Первый тип философствования задается вопросам о природе объективной реальности, противопоставляя дух и материю, субъективное и объективное, внутреннее и внешнее, мужское и женское и т.д. Второй тип философствования, появившийся из глубин кантовской философии, философии жизни и отчетливо раскрывшийся в так называемом лингвистическом повороте ХХ в., переводит вопрос о мире в план языкового выражения субъектных представлений о нем. «Главной задачей становится узнать, как формируются эти представления, как могут быть выражены и каким образом могут обмениваться. В этом же состоит и специфика задач, стоящих пред гендерными исследованиями в отличие от традиционной теории пола: формирование и функционирование гендерных символов на уровне социальных структур, на индивидуальном уровне и в межличностных 292 отношениях» . Как известно, в современной западной культуре гендер воспринимается не как жесткая биологически и социально обусловленная бинарная дихотомия пола. Говоря о проблеме гендера исследователи, прежде всего, рассуждают об обществе, культуре и о тех рамках, которые данные производные человеческого разума накладывают на его перцепцию, вынуждая человека воспринимать себя только в системе двухчастной полярности. Хотя природа задала исходные данные этого уравнения, похоже, что с развитием культуры и общества, человек придумывает ему все новые и порой немыслимые решения. Конец ХХ в. ознаменовал собой приход поливариативной гендерной идентичности и феномена трансгендерности. В 80-е гг. XX века в США и Западной Европе возникло течение, послужившее отправной точкой для всех последующих философских и социальных движений за свободу гендерной идентичности. Определяя себя, как «трансгендеризм», это движение характеризовалось приверженностью к той идее, что существующая гендерная культура или же гендерная система находится в угнетенном и тяжелом состоянии. Таким образом, они постулируют, что человек должен иметь полную свободу выбирать, будь то временно или постоянно, пол, который им присваивается уже в младенчестве. «В частности, становится семантически некорректно вести разговор в таких терминах как «однополые» или «гетеросексуальные» связи в части, касающейся гендерно-трансформированной личности. Подобное 286 замешательство может быть рассмотрено в свете споров, возникающих между терапевтами, которые стремятся описать женщин-трансексуалов (бывших мужчинами), которых привлекают женщины - для некоторых специалистов эти люди будут носить название «гетеросексуалов», для других - «гомосексуалов». Когда антонимы могут быть таким образом поняты как означающее одного 293 означаемого, значит наступило время для поиска альтернативного словаря». Подобрать адекватную терминологию для трансгендера сложно, потому что трансгендерность настолько разнородна, что невозможно прийти к «общему знаменателю», на основании которого, можно было бы говорить о конструировании отдельной категории. С одной стороны, мы рассматриваем трансгендер через призму узнаваемых и легитимных форм существования пола: женщин и мужчин, женственности и мужественности. Для некоторых трансгендерных индивидов дихотомия женского и мужского неприемлема. Использование дефиниций «мужчина» и «женщина» по отношению к себе они находят оскорбительным, т.к. эти термины замыкают их в «чужом» пространстве, заставляют выбирать одну из форм нормативного пола, ни одна из которых к ним не применима. Другими словами, традиционные формы пола принуждают часть трансгендерного сообщества быть тем, чем они не являются; для них трансгендерность означает свободу от традиционных половых и гендерных дефиниций и идентичностей. С другой стороны, некоторые трансгендерные индивиды видят себя исключительно как мужчины и женщины, со всеми атрибутами мужественности и женственности. Применение каких-либо других терминов по отношению к ним будет восприниматься как унижение. В любом случае, какие бы дефиниции трансгендерности не использовались, они, так или иначе, всегда найдется некто, для кого они будут недостаточны. Независимо от того, какую позицию мы занимаем, все попытки найти адекватную дефиницию и категорию для трансгендерности на определенном этапе приводят к искусственной гомогенизации трансгендерности, транссексуальности, 287 трансвестизма в «общую» категорию на основании неких «общих» признаков, что, в свою очередь, будет ничем иным как актом насилия над трансгендерными индивидами, поскольку «общие» признаки будут работать только для части трансгендерного сообщества и дискриминировать чувства и потребности остальных его членов. Отсутствие дефиниций для обозначения трансгендерности вынуждает исследователя пользоваться тем, что предоставляет язык, где трансгендерность не «прописана», поэтому многие аспекты звучат «плоско», невнятно, искажая суть обозначаемых и отражаемых концептов и реалий. Говоря о трансгендерности, транссексуальности, трансвестизме ученые вынуждены сочетать понятия пола, гендера, сексуальности с префиксами транс-, интер-, кросс-, например, transgender, intersexual, transsexual, crossdressing. Таким образом, язык и культура замыкают человека в пространстве, где пол и гендер выступают как категория, которая у человека всегда есть, и где существует ограниченное количество позиций для обозначения пола и гендера. Трансгендерность вскрывает концептуальные «зазоры», находящиеся между признанными, узнаваемыми формами существования социального пола, причем во всех зонах гендерного конструирования - по признаку биологического пола, расы, этноса, класса, а также контроля над этими категориями. Трансгендерность открывает людям пространство для жизни там, где обыденное сознание не видит зазоров между категориями мужчина и женщина, гетеро - гомосексуальность. Трансгендерность вскрывает «биологическую» формализиванность и жесткость социального восприятия гендера. При таком прочтении трансгендерности сохраняется и половой диморфизм, и социокультурная нормированность по признаку пола. Только в случае трансгендерности в основе нормирования изначально лежит деформированность, ущербность биологического пола, а, значит, трансгендерные индивиды уже включены в социокультурный дискурс как неполноценные представители одного из биологических полов, как отклонение от нормы, вытесненное на позиции немоты и безвластия. Пол и гендер как продукты системы культурного производства - величины узнаваемые. Человек оперируем набором признаков пола, которые, с его точки зрения, призваны классифицировать всех и вся, должны помочь определить, кто есть кто - мужчина или женщина. Трансгендерность демонстрирует, что такие наборы признаков пола не всегда работают на практике. Тембр голоса, фигура, походка, стиль одежды, манера говорить и держать себя не могут в полной мере гарантировать верную идентификацию пола. Современная теория гендера говорит о сомнительности процесса «естественной» или «природной» идентификации субъекта в системе: мужчина - женщина. Она призывает отключиться от однобокой диалектики на принадлежность к тому или иному полу. Формы гендерных инверсий, можно найти на протяжении всех исторических эпох, и, сейчас, концепт гендера представляет собой довольно сложную, поли-вариативную матрицу значений и смыслов. Термин трансгендер или трансгендерный в научной литературе описывает индивида, который переживает определенную форму расстройства гендерной идентичности, гендерную дисфорию, в то время как транссексуал, это индивид, который перенес определенные медицинские вмешательства, для того, чтобы его физическая внешность могла соответствовать его психическом полу288 289. Индивид, как субъект социального действия, испытывает значительное влияние закона в той части, где это касается регулирования гендерной идентификации индивида. В первую очередь, имеется ввиду практика репрезентации в современном законодательстве матриц гендерной нормативности, а именно гетеросексуальной матрицы в терминах Д. Батлер. Так как «закон в большинстве своем не касается 295 медицинских условий, при которых пол индивида неоднозначен» , то есть, не вписан в бинарную классификацию. Вразрез с существующими медицинскими фактами, закон традиционно выстраивается «на допущении, что понятия «мужчина» и «женщина» строго определены и безотносительны»290. Когда суды и законодательная власть сталкиваются с проблемой определения пола индивида для исполнения своих задач, то, как правило, транссексуалы относятся к тому сегменту населения, который оказывается в области нулевой видимости291. Так как транссексуалы не могут быть определены в рамках общепринятого бинарного кода, который формирует законодательную часть в отношении пола индивида. Категоризация по половому признаку - это категоризация, основанная исключительно на биологических факторах. Юридически пол индивида впервые прописывается в свидетельстве (документе) о рождении, выданным соответствующим органом власти. Это обусловливает указание на половую принадлежность во всех дальнейших документах. С биологической точки зрения, мужчина имеет XY хромосомы, а женщина XX. Целый лист факторов могут быть приняты во внимание для установления пола индивида для юридического урегулирования проблемы половой принадлежности: набор хромосом, наличие первичных половых признаков и внутренних репродуктивных органов, гормоны (эстрогены и андрогены), физические данные, обусловленные вторичными половыми признаками, указанный пол, сексуальная и гендерная идентичность. Вопрос о гендерной идентичности апеллирует к ситуации, в которой представление индивида о самом себе как о гендерном субъекте не совпадает с традиционными определениями гендера, базирующихся на первичных половых признаках, которые, как правило, представляют собой недвусмысленную данность, и обычно становятся основным и единственным критерием, определяющим пол индивида292. В некоторых случаях транссексуализм в обществе понимается как состояние, при котором «биологический пол идет вразрез с полом самоидентификации»293. В этом случае, становится невозможным встроить трансексуализм в полярную систему, где возможны только два полюса - мужчина и женщина. Результатом такого понимания данного феномена становится автоматическая маргинализация транссексуального субъекта и исключение его из понятия «гетеросексуальное большинство». Маргинализация, в терминах Мишеля Фуко, это оппозиция нормальности, представленная в дискурсе власти как табуирование умалишенного, преступника и индивида вне рамок сексуальной нормативности. Если первые два, не только регулируются властными структурами, но и подлежат исключению из общества, то последний тип исторически подвергался общественному осуждению в терминах власти и созданного ей дискурса медицинских практик, семейного законодательства, педагогики и образования. Совершенно ясно, что вопрос о свободе гендерной идентификации стоит на острие юридических законов, об этом говорит возросшее число ЛГБТ-сообществ, общественных движений в пользу гендерных свобод и рассмотрение новых поправок в законодательстве стран Европы и США, касательно права вступления в брак, усыновления детей и многое другое294. В то время как пол определяется биологическими характеристиками, гендер оказывается культурно детерминированным и неразрывно связан гендерноролевыми стереотипами, предписываемыми определенному полу. В обществе восприятие индивида происходит жестко схематично. Субъект, репрезентирующий те черты, которые традиционно признаются культурой как мужские, то есть маскулинные, является мужчиной, то есть носителем мужских гендерных характеристик. Обратное же является общепринятой нормой в определении женщины. В известном смысле гендер является социальным продуктом. Когда в юридической практике встает вопрос об определении гендера индивида, перенесшего операцию по изменению пола, в большинстве случаев пол присваивается независимо от внесенных физиологических изменений в соответствии с ранее определенным и зафиксированным в документе о рождении . Однако, в юриспруденции, индивиды в обязательном порядке должны быть определены в дискретных и часто бинарных категориях, что не отражает реального положения вещей. 295