<<
>>

Еще раз о понятии рациональности (вместо заключения)

Суммируя вышеизложенное, бросим ретроспективный взгляд на развитие рациональности как социального феномена и как понятия. Известно, что в культуре античности существенную линию составлял культ разума и логического мышления, в частности.
Известные социокультурные условия, в том числе резкая противоположность физического и умственного труда, породили искаженное представление о человеческой деятельности, как о деятельности, в сущности своей - духовной. Ни зарождающаяся наука, ни искусство, ни даже высококвалифицированное ремесло не соотносились с материально-практической деятельностью. Даже известный античный культ тела, в существенной своей части, был ни чем иным, как разумным культом разумного тела. Стоит ли удивляться, что в эпоху Возрождения и ранних буржуазных революций восстановление разума в своих правах, частью утраченных в средние века, происходило под флагом античных идеалов разумности, хотя и означало значительно большее - демократизацию общественного устройства, бурное развитие промышленности и торговли, культуры в целом. Созерцательно-духовный идеал рациональности уже не вполне соответствовал уровню развития человеческой культуры, но для осознания этого факта требовалось немало времени. Условием этого осознания оказалось более глубокое понимание феномена "отрицания рациональности", приписываемого зачастую средневековому мышлению. Но действительно ли средневековый менталитет отрицал рациональность как таковую? Точнее будет сказать, что такому отрицанию подвергся идеал рациональности, возносящий дискурсивно-логичсские способности человека над другими его способностями. Более того, средневековый идеал рациональности, выносящий человеческие сущностные силы за пределы его собственной деятельности, представил ірироду как идеально целесообразную систему, подчиненную единой цели - обеспечению человеческого существования и демонстрации всемогущества божества.
Ставя перед человеком аль- терна1"иву ада или рая как исхода его жизни, религиозное мировоззрение требовало целесообразной человеческой деятельности от человеческого существа, то есть на свой лад способствовало развитию человеческой природы. Гипотеза о таком своеобразном телеологическом идеале рациональности позволяет подвергнуть сомнению тезис об "иррационализме" средневекового мышления и человека вообще: едва ли материальное производство, общественные отношения, искусство, да и сама религия являлись чем-то иррациональным, хотя рациональность и не провозглашалась в качестве идеала.

В определенном смысле реминисценцией средневековья оказались концепции "философии жизни" и экзистенциализма. Привлекая внимание к "иррациональным" (опять-таки с точки зрения конкретного и ограниченного идеала рациональности!) способностям человека - эмоциям, интуиции, вере и тому подобное, - они продемонстрировали возможность вполне рационального в некотором смысле теоретизирования, которое было, в то же время, альтернативным традиционному рационализму. Впрочем, еще раньше И.Кант и И.Фихте увидели ограниченность теоретического разума и поставили вопрос о принципиальной неполноте, несовершенстве рационального мышления, которое и раньше подчеркивалось в скептических, романтических и мистических учениях.

Таким образом, идеал рациональности как разумности и логичности неоднократно подвергался явной и неявной критике, но все альтернативы вращались в сфере духовных форм освоения мира. Открытие практической основы человеческой деятельности, осуществленное марксизмом, позволило иначе поставить вопрос о природе рациональности. Стало ясно, что никакая отдельная человеческая способность (логическое мышление, целе- полагание или что-либо еще) не делает человека рациональным существом, и никакая характеристика культурного феномена не гарантирует его рациональности. Последняя все более утверждалась в правах интегральной характеристики всей человеческой деятельности, поскольку та исходит из определенных потребностей, вырабатывает специфические средства их удовлетворения, выдвигает цели, осмысливает полученные результаты, оценивает их соответствие исходным потребностям, средствам и целям. Из этого следует, что сама по себе рациональность представляет собой, во-первых, структуру человеческой деятельности, благодаря которой происходит освоение человеком мира (и самого себя).

Во-вторых, рациональность есть неявная дсятельностная установка, в силу которой человек решается на действие, поскольку чувствует себя способным на пего, видит в нем какой-то смысл.

В-третьих, рациональность феномена культуры связана с тем, что он каким-то образом включен в социальную систему и с определенной устойчивостью существует в ней. Поэтому понятию рациональности едва ли можно приписать определенное и неизменное значелие: не имея постоянного денотата, оно оказывается псевдопредметным, то есть обозначающим нечто, в разных условиях и ситуациях оказывающееся иным. Парадоксально, что понятие рациональности, находящееся в центре методологических дискуссий, имеет лишь псевдометодологический смысл: оно функционирует реально в ситуациях, когда обнаруживается ограниченность тех или иных методологических стандартов, и само не дает рецептов поведения или мышления, но побуждает к их анализу, критике или изобретению новых. Все это не означает абсолютной релятивности рациональности. Называя какое-нибудь явление рациональным, мы, естественно, исходим из исторически конкретной системы ценностей и их иерархии. В то же время, данная система сама поддастся оценке с точки зрения рациональности. У нас нет абсолютного критерия, позволяющего строить подобную оценку, а потому, последним основанием рациональности оказывается практический выбор своей социальной позиции. Может показаться, что эта позиция обрекает человека на конформизм, на однозначно догматическую линию поведения, но ведь человек никогда пассивно не воспринимает уже существующие общественные отношения, он всегда в той или иной мере способен к их критике и преобразованию. Человеку нет нужды искать выхода из "магического круга", якобы задаваемого исходными теоретическими и практическими предпосылками его деятельности; напротив, ему нужно как раз войти в этот круг, то есть начать действовать и посмотреть, что из этого получится. Философская рефлексия поэтому и представляет собой наиболее гибкую из известных теоретических форм рациональности: она ориентирует человека на реальную сложность условий его деятельности, на проблематичность ее результатов, предупреждает о неизменном риске ошибиться, но, вместе с тем, убеждает в огромных способностях человека познавать и преобразовывать мир и себя в этом мире, воспитывает потребности в такой деятельности.
С точки зрения этого понимания рациональности нерациональной оказывается созерцательно-пассивная ориентация, исключающая выбор той или иной стратегии деятельности, абсолютный скептицизм, бесконечные колебания, сомнения в собственных силах, неспособность к активной деятельности. Но в то же время безграничный и наивный оптимизм или безоглядный фанатизм, забывающий в стремлении к цели о подлинных потребностях человека, о включенности каждого вида деятельности в целостгую общественную систему, о локальности и относительности всякого отдельно взятого убеждения, рациональны лишь по видимости. Рациональность, пытающаяся отрицать собственные границы, неизбежно выливается в иррациональность. В силу этого в каждый конкретный исторический момент текущие события весьма трудно охарактеризовать с помощью понятия рациональности. Здесь мы нуждаемся в определенной исторической перспективе.

Вышеизложенное нельзя назвать каким-то определением рациональности. Но теперь мы, по крайней мере, знаем, что рациональность представляет собой проблему и такую же важную и "вечную", как и всякая философская проблема. Прелесть ее в том, что каждый раз, найдя ее решение, мы убеждаемся в его неполноте. Но ведь это и есть (если и его не абсолютизировать) подлинно рациональный подход.

2 OS П.С.Гуревич

<< | >>
Источник: Российская Академия Наук Институт философии. Рациональность как предмет философского исследования. - М.,. - 225 с.. 1995

Еще по теме Еще раз о понятии рациональности (вместо заключения):

  1. I. ПОНЯТИЕ НАУКИ И КЛАССИФИКАЦИЯ НАУК
  2. Генезис идей рациональности в философии
  3. Рациональное и иррациональное в средневековой теории познания
  4. Системный смысл понятия "научная рациональность"
  5. Системное моделирование научной рациональности
  6. Еще раз о понятии рациональности (вместо заключения)
  7. Вопрос 1. Криминальная субкультура за рубежом: понятие, нормы, стратификация заключенных, причины, виды
  8. ЗАКЛЮЧЕНИЕ . Формирование постсоветского институ- циионализма[111]
  9. § 4. Понятие гносеологического образа. Чувственная и рациональная ступени познания.
  10. Эмпирическая оценка. Заключение
  11. Заключение: взгляд в историю
  12. Заключение
  13. Рациональность в постнеклассической науке
  14. ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ