ДИОГЕН 20

испугавшись наказания. Сообщают также, что он подделывал монеты, которые давал ему отец, умерший впоследствии в тюрьме, а сам он бежал и прибыл в Дельфы, где спросил оракула, что ему сделать, чтобы заслужить славу, а не о том, подделывать ему деньги или нет. Именно тогда он и получил указанный выше оракул.

По прибытии в Афины он познакомился там с Ан- тисфеном. Тот его оттолкнул, так как вообще никого к себе не допускал, но Диогеп упорством все же добился своего. Однажды Антисфен замахнулся на него палкой, но Диоген только наклонил голову и сказал: «Бей. Но у тебя не найдется такой дубины, чтобы прогнать меня, пока у тебя будет, что сказать». С этого времени он стал его учеником и, будучи изгнанником, вел весьма скромную жизнь. 22

Как рассказывает Феофраст в диалоге «Мегарик», Диоген, наблюдая пробегавшую мышь, которая не заботилась о постели, не боялась темноты, не искала так называемых лакомств, нашел выход из своего собственного положения. Он первым, как утверждают некоторые, стал складывать вдвое свой плащ, вынужденный спать на нем; оп раздобыл себе котомку, куда складывал пищу, и где угодно мог завтракать, спать, беседовать.

Помпейон. Он стал пользоваться посохом только после болезни, но вскоре всегда начал ходить с ним, но не в городе. Как сообщают афинский простат Афинодор, ритор Полиевкт и сын Эсхриона «Писаний, в дорогу он брал с собой и посох, и суму. Когда Диоген в письме попросил знакомого найти ему небольшой домик, а тот запоздал с ответом, он устроил себе жилище в большой бочке 10 в Метрооне. Об этом он и сам говорит в одном из своих писем. Летом он катался в горячем песке, а зимой обнимал статуи, засыпаппые снегом, пользуясь любым случаем для закалки. 24

К своим современникам он относился с большим высокомерием. Школу Евклида, например, называл школой Желчида, Платоновы беседы — пустым бредом и, состязания на Дионисиях 12 — большими иллюзионными представлениями для дураков, демагогов — прислужниками черни. Он говорил также, что когда в жизни встречает кормчих, врачей и философов, то думает, что среди живых существ нет никого умнее человека. Но, видя толкователей снов, прорицателей и тех, кто им верит, или людей, надутых от сознания своей славы или богатства, считает, что нет никого глунее человека. Он часто говаривал, что для жизни надо запастись разумом или веревкой на шею.

Однажды на пышном пиру, заметив, что Платон ест простые оливки, Диоген воскликнул: «Как же так получается? Знаменитый философ предпринимал путешествие на Сицилию специально ради изысканных яств, а теперь отказывается от того, что лежит перед посом?!» На что Платон отвечал: «Но, клянусь богами, Диоген, я и там по большей части питался оливками и тому подобным». — «Тогда зачем нужно было плыть в Сиракузы? Разве в то время в Аттике был неурожай на оливки?» — возразил Диоген. Фаворин в «Пестрых рассказах» приписывает этот ответ Аристиппу. Как-то в другой раз он ел сушеные фиги и повстречал Платона. «Можешь взять», — предложил он ему. Тот взял и съел. «Можешь взять, сказал я, а пе съесть», — рассердился Диоген.

Однажды Платон пригласил в гости друзей, прибывших от Дионисия.

нрав настроить никак не могут. Астрономы наблюдают за солнцем и луной, а то, что под ногами, не замечают. Риторы охотно говорят о справедливости, но поступки их никогда ей не соответствуют. Скупцы попосят депьги, а сами любят их больше всего на свете. Он презирал тех, кто восхищается честными людьми за то, что они выше денег, а сами завидуют богачам. Его возмущало, что люди приносят жертвы богам ради своего здоровья, а сами во время жертвоприношений обжираются, нанося вред здоровью. Он удивлялся, как это рабы, видя обжорство господ, не расхищают их пищу. 29

Он хвалил тех, кто эатевал жениться и не женился, кто хотел отправиться в путешествие и не отправлялся, кто собирался посвятить себя государственной ясизни и не посвящал, кто намеревался воспитывать детей и но делал этого, а также тех, кто был готов пойти в услужение к вельможам, но избегал даже общения с ними.

все равно купят». По его словам, он удивлялся тому, что, покупая кувшин или таз, мы их тщательно проверяем, а при покупке человека довольствуемся лишь беглым осмотром. Купившему его Ксениаду он говорил, что тот должен ему повиноваться, хотя он и раб. Ведь если кормчий или врач — рабы, их все равно слушаются. Эвбул в сочинении «Продажа Диогена» рассказывает, что философ, воспитывая сыновей Ксе- пиада, среди прочих паук учил их верховой езде, стрельбе из лука, умепию обращаться с пращей, искус- ству метания копья. Когда они занимались на палестре, он не позволял тренеру делать из них атлетов, а заботился лишь о том, чтобы лица юношей покрывал румянец и были крепкими их тела. 31

Мальчики также учили наизусть много отрывков из поэтов и писателей, в том числе и из сочинений самого Диогена, причем весь учебный материал для скорейшего усвоения он излагал кратко. Он учил их дома самим себя обслуживать, есть простую пищу и пить воду, носить короткую стрижку, обходиться без украшепий, не надевать ни хитонов, ни обуви и ходить по улицам молча, потупив взор. Он устраивал для них и псовую охоту. Они же, со своей стороны, проявляли заботу о Диогене и выступали его защитниками перед родителями. Тот же Эвбул сообщает, что Диоген состарился в доме Ксениада, там умер и был похоронен его сыновьями. Когда Ксениад спросил Диогена, как его похоронить, тот ответил: «Вниз ли- 32

цом». На вопрос «зачем?» он ответил: «Ведь скоро все, что было внизу, окажется наверху». Эти слова были связаны с тем, что македоняне к этому времени уже захватили власть и из подчиненных стали властителями.

Калеками он считал не тех, кто глух и слеп, а тех, у кого нет котомки 13. Однажды, рассказывает Метрокл в «Хриях», Диоген пришел к юношам на пир с наполовину остриженной головой, за что был побит. Тогда он написал на белой табличке имена своих обидчиков, повесил ее себе на шею и так стал ходить по городу, пока все не начали над нимп издеваться, презирать их и бранить. Он говорил о себе, что он одна из тех собак, которую все хвалят, но ни один из хвалителей не решится взять с собой на охоту. Когда кто-то расхвастался: «На Пифийских играх я побеждаю мужей», Диоген ему возразил: «Это я побеждаю мужей, а ты — рабов» 14.

84 Тем, кто говорил ему: «Ты уже старик, отдохни, наконец», он отвечал: «Как же так? Если бы я бежал на состязаниях и был бы уже близок к финишу, разве мне следовало расслабиться, а не напрячь все силы?» Однажды, когда его позвали на пир, он отказался, ссылаясь на то, что раньше, когда принял приглашение, никто его за это не поблагодарил. Оп ходил босиком по снегу и делал еще многое, о чем было сказано выше. Он пробовал есть сырое мясо, но не мог его переварить. Однажды он застал оратора Демосфена завтракающим в трактире. Тот скрылся во внутреннее помещение трактира, на что Диоген заметил: «Так ты еще больше окажешься в харчевне». Когда какие-то иностранцы хотели повидать Демосфена, Диоген выставил средний палец15 п сказал: 35

«Вот вам афинский демагог». Кто-то обронил кусок хлеба и постеснялся его поднять. Тогда Диоген, желая преподать ему урок, привязал к горлу кувшина веревку и поволок его так через весь Керамик 16.

Он говорил, что подражает хормейстерам, которые дают хористам более высокую ноту с тем, чтобы те придерживались нужного тона.

Купившему его Ксепиаду Диоген сказал: «Ну, теперь исполняй приказания!» Когда же тот воскликнул:

Вспять потекли источники рек! 17

— ответил: «Если бы ты заболел и купил себе врача, разве ты не подчинялся бы ему, а лишь декламировал: „Вспять потекли источники рек"?» Один человек хотел обучаться у него философии. Диоген дал ему селедку

5 Антология кинизма

и приказал следовать за ним. Когда же тот, застеснявшись, бросил ее и ушел, философ, встретив его спустя некоторое время, со смехом сказал: «Нашу дружбу порушила селедка». Диокл рассказывает об этом иначе. Кто-то предложил: «Приказывай нам, Диоген». Тогда Диоген отвел просителя в сторону и дал кусок сыру, стоивший всего цол-обола, и велел ходить с ним. Человек отказался, тогда Диоген заметил: «Нашу дружбу разорвал кусочек сыра». 37

Увидев однажды мальчишку, который пил воду из ладошки, он выбросил из своей котомки кружку и сказал: «Мальчик превзошел меня в скромности жизни». Он выбросил и тарелку, когда увидел, как мальчик, разбив случайно миску, ел свою чечевичную похлебку из углубления, сделаппого в хлебном мякише. Он рассуждал так: «Все принадлежит богам. Мудрецы — друзья богов, а у друзей все общее. Значит, все принадлежит мудрецам». Увидев однажды женщину, припавшую к статуям богов в непристойной позе, и желая освободить ее от суеверия, он, как рассказывает Зоил из Перги, подошел к ней и сказал: «Женщина, а не боишься ли ты, что бог стоит как раз позади тебя — ведь все преисполнено им — и ты 38

оскорбляешь его своим неприличным видом?» Он привел в храм Асклепия в качестве подарка кулачного бойца, чтобы тот подбегал и бил каждого, кто падает ниц.

Он любил говорить, что над ним сбылись трагические проклятия, ибо он:

Безродный изгнанник, лишенный отчизны, Бродяга и нищий, без крова п пищи 18. Он говорил, что судьбе противопоставляет отвагу, закону — природу, страстям — разум. В Крании Диоген грелся на солнышке. Подошел Александр и сказал: «Проси у меня чего хочешь». Диоген ответил: «Только не загораживай мне солнца». Кто-то громко и долго читал, тогда Диоген показал на чистое место в конце свитка и сказал: «Мужайтесь, люди, — вижу землю». Когда какой-то человек стал доказывать, что у Диогена есть рога, тот потрогал свой лоб и сказал: «А я их не чувствую». В том же духе он стал дёй- ствовать, когда кто-то утверждал, что движения не существует, — поднялся с места и начал прохаживаться взад и вперед. Разглагольствующего об астрономических явлениях он спросил: «Давно ли ты спустился с небес?» Когда какой-то порочный евнух написал на двери своего дома: «Пусть не войдет сюда никакое зло!», — Диоген спросил: «А как же теперь войдет сюда хозяин дома?» Умастив ноги благовонной мазью, он рассуждал: «Благовоние распространяется от головы в воздух, а от йог оно поднимается к ноздрям». Афиняне уговаривали его принять посвящение в святые таинства, уверяя, что в Аиде посвященные пользуются преимуществами. «Смешно, — ответил философ, — когда Агесилай и Эпаминонд будут барахтаться в печистотах, а никчемные людишки только за то, что они приняли посвящение, — обитать на Островах блаженных».

Мыши карабкались на стол с едой. Диоген заметил и сказал: «Теперь даже у меня есть пахлебпики». Когда Платон назвал его собакой, он сказал: «Правильно. Ведь я вернулся назад к продавшим меня». Диоген выходил из бани. Его спросили, много ли там моется людей. Он ответил, что нет. Когда же его спросил кто-то, много ли там народа, он сказал: «Да». Когда Платон выступил с определением: «Человек есть животное с двумя ногами и без перьев», — и заслужил всеобщее одобрение, Диоген ощипал петуха и припес его в платоновскую школу со словами: «Вот человек Платона». Тогда тот прибавил к своему определению: «И кроме того, с плоскими ногтями». Обратившемуся к нему с вопросом, в какое время следует завтракать, Диоген ответил: «Если ты богат, когда хочешь; если беден, когда можешь!»

У мегарцев он видел овец, покрытых кожаными накидками, а дети их ходили голыми. В связи с этим он заметил: «У мегарца выгоднее быть бараном, чем сыном». Кто-то сначала задел его бревном, а потом крикнул: «Берегись!» — Диоген засмеялся: «Ты что, спова собираешься меня ударить?» Он говорил, что демагоги — лакеи черни, а венки — сыпь славы. Средь бела дня с зажженным фонарем в руках бродил он повсюду и говорил: «Человека ищу». Однажды он

стоял весь промокший до нитки. Собрались люди и стали жалеть его. Проходивший мимо Платон обратился к ним: «Если вам действительно жаль его, ступайте своей дорогой», — этим он намекал на его тщеславие. Когда кто-то нанес ему удар по голове кулаком, Диоген вскричал: «Как же, о Геракл, я забыл 42

надеть шлем, выходя на улицу?!» Но когда Мидий ударил его и добавил: «Вот три тысячи драхм у тебя на столе», — па следующий день он обмотал себе руки ремнями и отдубасил Мидия, приговаривая: «Вот тебе три тысячи па стол!» Продавец лекарств Лисий спросил его, верит ли он в богов. Диоген ответил: «Как же мне не верить, когда я вижу такого богомерзкого подонка». Другие авторы приписывают эти слова Фео- дору. Увидев какого-то человека, совершавшего омовение, он обратился к нему: «Бедняжка, как же ты не попимаешь, что омовением не исправишь пи грамматических, ни жизненных ошибок». Он упрекал людей в том, что, молясь, они просят богов пе об истинном благе, а лишь о том, что им кажется таковым. 43

Тем, кто пугался снов, он говорил, что они пе обращают внимания па то, что делают наяву, а о том, что им приснится ночью, заботятся. Однажды в Олимпии глашатай провозгласил: «Диоксипп победил мужей», — Диогеп запротестовал: «Это я побеждаю мужей, а он —рабов».

Несмотря на все, афиняне любили его. Так, когда какой-то озорник сломал его бочку, они поколотили его, а Диогену привезли новую. Стоик Дионисий сообщает, что после битвы при Херонее Диоген был взят в плен и доставлен к Филиппу. Когда тот спросил его, кто он такой, Диоген ответил: «Я соглядатай твоей ненасытности». В изумлении царь велел его отпустить. 44

Однажды Александр послал письмо Аптипатру в Афины через некоего Афлия. Диогеп присутствовал при этом и сказал:

Несчастный от несчастного через песчастного несчастному1д.

Когда Пердикка под угрозой смертной казни приказал Диогену явиться к нему, философ заметил: «Подумаешь, чем грозится. На это же способны скорпионы и фаланги. Только бы он не грозился, что и без меня может жить счастливо». Он часто громко заявлял, что богами людям дана легкая жизнь, а они забыли о ней, гоняясь за лакомствами, благовониями и тому подобным. Поэтому человеку, которому раб надевал сандалии, он сказал: «Ты был бы совсем счастлив, если бы он еще и сморкался за тебя. Покалечь себе руки, так опо и будет». 46

Однажды он увидел, как жрецы вели воришку, стащившего чашу из сокровищницы храма, и сказал: «Крупные воры погоняют мелкого». Увидев мальчишку, швыряющего камни в крест, сказал: «Давай! Бей! Ты достигнешь своей цели» 20. Мальчишкам, которые обступили его и кричали: «Не покусай нас!»—оп отвечал: «Смелее, братцы. Эта собака пе ест свеклу» 21.

Некто надел па себя львиную шкуру и ходил с гордым видом. Диоген обратился к нему: «Не позорь одея- пия доблести». Человеку, который превозносил Калли- сфена и восхищался его роскошной жизнью в свите Александра, оп сказал: «Несчастен тот, кто завтракает и обедает, когда захочется Александру».

4о Нуждаясь в деньгах, оп утверждал, что не просит У друзей подаяния, а лишь требует возвратить долг. Однажды па центральной площади оп занимался рукоблудием и говорил при этом: «О, если бы можно было утолить и голод, потирая вот так пустое брюхо». Увидев мальчика, идущего с сатрапами на пир, он схватил его и увел к родителям и велел смотреть за ним как следует. Мальчишке, накрашенному как женщина и спросившему его о чем-то, он ответил, что не станет с ним говорить рапыпе, чем тот скинет одежды и покажет, мужчина оп или женщина. Мальчику, который в бане играл в коттаб, он сказал: «Чем больше тебе везет, тем хуже». Во время пира ему бросали кости, как собаке. Тогда он подошел к пирующим и обмочил их, как собака. 47

Риторов и всех тех, кто краснобайствовал из тщеславия, он называл «трижды человеки», т. е. «трижды несчастные». Невежественного богача он называл золотым бараном. Увидев на доме гуляки надпись «Продается», он воскликнул, обращаясь к дому: «Я был

уверен, что, живя в таком ньяном угаре, ты легко вместе с блевотиной освободишься и от своего хозяина». Мальчику, который жаловался на приставания, он сказал: «А ты не носись со своей порочностью». Увидев грязную баню, спросил: «Где же моются те, кто здесь вымылся?» Только он один хвалил гол- стяка-кифареда, которого все бранили. Его спросили, почему. Последовал ответ: «Скажите спасибо, что при таком аппетите он все еще играет на кифаре, а не грабит».

Одного кифареда, от игры которого всегда разбегались слушатели, приветствовал он словами: «Привет, петух». — «Почему ты так меня пазываешь?» — спросил кифаред. «Потому что ты заставляешь всех вставать». Какой-то юпоша выступал с речыо. Диоген, наложив за пазуху волчьих бобов, встал напротив и начал их жевать. Когда люди уставились на него, он сказал, что крайне удивлен тем, что все забыли об ораторе и смотрят на него. Какой-то очень суеверный человек пригрозил ему: «Одним ударом я раскрою тебе череп». — «А я, — ответил Диоген, — чихну слева и брошу тебя в дрожь». Гегесий попросил Диогена дать ему что-пибудь почитать из его сочинений. «Чудак ты, Гегесий, — сказал Диоген. — Когда речь идет о фигах, ты выбираешь не нарисованные, а настоящие. А теперь проходишь мимо возможности по-пастоящему потренироваться в добродетели и предпочитаешь написанные наставления».

Когда какой-то человек попрекнул его изгнанием, он возразил: «Но ведь именно благодаря ему, бедняга, я и стал философом». Когда же снова кто-то ему сказал: «Граждане Синопы приговорили тебя к изгнанию». — «А я их — оставаться на месте», — последовал ответ. Однажды он увидел олимпийского чемпиона пасущим овец и сказал: «Однако же быстро ты, любезнейший, перешел от Олимпийских игр к Немейским» 22» На вопрос, почему атлеты так тупы, он ответил: «Потому что они сделаны из мяса свиней и быков». Однажды он просил милостыню у статуи. Спрошенный, почему он так поступает, ответил: «Так я привыкаю к отказам». Когда он просил милостыню (а впервые он это сделал, находясь в крайней нужде), то обра- ти лея к прохожему с такими словами: «Если ты подал другому, то дай п мне. А если еще не подал, то пачпп с меня».

Когда тиран спросил его, какая медь лучше всего пригодна для статуй, он ответил: «Та, из которой отлиты Гармодий и Аристогитои» 23. На вопрос, как обходится Дионисий с друзьями, ответил: «Как с мешками; пока они полны, храпит; когда пусты, выбрасывает». Когда какой-то новобрачный сделал на своем доме надпись:

Геракл, Зевса сын, прославленный поисюду, здесь живет.

Пусть никакое зло в дом этот не пойдет!

Диоген добавил: «После войны мирный договор». Сребролюбие оп пазывал средоточием всех пороков. Увидев однажды в трактире гуляку, который ел оливки, сказал: «Если бы ты так завтракал, то так пе обедал бы».

Людей добродетельных оп считал подобиями богов, любовь — делом для тех, кому делать нечего. Спрошен- пый, что оп считает самым большим песчастьем в жизни, ответил: «Нищую старость». На вопрос, укусы каких зверей самые болезпенпые, ответил: «Из диких — сикофанта, из ручных — льстеца». Увидев однажды двух скверно намалеванных кентавров, спросил: «Какой из них Хирон?» 24 Льстивые речи он называл медовой петлей, желудок — Харибдой жизни. Когда флейтист Дидимоп был уличен в прелюбодеянии, Диоген заметил: «Оп заслуживает быть повешенным за свое имя» 25. На вопрос, почему у золота такой бледный вид, он ответил: «Потому что вокруг него всегда множество злоумышленников». Увидев женщину на носилках, сказал: «Этому зверю нужна не такая клетка».

Увидев однажды беглого раба, сидящего у колодца, он сказал: «Смотри, молодец, не угоди туда»26. Заприметив в бане воришку, охотившегося за платьем моющихся, спросил его: «Для чего тащишь — для притирания или для одевания?»27 Увидев однажды женщин, повесившихся на оливковом дереве, воскликнул: «Вот если бы на всех деревьях висели такие плоды!» Заметив человека, крадущего одежду, спросил:

Что ты здесь ищешь, храбрец?

Хочешь ты мертвых ограбить, полегших на поле? 28

Спрошенный, есть ли у него раб или рабыня, ответил, что нет. Кто-то спросил: «А когда умрешь, кто вынесет твой труп?» — «Тот, кому понадобится мое жилище».

53 Увидев красивого мальчика, заснувшего в соблазнительной позе, растормошил его и обратился со словами: «Проснись!»

Или вонзится копье в твою беззаботную спину.

Человеку, делавшему обильные покупки для пира, сказал:

Скоро умрешь ты, мой сын, — вот ведь ты что покупаешь.. ,29

Когда Платоп философствовал по поводу идей и употреблял такие слова, как «стольпость» и «чаш- ность», Диоген возразил: «Что касается меня, то стол и чашу, Платон, я вижу, а вот стольность и чашность — нет». На что Платон ответил: «Здесь нет ничего мудреного. У тебя есть глаза, которыми ты можешь увидеть и стол, и чашу, а вот ума, чтобы увидеть стольность или чашность — не хватает».

Спрошенный кем-то, что, по его мнению, за человек Диоген, Платоп ответил: «Спятивший Сократ»30. На вопрос, когда следует жениться, Диоген ответил: «В юности еще рано, в старости — уже поздно». Его спросили, что нужно делать, когда тебя бьют. «Надеть шлем»,—последовал ответ. Увидев прихорашивающегося юношу, он сказал: «Если это для мужчин, то ты глупец, а если для женщин — подлец». Увидев однажды, как зарделся юноша, он обратился к нему: «Не робей, мой милый. Это краска добродетели». Услышав спор двух законников, он обругал обоих: «Один из вас у другого украл, а тот ничего не потерял». На вопрос, какое вино он пьет всего охотнее, ответил: «Чужое». На упрек: «Многие потешаются над тобой», он ответил: «А я все не потешаюсь».

55 Когда какой-то человек сказал, что жизнь — зло, он возразил: «Не жизнь сама по себе, а порочная жизнь». Советовавшим ему начать розыски сбежав- шего раба он ответил: «Смешно, если Манес без Диогена может жить, а Диоген без Манеса не сможет». Когда он завтракал оливками и ему принесли пирог, он швырнул его от себя и воскликнул:

Прочь, чужеземец, с дороги царей!31

Л в другой раз сказал:

... Бичом оп ударил оливу32.

На вопрос, он собака какой породы, ответил: «Когда голоден,—мальтийская, когда сыт — молосская, т. е. из той породы, которую большинство хвалят, но из боязни быть покусанными идти с ними на охоту не отваживаются. Так и со мной вы не можете жить, опасаясь укусов совести».

56 Его спросили, едят ли мудрецы пироги. Он ответил: «Они едят все то же, что и остальные люди». На вопрос, почему люди пищим подают, а философам нет, он ответил: «Потому что хромыми и слепыми они могут стать, а философами — никогда». Однажды он попросил подаяние у скупца. Тот замешкался. «Че- ловече,— сказал Диоген,— я прошу у тебя па пропитание, а не на погребение». Однажды его упрекнули за участие в подделке монет, па что он ответил: «В то время я был таким, как ты сейчас, но таким, как я сейчас, ты никогда пе будешь». На подобный же упрек в другой раз, заметил: «Раньше я и мочился быстро, а теперь нет».

67 Придя в небольшой городок Минд и увидев там огромные городские ворота, он обратился к жителям: «Граждане города Миида, заприте ворота, чтобы город ваш не сбежал». Увидев однажды вора, пойманного па краже пурпура, он сказал:

Очи смежила пурпурная Смерть и могучая Участь33. Когда Кратер34 пригласил Диогена к себе, тот отказался и сказал, что предпочитает скорее лизать соль в Афинах, чем вкушать изысканные яства у Кратера. Толстяку-ритору Анаксимену он сказал: «Дай и нам, нищим, кусок своего брюха. И тебе будет полегче, и нам поможешь». Однажды, когда этот же ритор о чем-то витийствовал, оп стал размахивать селедкой, чем отвлек слушателей. Анаксимен возмутился. Тогда Диоген сказал: «Несчастная селедка ценой в один обол положила конец всем рассуждениям Анаксимена».

68 На упрек в том, что он ел на агоре, Диогеп ответил: «Но ведь па агоре я и голодал». Некоторые авторы связывают с ним и следующий зпизод. Платон, увидев Диогена, моющего овощи, подошел к нему и тихо сказал: «Служил бы ты Дионисию, не мыл бы себе овощей». А тот так же тихонько ему ответил: «И ты, если бы мыл овощи, не служил бы своему Дионисию». На упрек: «Многие смеются над тобой»,— он ответил: «А пад ними, может быть, потешаются ослы, но, как им наплевать на ослов, так и мне наплевать па них». При виде юноши, увлекавшегося философией, он сказал: «Прекрасно. Теперь тех, кто любит твое прекрасное тело, ты заставишь любить красоту твоей души».

ь» Когда какой-то человек удивлялся обилию даров в Самофракии, он заметил: «Их было бы куда больше, если бы их приносили її те, кому не удалось спастись» 35. По другим источникам, эти слова принадлежат Диагору Мелосскому. Красивому мальчику, собравшемуся па пирушку, он сказал: «Домой ты вер- пешься худшим, чем ушел». Вернувшись, мальчик сказал: «Вот я вернулся и хуже не стал». — «Хиропом, правда, ты не стал, но стал Эвритиопом»36. Как-то он просил милостыню у ворчливого и угрюмого человека. «Если меня убедишь, то подам»,—сказал тот. «Да если бы я мог тебя убедить, то давно бы заставил повеситься», — ответил Диогеп. Однажды он возвращался из Лакедемона в Афины. «Ты откуда и куда?»— спросили его. «Из мужской половины в женскую»,— последовал ответ. со Он возвращался из Олимпии домой. На вопрос, мпого ли было там народу, ответил: «Народу много, людей мало». Распутников он сравпивал со смоковпи- цами, выросшими пад пропастью: человек не может воспользоваться ее плодами, а вороны и коршуны их клюют. Когда Фрппа поставила в качестве посвящения в Дельфах золотую статую Афродиты, Диогеп, говорят, сделал на ней надпись: «От эллинской распущенности». Однажды около него остановился Алек- сандр и сказал: «Я Александр — великий царь».— «А я Диоген, собака», — представился философ. Спрошенный, почему его зовут собакой, ответил: «Потому что тем, кто мне подает, я виляю хвостом, тех, кто отказывает, облаиваю, а порочных — кусаю».

ei Однажды он срывал плоды смоковницы, а сторож ему сказал: «Недавно на этом дереве повесился человек». — «Отлично, — ответил Диоген. — Теперь я его очищу». Увидев победителя Олимпийских игр, то и дело бросавшего вожделепные взгляды па гетеру, он сказал: «Смотрите, как этому бодливому барапу свернула шею первая встречпая потаскуха». Красивых гетер он сравнивал с медовыми возлияниями мертвым. Когда он завтракал па агоре, толпа окружила его и из нее то и дело раздавались крики «собака». Диоген огрызпулся: «Это вы собаки. Окружили меня, когда я ем». Когда два развратника пытались скрыться от него, оп сказал: «Не бойтесь: псы свеклу не жрут» 37. Спрошенный об одном порочном мальчишке, откуда тот взялся, оп ответил: «Из Тегеи» 38. 62

Увидев бездарного борца, занявшегося врачебной практикой, он спросил: «Это зачем? Не для того ли, чтобы отомстить тем, кто тебя в свое время одолел?» Увидев однажды сына гетеры, который швырялся камнями в прохожих, оп крикнул: «Смотри, пе угоди в своего отца». Когда мальчик показал ему кинжал, подаренный любовником, он сказал: «Кинжал действительно хорош, да рукоятка у пего паршивая» 39. Когда какие-то люди стали хвалить человека, который дал ему милостыню, он сказал: «Но почему вы не хвалите меня, заслужившего ее?» Когда какой-то человек стал у пего требовать назад свой плащ, он ответил: «Если ты подарил мне его, то он мой. Если же ты мне его одолжил, то он мне еще нужен». Какой-то подкидыш сказал ему, что в его плаще спрятано золото. «Теперь я понял, почему ты спишь, подкипув его под себя», — заметил Диоген. На вопрос, что ему дала философия, он ответил: «Во всяком случае, быть готовым ко всем ударам судьбы». 63

На вопрос, откуда оп явился, ответил: «Я — гражданин мира». Когда какие-то родители приносили жертву богам, моля послать им сыпа, Диоген сказал:

«А что из него выйдет, для вас безразлично?» Однажды устраивали пир в складчину, и организатор попросил у него долю. Диоген ответствовал: Грабь ты других, обирай, но от Гектора руки подальше!4Q

Гетер он называл царицами царей, потому что они делают все, что заблагорассудится наложницам. Когда афиняне присвоили Александру имя Диониса, он попросил: «А меня сделайте Сараписом». Некий человек упрекал его за то, что он посещает подозрительные места. «Но ведь и солпце заглядывает в нужники, но это его не марает».

Он обедал в храме, и когда принесли загрязненный хлеб, схватил его и бросил со словами: «В храм не дозволено войти ничему нечистому». Кто-то сказал ему: «Ты неуч, а еще философствуешь». На что он ответил: «Даже подделываться под мудрость — уже философия». Некто привел к нему своего сына и сказал, что он очень способпый мальчик и в высшей степени добродетелен. «Тогда зачем же я емунужеп?» — спросил Диогеп. Людей, которые говорят красно о добродетели, а сами ее не придерживаются, он называл кифарами, ибо у пих пет пи слуха, ни чувств. Оп направлялся в театр, когда другие уже оттуда выходили. На вопрос, зачем оп так поступает, ответил: «Я именно так веду себя всю жизнь».

Увидев однажды женственного юношу, оп сказал: «Не стыдно ли тебе поступать с собой хуже, чем это было задумано природой? Она создала тебя мужчиной, а ты заставляешь себя быть женщиной». Увидев, как глупец настраивал струнный инструмент, он сказал: «Не стыдно тебе приводить звуки в созвучие с деревяшкой, а душу не приводить в гармонию с жизнью?» Человеку, сказавшему: «Я пе гожусь для философии», — он заметил: «Для чего же ты живешь, если тебя не заботит жизнь в добродетели?» Тому, кто презирал своего отца, он сказал: «Не стыдно тебе презирать того, благодаря которому ты можешь проявлять свою гордыню?» Увидев приличного юношу, неприлично бранившегося, он сказал: «И тебе не стыдно из дорогих ножен вытаскивать дрянной свинцовый меч?»

Когда его упрекнули за то, что он пьет в трак- тире, он ответил: «А стригусь я в цирюльне». Его упрекнули за то, что он принял в подарок плащ от Антипатра. Он ответил:

Нет, ни один не порочен из светлых даров нам бессмертных41.

Когда кто-то задел его бревном, а потом крикнул: «Берегись!», —он стукнул его палкой и заорал: «Берегись!» Один человек приставал к гетере с известными просьбами. Диогеп обратился к нему: «Зачем ты, несчастный, хочешь получить то, от чего лучше отказаться?» Человеку, сильно пахнувшему благовониями, он сказал: «Смотри, чтобы твои благовонные волосы не провоняли всю твою жизнь». Он говорил, что рабы служат своим господам, а дурные люди — страстям. Спрошенный, почему раб получил название «мужепогий», Диогеп ответил: «Потому что ноги у пего, как у мужей, а душа — подобна твоей, мой любознательный». У гуляки он попросил мину. 67

На вопрос, почему у других просит лишь обол, а у этого целую мипу, ответил: «У других я надеюсь получить кое-что еще раз, а получу ли я у него снова, бог знает». Когда его стыдили за то, что оп просит милостыню, а Платон не просит, он сказал, что и тот просит, но

Голову лпшь приклонив, чтоб его не слыхали другие42.

Увидев неумелого лучника, он сел рядом с мишенью, приговаривая: «Это для того, чтобы он не угодил в меня». Влюбленные, говорил он, ради удовольствия готовы испытать все несчастия. 68

Спрошенный, является ли смерть злом, ответил: «Какое же это зло, если его присутствия мы не чувствуем». Когда Александр подошел к Диогену и спросил: «Ты меня не боишься?» — философ спросил в свою очередь: «А ты —зло или добро?» Царь ответил: «Добро». — «Кто же боится добра?» — возразил Диоген. Он говорил, что образование дает юношам благоразумие, старикам — утешение, беднякам — богатство, богачам — украшение. Увидев однажды, как распутный Дидимон взялся лечить глаз у одной девицы, он сказал: «Смотри, как бы, исцеляя у девушки глаз, ты пе повредил ей что-нибудь другое» 43. Когда кто-то пожа- ловался, что друзья строят против него козни, он посетовал: «Что же делать, если с друзьями придется обходиться, как с врагами». 1 Спрошенный, что самое прекрасное у людей, ответил: «Свобода слова». Зайдя в школу и увидев там много статуй, изображавших Муз, и мало учеников, сказал: «С божьей помощью, учитель, у тебя полно учащихся». Он обыкновенно делал на виду у всех все, что связано с Деметрой и Афродитой, объясняя: «Если завтракать — вещь обычпая, то почему бы не завтракать и на площади». Часто занимаясь онанизмом на виду у всех, он приговаривал: «О, если бы, потирая брюхо, можно было бы утолить и голод». О нем еще многое другое рассказывают, но все пересказать заняло бы слишком мпого места.

Он учил, что упражнения бывают двух видов: одпи касаются души, другие — тела. При постоянном упражнении духа создаются представления, облегчающие совершение добродетельных поступков. Один вид упражнений без другого недостаточен; причем хорошее здоровье и сила имеют для них немаловажное зпачепие, так как относятся п к душе, и к телу. Он приводил также примеры того, как легко благодаря упражнениям совершается переход к добродетели. Можпо заметить, что, как в простых ремеслах, так и в других искусствах специалисты, упражняясь, достигают удивительного совершенства и ловкости. Так, например, флейтисты и атлеты чем больше упражняются, каждый в своем деле, тем большего добиваются успеха. Если бы они перенесли свои упражнения также и на душу, то эти усилия пе остались бы без пользы и результата.

Он утверждал, таким образом, что в жизни невозможно достичь никакого блага без упражнений и что благодаря им можно все одолеть. Бесполезным трудам следует предпочесть труды в согласии с природой и жить счастливо; люди несчастны только из-за собственного перазумия. И когда мы привыкнем, то презрение к наслаждению само по себе доставляет высочайшее удовольствие. И как те, кто привык жить, испытывая наслаждения, с отвращением относятся к неудовольствиям, так приучившие себя к последним из- влекают радости из презрения к самим удовольствиям. Так он учил и поступал в соответствии со своим учением. Это и впрямь было «перечеканкой монеты», так как он меньше всего считался с законами государства, предпочитая им законы природы. Он утверждал, что ведет такой же образ жизни, как и Геракл, всему предпочитая свободу.

Он утверждал, что все принадлежит мудрецам, обосновывая это положение уже приведенными выше доводами44: все принадлежит богам, боги — друзья мудрецов, у друзей все общее, следовательно, все принадлежит мудрецам. Без закона, говорил он, невозможна жизнь в государстве, так как вне государства нельзя извлечь никакой пользы от цивилизации, а государство — плод цивилизации. Вне государства нет никакой пользы от закона, следовательно, и закоп есть плод цивилизации. Высокое происхождение, славу и тому подобное он высмеивал, пазывал их украшениями испорченности. Пример единственно совершенного государственного устройства он находил только во Вселенной. Оп учил также, что женщипы должны быть общими, брак не ставил ни во что, кроме союза, основанного па взаимном согласии. Поэтому и дети должны быть общими.

Он не видел также пичего ужасного в краже из храма или в употреблении в пищу мяса любого животного. Причем, говорил оп, пет ничего нечестивого и в том, чтобы питаться даже человеческим мясом, как это видно из быта других народов. Более того, согласно здравым рассуждениям, все элементы содержатся во всем и во все проникают. Так, например, в хлебе заключено мясо, а хлеб — в овощах; и во всем находятся частицы других веществ, проникающие через невидимые поры в виде испарений. Об этом он говорит в «Фиесте», если трагедии принадлежат действительно ему, а не его другу Филиску Эгинскому или Паси- фонту, сыну Лукиана, который, как сообщает Фаво- рин в «Пестрых историях», паписал их уже после кончины Диогена. Музыкой, геометрией, астрологией и тому подобными дисциплинами можно, считал он, не заниматься как бесполезными и ненужными.

ч Он проявлял удивительное остроумие и находчивость в словесных стычках, как это видно из вышесказанного. Свою продажу в рабство он перенес с большим достоинством. Во время плавания на Эгину оп был захвачен пиратами, во главе которых стоял Скир- пал, увезен на Крит и там продап в рабство. На вопрос глашатая, что он умеет делать, Диоген ответил: «Править людьми». При этом он показал на одного богато одетого коринфянина (это был упомянутый уже Ксе- пиад) и добавил: «Продай мепя этому человеку. Он пуждается в господине». Так Ксеипад купил его, отвез в Коринф п приставил к своим детям и вообще поручил ему управление всем домом. Л Диоген так хорошо справлялся со всеми своими обязанностями, что Ксепиад повсюду ходил и говорил: «В моем доме поселился добрый гений», 'б Клеомеп в сочинении под названием «Педагогик» рассказывает, что друзья Диогена хотели выкупить его из рабства, а тот назвал их глупцами, добавив, что пе львы являются рабами тех, кто их кормит, а паоборот. Ведь это рабу свойствен страх, а дикие звери внушают страх людям. У этого человека была такая удивительная способность убеждать, что он легко своими доводами привязывал к себе людей. Так, например, рассказывают, что какой-то житель Эгипы по имени Оне- сикрит послал в Афины одного из своих сыновей, Андросфена, который, услышав Диогена, остался при пем. Тогда Онесикрит послал за ним своего старшего сына, Филиска, уже упомянутого выше, но и последний был увлечен Диогепом, как и его брат, и остался 76 в Афинах. Тогда, па третий раз, туда приехал сам отец и, не меньше сыновей очарованный учителем, присоединился к ним и посвятил себя философии. Такая, просто волшебная сила заключалась в речах Диогена. Среди его слушателей был и Фокион, прозвап- пый Честным, и Стильпон из Мегар, и много других политических деятелей.

Говорят, что он умер, когда ему было почти девяносто лет. О его смерти существует много преданий. Одни рассказывают, что он умер от холеры после того, как съел сырое мясо осьминога. Другие — что смерть наступила от того, что оп сам задержал дыхапие. В эту версию верил Керкид из Мегалополя (или с Крита) 45, который так говорит об этом в своих «Мелиямбах»: Нет, не таким был философ Синопский,

Тот, кто повсюду ходил с посохом, сдваивал плащ и жил под

небом открытым. Смерти достиг и на небо взят, зубы намертво стиснув 77

(Дыхание так прекратилось). Верное имя носил — Диоген, Зевса потомок, пес, достойный небес.

Другие передают, что он хотел бросить собакам куски полипа и был укушен в ахиллесово сухожилие, от чего и умер. Впрочем, по сообщению Антисфена в «Диадохах», версию о задержке дыхания придумали его друзья. В то время оп жил в Крании, гимнасии, расположенном недалеко от Коринфа. По своему обыкновению ученики пришли к нему, но застали лежащим и закутанным в плащ. Они подумали, что оп спит, хотя Диоген пе был любителем поспать. Потом они отвернули плащ и, увидев его бездыхаппым, предположили, что оп сделал это умышленно, дабы так уйти из жизни. 78

Тогда, как говорят, между учениками возник спор, кому его хоронить. Причем дело не обошлось без драки. Но пришли их отцы и представители властей и похоронили его вблизи ворот, ведущих на Истм. Там была воздвигнута колоппа, а на пей сидела собака, изваянная из паросского мрамора. Позднее и сограждане оказали ему почет, воздвигнув бронзовые памятники, па которых было написано:

Время состарит и бронзу, лишь Диогенова слава Вечность саму превзойдет и никогда не умрет.

Смертным служил ты примером самодовлеющей жизни. Ты указуешь им путь, легче его пе найти.

70 И я написал стихи в прокелевзметиках:

Скажешь ли пам, Диоген, какая судьбина тебя

Ввергла в мрачный Лид? — Укус одичавшего пса 4б.

Некоторые авторы сообщают, что, будучи при смерти, он оставил наказ, чтобы его не погребали, а бросили па съедение диким зверям или кинули в ров, покрыв тело только тонким слоем пыли. По

Q Антология кшшзма другим свидетельствам, он просил сбросить его в реку Илисс, чтобы принести пользу своим меньшим собратьям.

Деметрий в «Омонимах» утверждает, что Александр и Диоген умерли в один и тот же день47: один — в Вавилоне, другой —в Коринфе. В 113-ю Олимпиаду Диоген был уже стариком.

Ему приписывают следующие произведения.

Диалоги:

«Кефалион».

«Ихтий».

«Галка».

«Леопард».

«Афинский демос».

«Государство».

«Искусство этики».

«О богатстве».

«О любви».

«Феодор».

«Гипсий».

«Аристарх».

«О смерти».

Письма.

Семь трагедий:

«Елена».

«Фиест».

«Геракл».

«Ахиллес».

«Медея».

«Хрисипп».

«Эдип».

Что касается Сосикрата, то оп в первой книге «Преемств» (Diadoche), а Сатир в третьей книге своих «Жизнеописаний» говорят, что все эти сочинепия не принадлежат Диогену, а упомянутые маленькие трагедии, как утверждает Сатир, написаны Филиском с Эгииы, другом Диогена. Сотион в седьмой книге подлинными считает только следующие сочинения Дио- гепа: «О добродетели», «О добре», «О любви», «Нищий», «Толмей», «Леопард», «Касандр», «Кефалион», «Филиск», «Аристарх», «Сисиф», «Ганимед», «Хрии», «Письма».

в1 Было известно пять Диогенов: первый — естествоиспытатель из Аполлонии, сочинение которого имело такое начало: «По моему мнению, начинать любую речь следует с положения, которое не допускает двоякого истолкования»; второй — автор работы о Пелопоннесе— был из Сикиона; третий — о нем мы писали выше; четвертый — философ-стоик, родом из Селевкии, называемый также Вавилонским, ибо Селевкия расположена по соседству с Вавилоном; пятый — из Тарса, автор, посвятивший свой труд проблемам поэтики, которые он пытался разрешить.

Афинодор в восьмой книге своих «Прогулок» говорит о нашем философе, что из-за притираний он всегда лоснился.