146 (471). ГЁТЕ —ГЕГЕЛЮ

Память о Вас, которую я всегда храню свежей и живой, превратилась во вполне реальный Ваш образ, когда известная Вам дама 1 в светлом расположении духа вернулась из Берлина, так что я не могу не представиться Вам многими сторонами.

Сохраните любезную и давнюю благосклонность ко мне и поверьте, что она постоянно доставляет мне радость как один из прекрасных цветов все еще расцветающей весны моей души.

Преданный Вам И. В. Гёте

Веймар, 3 мая 1824 г.

141 (479). ГЕГЕЛЬ —ЖЕНЕ

Вена, 21 сентября (1824 г.)

Доброе утро, любовь моя! Я в Вене, да, да, в Вене. Как жаль, что тебя здесь нет рядом со мной [...] До тех пор пока у меня будут деньги на итальянскую оперу и на обратный путь, я останусь в Вене! После того как я послушал оперу и посмотрел па-де-де в исполнении двух парижан (у них все так же хорошо, как и у берлинцев, за исключением того, что берлинские балерины делают только прямой, а парижанки тупой угол), я отправился домой, где застал, к нашему обоюдному удовольствию, Лилли и Клейн (молодая жена Партея была нездорова и не вышла). Это мне очень приятно, они еще будут здесь целую неделю, и мы условились ездить вместе. Они крайне удивились, узнав, что я иду из итальянской оперы. Сами они последние три дня проводили вечера в кукольном театре и на немецких спектаклях и еще не видели итальянскую оперу! И не слышали! Завтра утром схожу в Бельведер (Императорская картинная галерея) и на почту за твоим письмом, а там —на таможню, уладить дела, связанные с паспортом для отъезда.

(в полдень)

449

16 Зак.

Сегодня утром был .в церкви св. Стефана, затем пошел в Императорскую картинную галерею. Какое богатство, какие сокровища! Сегодня я едва успел сделать беглый обзор. Для того чтобы как следует смотреть, нужно посвятить целый день! Вечером пойду в итальянскую оперу, а сейчас — обедать...

Вена, в четверг утром, 23 сентября (1824 г.) ... Теперь расскажу тебе, какой образ жизни я веду в Вене. В нем пока лишь три раздела: картинная галерея, итальянская опера и попутдо внешний вид Вены. Что касается картинной галереи, я был там позавчера утром, вчера утром и вечером и снова сегодня. Однако специально о ней говорить еще не могу, это предмет длинного разговора; я только что стал ориентироваться и видел великолепные вещи. А итальянская опера! В понедельник я слушал «Дораличе» Меркаданте, позавчера — «Отелло» Россини, а вчера — его же «Зель- миру»! Правда, первая сцена «Зельмиры» нас несколько разочаровала. Певцы и певицы были такой школы, силы и чистоты голоса и мастерства, что ты можешь иметь о них представление лишь в том случае, если я назову тебе Каталани и мадам Мильдер. Позавчера выступила мадам Фодор. Какая школа, возвышенность исполнения, нежность, выразительность, вкус! Это — великолепная артистка! Хотя у нее и превосходный голос, все же иногда заметно, что он несколько ослаб; но поет она так, что это подчеркивание нежного и тонкого кажется намеренным и на своем месте. Моему любимцу Рубини и Донцелли — отличный баритон — пришлось в тот вечер петь столько, сколько Бадеру в «Олимпии» Позавчера и вчера выступал вызвавший больше всех восхищение и больше всех приветствуемый Давид, ведущий тенор, обладающий великолепным, сильным и могучим голосом — на высоких тонах фальцет, но брал он их с такой легкостью, с таким переходом, что казалось, что ему это ничего не стоит. Затем великолепный бас Лаблаш, потом Боттичелли, Чинтимарра, два замечательных басиста и синьора Дарданелли, выступавшая вчера. По сравнению с металлическим звучанием этих голосов, особенно мужских, звучание всех голосов в Берлине, как всегда за исключением Мильдер, конечно, имеет в себе что-то грубое, шероховатое, нечистое, какую-то слабость, как пиво по сравнению с прозрачным, золотистым, искристым вином — искристым, повторяю, вином, — никако- го изъяна в пении и передаче тонов, и это не выученный урок, в исполнение вложена вся личность исполнителя.

Вообще же эти итальянцы приехали сюда только на лето. Арендатор театра заключил договор с венецианским и неаполитанским оперными театрами лишь на зимний сезон. Ты только представь себе, что здесь находится вся итальянская оперная элита, Клейн и Пар- тей вряд ли могут слушать что-нибудь лучше, а последний и в Италии не слышал ничего подобного.

О внешнем виде Вены не могу пока ничего сказать, так как еще не огляделся. До сих пор я оставался в центре, т. е. в Вене без пригородов. Улица, на которой я живу, Кернтнерштрасе, похожа на Кёнигштрасе, но ее вряд ли можно назвать прямой. Громадные дворцы, но узкие улочки, и если бы венские улицы росли так, как наши Линденштрасе, Лейпцигерштрасе и Вильгельмштрасе, то они, конечно, стали бы красивыми. Вообще же я не обнаружил красивой архитектуры. Венский бург похож на Дрезденский замок — трудно понять, где фасад; год назад построены новые ворота и храм Тесея — в стиле нашей Гауптвахты. Далее Фольксгартен, куда я пошел вместе с Лиллипо совету госпожи Мильдер. В остальном же мояшо сказать, что между городом и пригородами (которые не связаны и не составляют одного единого города, как Берлин) очень милые аллеи для прогулок, зеленые, свежие, а не осеннего вида, как в Берлине. В Пратере и Аугартене еще не был. В первую очередь нужно заняться искусством.