Ь. Правосудие § 529

Примечание. Положительная сторона законов касается прежде всего только их формы — именно быть вообще значимыми и известными, вместе с чем дана и возможность того, чтобы они для всех делались известными обычным внешним способом. Содержание может быть при этом в себе разумным или неразумным и тем самым не соответствующим праву. Но поскольку право как имеющееся в определенном наличном бытии есть право развитое и само анализирует свое содержание для приобретения определенности, постольку анализ этот вследствие конечности материи впадает в прогресс дурной бесконечности. Завершающая определенность, безусловно существенная и прерывающая этим прогресс недействительности, может содержаться в этой сфере конечного лишь таким способом, который соединен со случайностью и произволом. Будут ли соответствовать закону и праву три года, 10 талеров и т. д. или только 27г, 23Д, 24/б и т. д. лет и далее до бесконечности, никоим образом нельзя решить посредством понятия, и все же это соответствие есть высшее, что принимается в качестве решения. Так положительное, правда, только на конечных пунктах процесса определения, на стороне внешнего наличного бытия, вступает в свои права как нечто случайное и произвольное. Это происходит во всех законодательствах и издавна происходило само собой; необходимо только определенно осознать это в противовес мнимой цели и болтовне о том, будто закон всесторонне может и должен быть определен посредством разума или правового рассудка, посредством чисто разумных и рассудочных оснований.

Те, для которых законы есть зло и даже нечто нечестивое и которые считают единственно нормальным управление и управляемость, проистекающие из естественной любви, наследственной божественности или благородного происхождения, основанных на вере и доверии, а господство законов считают состоянием извращенным и несправедливым,—упускают из виду то обстоятельство, что светила и т. д. так же, как и скот, управляются, и притом хорошо управляются, по законам,— законам.

в этих предметах имеющим, однако, лишь характер чего-то внутреннего, а не законов для себя, положенных как таковые,— эти люди не видят, что природа человека только в том и состоит, чтобы знать свой закон, и что он поэтому в действительности может повиноваться только такому осознанному закону, подобно тому, как и его закон только как сознаваемый им закон может быть законом справедливым; в противном же случае он уже по существу своего содержания представляет собой случайность и произвол или по меньшей мере необходимо смешан с этими элементами и загрязнен ими.

То же самое пустое требование совершенства применяется также и в смысле, противоположном вышеуказанному, именно для подтверждения мнения о невозможности и нецелесообразности кодекса законов. При этом обнаруживается еще дальнейший изъян мысли, состоящий в том, что существенные и всеобщие определения помещаются в один ряд с частными деталями. Конечный материал можно определить самым разнообразным способом в направлении дурной бесконечности, но этот дальнейший ход определения не есть, как его представляют себе, например, в пространстве, порождение пространственных определений того же качества, как и предыдущие, но прогресс в сфере все более и более специального на основе проницательности анализирующего рассудка, изобретающего новые различения, делающие необходимыми и новые решения. Если определения этого рода точно так же получают название новых решений или новых законов, то в отношении дальнейшего продвижения этого развития интерес и содержание этих определений постепенно убывают.

§ 530 2)

Выразить и сделать общеизвестной положительную форму законов как таковых является условием внешнего обязательства в отношении к ним, поскольку они как законы строгого права касаются только абстрактной (т. е. в себе внешней), а не моральной или нравственной воли. Субъективность, на которую воля с этой стороны имеет право, состоит здесь только втом, что нечто становится известным. Это субъективное наличное бытие как наличное бытие в себе-и-для-себя-су- щего в этой сфереу—права,— есть в то же время с внешней стороны объективное наличное бытие как всеобщая значимость и необходимость.

Правовая сторона собственности и частных имущественных сделок, ее касающихся, получает, согласно определению, что правовое есть положенное, признанное и в силу этого значимое,— свою всеобщую гарантию посредством соблюдения формальностей.