Движение вспять

В Африке уже к началу нашей эры доступных для разработки россыпей почти не осталось и золотодобыча угасла.

По меньшей мере на два столетия прекратилась в Европе разработка недр и плавка металлов. Остановилась и чеканка монет, наступил возврат к почти безденежному натуральному хозяйству. Но и тогда, в период наибольшего упадка, без золота обходиться не могли.

По сохранившимся скудным сведениям разработка россыпей кое-где в Европе возобновилась в конце VIII в. Это * были мелкие, кустарные разработки. Многие тайны ремесла уже оказались забытыми — произошел возврат к примитивным, «доримским» способам добычи. И все же россыпей хватало ненадолго. Остатки были выработаны на Пиренейском полуострове к XII в., на век позднее — в Средней Европе, а на Балканах и Карпатах — к XVI в.

По мере того как таяли россыпи, приходилось разрабатывать труднодоступные коренные месторождения.

С VI по XVI в. в Европе, по данным Г. Квиринга, было извлечено лишь 570 т золота. По сравнению с эпохой Римской империи годовая добыча уменьшилась в среднем в 7 раз.

Если учесть рост населения и расширение границ освоенных территорий, то глубокий упадок золотодобычи будет еще очевиднее.

, /

Пополнения казны европейских государств за счет других континентов тогда почти не происходило. Монетный голод, став хроническим бедствием, тормозил экономическое развитие стран. Лишь после открытия Америки в Европу хлынули награбленные богатства. При этом были парализованы разработки золота в Европе — они давали слишком дорогой металл.

К XVII в. уже значительно возросла потребность в различных металлах, и всюду, где было возможно, приступили к разработке коренных руд — медных, свинцовых, сурьмяных, ртутных и др. Нередко такие руды содержат значительную примесь серебра. Поэтому в отличие от золота его добыча быстро возрастала. С XVI по XIX в. серебра получили в 20 раз больше, чем золота, и оно продолжало оставаться главным денежным металлом. В результате отмеченных причин долгое время совершенствовалось умение искать и разрабатывать только коренные месторождения. Другая ветвь горного искусства, охватывающая фоссыпи, оказалась увядшей и забытой.

«Наука,— отмечал Ф. Энгельс,— движется вперед пропорционально массе знаний, унаследованных ею от предшествующего поколения» *, и с эпохи Возрождения это движение в целом ускоряется пропорционально квадрату удаления от исходного пункта. Однако схему эту сильно осложняет неравномерность развития различных отраслей знания.

Одним из примеров того, что оно может быть направлено даже вспять, дает, по нашему понятию, история россыпных месторождений. После бурного расцвета в древние века и постепенного угасания в средние знания о них приблизились к нулю в эпоху Возрождения и находились на таком уровне до начала XIX в.

Обо всех этих особенностях развития золотопромышленности стало известно лишь, в наше время благодаря большим успехам в изучении далекого прошлого. А что же знали те, кто начинал поиски золота в России?

По иронии судьбы практически полезные приемы поисков и разработки россыпей были забыты, а химерические представления о них алхимиков оказались удивительно живучими. Они признавали две золотоносные субстанции — солнечную и земную, лишь с последней связывая свои надежды получить золото.

Например, минерал пирит образует правильные кристаллы и состоит только из железа и серы. Если расколоть побольше кристаллов, то легко убедиться, что в некоторых из них есть зерна меди. А, скажем, медная руда — халькозин — разделяется только на медь и серу, но в ней блестят также иголочки серебра. Внутри же серебряного самородка попадаются чешуйки золота.

На основании этого вывод казался ясным — железо само по себе в природе переходит в медь, она — в серебро, венец преобразований — золото. Именно поэтому в жилах золото обычно сопровождают «низкие» металлы. Алхимики считали, что задача состоит в том, чтобы ускорить этот процесс, идущий по божественному начертанию.

Лишь много позднее этим наблюдениям было дано иное объяснение: «чистые» минералы — редкость, обычно при кристаллизации происходит захват инородных, особенно родственных частиц.

Совсем по-иному алхимики оценивали солнечную золотую субстанцию. В пользу солнечного происхождения золота в песках говорили такие факты: самые крупные и богатые золотые россыпи встречаются в жарких странах, по направлению к умеренным широтам их количество и качество неуклонно убывают, а на севере россыпей нет вовсе. Следовательно, не всякий солнечный свет превращается в золото, а только самый знойный. На этой основе устанавливалась прямая связь между палящим солнцем, сделавшим черным человеческое тело, и золотыми песчинками в африканской земле. Позднее, обнаружив россыпи в Южной Америке, европейцы усмотрели такую же связь между ее палящим солнцем и краснокожими, еще больше уверовав в свои представления.

О том, что золотинки в песках сотворены солнечными

лучами, свидетельствовали и такие трудноопровержимые аргументы — россыпи встречаются в самых различных условиях: в долинах полноводных рек и в безводных пустынях, в низинах и на возвышенностях, среди густой расти- тельности и на голых склонах. Следовательно, золотой песок вездесущ и никак не связан с земной обстановкой, он там, где касаются почвы горячие лучи, и поэтому глубоко, в недра россыпи в отличие от рудных жил не уходят.

Россыпное золото было объявлено алхимиками «универсальной и вечной и неизменной субстанцией жарких стран». О том, насколько широко распространилась эта^ теория, подтверждает «Общее географическое описание всей России», составленное крупнейшим знатоком горных дел В. Н. Татищевым в 1736 г.

В главе IX («О рудах металлов») сказано: «Многие думают, что в Сибири... золотые руды быть имеют потому, что в смежном с Сибирью государстве Китайском множество золота находится, и... по словесным некоторых людей сказаниям, китайцы не столько золота из гор копают, ко- лико в реках промыванием песка собирают, и что оные реки из одних мест с текущими через Сибирь начинаются, и в том никакого сомнения нет, понеже и в других местах обоими способами золото довольно добывается, но чтоб в Сибири так студеном климате золотая руда быть могла, об оном сумнение немалое, если токмо рассудить, какого великого жара солнечного... потребно. А йотом рассмотрев, какая разность теплоты между ближайшими к югу сибирскими и теми китайскими, где золото достают, то увидели, что не выше 35 гр. северной широты находится, и тако с /наружнейшими сибирскими разности до 14-ти градусов. Однакож в Сибири золото в Даурах купно с серебром добываемо, которого в фунте серебра от 2 до 3 золотников бывает...»

Вывод ясен: искать золото надо там же, где и серебро,— в рудных жилах.

'В XVIII в., когда в яростных спорах плутонистов («все из огня!») и нептунистов («все из воды!») зарождались основы современных представлений о происхождении руд, «песошной» руде не было уделено внимания. Она так и осталась загадочной солнечной субстанцией, не имеющей отношения к северным странам.

М. В. Ломоносов в «Первых основаниях металлургии...» ’(1763) так охарактеризовал представления, на ос- 124

нове которых вели поиски: «Положения мест разделяются на ровные и гористые. Твердую и постоянную землю, в которой обыкновенно металлы родятся, на ровных местах обыкновенно покрывают наносные земли... Для того рудоискатели на таковых местах ничего не ищут».

' Эти взгляды отражали уровень знания иноземных учителей. Нет оснований считать, что в Россию приглашали плохих специалистов. То, что они обходили места ровные и почти не искали россыпи, объяснялось скорее всего следующей причиной. Все специалисты приезжали из стран, где россыпи давным давно были выработаны, а приемы их поисков забыты. Иноземные специалисты сделали немало полезного в отношении рудных месторождений, но научить искать россыпи не могли, потому что сами не умели. В этом убеждают не только безрадостные результаты их деятельности. Сохранились и откровенные признания иноземцев о том, что про золото, «которое добывают из песку», знают они лишь по слухам из заморских стран.

Историк JH. К. Чупин знакомился с обстоятельствами открытия уральских россыпей, можно сказать, по горячему следу, когда картина событий еще была ясна. И он особо подчеркнул, что до Брусницына «о золотых ррссыпях и способах добычи из них золота никто на Уральских заводах не знал». Никто! Ни отечественные, ни иноземные специалистытаково свидетельство современника. А теперь, располагая архивными и другими данными* можно - утверждать: не только на Урале.

Россыпи для всех оставались таинственным незнакомцем, во в'сяком случае в странах, с какими была тогда связана Россия^. Категоричность этого суждения следует несколько смягчить — имеются факты, говорящие о том, что кое-где в народе простейшие навыки промывки песков не были забыты. Так, в 1806 г. русские офицеры узнали, что недалеко от Бухареста, на реке Яломнице, цыгане, как было сказано в донесении, «собирают песок, содержащий в себе золото».

О таком диве главнокомандующий русских войск сообщил в столицу. Для доказательства, что это не выдумка, у цыган купили 8 фунтов золота, но самого главного, как же его собирают, не дознались. То ли не смогли, то ли просто забыли об этом в суете военных будней, не учитывая, что опыт цыган мог бы пригодиться для поисков на родной земле. Можно предполагать, что цыгане собирали «носовое золото» — при спадё уровни реки, на песчаных отмелях, местами его скопляется немало, и отмывка не представляет трудности.

Этот факт лишь дополняет, но не меняет общей картины и вывода — о россыпях не знали, искать их не умели.

Пословица гласит: самая короткая дорога — знакомая. В те времена знакомым и привычным был только поиск коренных месторождений. Их знали, где находить, тогда как адрес россыпей оставался неизвестным. Возможно, попытки делались; из наносов брали наугад пробы, истирали их, промывали и, ничего не найдя, работы прекращали.

Равнинных, заболоченных мест при поисках избегали, а ведь в Сибири и на Урале они преобладали и в отношении россыпей являлись наиболее перспективными. Конечно, в горах искать было куда легче — там рудоносные жилы обнажены или лишь слегка прикрыты наносами, среди которых обломки руды хорошо заметны. Обычно весьма прочные, эти обломки далеко расползаются по склонам, образуя ниже жилы широкий шлейф — видимый ореол рассеяния. Поиск месторождений по обломкам, которые видны глазом, был если и не легок, то, во всяком случае, привычен и для иноземных учителей, и для учеников. А в россыпях металл — всегда невидимка, и на глаз пустые пески от богатых не отличить.

Надо еще добавить, что рудоносные жилы обычно прямолинейны и резко отличаются от вмещающих пород. Поэтому прослеживать их легче, чем «песчаную субстанцию», которая якобы квартирует там, где касаются земли самые жаркие лучи солнца.

Таким образом, искать коренные месторождения было легче до тех пор, пока условия образования и распространения россыпей не были выяснены.