В российских реформах второй половины XIX в. современного исследователя притягивает умение правительства Александра II с относительно малыми для себя потерями выйти из кризисной ситуации на рубеже 50-60-х гг., определить оптимальные направления преобразований, обеспечивая при этом продвижение страны по пути развития. Либеральное окружение Александра II, не меняя основ государственного устройства (были сохранены форма правления в виде абсолютной монархии, система органов управления в центре и на местах), выявило приоритеты в реформировании, обеспечившие экономическое и социальное развитие российского общества и государства. Правительство Александра II осознало колоссальное отставание России от передовых европейских стран и необходимость вхождения в русло мировой цивилизации. Поражение в Крымской войне 1853-1856 гг. поставило самодержавие перед выбором: либо российской империи сойти на нет как великой державе, либо попытаться догнать передовые страны Запада. Уступая набравшей силу общей тенденции экономического развития и под угрозой новой «пугачевщины», создаваемой антикрепостническим движением крестьянства, правительство пошло по пути реформирования - начало подготовку отмены крепост ного права, а также реформ местного самоуправления, образования, финансовой, судебной, военной, полицейской. 19 февраля 18 55 г. в крайне неблагоприятных для страны обстоятельствах на престол вступил Зб-летний Александр II. Спустя год в речи, произнесенной им 30 марта 1856 г. перед представителями московского дворянства, монарх впервые вынужден был провозгласить известный принцип: «лучше отменить крепостное право "сверху", нежели дожидаться того времени, когда оно начнет отменяться "снизу"». Крестьянская реформа, занявшая центральное место в ряду преобразований второй половины XIX в. в России и предоставившая крестьянам, составлявшим 8/10 населения страны, личную свободу, сделала возможным проведение и других реформ. Манифест и Положение 19 февраля 1861 г., сохранив экономическую зависимость крестьян, тем не менее предоставили им личную свободу, выражавшуюся в возможности заключать гражданские сделки, выступать в суде в качестве истца и ответчика, открывать торговые и промышленные заведения. Экономическая свобода для крестьян задумывалась правительством как производная от личной свободы. Хотя в центре развития деревни продолжала оставаться не личность крестьянина, а «мир», община, предоставленная крестьянину правоспособность вела к расслоению деревни и кризису общины, следовательно, к экономической свободе как основе формального равенства. Вслед за крестьянской была проведена судебная реформа 18 64 г., которая обеспечивала защиту отношений собственности и прав личности. Были образованы органы земского (1864 г.) и городского (1870 г.) самоуправления, взявшие на себя решение наболевших проблем в хозяйственной и социаль- ной сферах. Эти реформы были призваны обеспечить экономическое и социальное продвижение страны без радикальных, как казалось поначалу, перемен в государственном „строе, демо кратизировать российскую действительность в определенных, четко очерченных рамках. Правительство Александра II, вынужденное пойти на уступки в политической сфере, стремилось «откупиться по возможности»71 теми из них, которые, по его мнению, позволяли ® сохранить самодержавную власть, - прежде всего реформами местного самоуправления и суда. Введение элементов представительства в России было начато снизу, с земств. Органы земского самоуправления становились связующим звеном между обществом и правительственным аппаратом. Реформаторы попытались разделить государственную * власть и ответственность на местном уровне с представителя ми земских обществ. Различные сословия, в том числе и крестьяне, получившие по реформе 1861 г. личную свободу, через органы местного самоуправления (губернские и уездные собрания и управы) были допущены к решению экономических и социальных вопросов местного значения. Снабжение продовольствием, здравоохранение, просвещение, попечительство, благоустройство населенных пунктов - все эти проблемы, составляющие обыденную, каждодневную жизнь человека, в принципе могут быть в значительной степени разрешены через механизм местного самоуправления. Решение этих проблем вовсе не обязательно поднимать на общегосударственный уровень. В сложные, переходные для общества моменты, каким и была эпоха реформ, проводимых правительством Александра II, значительно возрастает роль органов местного самоуправления. Правительство как бы., передает им часть своих полномочий. А население, которое в свою очередь не в состоянии дожидаться, когда его насущные нужды будут урегулированы «сверху», на уровне власти, принимается решать свои проблемы «снизу». Оптимальной организационноправовой формой здесь являются органы местного самоуправления, действующие в пределах предоставленной им компетенции. Российские земские учреждения, как и созданные вслед за ними органы городского самоуправления (городские думы и управы), имели общественную природу. Не входя в систему государственных органов, не имея «ни головы» - земского учреждения общероссийского уровня, «ни ног» - соответствующих органов на уровне волости, действуя в пределах четко очерченной в законодательстве компетенции, располагая собственными бюджетными средствами, органы местного самоуправления взяли на себя решение значительного круга социальноэкономических проблем, сгладили тем самым противоречия между обществом и государством и обеспечили более или менее стабильный общественный порядок. Параллельно с земской шла судебная реформа. Составители Положения о земских учреждениях 1 января 18 64 г. ориентировались на судебные уставы 20 ноября 1864 г. и, наоборот, правительство при открытии новых судебных установлений в той или иной части России учитывало введение в этой местности органов местного самоуправления. Правительство предусмотрело возможность взаимодействия реформ в ходе их реализации: крестьянская реформа обеспечи валась судебными гарантиями защиты экономических и личных интересов населения; судебная система формировалась при посредстве земств (земства участвовали в выборах мировых судей, в составлении списков присяжных заседателей); суды вправе были разрешать споры между органами местного самоуправления и государственной власти. Реформы были созвучны друг другу по цели, характеру, принципам. Общими принципами, на которых строилась деятельность органов местного самоуправления и новых судебных установлений стали: законность (противопоставлялась всевластию бюро кратии) ; выборность, которая пронизывала всю систему органов местного самоуправления (в судебной реформе она проявлялась в порядке формирования мировых судебных установлений и участия общественного элемента в суде); гласность как форма контроля общества за органами местного самоуправления и юстиции; независимость от администрации (Положение о земских учреждениях 18 64 г. фиксировало: «Земские учреждения, в кругу вверенных им дел, действуют самостоятельно»;72 что касается судебной реформы, то ни одно должностное лицо, включая царя, не могло вмешиваться в решение судом уголовных и гражданских дел); равенство (органы местного самоуправления были призваны решать вопросы в интересах всех сословий, судьи при рассмотрении споров должны были исходить из принципа равенства всех перед судом). Одним из первых пожеланий, обнародованных при вступлении Александра II на престол в Манифесте 19 марта 1856 г., было: «правда и милость да царствуют в судах». Порядок преобразования судебного строя был следующим: сначала указаны основные недостатки судопроизводства по своду., 1857 г., затем определены главные начала преобразования, в соответствии с которыми 29 сентября 1862 г. высочайше утверждались «Основные положения преобразования судебной части в России», вошедшие в Полное собрание законов73. В 1 и 2 статьях «Основных положений» отражено, что власть судебная отделялась от административной и законодательной. В указе Александра II Сенату от 20 ноября 1864 г., вводившем в России новые суды, сказано: «Рассмотрев сии проекты, Мы находим, что они вполне соответствуют желанию Нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных Наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе Нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низшего»74. Судебные уставы 20 ноября 18 64 г. включали в себя четыре части: 1) Учреждение судебных установлений; 2) Устав уголовного судопроизводства; 3) Устав гражданского судопроизводства; 4) Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями . Судебная реформа 1864 г. была самой демократичной среди преобразований 60-70-х гг. XIX в. в России. Радикализм судебной реформы определялся рядом факторов: _ - крайней отсталостью российской дореформенной юстиции, не претерпевшей изменений на протяжении длительного периода времени; - необходимостью с помощью демократизации судоустройства и судопроизводства обеспечить экономическое развитие страны; - победой либерального направления в правительстве в ходе подготовки судебных уставов 1864 г.; - недооценкой роли суда в государственном механизме - окружение Александра II полагало, что введение построенного на демократических принципах суда не изменит формы правления . Успех других преобразований второй половины XIX в., экономика страны, по мысли реформаторов, в значительной степени зависели от состояния судебной сферы. . Применительно к реформе 18 64 г. нельзя говорить ни о преемственности старого- и нового суда, ни о трансформации отечественной правовой традиции. Конструкция судебной реформы 18 64 г. аккумулировала теоретические доктрины о суде Монтескье, Бентама, Беккариа, Миттермайера, опыт судоустройства и судопроизводства в таких странах, как Франция, Италия, Германия, Бельгия, «общечеловеческие начала» суда, воплощенные в законодательстве стран Европы75. Судебная реформа 18 64 г. определила направление правового развития России второй половины XIX - начала XX вв. В ряду отраслей и институтов права России самодержавие отдало предпочтение именно демократизации судебной системы, гражданского и уголовного судопроизводства. В стране продолжало действовать дореформенное Уголовное уложение 1845 г., правда, в уголовное материальное право были внесены поправки, исключавшие его откровенно крепостнические нормы (например, отмена в 18 63 г. телесных наказаний для низших сословий). Гражданское уложение в России так и не было принято, хотя проект его был разработан в начале XX в. В сфере гражданского материального права продолжало действовать множество разрозненных законодательных актов. В этой связи уместно вспомнить высказывание В. Случевского, который писал: «Каждое лицо может легче ограничить себя от применения худого уголовно-материального законодательства, нежели от действия худого уголовно-процессуального законодательства, так как первое применяется только к тем лицам, виновность которых установлена при посредстве второго»76. Автор подчеркивал при мат норм уголовно-процессуального над нормами уголовного » материального права. Точно так же составители судебных уставов 18 64 г. уделяли первоочередное внимание гражданско- процессуальным формам и способам защиты личных имущественных прав, нежели их регламентации в гражданском материальном праве. Конечно, в идеале демократизация должна пронизывать одновременно все отрасли права. Но если подобное не представ- 6 Случевский В. Учебник уголовного процесса. СПб., 18 95. С. 27 . ляётся возможным, то реформаторы вынуждены определять приоритеты, выбирать то, что имеет первоочередное значение и может служить базой для проведения последующих_преобразований. Принципы, которые в других странах получили право на существование в результате революций и нашли законодательное закрепление в конституциях (независимость судебной власти как проявление принципа разделения властей, презумпция невиновности, право обвиняемого на защиту, гласность и состязательность процесса, участие общественности в лице присяжных заседателей в отправлении судопроизводства) , в России были провозглашены по инициативе правительства - «революция сверху» - и впервые законодательно закреплены не на конституционном уровне, а судебными уставами 1864 г. - законодательными актами, реформировавшими судоустройство и судопроизводство. Те принципы, которые в других странах традиционно носят характер конституционных, в России впервые появились на уровне отраслевого законодательства и касались только одной сферы - судебной. И все же в глубинном понимании это было одним из проявлений эволюции самодержавия по пути превращения его в конституционную монархию. По свидетельству государственного секретаря А.А. Половцова, Александр III считал, что судебные уставы «были утверждены покойным государем по настоянию лиц, желавших навязать ему конституцию, к которой это и был бы первый шаг»77. По мнению В. Фукса, придерживавшегося весьма консервативных взглядов, «...в новом суде подозревали не только гарантию правильности решения гражданских и уголовных дел, но и могущественное орудие против произвола полиции, против посягательства администрации на личную свободу граждан, своего рода политический habeas corpus - исходную точку в недалеком будущем целого арсенала конституционных порядков»78 . Е.А. Скрипилев в статье, вышедшей в 1987 г., писал о «связи, существующей между конституционализмом и новой (по существу буржуазной) судебной системой. Отделение суда от администрации тоже есть признак конституционализма, один из его атрибутов»79. В современной отечественной историографии, пожалуй, впервые здесь дается оценка судебной реформы 1864 г. в контексте конституционного развития России. Таким образом, правительство Александра II, чтобы сохранить самодержавие, идет на уступки в виде судебной реформы. Тем самым в российскую государственность был введен элемент конституционного строя - самостоятельная и независимая судебная власть. Стремясь избежать превращения России в конституционную монархию, самодержавие уже само вступило на этот путь. Вот суть противоречия, которое породила судебная реформа и которое впоследствии будет обостряться, все глубже захватывая не только судебную сферу, но и государственность в целом. Известный французский процессуалист XIX в... Ф. Эли отмечал тесную связь процессуальных принципов с принципами конституции: «Процессуальные формы воспроизводят различные принципы конституции, они там берут дух и тенденции, они являются их необходимым последствием, они непрерывно изменяются, чтобы следовать конституции в своих изменениях. Гарантии обвиняемого увеличиваются или уменьшаются в соответствии с принципами управления последних...»80. Очевидно, существует и обратное воздействие: влияние начал судоустройства и судопроизводства на государственность в целом. Значимость того или иного исторического события или явления принято оценивать не по тому, что не было сделано по сравнению с нашими сегодняшними представлениями о нем, а по тому, что оно привнесло в общество и государство по сравнению с предшествующим. Достоинства судебной реформы 18 64 г. проявляются особенно отчетливо на фоне дореформенных судебных порядков. Множественность судебных инстанций (сословные суды, магистраты, ратуши, надворные суды и т.п.) с неопределенной подсудностью, с различным порядком судопроизводства затрудняла обращение в суд за защитой прав и законных интересов. Так, в дореформенном гражданском процессе действовали: общий, четыре главных, шестнадцать особенных порядков судопроиз водства81. Неопределенность процессуальных сроков, неограниченное число бумаг, подаваемых тяжущимися зачастую лишь с целью замедлить дело, неточность законов о судебных издержках порождали волокиту в судах и произвол со стороны судейских чиновников. Излишне строгие формальности в отношении внешней формы исковых прошений требовалось соблюдать при полном отсутствии правил об их внутреннем содержании. Одни и те же органы государства выполняли одновременно административные и судебные функции. Смешение полицейской и судебной власти, элементы розыскного процесса (например, требования канцелярской тайны) были привнесены не только в уголовный, но и в гражданский процесс, придавая несвойственные ему черты. Уголовный процесс накануне реформы 18 64 г. носил инквизиционный характер (за исключением применения пыток, которые были отменены в 1801 г.) с формальной оценкой доказательств, когда «лучшим свидетельством всего света» считалось собственное признание обвиняемого, сила доказательств была заранее определена законом, не зависела от их внутреннего содержания. Система доказательств не была разработана. В гражданском судопроизводстве использовался такой архаичный вид доказательств, как присяга тяжущихся. За неправые иски и за подачу апелляционной жалобы, признанной судом неправильной, взыскивались штрафы, что, может быть, преследуя благую цель предотвратить подачу неправомерных прошений и жалоб, в конечном счете ограничивало права лица на защиту его законных интересов. Правом представительства в дореформенном суде обладали стряпчие и ходатаи, которые при неопределенности норм материального и процессуального права приспосабливались легко их обходить, в чем, собственно, и состояло мастерство этих представителей. На дореформенных стряпчих и ходатаев не распространялся механизм ответственности, традиционно действующий внутри адвокатской корпорации. Нельзя не отметить, что с принятием уставов 1864 г. реформировалась одновременно вся система судоустройства и судопроизводства. Отказавшись от хаотичной системы сословных судов, судебные уставы ввели стройную систему судебных органов со строго очерченной компетенцией. Параллельно действовали система мировых судов для рассмотрения малозначительных уголовных и гражданских дел, замыкавшаяся на уровне уезда, и система общих судебных установлений (окружные суды, охватывавшие территорию нескольких уездов, и судебные палаты, юрисдикция которых распространялась в пределах нескольких губерний). Высшей судебной инстанцией, объединявшей систему мировых и общих судов, был Сенат. Судебная система России по уставам 1864 г. имела сле дующие очертания. Мировой судья, избираемый на 3 года представительными органами местного самоуправления (уездными земскими собраниями или городскими думами) из среды местных обывателей на основе образовательного, служебного и имущественного ценза. Участковому мировому судье были подсудны уголовные дела, если предусмотренное в законе наказание не превышало 1 года лишения свободы, или гражданские с суммой иска не свыше 500 руб. Наряду с участковыми были учреждены должности по- четных мировых судей, которые по просьбе сторон или при отсутствии участковых мировых судей рассматривали подсудные им дела. „ Уездный съезд мировых судей - вторая апелляционная, инстанция для дел, рассмотренных мировыми судьями, в составе всех участковых и почетных судей уезда. Параллельно с системой мировых судов действовала система общих судебных установлений: Окружной суд, рассматривавший уголовные и гражданские дела, выходившие за пределы подсудности мирового суда. Уголовные дела, по которым в законе было предусмотрено наказание, соединенное с лишением или ограничением прав состояния, рассматривались окружным судом с участием присяжных заседателей. Судебная палата - апелляционная инстанция для дел, рассмотренных окружным судом без участия присяжных, суд первой инстанции для государственных и должностных преступлений. Судебная палата была разделена на департаменты. При рассмотрении судебной палатой дел в качестве суда первой инстанции участвовали сословные представители (губернский и уездный предводители дворянства, городской голова, волостной старшина). Согласно ст. 212 Учреждения судебных установлений председатели, товарищи председателей и члены окружных судов, в том числе и судебные следователи, а также старшие председатели, председатели департаментов и члены судебных палат назначались высочайшей властью по представлению министра юстиции . Кассационные департаменты Сената - единственная в империи кассационная инстанция, призванная обеспечить единство судебной практики, охранять правила и обряды .судопроизводства и тем самым служить опорой законодателю. Сенат венчал систему судебных органов. Наряду с вновь созданными в ходе реформы департаментами в его составе сохранялись старые структуры, выполнявшие административные полномочия. Сенат был достаточно громоздким учреждением, наделенным не только судебной, но и административной властью . Судебными уставами 18 64 г. были провозглашены принципы равенства всех перед судом, независимости суда от администрации, несменяемости судей, гласности, устности, состязательности; презумпция невиновности; право обвиняемого на защиту; оценка доказательств по внутреннему убеждению судьи. Учреждались институт судебных следователей, адвокатура, суд присяжных; реорганизовывалась прокуратура. Не случайно из четырех томов, составлявших судебные уставы в первоначальной редакции 18 64 г., первый том содержал Устав гражданского судопроизводства, призванный обеспечить поступательное движение экономики России, развитие гражданского оборота, защиту прав личности в сфере экономики, умерить столкновения прав и интересов частных лиц по вопросам собственности и обязательств. В гражданском судопроизводстве вводились следующие правила : - были выделены два порядка судопроизводства: общий (пространный) , простой .(сокращенный) ; - полицейская власть отделялась от судебной и с этой целью учреждались мировые суды; - гражданские дела подлежали рассмотрению, не более чем в двух инстанциях; - вместо следственного процесса в гражданских тяжебных делах был учрежден процесс состязательный; - сторонам предоставлялось право на получение квалифицированной юридической помощи; - простые и малозначительные дела подлежали рассмотрению в сокращенном порядке; - запрещалась подача тяжущимися неограниченного числа бумаг, количество их было сокращено - по две с каждой стороны; - были упорядочены судебные издержки; - устанавливались правила о доказательствах и отменено право суда назначать присягу тяжущемуся как судебное доказательство; - предусматривалось участие в гражданском процессе прокурора как представителя государства; - устанавливались правила о постановлении вопросов при решении дел, и судам вменялось в обязанность мотивировать свои решения; - отменялись штрафы за неправые иски и за апелляционные жалобы, признанные судом неправильными; - высший надзор за рассмотрением гражданских дел был возложен на Гражданский кассационный департамент Сената; - исполнение судебных решений возлагалось на судебных приставов - особых, состоящих при суде чинов12. Характер гражданского процесса определялся частным ин тересом, инициативой сторон, наиболее полным воплощением принципа состязательности. Уголовное судопроизводство отличалось от гражданского публичным характером. Его следовало рассматривать прежде всего как форму самоограничения со стороны государства. Степень демократизма уголовного процесса, наряду с универ сальными принципами (гласностью, состязательностью, правом на защиту), определялась наличием широкого спектра гарантий прав обвиняемого: - «при производстве следствия судебный следователь обязан с полным беспристрастием приводить в известность как обстоятельства, уличающие обвиняемого, так и обстоятельст ва, его оправдывающие»;13 - взятие под стражу как мера пресечения предусматривалась прежде всего, если лицо подозревалось в совершении преступления, влекущего за собой лишение всех прав состояния, либо всех особенных прав и преимуществ, с немедленным уведомлением ближайшего лица прокурорского надзора, кото рое, в свою очередь, могло требовать при недостатке улик ограничиться менее строгой мерой пресечения;14 - следователь не должен был «домогаться сознания обвиняемого ни обещаниями, ни ухищрениями, ни угрозами или тому 12 См.: Судебные уставы ... с изложением рассуждений... С. X-XI. 13 Уст. угол. суд. Ст. 2 65. 14 Там же. Ст. 283. подобными мерами вымогательства»; в случае отказа обвиняемого отвечать на заданные ему вопросы следователь, отметив о том в протоколе, изыскивал «другие законные средства к открытию истины»;82 - «молчание подсудимого не должно быть принимаемо за признание им своей вины»;83 - «муж или жена подсудимого лица, родственники его по прямой линии, восходящей и нисходящей, а также родные его братья и сестры могут устранить себя от свидетельства, а если не пожелают воспользоваться сим правом, то допрашиваются без присяги»;84 - участвовавшие в деле лица могли приносить жалобы на всякое следственное действие, нарушающее или стесняющее их права: жалобы на действия полиции приносились прокурору, на действия следователя - окружному суду;85 - предусматривалась возможность предъявления иска о возмещении вреда и убытков, причиненных незаконными действиями должностных лиц: «оправданный подсудимый не лишается права вознаграждения и с должностных лиц, в том числе и судебного следователя и прокурора, если может доказать, что они действовали пристрастно, притеснительно, без законного повода или основания или же вообще недобросовестно»;86 - если суд единогласно признавал, что присяжными заседателями вынесен обвинительный вердикт в отношении невинов- ного, то дело передавалось на рассмотрение нового состава присяжных; по решению же присяжных, оправдывающему подсуди- Ь мого, председатель немедленно объявлял его свободным от су да и содержания под стражей;87 - приговоры суда, вошедшие в законную силу, прежде обращения их к исполнению, представлялись через министра юстиции на высочайшее усмотрение, когда суд ходатайствовал о смягчении подсудимому наказания в размере, выходящем за ® пределы власти предоставленной судебным учреждениям, или о помиловании88 - «Отцы судебной реформы» исходили из понимания целостности и единства механизма судоустройства и судопроизводства, звенья которого должны быть взаимосвязаны. Только независимый, несменяемый судья мог реально обеспечить процедуру су® допроизводства на началах гласности, состязательности, пра ва обвиняемого на защиту при участии присяжных заседателей. Гласность, состязательность, презумпция невиновности, право обвиняемого на защиту более полно и последовательно воплощались в жизнь в судебной процедуре с участием присяжных заседателей - призванными в суд представителями общества, руководствующимися не нормой закона, а жизненным опытом и здравым смыслом и на основе этого выносящими вердикт о виновности (невиновности) подсудимого. При органическом единстве принципов устности, гласности, непосредственности и состязательности можно все же вы- ^ делить принцип состязательности, имевший решающее значение для всей системы уголовного процесса. Им определялось поло жение субъектов процесса, их права и обязанности, взаимоотношения друг с другом и судом. Состязательная форма процесса строилась таким образом, что обвиняемый рассматривался не как объект исследования (во всяком случае, не только как объект) , но как сторона в процессе, как субъект процессуального права89. Для России - страны с неограниченной властью императора, всесилием министров, произволом местной администрации - провозглашенные уставами 18 64 г. принципы независимости суда от администрации, несменяемости судей, подчинения только закону сделали суды «государством в государстве»,90 вследствие чего «власть монарха лишалась части своих верховных 24 прав» . Судебные уставы содержали нормы, ограждавшие как судей от давления со стороны администрации (пожизненное назначение, увольнению подлежали лишь судьи, совершившие уголовные преступления или признанные по суду несостоятельными должниками) , так и общество от судей, не обладавших необходимым профессиональным уровнем или моральными качествами (дисциплинарная ответственность чинов судебного ведомства за упущения по службе, проступки вне службы, вопросы которых решала вышестоящая судебная инстанция). Провозглашенная уставами 18 64 г. гласность судопроизводства открыла двери судов для широкой публики, в прессе появились отчеты о ходе судебных разбирательств по наиболее интересным делам. Отправление судопроизводства стало единственной формой государственной деятельности, которая осуществлялась открыто. Противоречия в обществе, отражаясь в судебных процессах, становились достоянием широких масс. Гласность, с одной стороны, способствовала росту правосознания населения и авторитета суда в обществе, но с другой - малейший промах в работе судов получал огласку и мог служить поводом для нападок на новый судебный строй. Одним из центральных институтов судебной реформы 18 64 г. был суд присяжных. Можно сослаться на авторитетное мнение министра юстиции Н.В. Муравьева, официально выраженное в его представлении в Государственный совет: «...только участием в уголовном процессе, наравне с профессиональными судьями, и общественного элемента, в лице присяжных заседателей, достигается недоступная коронному суду возможность оценки рассматриваемого деяния с точки зрения живого и непосредственного чувства правды и справедливости, утверждается строгое соблюдение на суде начал непосредственности, устности, гласности и равноправия сторон, обеспечивается независимость и нелицеприятие судебных. приговоров и обусловливается внутренний их авторитет, основанный на неразрывной связи между отправлением правосудия органами государственной власти и правовыми воззрениями народа»91. Правда, возникает вопрос, насколько в данном случае министр, ограничивший этот институт в проектах новой редакции судебных уставов (1899 г.), был искренним. Адвокатура в России появилась гораздо позже, чем в других странах. Отношение к адвокатуре в дореформенной России очень ярко иллюстрировало известное высказывание Николая II в беседе с князем Д.В. Голицыным: «А кто ... погубил Францию, как не адвокаты...? Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер и другие?! Нет, князь, - заключил государь, - пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты, без них проживем»92. Появление в России адвокатуры связано с принятием судебных уставов 18 64 г. Без создания сильной адвокатуры, действующей на началах самоуправляющейся корпорации, было невозможно обеспечить презумпцию невиновности, состязательность, право обвиняемого на защиту в уголовном процессе и представительство интересов сторон в процессе гражданском. Мировой суд был призван воплотить в жизнь отвечавшую нуждам и чаяниям народа мечту «о суде скором, правом и милостивом и равном для всех»93. Поскольку «малодоступность суда приближается к полному отсутствию судебной защиты»,94 мировой суд открывал доступ к правосудию широким слоям общества, обеспечивал быстрое и справедливое рассмотрение мелких уголовных и гражданских дел выборными, пользующимися доверием населения судьями. Суд в России, по мысли реформаторов, должен был стать судом в истинном смысле этого слова - учреждением, представляющим надлежащую сумму гарантий беспристрастного, справедливого и юридически правильного рассмотрения и реше- ния дела. Преследовалась цель - обеспечить качество суда, ибо «неудовлетворительность суда в качественном отношении t вовсе лишает население возможности судебным пррядком защи- 29 щать свои интересы» . Безусловно, нельзя идеализировать судебную реформу, как, впрочем, и другие преобразования в России второй половины XIX в. Они были проведены в стране, только что освободившейся от крепостного права, пережитки которого сохраняла лись и в экономике, и в сознании людей, в стране, где оста вался сословный строй с его привилегиями и ограничениями, где формой правления была абсолютная монархия. В тексте судебных уставов можно найти определенную ограниченность, непоследовательность, незавершенность. Новый судебный строй сохранял в то же время остатки сословных судов (волостные суды по крестьянским делам) , «инородческие» суды, значительная доля дел подпадала под церковную юрисдикцию. Введенный в 1838 г. для государственных крестьян волостной суд после реформы 18 61 г. распространил свои полномочия на всех крестьян, вышедших из крепостной зависимости и в силу этого освобожденных от помещичьей юрисдикции. Предполагалось, что сословный суд по крестьянским делам будет действовать до судебной реформы. Однако уставы 18 64 г. его не ликвидировали. Действие волостного суда было неразрывно связано с применением в крестьянской среде обычного права. При наследовании и разделах имущества, по делам об опеке и попечитель- стве над малолетними, в спорах о земельных наделах крестьяне руководствовались не X томом Свода законов, а обычаями. Так, согласно обычаям отделенные дочери не являлись наследниками. Волостные судьи разрешали споры, руководствуясь особенностями местного быта, нравов и обычаев, не заботясь о том, чтобы точно указать ни обычай, который они применили к решению данного дела, ни свои соображения по делу. Таким образом, сохранение юрисдикции волостного суда по крестьянским делам противоречило провозглашенным уставами 1864 г. принципам всесословности и равенства всех перед судом . К недостаткам судебной системы можно отнести также соединение в одном лице должности министра юстиции и генерал- прокурора Сената. Министр юстиции осуществлял организационное руководство судами и судьями, при них состоявшими, призванными соблюдать в процессе нейтралитет. Он же, как генерал-прокурор, получая информацию о прохождении дел в судах через подчиненных ему прокуроров, являвшихся стороной обвинения в процессе, вольно или невольно мог занять позицию последних. ? Уголовное судопроизводство России с введением уставов 18 64 г. принято характеризовать как «смешанный» процесс. «Основная конструкция этого смешанного процесса - резкое разделение его на две стадии: предварительное и окончательное производство. Предварительное производство сохраняет признаки тайны, письменности, отсутствия сторон, что было характерно для инквизиционного процесса. Окончательное производство (иначе судебное разбирательство) построено на началах устности, гласности, непосредственности и состяза тельности»30. Закрытое и письменное предварительное расследование сменяется открытым судебным разбирательством. К очевидным недостаткам этого процесса можно отнести, например, отсутствие адвоката на стадии предварительного следствия . Дела о государственных преступлениях с самого начала были изъяты из общего порядка производства. По мнению составителей судебных уставов, передать эту категорию дел общим судебным установлениям с участием присяжных заседателей - «значило бы оставить государство, общество и власть без всякой защиты»31. Новый судебный порядок, сталкиваясь с остатками старого суда, не мог быть сразу распространен на все огромное пространство Российской империи. Идея постепенного распространения новых судов на территории России сама по себе позитивна - нельзя ввести новый порядок «с сегодня на завтра», нужна определенная последовательность, постепенность. Она предполагает апробацию принципов и институтов судебной реформы в центральных губерниях с тем, чтобы распространять их дальше уже в улучшенном варианте. М.Н. Катков писал в «Московских ведомостях» о том, что предполагалось «ввести новые суды в небольшой местности, особенно удобной для этой цели, и тут ввести их уже в совершенной полноте проектированного для них плана (то есть механизм судоустройства и судопроизводства рассматривался как комплексная система. - М.Н.) , в остальных частях империи одновременно с этим при- 30 Строгович М.С. Указ. соч. С. 105. 31 Судебные уставы ... с изложением рассуждений... Ч. 2. С. 391. - ' ' _ нять все возможные меры к упрощению и улучшению судопроизводства, а также к подготовлению перехода от старого судопроизводства к новому... Опыт новых учреждений, .произведенный в немногих губерниях, покажет те недостатки, недомолвки и ошибки, которые потребуют дополнения и исправления, а начавшаяся практика нового суда послужит образцом»95. Поскольку практическая реализация судебной реформы затянулась, сложилась такая ситуация, когда новые судебные порядки так и не достигали окраин России или внедрялись в отдаленных губерниях в искаженном виде. Началом практической реализации судебной реформы принято считать открытие окружных судов в Петербурге и Москве в апреле 1866 г. В начале 1867 г. стала действовать Харьковская судебная палата. Первоначально предполагалось в соответствии с высочайшим указом от 19 октября 1865 г. ввести судебные уставы 20 ноября 1864 г. в действие в весьма короткий срок: в 1866 г. - в 10 губерниях, к 1870 г. - во всех губерниях, управляемых по общему губернскому учреждению. Таким образом, предполагалось в течение 4-х лет распространить новые судебные порядки на Европейской части России. Однако в 1894 г., то есть через 30 лет после издания судебных уставов, дореформенный суд сохранялся в 23 губерниях и областях на севере, востоке и юго-востоке96. Высочай ший указ о завершении судебной реформы последовал 1 июля 1899 г. - день торжественного открытия новых судебных установлений в северо-восточных уездах Вологодской .губернии97. В ряде губерний, где судебные уставы были введены позднее, они действовали не в полном объеме (отсутствовал институт присяжных заседателей, мировые судьи не выбирались, а назначались правительством, на них возлагались дополнительные обязанности - производство судебного следствия, охранительное производство, в Варшавском судебном округе действовали гминные суды и т.д.). В 1912 г. III Государственная дума признавала «необходимым скорейшее введение суда присяжных в Енисейской и Иркутской губерниях, в Забайкальской и Амурской областях, а также желательным распространение этой формы судопроизводства на губернии Прибалтийского края и Варшавского судебного округа и все остальные местности империи, на которые учреждение суда присяжных не распространено. Подобное же пожелание было высказано IV Думой в июне 1914 г.»98. Затянувшееся на неопределенный срок проведение судебной реформы сопровождалось изменениями в уставах 1864 г., озна- чавшими отступление от первоначально заложенных в них демократических начал и принципов. ' В сложившейся к концу XIX в. судебной системе условно можно выделить четыре типа судебного устройства: 1) 37 внутренних губерний России, представлявших «классиче ский» вариант судебной реформы, как, впрочем, и последующего ее ограничения: от мировых судей, правда, не всегда вы борных, - до земских начальников; от суда присяжных - до военно-окружных судов; 2) Западные губернии, Северный Кавказ и Прибалтийский край, где мировые судьи назначались от правительства; на Кавказе и в Прибалтике так и не был введен суд присяжных, а в Прибалтике, кроме того, съездам мировых судей принадлежал надзор за сословными крестьянскими судами; 3) губернии Царства Польского, где местной юстиции был подсуден меньший круг дел, а представлена она была в городах назначаемыми от правительства мировыми судьями, в сельской местности - коллегиальными тминными судами, вышестоящей по отношению к ним инстанцией были мировые съезды; не было суда присяжных и суда с участием сословных представителей; 4) Закавказье, Архангельская губерния, Сибирь, Туркестан, Закаспийская и Квантунская области, где мировые судьи также были назначаемы от правительства, однако, пределы их подсудности были расширены, кроме того, на них возлагалось производство предварительного следствия, нотариальное производство; апелляционной инстанцией для мировых судей являлся окружной суд, рассматривавший дела высшей подсудности без участия присяжных заседателей; кассационной (кроме Архангельской губернии) - судебная палата; в означенных губерниях не было суда с участием сословных предста вителей99. Как пишет Н.М. Корнева, обозначенные четыре типа юстиции, сложившиеся в ходе реализации судебных уставов 1864 г., условны. Однако сама попытка такого рода классификации заслуживает внимания и является еще одним шагом в изучении российской судебной системы конца XIX - начала XX вв. Состояние законодательства о судоустройстве и судопроизводстве было значительно лучше, нежели гражданского и уголовного права. Уголовным кодексом в России в тот период времени служило Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., гражданским - Свод законов гражданских (Свод законов. Т. X. Ч. 1), нормы которых восходили еще к Уложению царя Алексея Михайловича 164 9 г. Нормы уголовного права содержались также в уставе о наказаниях, применяемых мировыми судьями (чтобы облегчить их работу, поскольку от них не требовалось обладать специальными юридическими знаниями) . Удручающе было состояние гражданского права. Наряду с ч. 1 т. X Свода законов существовали еще Положения о сельском состоянии (т. IX Свода), множество уставов - кредитный, торговый, консульский, о векселях, о промышленности (т. XII Свода), общий устав российских железных дорог и другие. Кроме того, в губерниях Царства Польского, Прибалтийской и Бессарабской, Великом княжестве Финляндском, также являвшимися территорией России, применялось свое законодательство . Нормы и принципы уставов 1864 г., выглядевшие в теории почти идеально, столкнувшись с российской действительностью, применялись не так, как задумывались, а „ то и не действовали вовсе. Наконец, демократические принципы и институты судоустройства и судопроизводства - всесословный характер суда, независимость суда от администрации, несменяемость судей, равенство всех перед законом и судом, гласность, состязательность, право на защиту, участие общественности в отправлении судопроизводства - утвердились в обществе с сословным строем, внедрились в государственность с абсолютистской формой правления, политической властью, сосредоточенной в руках дворян-помещиков, иерархической подчиненностью бюрократического аппарата. В. Гессен писал в 1906 г., что принцип разделения властей является чуждым государственному строю абсолютных монархий. Последовательное и полное осуществление этого принципа возможно не иначе, как в условиях конституционного государственного строя. Начало обособления властей предполагает, «с одной стороны, господство законодательной власти, и, с другой, подзаконность властей правительственной и судебной»100. «Отличительным моментом, характеризующим юридическую природу абсолютных монархий, является вне и надзакон- ный характер правительственной власти»101. В то же время В. Гессен признавал, что разделение властей зарождается еще в условиях абсолютизма. «Необходимо заметить, - писал он, - что и в абсолютной монархии возникают и складываются отдельные категории субъективных публичных прав. И в условиях абсолютной монархии судебная власть успевает, до известной степени, обособиться от законодательной и тем самым приобрести подзаконный характер; и здесь, таким образом, признается за индивидом так называемое право иска - право, которому соответствует обязанность судебной власти оказать потерпевшему от правонарушения судебную защиту». Автор отмечает ограниченность этих прав: «Независимо, однако, от крайней бедности своего содержания, права эти - уже в силу надзаконного характера правительственной власти - по необходимости лишены и достаточной определенности, и твердых гарантий»102. С введением уставов 1864 г. в жизнь в России сложилась такая ситуация, когда суд, опережая в своем развитии основные политические институты самодержавия, вступил с ними в противоречие. Уже первые шаги по применению судебных уставов выявили, как заметил позднее известный русский публицист М.Н. Катков, «...несоответствие между отдельным 'узаконением и общими основаниями государственного права России»103. К.П. Победоносцев, активно участвовавший в подготовке судебных уставов 18 64 г. и впоследствии ставший идеологом политики контрреформ, проводимой правительством Александра III, подчеркивал, что «такой суд не может быть опорою государства»104. Н.В. Муравьев, возглавлявший министерство юстиции в 1894-1905 гг., считал принципы и институты судебной реформы не соответствовавшими «особенностям государственного и общественного быта»105 России - «одежда не по мерке»106. Независимость и несменяемость судей, подчинение их только закону противоречили абсолютистской форме правления, где царь являлся первым чиновником в государстве, располагая при этом неограниченной законодательной, исполнительной и судебной властью, где каждый министр был всевластен в своей сфере, а губернатор находился на положении хозяина губернии. Фактически верховная власть лишалась своей прерогативы, связанной с отправлением судопроизводства. И так дальше вниз по бюрократической лестнице. Равенство всех перед судом противоречило сословному строю с его привилегиями и ограничениями. Так, на протяжении 1873-1875 гг. «Московские ведомости» - издание, отражающее позицию правительства и призванное формировать в определенном направлении общественное мнение - неоднократно ^обращались к рядовому, казалось бы, делу, подсудному мировому судье, - делу М. Энкен. Суть его состояла в том, что ^мировой судья Серпуховского участка Москвы обвинил в самоуправстве и приговорил к аресту на 10 суток хозяйку, избив шую СБОЮ горничную. Настойчивый интерес правительственного издания к совсем простому делу объяснялся тем, что этот судебный процесс наглядно иллюстрировал противоречие между провозглашенным судебными уставами и применявшимся на практике принципом формального равенства - равенства всех перед законом и судом - и пережитками крепостничества в общественном, политическом строе России, в сознании людей. «Московские ведомости» представили дело М. Энкен как один из выходящих из ряда вон «случаев невероятного произвола со стороны мировых судов»,107 указывая на «крайнюю неправильность воззрения, ставящего хозяина и слугу в их взаимных отношениях совершенно на одну доску»108. «Нет надобности разъяснять, - писал М.Н. Катков, - как подобные решения должны расшатывать общественный порядок»109. Допускавшееся судебными уставами 18 64 г. участие в отправлении судопроизводства представителей различных слоев общества - присяжных заседателей - при отсутствии представительных учреждений и элементов представительства в других сферах государственной деятельности России того времени давало основание представителям охранительного направления рассматривать данный институт не только как юридическое, но и как политическое учреждение. В письмах К. П. Победоносцева находим, что в России «конституция была бы менее преждевременна ... нежели суд присяжных»110. По поводу оправдательных вердиктов присяжных при доказанности вины или при наличии признания вины подсудимым М.Н. Катков уже в 1871 г. задается вопросом, «нет ли какой-нибудь ошибки в. организации» этого института. И сам же отвечает: «Мы несомненно уверены, что такая ошибка есть; мы предвидели и последствия этой ошибки, когда обсуждались самые основания нашей судебной реформы, которая, к сожалению, слишком держалась фальшиво- оглаженных французских образцов»48. Появление адвокатуры как гарантии права на защиту позволяло личности противостоять произволу со стороны государства. М.Н. Катков в передовой статье от 13 октября 1871 г. резко критиковал систему защиты, применявшуюся адвокатами в процессах, особенно если эти процессы носили политическую окраску. Именно адвокаты, по мнению М.Н. Каткова, провоцировали необоснованные вердикты присяжных и неугодные администрации приговоры коронных судей: «Речь (адвоката) заканчивается обращением к присяжным: за щитник выражает твердую надежду, что представители общественного сознания, стоя на высоте современной мысли, оправдают не только преступника, но и прославят преступление. Речь окончена. Присяжные изумленными глазами смотрят на председателя, членов суда и прокурора. Председатель и члены суда недоумевают, зачем это они сидят на своих креслах, а обвиняемый на скамье подсудимых, когда ему место - здесь «посреди всех нас»111. Взволнованная публика с трудом сдерживает рукоплескания»112. В ходе практической реализации выявилось несоответствие нового суда основам российской государственности. Сложилось противоречие, когда уступка правительства, позволившая сохранить форму правления в виде абсолютной монархии и систему органов государственной власти, привела к тому, что основы государственности пошатнулись. Непоколебимость основ государственности - формы правления, системы органов государственной власти, которые не должны были измениться в связи с введением новых судебных порядков, - оказалась иллюзией . Можно ли сложившуюся ситуацию объяснить некомпетентностью или недальновидностью окружения Александра II? Скорее, это была недооценка суда со стороны правительства. Суды не воспринимались правительством как реальная и значимая сила в обществе и государстве. Совпадавший с административной властью дореформенный суд не создавал опасности для режима. Поэтому стало некоторой неожиданностью для реформаторов, что новый суд, наделенный ими же. самими независимостью, в определенной степени обособился от других органов государственной власти. Равенство всех перед судом, гласность и состязательность судопроизводства, право на защиту получили такой общественный резонанс, который трудно было предположить в ходе подготовки судебной реформы 18 64 г. В случае дальнейшего поступательного движения России по пути реформ другие государственно-правовые институты самодержавия могли бы продвинуться вперед, и суд утратил бы со временем свою опережающую роль в государственном механизме. Однако эволюции других государственных институтов самодержавия по пути превращения в конституционную монархию во второй половине XIX в. не произошло. Так, известный русский юрист и общественный деятель В.Д. Кузьмин-Караваев на рубеже XIX-XX вв. отмечал, что с отменой крепостного права «...началась новая эра русской жизни. В общественном сознании стал вырисовываться образ свободной на Руси личности, самодеятельной, сознающей свои права и обеспеченной в их осуществлении. Последовал ряд коренных реформ - земская на началах бессословного самоуправления, судебная с призывом населения к отправлению уголовного правосудия... За ними должны были идти другие, но вскоре была поставлена точка»113. Процесс реформирования, так успешно начатый государственными деятелями из окружения Александра II, постепенно перестал быть им же подконтрольным. Не случайно, одни и те же люди, выступая в преддверии реформы ее ярыми сторонниками, затем превратились в ее не менее яростных противников (примеры К.П. Победоносцева, М.Н. Каткова). Случилось так, что «правительство вынуждено было, почти вслед за изданием уставов 18 64 года, вступить на путь их исправления»114.