§ 3. Личные и имущественные отношения супругов

В Киевской Руси, как правило, положение жены определялось положением мужа. Но имеется исключение из этого правила: именно свободный человек, женившийся на рабе, не только не со^ общал ей свободы, но и сам становился холопом ее господина304. Однако это тяжелое последствие может быть предотвращено путем предварительного соглашения («ряда») с господином рабы. Можно было выговорить свободу как для женившегося на рабе, так и для рабы.

Что касается имущественных отношений супругов, то в рас- сматриваемый период происходит борьба двух начал: одно начало— характерное для семейных отношений в варварском, дофеодальном государстве, когда одному мужу принадлежало право владения, пользования и распоряжения не только своим имуществом, но и имуществом, которое жена приносила, вступая в брак; другое же начало, которое стало проводиться византийским духовенством, расширяет имущественные права жены. Это расширение в конце концов делает принципиально возможной «прю между мужем и женою о животе» (т. е. спор между мужем и женою об имуществе), подлежащую церковной юрисдикции, согласно Уставу князя Владимира.

Решая имущественные споры между мужем и женой, церковь їв той или иной степени должна была следовать византийскому законодательству и византийской церковной практике.

Поскольку борьба между двумя началами — старым — дофеодальным и новым, получающим развитие под воздействием духовенства, в XI—XII вв.

Перейдем к конкретному изучению отдельных моментов, ха* растеризующих эти отношения. Обратимся к вопросу о приданом. Прежде всего, знало ли наше право XI—XII вв. институт приданого. Согласно Русской Правде, на этот вопрос надо ответить утвердительно, хотя этот основной юридический памятник не знает этого термина. В статье (85 (95) Тр.) говорится: «Аже будеть сестра в дому, то той задниця не имати, но отдадять ю за мужь братия, како си могуть». Другая статья Русской Правды говорит о том, что имущество, приносимое женой, сохранялось за ней и во время брака. Ті о еле ее смерти ^это имущество шло ее наследникам, даже и втом "случае, если ее муж вторично женился и дал второй жене часть из него. «Будуть ли дети, то что первое жены, то то возмуть дети матере своея; любо си на женоу будеть възложил, обаче матери своей возмуть» (84 (94) Тр.).

Возникает вопрос о том, кто имел право распоряжаться имуществом жены, приносимым ею при заключении брака. У нас нет данных для исчерпывающего ответа на этот вопрос. Неволин, считая, что одной из характерных черт русского семейного права XVIII—XIX вв. являлась раздельность имуществ, настаивает, что этот принцип существовал и в период Киевского государства. Он, между прочим, ссылается на то, что памятники, относящиеся к этому периоду, не содержат никаких ограничений относительно права жены распоряжаться своим имуществом.

Ряд исследователей справедливо указывает Неволину, что молчание источников не дает основания делать такие далеко идущие выводы об имущественных отношениях супругов в Киевской Руси, которые характерны для позднейших веков.

Однако мы не можем согласиться и с Сергеевичем, который, стремясь доказать, что византийская доктрина об имущественных правах супругов стала утверждаться в Киевской Руси, считает источником («своеобразной передачей») (89 (99) Тр.) Русской Правды постановление Эклоги: «Такоже и мужеви, во ино совокупление приходящу, ни что же от первыя ему жены прияти.

Статья Русской Правды могла быть сформулирована совершенно самостоятельно, как только стало получать распространение на Руси учение о приданом. Она явилась выводом из этого учения.

Третий вопрос, который входит в общую проблему об имущественных отношениях, ,между супругами, — это вопрос об ответственности жены за мужа.

И здесь мы не имеем исчерпывающих данных для его решения.

Неволин, основываясь на его общей концепции об имущественных отношениях между супругами в данный период, полагает, что жена не отвечала за вину и долги своего мужа. Неволин ссылается на статьи 110 (121) Тр.: «Аже холоп крадеть кого-любо, то господину выкупати и любо вы дати и, с кимь будеть крал; а ж е н е идетем не надобе;ио оже будуть с ним крали и хоронили, то всех выдати».

Из этой статьи явствует, что невиновная жена и дети не выдаются с мужем. Однако этот взгляд Неволина не был принят в литературе. Сергеевич305 считает, что ссылка Неволина на статью Русской Правды не является убедительной. Он не без основания возражает Неволину, указывая, что статья имеет в виду холопов, а не свободных людей, чем и объясняется ее возникновение.

Нет СО-мнения, что вопрос об имущественных отношениях между супругами надо решать, исходя из того, что в Киевской Руси XI—XII вв. шла борьба между патриархальными взглядами на жену, которые были характерны для дофеодального периода, я между византийскими воззрениями, распространение которых было вызвано не столько влиянием духовенства, а теми крупными изменениями в общественно-экономическом и политическом строе Киевской Руси XI—XII вв.

Несомненно, в Русской Правде получил отражение старый взгляд об ответственности жены за вину и долги своего мужа. Именно по статьям 5 (7) Тр.: «Будеть ли стал на разбои без всякоя свады, то за разбойника люди не платять, но выдадять и всего сженою ис детьми на поток и на разграбление». Этот принцип долго держался в Киевской Руси. Применялся он и после ее распада, о чем свидетельствует договор смоленского князя Мстислава с немцами 2. Статья 11 этого договора говорит: «Аже 1

В. И. Сергеевич, Лекции и исследования, стр. 466. 2

М. Ф. Владимирски й-Б у д а н о в, Хрестоматия, вып. I, стр. 101.

29 с. в. Юшлог. Том к 443

разгневается князе на своего человека..., а отиметь князе все, женоу и дети оу холопство...» Еще лучше принцип ответственности жены за вину и долги (мужа выражен в рижской редакции этого договора: «Аще князь възрвержеть гнев на русина, повелить его разграбити с женою и с детьми...»

Но можно указать и на некоторые отступления от этого принципа. Хотя статьи 110 (121) Русской Правды (Тр.) о невыдаче невиновной жены и детей холопа не может, вопреки Неволину, служить доказательством того, что жена в Киевской Руси не отвечает за вину и долги своего мужа, тем не менее появление ее свидетельствует уже об отступлении от принципа о ее ответственности. Пусть эта статья является, как правильно трактовал Сергеевич, исключением из общего правила, тем не менее обстановка была теперь такова, что это исключение было уже возможно

Доказательством того, что строгий принцип об ответственности жены за вину и долги мужа стал уже в Киевской Руси смягчаться, является договор Новгорода с немцами 1270 г., согласно которому жена, отвечала за долги мужа в том только случае, если она ручалась за него. Для того чтобы такая норма могла возникнуть в 1270 г., необходимы серьезные сдвиги во взглядах на имущественные отношения супругов. Эти сдвиги возникают не сразу. Естественно, их начало вполне можно отнести к периоду Киевского государства.