§ 7. Виды информации

С учетом первого условия можно сделать следующие выводы.

Дескриптивная (описывающая) информация призвана отражать действительность такой, какая она есть; имеет логическую значимость (истины или лжи) и находит отражение в суждениях.

Прескриптивная (предписывающая) информация (нормы, индивидуальные приказы, решения) призвана воздействовать на поведение человека, его отношения с другими людьми, упорядочивать эти отношения, иногда изменять.

Оценочная информация — следующий вид информации. Как отмечалось выше, логическая значимость оценок зависит от их характеристики. Несоотнесенные оценки не истинны и не ложны. Оценки, соотнесенные со своим основанием (нормами, целями и т. п.), могут быть истинными или ложными и т. д. Когда, например, говорится, что «закон хороший», но не приводится основание, такое предложение не истинно и не ложно. А когда оценка закона соотнесена с каким-либо основанием, то она может быть истинной или ложной. Например: «Закон хороший, ибо он соответствует конституции или эффективен в целях борьбы с какими-либо правонарушениями».

С проблемой видов информации тесно связан вопрос о модальности логико-языковых феноменов, составляющих эту информацию.

С этих позиций отметим такие виды модальности, как алетическая, когда суждения содержат операторы «необходимо», «возможно», «невозможно», и деонтическая, которая относится к нормам и приказам.

При определении логической значимости важно определить, к какому уровню языка относится высказывание: объективному языку (например, права) или метаязыку (языку юридической науки, юридической практики, обыденному языку, на котором обсуждаются проблемы права, и т. д.). Так, в науке нет единства в оценивании истинности или ложности юридической квалификации. Конечно, можно рассуждать таким образом: юридическая квалификация (оценка факта) осуществляется на базе нормы права. Если главная, первая посылка, т. е. норма права, не истинна и не ложна, то и вывод, сделанный на ее основе, также не обладает качествами истинности или ложности. Однако на самом деле квалификация осуществляется не на языке права, а на метаязыке, в котором отражается язык права.

Логическим основанием юридической квалификации является не сама норма, а суждение (высказывание) о ее содержании. Это суждение может быть или истинным, или ложным, соответственно, такими качествами будет обладать и суждение о юридической квалификации.

Для решения проблемы истины языковых высказываний необходим также учет функций языка. Не вдаваясь в детали этой проблемы, отметим две функции языка: семантическую (гносеологическую) и прагматическую. Первая находит выражение прежде всего в предложениях (суждениях о действительности, возможности, необходимости и т. д.), вторая — в языковых феноменах, призванных воздействовать на поведение людей (нормы, приказы, призывы, советы, рекомендации, лозунги и т. п.). Последние не обладают логической значимостью. Они не истинны и не ложны, имеют другие характеристики.

Если мы обратимся к юридической сфере (праву, юридической науке, практике), механизму правового регулирования, то увидим, что существуют самые разнообразные феномены, обладающие разной логической значимостью.

В составе юридической науки наблюдаются прежде всего суждения (о действительности, необходимости, возможности и др.), оценки, прогностические (вероятностные) утверждения, предложения законодательного и иного характера.

Обращаясь к механизму правового регулирования, целесообразно рассмотреть виды информации применительно к стадиям правового регулирования.

Первый блок информации, поступающей законодателю, — это информация о состоянии, содержании нормативного массива, нуждающегося в обновлении, в том числе о практике его применения, толкования, эффективности.

Второй блок включает сведения о состоянии сферы отношений, подлежащих урегулированию, тенденциях их развития и проч. Третий блок — научная информация: научная обработка действующих законов, их интерпретация, оценки с разных позиций (с точки зрения эффективности; целесообразности, справедливости и т. д.), предложения по совершенствованию законодательства и др., т. е. то, что обычно обозначается выражениями «de lege lata» и «de lege ferenda». Указанная информация подвергается осмыслению, оценкам; затем формулируются цели регулирования; выбираются правовые средства, способы их достижения; формируются альтернативные проекты нормативного решения; выбирается и принимается один из вариантов решения. Вся поступающая информация, составляющая основу нормативного решения, подвергается трансформации, результатом которой является указанное решение.

Информация, поступающая в законодательный орган (по преимуществу описательная (дескриптивная)), должна обладать качествами достоверности (истинности). На выходе мы имеем информацию прескриптивную (нормы права), не обладающую логической значимостью (истинности/ложности).

Модель правоприменительного процесса в схематичном виде рассматривалась нами выше.

В литературных источниках, в том числе учебниках, обычно говорится о таких стадиях правоприменительного процесса, как установление фактов, а также установление и выбор норм права.

Отметим, что приведенные выше модели правотворчества и правоприменения — это модели информационные и не имеющие стадий. А вот модели процедурные представляются в виде стадий, например стадии возбуждения уголовного дела, принятия его к своему производству, предъявления обвинения.

Информацию о фактах и нормах правоприменитель получает одновременно.

На выходе информация (решение) обладает прескрип- тивным характером и не имеет логической значимости (истинности, ложности). Здесь можно сделать следующую оговорку. Выше имеется в виду резолютивная часть правоприменительного акта, содержащего, если можно так сказать, саморешение. Весь правоприменительный акт содержит информацию разного рода. Вводная, описательная, мотивировочная части состоят из дескриптивной информации и обладают качествами логической значимости, т. е. они должны быть истинными (достоверными).

Следует отметить, что в российской юридической науке, в том числе процессуальной, дебатировался вопрос о применимости философских категорий абсолютной и относительной истины. Представляется, что такой подход малопродуктивен. Абсолютная истина в философском смысле недостижима. Однако применительно к отдельному факту истина может иметь абсолютный характер в смысле ее окончательности, неизменности. Если, например, установлено, что гражданин А. получил смертельную травму в результате дорожно-транспортного происшествия в точно установленное время на определенном месте, то такая истина может быть обозначена как абсолютная.

Чаше всего при описании правоприменительной деятельности используется термин «объективная истина». Однако добавлять к термину «истина» атрибут «объективная» нет необходимости. Если истина необъективная, то она уже не истина.

Субъективная форма истины позволяет зачастую выдавать за истину квазиистину, заблуждение и даже ложь.

К проблеме истины примыкает вопрос о пустых понятиях, которые не отражают никаких объектов, например «круглый квадрат», «железная деревяшка». Очевидно, что если такие понятия существуют вообще, фигурируют в качестве разновидностей в науке логике, то Они должны встречаться и в юридико-политической науке. Пустые понятия могут быть результатом заблуждения, недостаточно критического отношения к каким-то понятиям или сознательной, целеустремленной интеллектуальной деятельности. В последнем случае эти понятия (нужны для прикрытия действительных целей). Это имело и имеет место в интеллектуальной, идеологической борьбе разных социальных групп и даже государств.

Например, С. М. Кургинян в серии статей, посвященных России, пишет о том, что в ходе «холодной войны» наш идеологический противник стремился разрушить, расшатать стратегию развития СССР путем внедрения «вирусов» в стратегическое сознание правящей элиты. Действительные разрушительные цели прикрывались благозвучными словами, для чего использовались семантические изыски, которые зачастую были пустыми понятиями.

Так, по мнению С. М. Кургиняна, теория постиндустриального общества была выработана У. Ростоу для того, чтобы противопоставить ее формационному, классовому подходу К. Маркса. В постиндустриальное общество была заложена «мина конвергенции». «Где эта конвергенция?» — ставит Кургинян вопрос, не требующий ответа. Это было прикрытие целей разрушения противоположной капитализму системы. Такими по своему назначению являются понятия войны цивилизаций, технотронного информационного общества и т. д. Выделяя какой-то технический аспект общественного развития, вуалируют его социально-классовую сущность1. Пустые понятия соответствуют не только глобальной политической, идеологической борьбе, «борьбе гигантов», но и интеллектуальной деятельности на, так сказать, более низком, приземленном уровне.

На наш взгляд, такими пустыми или полупустыми понятиями являются, например, «аксиомы права», «истинные нормы права», «сущность права первого порядка, второго и т.

Заметим, что подобная постановка вопроса неприемлема для целого ряда теоретических мыслителей. Однако, может быть, она заставит задуматься над указанной проблемой, вызовет дискуссии и приведет к победе истины.

Затронув проблему истины, мы отдаем себе отчет в том, что вышеизложенное далеко от решения многочисленных аспектов и сторон такой обширной и глубокой проблемы, как истина в праве, правовой науке и практике. На эту тему написаны многочисленные работы и еще не меньше будет написано в дальнейшем.