§ 3. Юридические факты

Возникают вопросы: почему эти факты влекут юридические последствия? Каков характер связи между юридическими фактами и юридическими последствиями? Эта связь не является причинно-следственной. Если, например, общественно опасное действие не предусмотрено нормами уголовного права, оно не имеет уголовно-правовых последствий. Даже деяние, предусмотренное нормами права, само по себе не влечет автоматически наступления юридический последствий. Они наступают в силу веления нормы права, и нередко наступление этих последствий опосредовано совокупностью действий государственных органов (установление факта, его оценка, вынесение решения). Указанная связь не является и обычной логической связью, когда одна мысль следует из другой на основе логических правил вывода. Не влечет хотя бы потому, что юридический факт рассматривается прежде всего как факт реальной Жизни. Но даже из суждения об этом факте без веления нормы права последствия юридического характера не наступают.

Юридический факт связан с юридическими последствиями приказом, велением авторитета (государства), издавшего нормы права.

Нормы права — высказывания особого рода. Наряду с другими (социально-экономическими, ценностно-оценочными) обоснованиями нормы права обоснованы тетически как исходящие от органа, имеющего власть, делающего нормы общеобязательными. Эту связь можно назвать связью тетической, основанной на приказе, авторитете государства. Без такого приказа, веления не может быть указанной связи.

В реальности факты, имеющие юридическое значение, обладают конкретным характером, выступают как единичные факты (конкретное действие конкретного субъекта в конкретной ситуации, определенное единичное событие и т.

Связи между конкретными реальными фактами и юридическими последствиями также тетические, основанные на велении государства. Это, следовательно, связи, имеющие идеальный, а не материальный, физический характер, хотя они и объединяют вещи, вполне реальные. Однако это не значит, что данные связи одновременно не могут иметь и другие основания, иной характер. Здесь надо исходить из особенностей самих регулируемых правоотношений.

В науке существует расхождение относительно определения правоотношения. Одни авторы определяют его как отношение (связь), возникающее на основе норм права, явление, производное от права223. Другие рассматривают его как общественное отношение, «урегулированное нормами права»224. Думается, что в этих расхождениях отражается не столько разный подход, сколько различие общественных связей. Есть отношения, которые существовали без права, существуют относительно независимо от права и будут существовать после права. Речь идет прежде всего об отношениях собственности, производства, обмена, семейных и т. п. Они регулируются правом. И правоотношения, выступающие в качестве их формы, можно и нужно определять как общественные отношения, урегулированные правом.

Применительно к таким правоотношениям можно утверждать, что связи между юридическими фактами и юридическими последствиями, т. е. правами и обязанностями, имеют преимущественно тетический характер, основанный на велении государства. В этом случае правомерно предположить, что элементы связи на определеной стадии регулирования выступают как идеальные объекты. Правовое регулирование не имеет материального характера, оно осуществляется через сознание и волю человека с помощью идеальных средств — норм права. Норма права, будучи велением государства, в обобщенном плане устанавливает идеальные связи между и идеально обобщенными фактами, и юридическими последствиями. Возникновение реального жизненного факта, признаки которого совпадают с признаками идеально обрисованного нормой юридического факта, автоматически не запускает механизма правового регулирования, помимо сознания и воли людей не ведет к возникновению конкретных юридических последствий.

Реальный факт, имеющий юридическое значение (юридический факт), должен обрести в голове адресатов нормы своего рода вторую жизнь (факт-знание).

На стадии идеального освоения юридического факта и нормы права формируется цепочка логических связей (рассуждений, выводов) о реально существующем факте и содержании нормы права. Между реальными фактами и юридическими последствиями ни в их идеальной форме, ни в их материализованном виде (как действия людей) никаких логических связей не существует и существовать не может. Следовательно, между конкретным юридическим последствием находится опосредующее идеальное звено в виде факта-знания. Это особенно показательно для судебной правоприменительной деятельности. В правоприменительных актах судебных органов юридические факты фиксируются в виде факта-знания. Если юридический факт не обретает в такой деятельности второй жизни в виде факта достоверного знания, то он и не влечет юридических последствий.

Значение фактов как формы знания в юридической практике настолько важно, что в ряде случаев они могут влечь юридические последствия без существования жизненного конкретного факта. Это бывает тогда, когда юридический факт-знание без достаточных оснований принимается за достоверный. Например, суд фиксирует факт совершения конкретного преступления конкретным субъектом на основе самооговора и других недостаточно проверенных данных и выносит обвинительный приговор.

Для доказательства тезиса о том, что юридический факт выступает в двух ипостасях (реальной и идеальной), можно проанализировать соответствующие источники (нормативные, научные и т. д.). Предметом доказывания в юридических процессах является то, что доказывается. Хотя в научной литературе и нет полного единства по вопросу о предмете доказывания, однако общепризнано, что доказы- ванию подлежат юридические факты. Но доказываются определенные знания, тезисы, отражающие реально существующие или существовавшие в прошлом конкретные жизненные факты, а не юридические факты. Таким образом, в данном случае явно или неявно авторы, включающие в предмет доказывания юридические факты, используют термин «юридический факт», понимая его как факт-знание, требующий доказательства.

Конечно, можно интерпретировать выражение «доказать юридический факт» как определенное сокращение более развернутого выражения «доказать тезисы (знания) о фактах, имеющих юридическое значение». Однако остается бесспорным, что термин «юридический факт» употребляется и в указанном смысле — как факт-знание.

Если обратиться к законам, то можно обнаружить, что законодатель пользуется термином «предмет доказывания», а термин «юридический факт» в ГПК РФ в отдельных случаях заменяет термином «факт, имеющий юридическое значение». Зачастую используется термин «обстоятельство». В русском языке данное слово обычно служит для обозначения явлений, условий, обстановки (в грамматике — для обозначения второстепенных членов предложения).

В законодательстве РФ этот термин встречается в следующих формулировках: «Каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается» (ст. 56 ГПК РФ); «...в мотивировочной части решения должны быть указаны обстоятельства дела, установленные судом» (ст. 198 ГПК РФ); «...основаниями для отмены или изменения решения суда... являются... недоказанность... обстоятельств... несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела» (ст. 362 ГПК РФ); «...несоответствие выводов суда, изложенных в приговоре, фактическим обстоятельствам» (ст. 369 УПК РФ); «...возоб- новление производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств» (гл. 49 УПК РФ); «...обстоятельства, исключающие участие в уголовном судопроизводстве» (гл. 9 У ПК РФ) и др.

Итак, если исходить из законов, то обстоятельства исследуются, выясняются, устанавливаются, доказываются, излагаются, указываются и удостоверяются в документах, открываются, воспроизводятся, содержатся в деле, влекут прекращение дела, исключают возможность участия в процессе. Также из них делаются выводы, которые содержатся в решении или приговоре, и т. д. В одних случаях законодатель обозначает термином «обстоятельство» условия как факты реальной жизни, в других — факты как достоверные знания о реальных обстоятельствах жизни.

Можно ли, например, обстоятельства как факты реальной жизни удостоверять, излагать, помещать в уголовное или гражданское дело, доказывать и делать из них выводы? На наш взгляд, нет. Если в данных случаях термин «обстоятельство» заменим термином «факт» в значении достоверного знания, то смысл закона не только изменится, но и будет более точным. Что значат обстоятельства, изложенные в документах (ст. 84 УПК РФ)? Это мысли об обстоятельствах, зафиксированные в документе в виде языковых единиц; факты-знания, оформленные документально. Изложить можно не сами реальные явления-события, их качества, а только мысли о них. Удостоверенные обстоятельства — это не что иное, как достоверные знания, мысли о реальных обстоятельствах. Достоверность фактов-знаний придает надежность им, верность самому источнику — документу. Однако содержание документов, удостоверяющих факты-знания, может быть опровергнуто в ходе расследования или судебного разбирательства. Реальные обстоятельства не изменяются, сколько бы ни менялись знания человека о них. Сами реальные обстоятельства, следовательно, не могут быть ни достаточно верными, ни достаточно неверными.

Или, например, «обстоятельства, подлежащие доказыванию» (ст. 73 УПК РФ). Невозможно доказывать обстоятельства как реальные явления, очевидно, что доказывают- ся тезисы (суждения, утверждения) о существовании и несуществовании реальных обстоятельств. Следует отметить, в процессуальных кодексах РФ термин «обстоятельство» встречается гораздо реже, чем в предыдущих процессуальных кодексах РСФСР. В аналогичных статьях кодексов РФ вместо термина «обстоятельство» в большинстве случаев используется термин «сведения». Это еще раз подтверждает высказываемую нами мысль.

В уголовном или гражданском деле, которое поступает к прокурору или в суд, содержатся лишь факты-знания, фак- ты-сведения, зафиксированные с помощью языка в соответствующих процессуальных документах. И само поступающее дело есть совокупность указанных документов. В нем не может быть обстоятельств как реальных событий, явлений и их качеств. Доказанные или недоказанные обстоятельства также есть не что иное, как знания о реальных обстоятельствах. Определения «доказанное» и «недоказанное» не могут относиться к самим обстоятельствам. Наконец, выводы, содержащиеся в решении или приговоре, можно делать только из достоверных знаний, фактов, но не из самих реальных обстоятельств.

То же самое можно сказать об использовании законодателем термина «факт». В одних случаях им обозначаются реальные факты жизни, а в других — факты-знания, например, когда речь идет об изложенных, удостоверенных, доказанных фактах (ст. 411 УПК РФ). Определения «изложенные», «достаточно верные», «доказанные» служат для гносеологической характеристики знаний, но не для онтологического определения самих реальных явлений.

На основании изложенных аргументов можно сделать вывод, что термины «обстоятельство» и «факт» используются в законе не только для обозначения реалий жизни, но и для характеристики знаний (фактов-знаний) о реальных обстоятельствах. В качестве одной из причин двойственного употребления указанных терминов можно назвать стремление к законодательной экономии, приданию формулировкам закона большей краткости, хотя, может быть, в ущерб их точности. Например, вместо выражения «доказанное обстоятельство» для точного формулирования мыс- ли пришлось бы использовать более многословное «доказанные знания (тезис) об обстоятельствах и т. д.».

Термин «факт» и в судебной практике используется в значении как факта-явления, так и факта-знания. Например, в одном из постановлений Пленума Верховного Суда СССР было сказано: «Кассационная инстанция обязана также проверить, правильно ли сделан вывод из установленных фактов и правильно ли применен закон»225. Очевидно, что вывод делается из фактов-знаний, а правильность его опирается на определенные правила, прежде всего логические. Здесь же сказано: «Опираясь на точно установленные судом первой инстанции факты... суд высшей инстанции вправе либо отменить решения...» и т. д. Очевидно, суд высшей инстанции опирается не на сами факты-явления (обстоятельства), а на факты-знания, словесно зафиксированные в материалах дела, отражающих реальные факты.

На практике часто используются выражения «установленный факт», «доказанный факт», «доказательства, подтверждающие факт». В строгом смысле слова и здесь речь идет о фактах-знаниях, поскольку доказательства подтверждают не факт-явление, а факт-знание. Невозможно установить, восстановить и сам реальный факт, если это факт прошлого, и бессмысленно устанавливать, восстанавливать факт, «реально существующий». Выражение «установленный факт» можно интерпретировать как достоверное знание или факт, сведения о котором нашли подтверждение в ходе разбирательства, т. е. доказаны.

Правоприменение — это в определенной мере процес познания. В ходе познания, как доказывают философы «мир удваивается». Содержание познания, познавательны" образов (понятий, суждений и т. п.) не есть сам действи тельный, отраженный мир. «Содержание познания и пр верном чувственном познании состоит только из субъективных по существованию образов материального...»226.

«В содержание познания, кроме верных познавательных образов, входит и множество ошибочных образов, а кроме того... и все богатство эмоциональной жизни человека: тут уж никто не осмелится утверждать, что содержанием человеческих ошибок и эмоций являются не внутренние, психические переживания, а какие-то внешние объективные явления»227. Но идеально познавательный образ существует реально для другого Человека «только тогда, когда выступает в чувственной материальной форме — в виде слов и предложений»228.

В правовом регулировании, в частности в правоприменительном процессе, как говорилось выше, также неизбежно «удвоение мира»: это мир, существующий реально независимо от правоприменителя (реально существующие правоотношения, совершенные правонарушения и действия, обстоятельства, им сопутствующие, и др.), и мир познавательных образов, зафиксированных с помощью языка в процессуальных и иных документах, устных высказываниях и проч. «Удвоение мира» наглядно представляется в случае, например, поступления юридического дела в суд. Судья, рассматривая конкретное уголовное или гражданское дело, оперирует не самими реалиями мира, а их образами, содержащимися в высказываниях. Подобное «удвоение» в правовом регулировании неизбежно, так как это регулирование имеет не материальный, а идеальный характер. Естественно, что такая ситуация обязательно находит сознательное или интуитивное отражение в законодательстве, должна учитываться юридической наукой. Этим обусловлено в конечном счете двойственное значение терминов «обстоятельство» и «факт».

Заметим, что такое понимание находит отражение и в юридической науке, хотя не всегда достаточно последовательно. Так, Т. М. Миньковский утверждает, что предмет доказывания — система обстоятельств, выражающих свойства и связи исследуемого события. Добавим: следовательно, они выражают не само событие, его свойства и связи, а то, что их выражает, отражает. Названный автор недвусмысленно утверждает, что законодатель выделяет предмет доказывания как систему конечных тезисов'. Однако далее он отмечает, что результатом доказывания являются выводы относительно существования (несуществования) определенных обстоятельств, входящих в предмет доказывания, которые понимаются как уже определенные реалии.

М. А. Гурвич утверждает, что фактическое основание судебного решения представляет собой фактический материал дела, в который «входят юридические факты», при этом фактическое основание решения соответствует «действительным обстоятельствам дела», обладает истинностью229. Юридические факты, обладающие истинностью, могут выступать только в форме фактов-знаний.

Таким образом, юридический факт выступает в идеальной форме — в норме права и в процессе реализации, в частности в применении. В первом случае он отражает массу (род, вид) фактов действительности, во втором — единичные факты действительности, имеющие юридическое значение.

Однако помимо этих двух случаев существования юридических фактов в идеальной форме, в самой жизни они функционируют именно как идеальные объекты. К их числу относятся прежде всего правоприменительные, индивидуальные решения, а также сделки, договоры как двусторонние сделки.

Как видим, в качестве идеальных объектов выступают юридические факты, которые являются средством индивидуального регулирования. В этом плане они аналогичны нормам, друг от друга их отличает лишь индивидуальность регулирования. Заметим, что правоприменительное решение во многом подобно нормативному решению. Довольно часто они имеют даже тождественное название (указы, постановления, решения, приказы) и издаются одним и тем же органом как средство индивидуального регулирования. Не случайно многие авторы наряду с нормами общего ха- рактера признают наличие индивидуальных норм, к числу которых можно отнести указанные феномены.

Если идеальность правоприменительного решения не оспаривается, то рассмотрение договора как идеального объекта встречает определенные возражения. Эти возражения могут проистекать из того, что в юридической науке существует общепризнанное понимание сделки и договора как сознательного, целенаправленного реального физического действия субъектов, такое их понимание следует из прямого указания закона. Все это верно. И действительно, закон определяет сделку как «действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей» (ст. 153 ГК РФ). Но если более детально проанализировать закон и юридическую практику, то можно прийти к иному выводу: сделками, в особенности договорами, являются не сами действия, а их идеальные, мысленные результаты (идеальные объекты), заключаемые в языковую форму, как правило, письменную. Норму, определяющую сделки как действия, в этом случае можно считать не совсем точной формой выражения, отдающей дань вековой традиции — принципу законодательной экономии.

Обратимся, однако, к закону. Он определяет договор как двух- или многостороннюю и одностороннюю сделки (ст. 154 ГК РФ), т. е. в качестве специфических признаков, отличающих его от других сделок, указывает субъектный состав. Договор, таким образом, — это все-таки действия. Однако если мы проанализируем другие положения закона, то убедимся, что в качестве договора закон рассматривает уже не сами действия, а нечто иное, выступающее как идеальный результат этих действий.

Со времени римских юристов договор определяется как соглашение двух лиц или более230.

Что же такое соглашение? Представляется, что это нечто отличное от действий. В русском языке этим словом обозначают взаимное согласие в чем-либо. Под согласием же, в свою очередь, понимаются единодушие, единомыслие, общность точек зрения, т. е. мыслей, взглядов на что-либо. Договор — это, следовательно, мысль, общая для двух субъектов или более об их взаимном поведении.

То, что договор и действия, направленные на его формирование (призванные сформулировать одну общую мысль сторон), не одно и то же, следует из их разграничения самим законодателем. На основе вековой традиции, признанной практикой и наукой, законодатель разграничивает договор как соглашение и действия, ведущие к нему, как оферту и акцепт. И оферта, и акцепт с той или иной степенью подробности регламентируются законодательством. Действия, составляющие оферту и акцепт, никем не рассматриваются как договор. Он возникает в результате оферты и акцепта. И возникает именно как идеальный объект, как общая мысль сторон об их будущем поведении.

Согласно закону договоры заключаются, исполняются, изменяются, распространяются и оспариваются. Но очевидно, что эти операции не относятся к действиям, а сами являются действием. Действия не могут заключаться, исполняться, распространяться. Нельзя их изменить, поскольку это действия прошлого, или оспорить. Но можно оспорить мысль в ее основании или сформировать общую для сторон идею, заключив ее в соответствующую словесную форму. Можно в такую общую мысль о взаимном поведении внести согласованные изменения либо эту мысль как согласованную, единую для двух сторон разрушить, сделать ее односторонней. Для договоров закон требует письменной формы. Это еще раз подтверждает тезис о том, что договор не действия, а особые мысли. Письменную форму могут обрести не действия, а мысли.

В связи с этим возникает вопрос о том, как быть с договорами, которые не облекаются в письменную или даже устную языковую форму, а проявляются в конклюдентных действиях. Здесь формируется договор как общая мысль субъектов о взаимном поведении или наличествует только поведение? Мысль и здесь должна если не опережать, то сопровождать действие. Но как стороны приходят к соглашению, единомыслию при отсутствии вербальных действий?

Словесные знаки естественного языка при этом заменяются знаками иного рода. В качестве таких знаков, внешне выражающих мысль каждой из сторон, их единомыслие, соглашение о взаимном поведении, выступает само их поведение. В подобных случаях действие субъектов — это одновременно знаки, посредством которых выражаются и согласовываются мысли и воля сторон, создается единомыслие о взаимном поведении, а также действия, реализующие взаимное согласие. Следовательно, при помощи одних и тех же действий заключается и исполняется договор. Это может происходить в определенной ситуации, социальном контексте, когда действия недвусмысленно воспринимаются как знак к заключению и исполнению договора и одновременно являются его исполнением. То же самое действие в иной ситуации может быть воспринято иначе, потому что конклю- дентные действия — не знаки в собственном смысле этого слова. Они лишь выполняют функцию знака, которая зависит от определенной ситуации. К ним в еще большей мере относится положение о том, что значение знака задается соответствующей знаковой ситуацией, контекстом.

Существование юридических фактов в реальной и идеальной формах иногда не совсем адекватно находит выражение и в юридической науке. Так, В. Б. Исаков рассматривает эти факты в качестве имеющих «материально-идеальный характер»231. Создавая эклектический материально-идеальный объект, автор тем самым подчеркивает, что юридический факт — это факт реальной жизни (материальный факт), но он предусмотрен нормой права (идеальный факт).

В природе не существует материально-идеальных объектов. Если объект материален, то не идеален, и наоборот. Создание указанного эклектического объекта приводит В. Б. Исакова к противоречиям. Автор отмечает, например, что юридические факты динамичны. Это верно относительно реальных фактов, но неверно относительно обобщенных фактов-знаний, зафиксированных в нормах права. Когда указанный автор анализирует функции юридических фактов, то имеет в виду факты как идеальные объекты, содержащиеся в нормах права. Эти факты он наделяет функцией «гарантий законности»232. Но очевидно, что такой функцией нельзя наделить реальные юридические факты. Это привело бы в ряде случаев к абсурду, например при наделении функцией такого юридического факта, как преступление. Можно сказать, что анализируемый автор, сконструировав юридический факт как материально-иде- альный объект, в своем исследовании отходит от этой конструкции и рассматривает юридические факты то как реальные, материальные факты, то как идеальные объекты, мысли, заключенные в нормах права.

Можно утверждать, что юридические факты в силу характера правового регулирования выступают не только в виде реальных фактов действительности, но и в виде идеальных объектов (фактов-знаний): абстрактных, обобщенных фактов в нормах права, фактов-знаний в правоприменении. И наконец, эти факты оказываются за пределами нормотворчества и правоприменения, если они одновременно выступают средством индивидуального регулирования (Сделки).

Юридические факты как факты-знания (идеальные объекты) могут быть как позитивными, так и негативными.

Негативные факты наблюдаются в случаях, когда субъект имел юридическую обязанность совершить определенные действия, но не совершил их. Это неоказание помощи больному (ст. 124 УК РФ), неисполнение должностным лицом своих обязанностей, халатность (ст. 293 УК РФ), неисполнение условий договора и т. п.

Правоприменитель может обнаружить, установить также негативные факты (отсутствие реальных фактов), которые в обыденной жизни не рассматриваются как юридические факты, поскольку их в действительности нет и, естественно, они никаких юридических последствий не влекут. Это, например, отсутствие письменного договора займа, юридически не удостоверенный факт регистрации брака, регистрации недвижимости. Однако будучи вовлеченными в правоприменительный процесс, они обретают юридическое значение, становятся юридическими, так как влекут определенные юридические последствия.

В первом и во втором случаях договоры могут быть признаны недействительными (ст. 162 ГК РФ, ст. 44 СК РФ). В третьем случае за субъектом не будет признано право собственности на недвижимость.