«Хочу сиять заставить заново ...» - концепция территориальных структур Маергойза в новую эпоху

Невозможно писать про территориальные структуры, не опираясь на И.М. Ма- ергойза. При чтении его работ, написанных всегда в строгой научной манере, порой возникает детское ощущение чуда, когда из абсолютно рутинного понятия он вдруг высекает новый образ, вдыхая в него новую жизнь.

Перед тем как остановиться более подробно на нескольких сюжетах научного творчества Маергойза, которые представляются исключительно актуальными в современный период модернизации российской экономики, невозможно не обратить внимание на его научный почерк. В первую очередь бросается в глаза его искусство задавать детские вопросы. «Почему столько крупных городов на Украине? Много их или мало?» Несколько страниц «Двух бесед об экономико-географическом положении крупных городов» дают исключительно много для понимания авторской манеры исследова- ния[252]. Из этих «детских» вопросов потом всегда возникали прорывы и новые идеи.

И.М. Маергойз был мастером изучения внешних связей любого объекта, который он выбирал для исследования. Это могли быть города, отдельные регионы, зарубежные страны. Через кропотливый анализ внешних связей он постигал природу изучаемого объекта. Поэтому его интерес к положению как системе внешних связей конкретного географического объекта был абсолютно закономерен. Именно здесь сильная сторона его как исследователя могла проявиться максимально полно.

Утверждая необходимость смещения масштаба анализа - от «макро» к «мезо» и «микро» и наоборот, он не останавливался на этом, как некоторые

его современные ученики. Он делал еще один шаг: его интересовало, как изменялось «сцепление», например, между макро-, мезо- и микроположением крупных городов во времени.

Он был одним из первых в советской экономической географии, кто ввел в оборот понятие территориальной структуры хозяйства и территориальной структуры населения.

Дальнейшее изложение хотелось бы построить на том, какой отклик или развитие должны получить сегодня идеи Маергойза по территориальной структуре, территориальной концентрации расселения и хозяйства. Сегодня, в период новой модернизации российской экономики, возникает вопрос: как можно развить ключевые концепции И.М. Маергойза? Или в более активной постановке: как он сам развивал бы свои идеи теперь?

Прежде всего нужно отметить, что вкус к изучению инновационного процесса у И.М. Маергойза был. Конечно, это зародышевые исследования научно-технического прогресса (как в 1970-е гг. называли мощный феномен инновационного развития и экономики знания).              «Последствия НТР...

вынуждают пересмотреть некоторые принципы размещения производительных сил, формировавшиеся в эпоху с иными социально-экономическими, техническими условиями, с другими критериями эффективности территориальной организации производства. Всё в большей степени выявляются противоречия между новыми задачами размещения неизмеримо выросших на новой технической базе производительных сил и правильными в свое время, но превратившимися в догмы некоторыми положениями науки о принципах и критериях их территориальной организации и структуры»[253].

мены экономики знания. Есть понимание радикальных изменений ценностных ориентаций, использования свободного времени, интересов и поведения человека, его образа жизни, которые несет постиндустриальная трансформация. Сам автор связывал их с урбанизацией[254].

Вероятно, первое, что он сделал бы сегодня, - развил свои представления о территориальных структурах для наступающей постиндустриальной эры. Крупно эту проблему можно поставить как выявление новой топологии и новой метрики пространства посредством изучения эволюции территориальной структуры (ТС) на этапе перехода от индустриальной экономики к постиндустриальной. В рамках этой крупной проблемы можно обозначить отдельные исследовательские направления. Нужно дать ответ на вопрос: как меняется конфигурация территориальных структур? Есть основание предположить, что от линейно-узловой ТС происходит переход к более гибкой и мобильной сетевой, полицентричной структуре, которая лучше обеспечивает коммуникацию без барьеров, необходимую для генерирования инноваций. Иерархии разрушаются не только в политической сфере и хозяйственном секторе. Они разрушаются и в территориальной организации жизни общества.

Другое исследовательское направление - поиск глубинных аналогий между территориальной организацией таких искусственных, рукотворных феноменов, как хозяйство и расселение, с одной стороны, и живых систем, с другой. В советское время здесь были сделаны важные заделы. Сам Маергойз говорил об одной из ТС как о кровеносной в организме. Однако экспансия наук о жизни продолжается на все новые и новые направления традиционной науки. И конструктивный потенциал этих аналогий далеко не исчерпан.

Необходимо понять, как и в какой степени новые технологии воздействуют на территориальные структуры, их конфигурацию, их свойства. Это тоже целое направление для научной деятельности.

Уже ведутся исследования территориальных структур инновационной сферы: например, региональной и национальной системы высшего образования, ТС компетенций. Защищены первые докторские и кандидатские в этой области. Сюда же можно отнести и задачи исследования территориальных структур «виртуальной» деятельности, например, коммуникационных сетей (Интернет).

Важное направление - территориальные структуры сервисной деятельности. Как раньше Маергойз изучал ТС промышленности, ее отраслей и предприятий, так теперь выдвигается задача исследования территориальных структур (пространственной организации) различных по интеллектуальности видов сервиса. И здесь могли бы очень пригодиться приемы микроанализа, которыми так блестяще владел Маергойз.

Вид «твердой» территориальной структуры: линейно-узловая «кровеносная» ТС, образуемая транспортными магистралями. Г. Владимир

Очень важное направление, только намеченное в его работах (он выходил к неосязаемым феноменам, вводя категорию поля) - это изучение территориальных структур нематериальных активов и прежде всего перетоков знания. Странствия идей оставляют след в пространстве, который можно обнаружить при анализе ТС интеллектуальной деятельности, творческого процесса.

Еще одно перспективное направление - это изучение ТС институтов (норм, правил, регламента экономической деятельности), с одной стороны, а с другой - определение влияния институтов на организацию региональных и национальных территориальных структур.

Разрабатываемые одновременно, эти направления способны обеспечить нам видение фундаментальных сдвигов в пространственной организации производительных сил при переходе от индустриальной эпохи к новой.

Маергойз обозначил в своих работах тематику крупногородских ареалов расселения, ввел этот термин[255]. Сегодня она звучала бы у него мощнее и приоритетнее - крупногородские ареалы, глобальные города, города-регионы как командные посты новой экономики знания, места выработки основных глобальных инноваций.

Переход от одного масштаба к другому (игра масштабами от макро- к ме- зо- и микроуровню и обратно), который во времена Маергойза был лишь эксклюзивом, экзотикой в творчестве отечественных экономико-географов, становится просто императивной потребностью теперь[256], когда в мире глобальное и локальное смыкаются воедино. Поэтому сегодня виртуозное владение этим приемом очень бы пригодилось для исследования пространственных реалий возникающей российской экономики знания.

В 1990-е гг. в науке и публицистике получили распространение термины «единое экономическое, информационное, социальное (и др.) пространство». Но оценивать свойства пространства вообще - дело неблагодарное и не очень результативное. Строгих результатов на этом пути не получишь. Более продуктивно расслоить пространство по типам основных территориальных структур, которые в нем всегда объективно присутствуют. И далее характеризовать уже не само пространство, а присущие ему территориальные структуры. Но ведь это и есть идея И.М. Маергойза, реализованная им для «экономического пространства» в виде триединой ТС хозяйства[257]. Думается, что в современных условиях имеет смысл развить эту концепцию. Для современных российских регионов можно выделить не три, а большее число

ТС. Используя популярные компьютерные термины, часть этих структур можно охарактеризовать как hard-структуры. Они осязаемы, и, как правило, их формирование капиталоемко; обычно региональная политика оперирует именно этими структурами: линейно-узловые «кровеносная» и каркасная, формируемые расселением и основными инфраструктурными жгутами - автотрассами, ЛЭП, газо- и нефтепроводами; в современных условиях к ним следует добавить оптоволоконные и иные средства передачи информации; многослойная структура хозяйства, образуемая набором сильно или слабо взаимодействующих друг с другом «рубашек» ТС отдельных хозяйственных слоев, разной степени развитости[258]. Конкретные формы ТС отдельных хозяйственных слоев разнообразны и зависят от отрасли хозяйства, технологического уклада и даже, по-видимому, цикла жизни отрасли.

Повторим, в современных наукоемких отраслях промышленности особенно выражено горизонтальное и вертикальное обособление размещения производственных активов: разные поколения техники и разные стадии производства одного поколения техники приурочены к разным местам. О такой степени дифференциации общественного производства не могли даже думать классики советской теории размещения в 1970-е гг. Они призывали «более широко осуществлять пространственное расчленение некоторых производств на отдельные производственные процессы, резко отличающиеся друг от друга своей энергоемкостью и трудоемкостью[259]. Однако они видели главные

причины дифференциации индустриальных производств в различиях стадий и процессов одного единого производства по энергоемкости и трудоемкости. И они сохраняют свое действие и сегодня.

Однако в интеллектуальных, наукоемких отраслях главным генератором внутренней дифференциации производственных процессов выступают факторы знания и скорости его устаревания. Производственные процессы, организованные вокруг нового знания, имеют одну структурную, организационную оболочку. С другой стороны, процессы, которые опираются на уже «стандартное», т. е. относительно устаревшее знание, организуются совершенно иным образом, а фирмы здесь иначе дислоцируются в пространстве.

Современные классические теории размещения хорошо ухватывают закономерности дислокации в пространстве аграрных и индустриальных фирм. Что касается интеллектуальных видов деятельности, то здесь целостной, логически стройной и непротиворечивой теории пока не создано, есть лишь отдельные фрагменты нового здания.

Пример. Кремниевые долины и биологические кольца

Биотехнология и электронная промышленность могут быть отнесены к молодым видам экономической деятельности, потому что прорывные новые технологии здесь появились в середине 1970-х гг. Можно сказать, что эти отрасли находятся сегодня на ранних стадиях своего жизненного цикла. Неудивительно, что здесь огромное значение имеют перетоки знания, в первую очередь обмены «неявным», еще не формализованным знанием, между фирмами, диффузия новых технологических решений от одной фирмы к другой. Поэтому и пространственная концентрация фирм биотехнологической и электронной промышленности существенно выше, чем у фирм обрабатывающей промышленности, которые размещаются более дисперсно.

Однако сам рисунок концентрации у фирм электронной и биотехнологической промышленности разный, что связано со спецификой обмена знаниями внутри отрасли.

В электронной промышленности доминирует инженерное знание, в котором велика доля неявной компоненты, полученной от опыта на «кончиках пальцев», - в результате обучения в процессе работы (learning by doing). Здесь велика роль постепенных инноваций, которые в советское время назывались «рацпредложениями». С другой стороны, в биотехнологической промышленности колоссальна роль аналитического знания - от фундаментальной университетской или академической науки, которое имеет более формализованный характер. Инновации здесь имеют более радикальную природу и более

305

длительный жизненный цикл, чем в электронной промышленности .

В обеих отраслях выделяется креативное ядро. В электронной промышленности его составляют малые и средние фирмы, которые нарабатывают самые продвинутые, самые миниатюрные технологические решения, находятся в постоянном инновационном поиске. Именно такие фирмы и формировали Кремниевую долину 1980-1990-х гг., с ее яркой атмосферой межфирменного сотрудничества и соперничества, подхватывания новшеств друг у друга, сверхдинамичным рынком труда. Как правило, единый источник нововведений отсутствует, творчество осуществляется «по всей площади» креативного ядра. Поэтому возможна легкая «пристройка» новых фирм по соседству с уже существующими, в результате чего районы концентрации электротехнической промышленности нередко растут линейно, например, вдоль естественных, физико-географических долин (Кремниевая долина в Калифорнии, Долина реки Изар в Германии) или иных линейных объектов (Шоссе 128 в районе Бостона).

Для пространственной структуры современной биотехнологической промышленности характерна кластеризация фирм вокруг источника знания, которым выступает университет, бывшее оборонное предприятие и другие его носители - своего рода «монополист» на новое знание. Вокруг него концентрируется рой малых фирм, обязательные спиноффы как структуры коммерциализации фундаментального знания, сгенерированного в ядре. Формируемая модель размещения в итоге получается концентрической: ключевую роль в размещении играет расстояние до источника нового знания.

Потоки знания между крупными и малыми фирмами электронной и биотехнологической промышленности нередко имеют противоположное направление. В электронной промышленности многие удачные находки появляются в малых фирмах; большие же их подхватывают и «ставят на поток» - чаще всего за пределами «креативной долины», зоны концентрации передовых отраслевых разработок, нередко в других странах (для инновационных разработок критична концентрация высококлассных креативных специалистов, обменивающихся знанием друг с другом, для массового производства - экономия на издержках, поэтому разные стадии производства размещаются порознь). В биотехнологической промышленности, напротив, перетоки знания идут от крупной фирмы (университета) - производителя фундаментального нового знания - к малым фирмам, ответственным за его коммерциализацию. На более зрелых стадиях производства, по мере того как отрасль сдвигается от научной к более коммерческой стадии, к производству более стандартных товарных групп, оно осуществляется уже в рамках крупных фармацевтических компаний.

Таким образом, в электронной промышленности формируются две основных зоны размещения отрасли: креативное «ядро» произвольной конфигурации, состоящее из фирм различного размера, и крупные фирмы массового

производства на периферии. В биотехнологической промышленности таких зон три, причем их размещение напоминает кольцевую структуру. В центре размещается крупная организация - место проведения фундаментальных исследований. Вокруг «роятся» малые фирмы, занимающиеся экспериментальной деятельностью по коммерциализации разработок «донора инноваций» (их ниша - экспериментальная отработка пилотных комбинаций компонентов новых продуктов). Наконец, на периферии свободно размещаются фирмы массового производства биотехнологической продукции[260].

Территориальная структура размещения фирм определенной отрасли и в определенный период времени оказывается напрямую связана не только с экономическими, но и с социальными факторами. Нередко структура определенной отрасли хозяйства (или хозяйства при определенном технологическом укладе) изоморфна территориальной организации других аспектов общественной жизни.

Крупные комбинаты времен третьего цикла Кондратьева по всему миру вызвали создание городов-заводов. Канадская Арвида, индийский Джамшедпур даже названы были по именам владельцев, соответственно, алюминиевой и сталелитейной корпораций; в СССР производственные города получали имена выдающихся деятелей соответствующей отрасли хозяйства (Мурав- ленко, Губкинский, Курчатов).

Такого рода моногорода, поселки и районы, выросшие вокруг крупных заводов (специфика размещения которых была продиктована экономией на масштабе производства и транспортных издержках), обычно характеризуются чрезвычайно сплоченным местным сообществом - однако с низким уровнем доверия к чужакам. Последнее в 1990-е гг. зачастую приводило к формированию территориальных бандитских группировок[261].

Смена господствующего технологического уклада требует трансформации территориальной структуры хозяйства - и идущих «в сцепке» с ним структуры расселения и системы ценностей.

Как уже говорилось, например, успех американской Кремниевой долины напрямую связывают с сетевой территориальной структурой размещения

фирм, а также с открытой моделью коммуникации, обусловленной ценностями и нормами местного сообщества.

Территориальные идентичности, нормы поведения - элемент ТС иного рода; их можно назвать soft-структурами: административная ТС (ТС власти), которую, как нам представляется, образуют ячейки управления, нацело закрывающие весь контур региона: административные единицы, судебные и школьные округа, сервисные зоны и др., а также пространственная развертка организационной структуры корпораций и фирм. Административная ТС в большинстве случаев[262] обычно формируется иерархией центров в сочетании с площадными, жестко оконтуренными элементами (зоны влияния). Жесткие границы административной ТС особенно наглядно «формуют под себя», например, национальный и религиозный состав государств и регионов - как это происходило при выделении государств или иных политических образований - по национальному или религиозному признаку (разделение Индии и Пакистана, советское размежевание среднеазиатских республик); для нас актуален рост доли титульных национальностей в населении республик постсоветской России. ТС собственности, которую компактно и зримо формируют размещенные наборы объектов одной формы собственности (федеральные анклавы, земельные участки муниципалитетов, корпоративные земли и др.). Данная ТС состоит из площадных объектов - матрицы земельных участков. социально-политическая ТС, когда те или иные группы с особыми интересами (этнические, клановые, профессиональные) доминируют на определенных участках пространства. Варианты ТС данного типа, пожалуй, наиболее разнообразны, поскольку они зависят от особенностей властных иерархий и социальных связей внутри самих групп. нормативно-ценностная (культурная), которую формируют господствующие в том или ином месте системы норм и ценностей, определяющие экономическое, политическое, демографическое, культурное и иные формы поведения человека. Системы ценностей совсем не обязательно коррелируют с этническими и иными группами (так, например, ценность человеческой жизни или установка на многорождаемость связана не столько с этническими или религиозными установками, сколько со стадией демографического перехода, на котором находится конкретное сообщество).

Последние четыре структуры можно объединить в группу «институциональных». Они сложнее в наблюдении и изучении, еще сложнее в управлении - тем не менее целенаправленные или стихийные подвижки в институциональ

ных структурах (распространение ценностей модернизации, деколонизация, смена государственной формы управления и т. д.) оказывают на региональное развитие и территориальные структуры хозяйства не меньшее воздействие, чем прокладка дорог и открытие месторождений. Более того, иной раз «жесткие», материальные структуры неожиданно продавливаются, штампуются и обретают новые формы под давлением «мягких», институциональных структур.

Пример. «Гарри, бури!». Институциональный фактор открытия нефтяного месторождения Прадхо-Бей (Аляска, США)[263]

2 мая 1967 г. самолет DC-3, на борту которого находилась наша группа из шести человек, продвигался среди пиков горного хребта Брукса как раз над перевалом Анактувук. И пока я всматривался в очертания длинного Северного склона Аляски, плавно спускающегося к той линии, где граница континента постепенно сливается с Ледовитым океаном, я интуитивно почувствовал и мысленно представил себе здесь целый океан нефти. «Там, внизу - 40 млрд баррелей нефти», - произнес я.

После четырех лет поисков нефти и пробурения десятков дорогостоящих сухих скважин на названном склоне так и не было обнаружено признаков нефти. Компания «Атлантик Ричфилд» осталась в одиночестве, все еще пытаясь найти нефть... Другой крупный игрок - компания «Бритиш Петроли- ум» - потерял надежду, почти полностью вышел из игры и покинул Аляску.

... Через несколько дней после моего вступления в должность, Педро Дентон, директор отдела полезных ископаемых штата, приехал ко мне домой в Анкоридж и рассказал о положении с арендой и о нежелании компании «Ат- лантик Ричфилд» продолжать бурение. Менее чем через час беседы с ним мне стало ясно, что нам как можно скорее надо положительно решить вопрос об этой аренде. В противном случае геологоразведочные работы на Северном склоне могли остановиться (руководитель «Атлантик Ричфилд» Мо Бенсон в 1991 г. подтвердил, что компания так и сделала бы). Одновременно я добился от Гарри Джеймисона, регионального директора «Атлантик Ричфилд», обещания, что они пробурят еще одну скважину, если мы сдадим им упомянутую приливно-отливную зону в аренду.

. Через восемь недель после моего вступления в должность губернатора упомянутые участки были выставлены на аукцион, в результате которого наш штат получил 1,5 млн долл. Более того, геологоразведка на Северном склоне продолжалась.

Вскоре «Атлантик Ричфилд» снова стала проявлять признаки нерешительности. В этой компании не были уверены в том, что им надо идти на затраты, связанные с бурением в Прадхо-Бей. Я позвонил Джеймисону и сказал: «Гарри, вам лучше было бы заняться бурением. Если вы не хотите, то я сам возьмусь за это»....

Конечно, было бы лучше, чтобы скважины бурились нефтяниками, у которых были деньги, специалисты и производственный опыт. Но мы должны были использовать любую возможность, чтобы побудить их к действиям. Там, на Севере, находилась аляскинская нефть. У меня было предчувствие, что ее много, и я хотел, чтобы ее нашли.

«Атлантик Ричфилд» по-прежнему сомневалась в решении.

«Губернатор, что дает вам такую уверенность, что там внизу есть нефть?» - спросил Джеймисон. Я ответил: «Гарри, если ее там нет, я все равно буду думать, что она там есть. Бури! Мне нужна эта скважина к нынешнему Рождеству».

... Аляска навсегда изменилась в тот момент, когда 27 декабря 1967 г. с нарастающим гулом, похожим на рев реактивных двигателей, из скважины № 1 на территории аляскинского нефтяного месторождения Прадхо-Бей вырвался природный газ. 12 марта 1968 г. бур вошел в нефтяной пласт.