А.А.Гриценко ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ АРХИТЕКТОНИКА: ОБЪЕКТ, ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
Опыт рыночной трансформации постсоциалистических стран является чрезвычайно интересным и поучительным. Его всесторонний анализ и обобщающие выводы еще впереди. Но о многом уже можно сказать сейчас.
Особенно это касается роли институциональных факторов в переходных процессах. Если мы посмотрим на историю рыночной трансформации экономики Украины, то увидим, что здесь с теоретической точки зрения не хватало в это время именно институциональных подходов. Господствовавшая в начале процесса трансформации неоклассическая и особенно монетаристская методология (с ее ориентацией на саморегулирование рынка и рыночные механизмы как панацею от всех бед), навязанная Западом и Международным валютным фондом, оказалась несостоятельной. Она не смогла дать теоретический инструментарий для понимания того, что происходит в обществе и экономике в условиях рыночной трансформации. Это вполне объяснимо, если учитывать то, что эта методология отражает функционирование сбалансированной экономики. У нас же экономика переходная, несбалансированная. Для того, чтобы понять происходящее и выработать более-менее адекватные рекомендации, пришлось подключать оценку институциональных факторов, что сначала, естественно, делалось стихийно, под давлением обстоятельств, а не в результате научно обоснованных решений. Почему у нас иная, чем у развитых странах, взаимосвязь между макроэкономическими показателями, почему субъекты хозяйствования ведут себя не так, как в цивилизованных странах, почему у нас такой большой теневой сектор, коррупция и т.д. - на все эти и многие другие вопросы можно дать ответ, подключая к анализу институциональные подходы.С другой стороны, изучение опыта успешно развивающихся стран показывает, что во всех этих случаях институциональные факторы, национальные особенности интегрированы в экономическую систему. Взять к примеру хотя бы систему пожизненного найма, ко-
Гриценко Андрей Андреевич, д.э.н., профессор, заведующий отделом экономической теории, Институт экономики и прогнозирования НАН Украины, г.Киев, Украина
© Гриценко А.
А., 2005
торая была одним из факторов экономического успеха Японии. Казалось бы, пожизненный найм противоречит самим основам капитализма, просто невозможен в этой системе, но оказалось, что возможен и очень эффективно использован. Отсюда следует, что Украине необходимо также позаботиться об учете институциональных факторов, выстраивании соответствующих институтов.
Если это ясно, то как строить необходимые институты, из чего исходить? В поиске ответов на эти вопросы может помочь концепция институциональной архитектоники, которая в своем развитом виде может стать методологией институционального строительства. Институциональная архитектоника - очень емкое, многозначное понятие. В анализируемом аспекте особенно важно его значение как глубинной институциональной структуры, как строительного искусства и как общего эстетического плана построения институтов. Здесь отражены и объективные, внутренне присущие системе отношения, и значение субъектов в преобразовательной деятельности, и необходимость построения деятельности сообразно внутренним закономерностям системы. Это сразу же выдвигает определенные методологические требования к самому построению исследования и к исходным категориям анализа. Институциональная архитектоника представляет собой структуру институтов, образующуюся из взаимосвязей образа мыслей и действий людей, правил, норм, стереотипов, традиций, учреждений и других социальных образований в их соотношениях с сутью и общим эстетическим планом построения общественной системы. Она должна выяснить не только существующий институциональный строй общества, его недостатки, противоречия и несоответствия, но и дать ответ на то, какие именно черты присущи мировосприятию, мышлению и поведению граждан, какие формы организации деятельности, хозяйства и общества ему соответствуют, что и как можно изменить и в самом поведении, и в организационных формах, т.е. в институциональной структуре общества, для того, чтобы сущность и характер народа, сформировавшиеся в результате его исторического развития, адекватно реализовались в экономической, социальной и политической системах.
Объектом институциональной архитектоники как теоретической концепции является структура институтов, но не сама по себе, а рассматриваемая и оцениваемая с позиций ее соответствия сущностным характеристикам общества и общему эстетическому плану его построения. Эта структура, представленная развернутой системой
категорий, становится теорией институциональной архитектоники. Использование этой теории в процессе дальнейшего анализа и усовершенствования институтов превращает ее в средство, метод решения новых теоретических и практических задач, т.е. в методологию исследования и институционального строительства.
Анализ истории институционализма и сегодняшнего его состояния в аспекте решения современных задач показывает, что сложившееся понимания институтов не может в полной мере удовлетворить. А.И.Московский в своей работе "Институциональная экономика" приводит 4 определения институтов: 1) как социально обусловленного, исторически определенного экономического порядка, 2) как способа мысли и действия группы людей или народа в целом, 3) как совокупность привычек и обычаев отдельных групп людей или нации, 4) как коллективного или общественного действия людей, контролирующего и определяющего действия отдельных индивидов [1, с.29]. Разумеется, этим многообразие определений не исчерпывается. Известно, что некоторые исследователи отличают институты от организаций, учреждений, некоторые считают последние институтами и т. д. Но в любом случае под институтами понимается часть социальной и экономической реальности. Концепция институциональной архитектоники предполагает иной подход. Архитектоника как понятие по своему существу соотносится с целостностью, отражает соотношение частей и целого, и в этом плане она обязывает всю социальную реальность анализировать в институциональном аспекте. Такой подход исходит из того, что в обществе нет ничего, что бы не представляло собой институт. Даже простые материальные предметы: стол, пишущая ручка, телефон и т.д. - есть не что иное, как предметное, материальное бытие определенных правил деятельности, сформированных навыков, привычек, обычаев, способов деятельности.
Пользуясь этими предметами, мы подчиняемся определенным жизненным правилам, опредмеченным в них. В этом плане все общество представляет собой один, но дифференцированный внутри себя институт. Институты - это не просто элементы общества, а все общество, рассмотренное в определенном аспекте. В таком понимании различные определения перестают существовать как альтернативные, а становятся формами выражения исходного отношения и принципа. Исследуются только правила, нормы, способы деятельности, но они исследуются и непосредственно, и как представленные в организации, в учреждениях, в технике и технологиях, в
образе мысли и т.д.
Это дает основания для определенных классификаций институтов. Одной из наиболее общих из них есть деление на техникотехнологические, социально-экономические и идеологические институты. Это деление может быть конкретизировано. Внутри каждого уровня есть свои подуровни и т.д. Здесь сразу же актуализируется проблема механизмов трансформации институтов одного уровня в институты другого уровня. Это дает возможность понять, что, например, импорт техники и технологий - это не только ввоз машин и оборудования, но и импорт институтов, способов деятельности и образа мыслей. Даже открытие очередного "макдональдса" - это не столько импорт продуктов питания, сколько импорт определенного образа поведения. В переходной экономике импортные и национальные институты находятся в очень сложном конфликтном взаимодействии. Можно привести примеры другого уровня, когда законодательная база, разработанная по рекомендациям и с участием зарубежных специалистов, определяет одну модель построения определенного рыночного сектора, а практика идет своим путем, выстраивая иную систему.
Исключительно важной исследовательской программой институциональной архитектоники является построение системы институциональных категорий. Здесь также много непростых вопросов. Институционализм всегда отличался тем, что он пользовался преимущественно описательными методами, анализом конкретно-исторических обстоятельств и не строил свою систему категорий.
Его часто упрекают в отсутствии собственной теории. Возникает вопрос, случайно ли это? Может быть, институционализм по своему существу исключает существование субординированной теории? И построить систему институциональных категорий в принципе невозможно? На это можно дать положительный ответ. Основанием для этого является предложенный выше подход к трактовке институтов, в соответствии с которым институт, выражая правила и нормы деятельности, развертывается во всю общественную систему, пронизывая ее и не оставляя ничего вне институциональных форм. Поскольку исходное отношение и принцип реально реализуется и развертывается в многообразной общественной и экономической системе, постольку теоретически это может быть воспроизведено методом восхождения от абстрактного к конкретному, который и является методом построения научной системы категорий. Собственно, К.Маркс признаетсяинституционалистами институционалистом, а его "Капитал", как известно, построен методом восхождения от абстрактного к конкретному и представляет собой научную систему категорий капитализма. Правда, это система экономических, а не собственно институциональных категорий, но в них институциональная система представлена в свернутом и скрытом виде. Решение задачи построения системы институциональных категорий является самой сложной из всех задач. На нее потребуется не одно десятилетие.
Исходные основания развертывания предлагаемого институционального подхода необходимо искать в деятельности человека. Деятельность всегда осуществляется в определенных условиях, определенными орудиями труда и т.д., т.е. она всегда имеет определенный (имеющий пределы, ограничения) характер. Поэтому той категорией, с которой начинаются институты, есть категория ограничения. Ведь именно ограничения направляют деятельность в определенном русле и являются для нее законом.
Если мы внимательно рассмотрим эту категорию, то обнаружим, что она является исходной и в маржинализме, который основывается на предельном анализе экономических величин - потребностей, расходов, доходов и т.д.
Но в маржинализме граница выступает как внешнее ограничение для движения материальных благ, которое находится вне блага. Поэтому в маржинализме эти границы выражаются внешним образом - прилагательным: предельные доходы, предельные расходы, предельные потребности, предельная производительность и т. д. Почему именно так? Потому что граница является внешней.Но существуют и внутренние ограничения, которые любой продукт труда содержит в себе и несет с собой. Эти ограничения являются затратами времени труда, воплощенного в продукте и образующего стоимость его как товара. Они определяют возможности экономического движения этого товара. Например, относительно дешевый стол стоит в помещении государственного учреждения, финансируемого из бюджета. Более дорогой стол имеет другую траекторию движения и стоит в офисе коммерческой структуры с большими доходами. В этих случаях затраты времени труда, образующие стоимость товара, выражают внутренние ограничения движения материальных благ в рыночной экономике.
Таким образом, ограничение как институциональная исходная категория проявляется во внутренней ограниченности затратами вре
мени труда, т. е. в стоимости, которую исследует трудовая теория, и во внешней, количественной ограниченности благ, которая изучается маржинализмом. Институционализм, трудовая теория и маржина- лизм оказываются тремя теоретически развернутыми определениями ограничения как исходной категории.
Институционализм оперирует ограничением как категорией, безразличной к содержанию ограничения. Именно поэтому институционализм находится как бы за границами экономической теории и только проникает в нее внешне. Трудовая теория стоимости раскрывает внутреннее, содержательное ограничение. Маржинализм - внешнее, формальное.
Иституционализм, выходя за пределы ограничения, двигается за границы внутреннего содержания и таким образом переходит к внешней границе. Иначе говоря, институционализм лежит между трудовой теорией стоимости и маржинализмом. На этой основе можно выстроить институциональный категорийный ряд. Ограничения деятельности характеризуются внешними и внутренними границами. И если они определенные, то имеем не просто ограничение, а разграничение внутреннего содержания и внешней среды. Если это мы применим непосредственно к деятельности, то увидим, что внутренней границей деятельности является целеполагание. Ведь деятельность включает два момента: целеполагание и действие, при этом действие является внешним по отношению к цели. Целепола- гание всегда остается за человеком, а действие передается системе машин, которая выполняет работу по целям, заданным человеком. Целеполагание является сложным институтом, который достоин специального исследования. Должна Украина ставить своей целью ускоренную европейскую интеграцию, или ей необходимо интегрироваться прежде всего с Россией, или необходим определенный баланс этих целей - все это вопросы целеполагания. Конкретные ответы на них больше всего зависят от института целеполагания, существующего в данном обществе. Именно этот институт определяет, кто, на каких основаниях, по каким правилам, в рамках каких процедур и т.д. определяет приоритетные цели и механизмы их достижения.
Далее, если мы действие соотнесем с целью и включим его в систему действий, то это будет операция. А скоординированные в соответствии с целью операции являются порядком. А устоявшийся порядок является правилом. Если операции осуществляются по опре
деленным правилам, то это есть процедура. Таким образом, выстраивается целая система категорий. Если исходной категорией в этой системе есть ограничение, то основной - институт. Ограничение - это тот же институт, но еще неразвитый, существующий в зачаточной, исходной форме. Институт - это то же ограничение, но развернутое в систему правил, норм, процедур, законов, организаций, учреждений и т.д. и свернутое затем в одно понятие. Категория "институт" раскрывается через всю систему, но имеет и свое особое место, которое определяется границей обратного перехода от сущности (института) к явлению (институциональным формам). Прямой переход характеризовался движением от бытия к сущности, где категории ограничения еще не сформировались в собственно институт, а последний находится в стадии становления. Каждая категория существует и как таковая, и как представитель целого, системы, точнее, ее сути. Деньги, например, могут быть просто деньгами, а могут представлять собой капитал, быть его формой. Обычай может быть просто обычаем, а может быть и одной из форм института. Методологически здесь такое же отличие, как между бытием и существованием. Существование есть то же бытие, но опосредствованное сущностью.
Если мы развертываем институциональный ряд категорий, то доходим до их сути, выраженной особо, а потом двигаемся в обратном направлении. Той категорией, которая закрепляет предыдущее движение и превращает его в основание для дальнейшего, есть учреждение. В ней все получает организационное закрепление, и учреждение потом само начинает регулировать жизнь, которая его породила. Именно с категорией учреждения происходит закрепление собственного содержания института и приобретение всем последующим движением институциональной формы.
Сейчас речь шла об общем категориальном ряде, но каждая система и ее архитектоника имеет свое исходное отношение. В банковской системе, например, таким отношением является доверие (собственно, кредит и значит доверие).
Стоит еще раз подчеркнуть, что действительные причины наших многих экономических особенностей носят институциональный характер. Например, соотношение ставки рефинансирования Национального банка Украины и кредитных ставок коммерческих банков кажется сугубо экономической проблемой, но по существу она является институциональной, потому что здесь срабатывает институциональный фактор - уровень доверия к банковской системе и государ
ству. Сегодня основные наши проблемы имеют институциональную основу. В конечном итоге институциональная архитектоника определяет характер экономических процессов в нашем обществе.
Таким образом, концепция институциональной архитектоники как особое исследовательское направление хотя и носит глубоко теоретический характер, вместе с тем имеет целый ряд важных прикладных аспектов. Но самым важным в этом направлении является то, что оно определяет путь к новой, более общей экономической теории, которую только предстоит создать усилиями всего научного экономического сообщества.
Есть еще одна важная и предельная для институциональной архитектоники проблема. Она состоит в методологических ограничениях институциональных подходов. Архитектоника сосредоточивает внимание на упорядоченности, правилах, системе и т.д. Современные тенденции показывают возрастание неопределенности развития, значения сетевых структур, такого протекания процессов, когда заранее определить, спрогнозировать результат принципиально невозможно. Он будет определяться предпочтениями свободного в своей деятельности, решениях, выборе субъекта. Не означает ли это, что здесь архитектоника как категория порядка теряет свое значение, уступая место категориям хаоса и неопределенности. Есть основания утверждать, что значение архитектоники в этой связи будет возрастать. Категории хаоса, неопределенности и порядка являются сопряженными, рефлективными, не существующими самостоятельно. Чистый, всеохватывающий хаос без соотношения с порядком есть просто смерть всего определенного, не о чем, нечего и некому сказать. Поэтому мы будем продвигаться к свободе, неопределенности и к хаосу как творческой предпосылке в той степени, в какой будем овладевать архитектоникой, в соотношении с которой что-то можно сказать о хаосе и неопределенности.
В этой связи уместным будет провести аналогию с космическим порядком. Построенная по строгим законам физики и космологии космическая система включает в себя черные дыры, которые поглощают все, и поэтому о них нельзя получить никакой информации. Это полная и абсолютная физическая неопределенность. Такие черные дыры, по-видимому, существуют и в общественной системе. Однако это не отрицает существования определенного общественного порядка, в котором есть место и таким черным дырам.
Современное украинское общество является результатом всей
предшествующей его истории. Это касается всех аспектов жизнедеятельности общества: пространственно-географического размещения, природно-ресурсного потенциала, народонаселение, биолого-гене- тического наследия, социальной генетики, культуры, ментальности и т. д. Вся история, как прошедшая и сохраняющаяся идеально только в памяти общества, так и та, что в преобразованном виде продолжает свое существование в современности, актуализирована в социальной жизни страны и образует систему факторов, влияющих на реальное поведение людей.
Особое значение для понимания современного украинского общества имеют события последнего десятилетия ХХ столетия, когда произошли существенные изменения в самых основах функционирования и развития общества, которые в соотношении с предыдущей советской историей определили наиболее характерные особенности экономического поведения субъектов хозяйствования. Изменения в институциональной структуре экономической системы Украины являются ключевым фактором в понимании того, что состоялось в Украине, и в определении перспектив развития.
Конечно, рыночная экономика основывается на общих закономерностях, присущих товарному типу хозяйствования, но экономические системы, например, США, Германии и Японии различаются довольно существенно, так же как и их политический строй. Они имеют различную институциональную архитектонику. Украина должна выстроить свои институты по законам архитектоники, т.е. так, чтобы граждане ощущали себя в государстве как в своем удобном, надежном и красивом доме.
В условиях постсоциалистической трансформации, когда изменяются коренные устои общества, особое значение приобретает соотношение институциональной устойчивости общества, определяемой его институциональной архитектоникой, с институциональной эластичностью, институциональной и социальной динамикой. Если институциональная структура выстраивается, опираясь на базовые институты, постепенно наращивая и усложняя свою архитектонику и модифицируя саму основу, то мы имеем дело с институциональной эволюцией, которая возможна только в пределах институциональной эластичности и определяется степенью возможного изменения одного института вследствие воздействия изменения другого. Нарушение пределов институциональной эластичности отдельных подсистем приводит к институциональным сломам, а системы в целом - к ин
ституциональной катастрофе.
Классическим примером институциональной эволюции является институциональная трансформация Китая, который, опираясь как на свои тысячелетние традиции, так и на марксистскую идеологию, постепенно выстраивает новую институциональную структуру, адекватную требованиям времени. Жестко удерживая институциональное ядро, китайское руководство допускает достаточно динамичные изменения. Но они находятся в пределах институциональной эластичности, которая исключает сломы в институциональной структуре. Примером институциональной катастрофы может служить распад СССР на независимые государства с принципиально иным общественным строем, иными правилами и нормами общественной жизни, ценностями и приоритетами.
Существенное значение для дальнейшего успешного институционального развития постсоциалистических стран, осуществляющих рыночную трансформацию, имеет введение в систему базовых институтов институциональной динамики, т.е. формирование правил, норм, процедур институциональных изменений, готовности к ним субъектов. Иначе говоря, если институты - это правила игры, то среди этих правил должны быть и правила изменения существующих правил. Институциональная динамика должна стать одной из базовых составляющих стратегии социально-экономического развития.
В переходной экономике эта проблема проявляется, в частности, как соотношение трансформации институтов и институтов трансформации. В процессе рыночных преобразований постепенно формируются рыночные институты. Но этот процесс пойдет успешнее, если будет опираться на институты трансформации, т.е. на определенные правила и нормы институциональных изменений, которые, собственно, и образуют механизм трансформации. Позитивным примером в этом отношении может быть расширение Европейского Союза. Последний создает специальные структуры, переходные правила, нормы и т. д., которые позволяют странам, вступающим в ЕС, эффективно перейти от одного институционального уклада к другому. Примером неэффективного института трансформации может служить институт приватизации в Украине (определенные законы, нормы, учреждения, программы, процедуры, официальные и неофициальные правила и т. д.).
Интересной в этом плане является история с таким переходным институтом, как зафиксированное в переходных положениях
Конституции Украины право Президента Украины в течение трех лет после введения Конституции в действие издавать указы по экономическим вопросам, не урегулированным законами, с одновременным предоставлением соответствующего законопроекта в Верховную Раду Украины. Если Верховная Рада в течение тридцати дней не принимала этот закон или не отклоняла его, то указ вступал в действие. Это в известной степени срабатывало. Но когда три года миновало, возникла ситуация, при которой Верховная Рада в силу политических противоречий и своей недостаточной структурированности не способна провести необходимое для общества решение, а Президент не имеет права указом урегулировать неотложный вопрос. Это является примером институциональной ямы, которая возникла вследствие того, что общество осталось реально в переходном состоянии, а переходный институт, который давал механизм разрешения противоречий, исчез. Правда, в большинстве случаев такие переходные институты трансформации еще и не сформированы. Понимание необходимости формирования таких институтов и практическая нацеленность на разрешение таких задач является необходимым условием успешности процесса рыночной трансформации.
Институциональные ямы возникают как результат взаимодействия институциональной катастрофы, которая разрушает институциональный каркас общества, и институциональной инверсии, которая изменяет историческую последовательность и причинно-следственные связи в формировании институциональной структуры. Ключевое значение в этом процессе принадлежит пониманию соотношения технико-технологических и социально-экономических институтов в классическом и инверсионном типах формирования рыночной экономики.
В классическом варианте рыночная экономика и ее институты формировались вместе с индустриальной основой общества и присущими ей технико-технологическими институтами. Собственно, это один и тот же процесс формирования индустриального рыночного хозяйства как господствующего института, рассмотренный в двух аспектах: социально-экономическом и технико-технологическом. В инверсионном варианте индустриальная структура уже существует, но, когда она начинает функционировать на рыночной основе, обнаруживается несоответствие ее институтов этой основе. Это обуславливает другой порядок и преимущественно институциональный характер экономических преобразований.
В классическом варианте переход осуществляется от мелкой частной собственности к более крупной, от совершенной конкуренции к олигополии, монополии и многообразию рыночных структур, от свободного ценообразования к включению механизмов государственного регулирования и т. д. В инверсионном переходе движение осуществляется в противоположных направлениях: от монополии государственной собственности к многообразию форм собственности, от директивно-планового хозяйства к развитию конкуренции, от планового установления цен государством к свободному ценообразованию и т. д. Понятно, что все эти трансформации в своей основе являются институциональными, а последствия одних и тех же мероприятий в условиях классического и инверсионного типов перехода к рыночной экономике отличаются и часто являются противоположными. Это во многом объясняет, почему при таких хороших замыслах, например, в Украине в течение длительного времени были такие нехорошие результаты и почему следование советам известных экономистов с классическим рыночным мышлением, воспитанным в условиях функционирования сбалансированной и развитой экономики западных стран, привело к результатам, прямо противоположным желаемым. Экономическое поведение субъектов хозяйствования в переходной экономике отличается от классического и предопределяет неклассические экономические эффекты.
Построение институтов по классическим рецептам приводит к их несоответствию институциональной среде и недееспособности. Типичным примером этого может быть принятие Конституции Украины. Она отвечает высоким европейским стандартам и прошла соответствующие экспертизы, но реальная жизнь идет совсем не так, как требует Конституция. При этом отсутствуют механизмы институциональных изменений, при помощи которых можно было бы привести институты во взаимное соответствие. Данная ситуация является типичной институциональной ямой. Институциональная яма - это такая институциональная среда, в которой одновременно присутствует необходимость институциональных изменений и отсутствуют институциональные механизмы таких изменений.
Институциональные ямы, сформировавшиеся в Украине в результате принятия Конституции (которая соответствует другим, более европейским требованиям, но не отвечает украинским реалиям, ментальности и закрепившимся правилам жизни) и соответствующего законодательства, стали важнейшим фактором политического кри
зиса, возникшего в конце 2004 года. Политическое противостояние было очень мощным и острым, привлекшим к себе внимание мировой общественности и политических сил Европы, России и Америки. Мирная форма этого противостояния не должна вводить в заблуждение относительно его остроты и фундаментальности. Она свидетельствует больше о такой ментальной черте украинского общества, как убежденность в том, что никакие цели не могут оправдать кровопролитие. Изменения в Конституции, принятые в результате компромисса политических сил, создали возможность выхода из кризиса, осуществили институциональную корректировку, однако не устранили множества институциональных ям, потому что последние имеют своей основой противоречие формальных и неформальных институтов, а не лишь несоответствие друг другу формальных правил и норм.
От институциональных ям следует отличать институциональные разрывы, пустоты, обвалы, петли и другие институциональные деформы. Институциональные разрывы возникают в случае нарушения связи между взаимозависимыми институтами. Например, разрыв между правилами и нормами, с одной стороны, формирования, а с другой - использования пенсионных фондов, в результате чего образуется дефицит средств для осуществления пенсионного обеспечения согласно установленным нормам. В Украине возникали такие разрывы и есть опыт их преодоления путем корректирования действующих и ввода новых норм.
Институциональные пустоты - это часть институционального пространства, в которой отсутствуют надлежащие институциональные образования (правила, нормы, законы, учреждения и т. д.). Они могут возникнуть как вследствие институциональных разрывов, так и в результате институциональной недостроенности системы. Можно привести пример с доверительными операциями и учреждениями в Украине. Попытка заполнить институциональную пустоту институциональными суррогатами привела к нарушению нормального функционирования институционального механизма доверия и его существенным деформациям, последствия которых не преодолены до настоящего времени. Денежные средства, которые потекли в раскрытую институциональную пустоту, были в значительной мере разворованы.
Институциональный обвал - это нарушение ряда взаимосвязанных институциональных звеньев, которое частично разрушает институциональное пространство. Примерами могут служить изменения в
Конституции УССР, которые упразднили часть конституционных положений и открыли возможность развития рыночной экономики при сохранении старого институционального каркаса, привели к исчезновению старых ограничений экономической деятельности при отсутствии новых механизмов ее регулирования. />Институциональная петля - это такая взаимосвязь между институтами, которая приводит к постоянному сужению и угасанию процессов, которые эти институты должны обеспечивать. Если, например, для разрешения проблемы увеличения доходов бюджета принимаются законы, которые повышают налоговое давление, но вследствие этого уменьшается налоговая база и поступления в бюджет еще больше сокращаются, что требует дальнейшего повышения налогов, то мы имеем институциональную петлю.
Каждая из таких институциональных деформаций предопределяет специфические способы ее преодоления. Например, для того чтобы избавиться от институциональной петли, достаточно найти другие пути разрешения проблемы и не применять те способы, которые ведут к образованию этой петли. Для того, чтобы выбраться из институциональной ямы, необходим институциональный прорыв, т. е. создание новых правил и норм, законов, меняютщих те, которые привели к образованию институциональной ямы. Специфика прорыва заключается в том, что он не может полностью вместиться в существующее правовое поле. В связи с этим необходимым элементом такого прорыва является обращение к источнику высшей власти в этой сфере. Очень яркий пример - события конца 2004 - начала 2005 годов в Украине, связанные с выборами Президента, возникшим политическим кризисом и способами разрешения обострившихся противоречий. Выход за пределы правового поля, постоянное апеллирование противоборствующими сторонами к народу как высшему источнику власти, угрозы уголовного преследования политических противников по закону при противоположных трактовках одних и тех же юридических норм, компромисс и прорыв тупиковой ситуации на основе соотношения политических сил, а не правовых оценок все это типичные признаки поведения субъектов в институциональной яме.
Институциональный прорыв может быть составляющей институциональной революции как коренного качественного изменения институциональной архитектоники общества. Институциональная революция не обязательно является связанной с институциональной
катастрофой. Она может осуществляться системным и управляемым изменением институтов. В таком случае существенное значения приобретает институциональное накопление, т.е. постоянное продуцирование новых институтов на основании расширения и усложнения существующих и органичное введение их в процесс жизнедеятельности общества.
Противоположностью институциональным деформам являются институциональные трансформы, т.е. такие институциональные над- формы, промежуточные формы, которые не уничтожают свою основу, а впитывают ее в себя и превращают в другую. Примером трансформы может служить институт акционирования государственной собственности. Если государственное предприятие преобразовано в акционерное общество со 100 % государственной собственностью на акции, то, с одной стороны, оно осталось государственным, с другой оно включило в себя частные начала и стало в своей основе (пока что латентной) частным. Дальнейший переход акций к частным владельцам происходит по законам функционирования частной собственности. Это и есть трансформация. Ничего не уничтожалось, а через промежуточную институциональную форму (трансформу) преобразовалось в принципиально новое явление.
Методология институциональной трансформации общества имеет преимущества перед другими формами институциональных изменений, так как она позволяет реформировать экономику без глубоких спадов производства, социального напряжения и многих других негативных явлений. К сожалению, в Украине в структуре институциональных изменений существует очень узкая трансформационная прослойка. Преобладают простые реформы, которые означают замену одних форм другими, и деформы, которые искажают суть экономических явлений. Все эти составляющие рыночных преобразований существенно влияют на поведение людей.
Проблемы институциональной архитектоники являются ключевыми для понимания трансформационных процессов в постсоциали- стических странах. Проведенные исследования, касающиеся причин существенно отличающихся результатов рыночных преобразований в странах с переходной экономикой при условиях приблизительно одинаковых стартовых позиций, привели авторов к выводу, что главным фактором таких отличий является экономическая политика. Такой вывод фиксирует то, что лежит на поверхности. Ясно, что при одинаковых стартовых условиях в лучшем экономическом положе
нии находятся те страны, в которых проводилась адекватная экономическая политика. Но возникает более глубокий вопрос о том, почему экономическая политика была именно такой? И ответ на него может дать только анализ институционального устройства общества.
Наиболее существенной чертой, определившей особенности поведения людей, социальных групп в новые времена, есть двойственность институциональной структуры, которая осталась в наследство от директивно-плановой системы и продолжает доминировать в условиях рыночных преобразований, порождая новые деформации и общественные аномалии.
Суть этой двойственности институциональной структуры заключается в том, что в условиях коммунистического строительства существовали, с одной стороны, идеологический образ общественного устройства, нормы и правила, которые были общественно признанными и обязательными для принятия их членами общества, с другой - правила и нормы, стереотипы, представления, которыми люди руководствовались в своей повседневной жизни и которые не совпадали с официально декларируемыми. В результате того, что институциональные требования идеологии и требования жизни противоречили друг другу, возник институциональный разрыв, вследствие которого у большинства членов общества сформировались особые ментальные характеристики.
Во-первых, возникла разорванность сознания и фрагментарность поведения, когда человек в каждом фрагменте своей жизни действует по соответствующим ему законам, не замечая, не задумываясь и не придавая существенного значения тому, что его поведение, высказывания являются непоследовательными и противоречивыми, что разрушало целостность личности. Во-вторых, у людей сформировалось ощущение собственной неполноценности, так как никто не мог отвечать высоким требованиям коммунистической идеологии. Это ощущение компенсировалось гордостью за все общество, к которому принадлежит человек и которое в соответствии с идеологическими установками является наиболее прогрессивным. В-третьих, ощущение неполноценности и разорванность сознания, фрагментарность поведения предопределили социальную пассивность членов общества. Это нашло почву также в огосударствлении всех общественных отношений, отчужденности от субъектов в пользу государства социального целеполагания. Человек стал составляющим элементом государственного планового механизма как господ
ствующей над ним общественной силы. В-четвертых, поведение части социально активных людей, пытающихся преодолеть разорванность сознания и бытия, восстановить их целостность и таким образом полноценно реализоваться в процессе жизнедеятельности, приобрело явно или скрыто оппортунистический характер.
Эти ментальные черты проявились в самых различных формах поведения и стали институциональной предпосылкой формирования новой социальной структуры общества и социальной динамики. В условиях рыночной трансформации основные черты поведения людей изменились мало, но совсем другими стали социальный контекст и общественная оценка деятельности. Рыночная система имеет существенно отличающиеся, в ряде случаев - прямо противоположные, ценностные ориентиры. А так как такие фундаментальные ориентиры находятся на глубинных уровнях сознания, то они не могут быть легко изменены на противоположные, а их изменение дезориентирует и лишает человека социально-психологической почвы.
Носителями новой идеологии рыночных преобразований в Украине стала узкая прослойка социально и политически активных людей, поведение которых из оппортунистического преобразовалось в нормативное. Поведение другой, подавляющей части общества вследствие сформированных у нее раньше черт пассивности и разорванности сознания не превратилось у нормативного в оппортунистическое, а осталось пассивным. Это дало возможность узкой прослойке людей быстро и без существенного сопротивления провести системные изменения и захватить власть.
Такой сценарий институциональных изменений является принципиально невозможным в странах с рыночной системой, где каждый человек все условия своей жизнедеятельности создает сам и заботится об их защите, не рассчитывая на патернализм государства. Это подтверждается темпами и характером экономических преобразований в странах бывшей социалистической системы. Там, где частные основы не были искоренены вследствие относительно недолгого господства плановой системы, рыночные преобразования прошли быстрее и с меньшими потерями.
Социальная пассивность большинства населения, которая была присуща всей советской системе, в сочетании с такими типичными украинскими чертами, как склонность к бытовой обустроенности и способность к ее обеспечению в самых неблагоприятных условиях, создали возможность такого общественного перераспределения бо
гатства, которое является принципиально невозможным в других индустриальных странах, где даже приближение к такому уровню социальной дифференциации вызвало бы социальный взрыв. Украинское общество продемонстрировало свою высокую социально-взрывную безопасность. Оно скорее распадется на атомизированные социально-экономические ячейки, связанные между собой только внешней формой принадлежности к одному государству, что практически в известной степени и состоялось, чем решится на активные действия, связанные с риском социального взрыва и кровопролития. "Только бы не было войны" - это не только фраза, с которой могут согласиться многие граждане, а и лейтмотив их реального экономического поведения, особенно, если войну понимать достаточно широко в социальном контексте. Появление достаточно широкой прослойки молодежи и примкнувшей к ней некоторой части людей более старшего возраста в процессе "оранжевой революции" конца 2004 года, что стало достаточно большой неожиданностью для всех, включая инициаторов этого движения, говорит о формировании новых ментальных качеств, но отнюдь не отрицает ранее сказанного. Подтверждением этому является тот факт, что во время самого острого противостояния, которое длилось достаточно долго и сопровождалось массовыми скоплениями сотен тысяч людей, не произошло ни одного более-менее значимого инцидента, не говоря уже о кровопролитии.
Это ментальное долготерпение украинского общества не сразу было осознано политиками, которые поочередно приходили к власти и были сначала озабочены назревающим социальным взрывом. Но постепенно выяснилось, что и тогда, когда уже по всем канонам, казалось, невозможно было так жить, ничего не происходило. Это, с одной стороны, политически шокировало, а с другой - снимало социально-психологические барьеры в перераспределении богатства и поощряло заинтересованных идти в этом направлении далее. Это стало и причиной недооценки активности людей в период "оранжевой революции".
В советском обществе различные социальные слои по-разному реагировали на изменения и приспосабливались к ним. При этом критерием нового расслоения стали не принадлежность к той или иной социальной группе в социальной стратификации советского общества, а социальная активность и готовность к изменениям. Та или иная социальная группа лучше или хуже приспособилась к но
вым условиям именно из-за наличия или отсутствия у нее таких черт, как активность и способность воспринимать нововведения, рисковать, работать вне урегулированного правом поля и т.д.
Именно поэтому оказался достаточно адаптированным к новым обстоятельствам руководящий состав, который привык работать в изменчивых условиях. Типичным примером в этом аспекте может служить руководящий состав комсомола, который в советские времена был формой реализации жизненных притязаний и карьерного роста социально активной молодежи. Успех в этой сфере зависел от умения организовывать людей в соответствии с условиями их деятельности. Сами условия были внешним фактором, который часто менялся. С одинаковым успехом можно было руководить комсомольской организацией кондитерской фабрики, металлургического завода или проектного института. Переход к рыночной экономике для этой группы людей стал просто изменением внешних условий деятельности, мало чем отличающимся от предыдущих переводов на новую работу. Присущий этой группе рационализм позволил определить наиболее эффективную сферу деятельности в переходной экономике и относительно легко войти в нее. Этим объясняется то обстоятельство, что именно руководящий состав комсомола занял ключевые позиции в банковской системе. Высказывания банкиров свидетельствуют о том, что это был их сознательный и рациональный выбор.
Второй активной в экономическом отношении группой были хозяйственники, которые работали с коротким циклом оборота денег, где теневую деятельность тяжело было зафиксировать (торговля, особенно плодово-овощная, легкая и пищевая промышленность, автотранспорт и т. д.). Эта группа также была подготовленной к работе в новых условиях. Более того, в значительной мере новые условия просто легализировали то, чем такие хозяйственники занимались раньше нелегально, рискуя своим положением, доходами, свободой. Переход к рыночной экономике, процессы приватизации дали им возможность быстро присвоить значительные богатства. Но так как раньше они в силу специфики своей деятельности, с одной стороны, дистанцировались от власти, а с другой - старались ей прислужить, то пошли во власть позже, только после того, как поняли, что накопленные капиталы у них не заберут и, более того, в сформированной системе ведения хозяйства причастность к власти является непременным условием успешного бизнеса.
Что касается директорского корпуса, то он размежевался по то
му же критерию активности и готовности работать в изменчивых условиях. Часть директоров стала успешными предпринимателями, обеспечив своим предприятиям перспективное развитие. Другая часть ожидала, пока государства создаст им благоприятные условия.
Такая же судьба постигла и партийно-политический актив с той разницей, что в этой группе "пассивных" было очень мало.
Инженерно-техническая прослойка среднего уровня, которая занимала значительное место в советской системе, оказалась в очень тяжелом положении. Много видов квалифицированной узкоспециализированной инженерной деятельности выпало из общественного распределения труда, а так как они и составляли основное содержание работы инженерно-технического состава, то последний потерял сферу своей занятости, доходы, социальный статус и социальнопсихологический комфорт. Кроме того, он оказался менее всего подготовленным к социально-экономическим изменениям.
Т\ w w
В административно-командной системе социальный статус, доходы и возможности людей определялись их местом в социальной иерархии. Это было главным источником личной собственности и богатства, за это шла конкурентная борьба. В рыночной системе, наоборот, социальный статус зависит от собственности и богатства. Поэтому проблема изменения социального статуса в процессе рыночной трансформации стала проблемой превращения социального статуса в богатство. Иначе говоря, вопрос заключается в том, кто и как сумел воспользоваться своим статусом в советской системе для приватизации общественного богатства. Ответ на этот вопрос можно видеть в социальном расслоении украинского общества. Тем опосредствующим звеном, которое превращает социальный статус в иерархической системе в богатство (стоимость), есть экономическая активность, которая включает в себя готовность работать в изменчивых условиях.
Но в советской системе место в социальной иерархии также зависело от вертикальной социальной активности, т.е. от нацеленности лица на движение по ступеням социальной иерархии, что не поощрялось системой. Поощрялась горизонтальная активность: наиболее полная отдача на своем рабочем месте. Слово "карьера" имело негативный оттенок, а "карьерист" звучало как приговор. Именно вертикальная активность и была ключом к успеху в рыночной трансформации.
Тесная и непосредственная связь социально-экономической ак
тивности как таковой, безотносительно к ее качественным характеристикам и содержательности, с экономической успешностью вместе с резким, не подкрепленным институциональной адаптацией, расширением финансовых возможностей стимулировали появление у субъектов такой черты, как желание и готовность завоевывать новые высоты во всех сферах, независимо от того, насколько это является рациональным и практически целесообразным. Это также находило реальное основание в повышении социальной стойкости субъектов вследствие диверсификации успеха. Поэтому наиболее активные на широком и разнородном поле деятельности, в значительной мере независимо от профессионализма, стали и наиболее формально успешными в разнообразных отраслях. Покупалось и завоевывалось все, что поддавалось напору денег и активности: новые предприятия, направления бизнеса, депутатство, должности, научные и академические степени и звания и т. д. В этой группе представителей бизнесо- во-политической агрессии начала формироваться такая черта, как нацеленность на борьбу, победу и успех как формы социального самоутверждения. Можно привести много примеров, когда бизнес- политики жестко боролись за должности, не имея в виду иметь с этого какую-то бизнесовую выгоду или заинтересованность в работе в этой сфере, а только доказывая свою способность победить в борьбе и продемонстрировать свои возможности и успешность. Это форма недостаточно очеловеченной, гуманизированной в процессе исторического развития, природно-социальной борьбы за жизненное пространство. Хотя такие черты достаточно четко проявились на нынешнем этапе трансформации общества, они не будут закреплены, так как объективная необходимость профессионализации деятельности будет вытеснять диверсификантов успешности на периферию, лишая их тем самым мотивов для такого поведения.
Следует обратить внимание на то, что социальная активность субъектов административно-командной системы с самого начала имела скрытый, теневой элемент. Это оказывало значительное воздействие на характер рыночной трансформации и означало, с одной стороны, скрытую подготовленность к новым условиям деятельности, с другой - определенный опыт и готовность работать вне установленных формальных правил.
Начало рыночных преобразований и коренного изменения экономической системы, которое характеризовалось столкновением новых и старых прав, правил и норм, значительной правовой неопреде
ленностью, по-разному повлияло на поведение различных групп общества. Законопослушные и пассивные члены общества в этих условиях стали еще более пассивными, потому что каждый шаг имел риск выйти за правовое поле, а те, кто имел опыт и готовность действовать в условиях правовой неопределенности, в полной мере использовали это в своих целях. Кроме соответствующего перераспределения общественного богатства это имело следствием формирование определенных институциональных характеристик.
Скрытая готовность действовать вне правового поля преобразовалась в теневую деятельность, последняя стала обычным делом, постепенно сформировались неформальные правила, законы, инфраструктура, теневые цены на товары, ставки и тарифы на бюрократические, судебные и др. услуги.
Светотеневая структура постсоциалистического общества существенно отличается от теневой экономики развитых стран. И не только масштабами, но и качественными характеристиками. Мы имеем не теневую экономику, а теневое общество с теневым государством и ее теневыми институтами законодательной, исполнительной и судебной власти, репрессивного аппарата, экономической деятельности и т. д. Блокирование законопроектов, решений органов исполнительной власти, которые могут нанести потери теневым структурам, определенные правила и процедуры работы с субъектами, которые нарушают условия неформальных соглашений при участии соответствующих специализированных структур -все это институциональные составляющие теневой части общественного уклада. Важной чертой этого уклада является пространственная неразграниченность официальной и теневой деятельности. Структуры, которые занимаются только теневой деятельностью, составляют лишь незначительную часть теневой сферы. По большей части фирмы ведут как официальную, так и теневую деятельность. Их обслуживают банки, милиция, суды и другие институты, которые имеют такую же структуру.
Такая светотеневая институциональная структура общества является конкретно-историческим синтезом институционального наследства административно-командной системы и условий коренного изменения общественно-экономического строя. Отсюда вытекает, что противодействие таким системным образованием при помощи обычных методов борьбы с теневой экономикой объективно означает простое включение в существующий светотеневой процесс с опреде
ленной модификацией перераспределения теневого совокупного продукта. Существует множество примеров, когда усиление административного контроля с целью борьбы с теневыми операциями приводили только к повышению цен на теневые услуги.
Типичными признаками бессилия таких методов борьбы был их кампанейский характер, периодическая сдача отдельных коррупционеров, которых выбросила сама система, массовые раскрытия случаев мелкого взяточничества (например, отчеты об антикоррупционной деятельности одной из областей пестрили сообщениями о раскрытии случаев взяточничества преподавателей). Каждая такая кампания имеет своим результатом усиление институционального закрепления коррупционной системы. В таких условиях лучше было бы не бороться. Но борьба с коррупцией является имманентным элементом коррупционной системы, при помощи которого она "очищается", восстанавливает равновесие, и без которого она не может существовать.
Анализ условий функционирования теневой экономики показывает также, что само по себе снижения налогового давления на субъектов хозяйствования не приведет к существенному уменьшению теневых операций. Ведь все на всех уровнях отработано, подстраховано, оплачено. Для чего отказываться от существующих прибылей? Тем более, что определенные риски являются уже обычным условием деятельности.
Разрушить такую систему можно только системным изменением условий функционирования, например, существенным снижением налогового давления с одновременным вводом обязательного декларирования имущества вместе с налоговой амнистией и ответственностью за приобретенное имущество после декларирования, если его стоимость ревышает задекларированные доходы, кадровой ротацией в органах, которые будут заниматься этими нововведениями и т. д. Но при этом важным является вопрос о способности власти пойти на такие системные изменения, учитывая ее частичную причастность ко всем этим процессам. Т.е. речь идет о способности системы породить условия своего собственного отрицания. Если это невозможно, то мы будем иметь коррумпированное общество, которое может существовать достаточно долго как определенный тип государственного строя. История такие случаи знает.
Но условия, при которых возможным является самоотрицание такой системы, в Украине практически сформированы. Приблизи
тельно десять лет потребовалось Украине для того, чтобы привести на вершину всех центров экономической и политической власти людей, о которых речь шла раньше и которые были подготовлены к работе в новых условиях еще в советские времена. Эти люди в полной мере воспользовались своими возможностями и пришли к власти, опираясь на системную поддержку политических сил. Дальнейшее движение в данном направлении является невозможным. Выше достигнутых ступеней нет. Возможным является только системное закрепление и легитимизация всех достижений на общественно признанных, демократических и цивилизованных основах. В этом теперь становятся заинтересованы многие участники процесса, даже если между ними идет ожесточенная борьба за перераспределение сфер влияния. Т.е. объективно условия стали такими, которые требуют превращения теневого в официально признанное. Это есть исторический шанс, которым Украина может воспользоваться. Он не является безусловным. Но вероятность его реализации достаточно высокая, так как она вытекает из логики институционального развития и социальной динамики общества. "Оранжевая революция", которая соединила в себе борьбу территориально-отраслевых и семейно-родственных бизнес-групп с массовым недовольством всеобщим прессингом старой власти и привела к власти новую политическую элиту, является в этом процессе лишь первоначальной формой, создающей возможность очищения общества и движения в направлении легитимизации социальных статусов и богатства.
Последующие годы второго десятилетия независимости Украины будут периодом институциональной перестройки и достройки общественной системы, адекватной мировоззрению, историческим традициям и ментальности украинского народа. Это объективно является главной задачей, от успешного решения которой будет зависеть развитие экономики и благосостояние людей. Поэтому вопросы институциональной архитектоники в этом контексте становятся ключевыми.
Власть в этот период будет принадлежать преимущественно бывшим комсомольцам и представителям партийно-хозяйственного актива, которые работали на политической и хозяйственной ниве и по своим качествам и возрасту отвечали новым задачам, поэтому и вынесены историческим процессом на вершину.
За это время полностью будет восстановлена экономика, уровень ВВП превысит докризисный на несколько модернизованной
структурной основе. Вырастет новое поколение, необремененное стереотипами советской системы и способное взять на себя ответственность за дальнейшее развитие.
Таким образом, период первичной рыночной трансформации займет приблизительно 20 лет. Это есть время смены одного поколения другим. И неслучайно. Институциональное развитие имеет свое внутреннее временное измерение и его единицу. Этой единицей является поколение. Это связано с тем, что сформированные человеческие привычки, стереотипы мышления, мировосприятие не могут быть в массовом масштабе быстро изменены. Они меняются, как правило, вместе с их носителями. Поэтому единицей измерения развертывания институциональных процессов во времени является поколение, а институциональные изменения происходят в ритме смены поколений.
Наиболее существенные дальнейшие институциональные превращения связаны с глобальным процессом перехода от естественноисторического к социокультурному типу развития. Естественноисторическому типу свойственны прогрессивно-последовательные способы изменения одних институциональных структур другими, их детерминированность и субординированность. Социокультурному типу свойственно сосуществование и дополнение институтов, их самостоятельность, невозможность оценить по критерию прогрессивности. Такой тип развития исторически реализовал себя, в первую очередь, через институт культуры. Настоящие произведения искусства невозможно расположить на шкале "выше-ниже" за степенью прогрессивности. Бетховен и Шостакович, Тициан и Рафаель, Пушкин и Шевченко одинаково (каждый по-своему) важны и ценны для культуры.
Но сейчас такие отношения, которые сначала были свойственны институту культуры, становятся характерными и для социальноэкономических институтов. И уже нельзя сказать, что лучше и более прогрессивно - малые или большие предприятия, институты частной или государственной собственности и т. д. Каждый институт является самоценным и является наиболее эффективным в соответствующей институциональной среде.
В переходе от естественноисторического типа развития к социокультурному осуществляются переходы от воспроизводственного к инновационному развитию, от дискретного, эволюционно-революционного к континуальному, процессуальному развитию и т. д.
Такой тип развития допускает сосуществование наиболее передовых технологических и социальных институтов, которые постоянно меняются и воплощают институциональную динамику, с традиционными консервативными институтами, и не рассматривает последние как такие, которые должны исчезнуть. Это очень важно для институциональной архитектоники Украины. В ней существуют различные технико-технологические и социально-экономические институты, начиная с наиболее современных и заканчивая наиболее примитивными. И эти институты будут еще долго сосуществовать.
Украина еще десятки лет не сможет достичь параметров, например, производства ВВП, которые имеют развитые страны, к тому же динамично развивающиеся. В то же время в Украине могут быть сохранены институты высоких технологий, способных конкурировать с мировыми. Именно такие институты нуждаются в поддержке и развитии. Необходимо воспользоваться возможностями развития таких институтов как плацдарма будущего, не уничтожая институциональное наследство прошлого, а постепенно вычерпывая его исторический ресурс.
Процесс глобализации меняет соотношение внутренних и внешних институциональных ограничений. Уже сейчас существуют люди, для которых правила и нормы Интернета означают больше, чем какие-либо другие институты. В глобальной информационной системе различные субъекты одновременно максимально полно связаны со всем миром и отделены от него компьютером. В этих условиях растет значение идеологии как идеального образа общественного поведения и ценностей человека, который воплощает в себе наиболее рациональные и этически выверенные нормы. Отсутствие таких норм превращает человека в элемент и орган Глобального Компьютера как главного субъекта, который становится для себя самоцелью. Формирование такой идеологии и включение ее в современную архитектонику украинского общества является необходимым условием его исторической жизнеспособности.
Все изложенное выше дает основание оценивать институциональную архитектонику как весьма перспективную концепцию и важное, плодотворное направление исследований, которое имеет свой объект, категориальный ряд, методологию, перспективные исследовательские программы, позволяющие по-новому поставить целый комплекс актуальных теоретических и практических проблем и предложить подходы к их решению.
Еще по теме А.А.Гриценко ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ АРХИТЕКТОНИКА: ОБЪЕКТ, ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ:
- ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ ТЕОРИЯ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОИСКИ И НЕОБХОДИМЫЕ ГИПОТЕЗЫ
- А.А.Гриценко ИНСТИТУЦИОНАЛЬНАЯ АРХИТЕКТОНИКА: ОБЪЕКТ, ТЕОРИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
- Литература