Несовершенство политико-экономического сектора

Именно этот фактор приводит к тому, что принятие экономических решений непосредственно привязывается к бизнес-интересам тех, кому оно выгодно.

В силу таких обстоятельств нет никаких гарантий, что институциональные контракты будут способствовать социально-экономическому развитию стран и увеличивать благосостояние большинства населения страны, а не отдельных "групп влияния".

К сожалению, в Украине и в начале приватизационного процесса, и сейчас имеет место противоположная тенденция - размывание

прав собственности, когда они точно не установлены, попадают под разные ограничения и неудовлетворительно защищены для большинства участников приватизационного и фондового рынков, что повышает и так уже значительные трансакционные издержки. Как следствие, приватизация почти каждого привлекательного предприятия заканчивается исками в суд и блокированием приватизационного процесса. Приватизация была и остается закрытой для большинства украинцев и многих инвесторов. Нужно также подчеркнуть, что после первичной спецификации частных прав собственности в Украине сформировались мощные финансово-промышленные группы.

Чаще всего преградой становятся дополнительные условия, которые выдвигают участникам конкурса. Никто не отрицает, что должны быть разумные и общепринятые, как в развитых странах, требования, например, обеспечение социальной защиты тех, кто работает, погашение задолженностей, сохранение профиля роботы. Но Фонд государственного имущества Украины иногда настолько конкретизирует требования, что возникают подозрения о лоббировании интересов определенных финансово-политических групп.

Из опыта приватизационного процесса в Украине и России институциональная теория должна дать ответ на такие два вопроса: 1) Какие причины влияют на продуцирование прав собственности относительно соотношения „затраты-выгоды" как для страны в целом, так и для отдельных участников приватизационного рынка? 2) Как идентифицировать общий механизм изменений и процесс развития прав собственности в условиях предыдущего соотношения, если существующие контрактные договора, касающиеся прав собственности, являются неудовлетворительными и не могут обеспечить их эффективное использование для повышения общественного благосостояния? 296

Таблица 4

Заявки на конкурс по продаже 93 % акций комбината               „Криворожсталь”

С этой точки зрения изменения в правах собственности влияют и на распределение, и на общественное воспроизводство.

К примеру, в Чехии во время приватизационного процесса была сформирована общенациональная идея относительно влияния, в том числе и морального, на сомнительные теневые имущественные соглашения. Однако, принятие такого плана полностью не исключает элементы коррупции и незаконной приватизации, хотя и сможет сделать предпринимательские действия более социально ответственными и предугадать, учитывая прозрачные процедуры, возможные приватизационные действия [24, с.32].

В целом затронутые анализом проблемы, которые возникли в предпринимательской институциональной среде в постсоциалисти-

ческих странах, можно выделить, учитывая некоторые рейтинги. На наш взгляд, наиболее удачными и взаимодополняющими друг друга есть такие два рейтинга: Агрегированные факторы конкурентоспособности, к которым относим: открытость и прозрачность экономики; политику и роль государства; развитие финансовой системы; эффективность производственной и социальной инфраструктуры; степень инновационности технологического развития; уровень квалификации и эффективности труда; развитость судовой системы и других правовых институтов, которые определяют характер политики государства (от либеральной до административно-командной); глубину институциональных изменений в странах с переходной экономикой; уровень развития малых предприятий и степень их поддержки [19, с.120].

Проанализируем далее в свете вышеизложенного данные Американского исследовательского института, эксперты которого исследовали рейтинги экономической свободы в 2001 году (табл.5) [4, с.16].

Такая безусловно низкая позиция и Украины и России в данном рейтинге обусловлена господством политики и власти в этих странах над экономикой и предпринимательством. Как свидетельствуют реалии, во всех странах СНГ политическая элита имеет возможности (в некоторых странах в большей степени, в некоторых - в меньшей) 298

реализовывать свои бизнес-интересы с помощью неформальных способов в противовес задекларированным. Например, некоторые отрасли, в основном, ориентированные на экспорт (нефтегазовый и металлургический комплексы), обслуживают интересы некоторых политических и бизнес-групп, и государственная власть предоставляет этим хозяйственным сферам льготные условия для функционирования. Это приводит к деформации отраслевой структуры экономики и является прямым следствием отхода от формальных правил в институциональной среде и перехода к обслуживанию неформальных интересов заинтересованных групп. Такое положение, к сожалению, стало институциональной нормой в постсоветских странах.

Таблица 5

Рейтинг экономической свободы некоторых государств

Чрезмерная регламентация и неоправданное увеличение масштабов вмешательства государства в предпринимательскую деятельность

Было бы очень упрощённо определять эффективность государства лишь с точки зрения сокращения расходов на государственный аппарат, потому что эффективность функционирования государства не может быть определена упрощённой моделью "расходы - производство", а имеет множество различных параметров, которые очень часто не поддаются экономическому измерению.

Это подтверждается следующей информацией. Доля чиновников среди всего занятого населения выглядит таким образом: в Швеции - 32 %, во Франции - 25 %, в Германии - 14,5 %, в Украине - 8 %. Как видим, не существует никакой зависимости между количеством чиновников и уровнем регуляторного вмешательства в предпринимательскую деятельность. Поэтому, наверное, следует говорить о

субъективном факторе в процессе принятия разрешительных процедур относительно бизнеса и объективности работы государственных институтов. Отсюда на вопрос, почему в странах ЦВЕ ситуация с деятельностью предпринимателей в институциональной среде намного лучше, чем в постсоциалистических странах бывшего СССР, можно ответить следующим образом.

Как утверждает К. Мейер, высокие трансакционные издержки, которые существуют в постсоциалистических странах Восточной Европы (имеются в виду страны бывшего СССР), определяются отсутствием соответствующих навыков у бюрократии, которая не заинтересована в их снижении, а стремится только к сохранению квазиренты. Также следует обратить внимание на отсутствие независимой судебной системы и слабую защиту интеллектуальной собственности [27, с.358]. В этом случае говорим о такой форме оппортунизма, как рвачество, которое обусловлено наличием специфического актива, который даёт возможность их владельцу эксплуатировать других ради получения квазиренты.

Власть и ее бюрократический аппарат создали в постсоциали- стических странах СНГ вертикальную систему непрозрачных и недемократических полномочий как потенциальную возможность получения незаконного богатства. Именно этим и объясняется главная причина торможения экономического развития в данных странах. Предприниматели для получения сервисной услуги государственного аппарата вынуждены прибегать не только к прямым денежным затратам (официальным и неофициальным), но и несут издержки при осуществлении специфических операций, которые требуют дополнительного времени и ресурсов, например, на проведение переговоров для осуществления незаконной трансакции.

Иной подход наблюдаем в Польше, которая стала катализатором перемен в Центральной и Восточной Европе и достигла значительного прогресса при проведении институциональных реформ [28], они и позволили ей достичь высоких западноевропейских стандартов. Прежде всего, в Польше начали решать институциональные проблемы дерегуляции, минимизации государственного вмешательства в бизнес, сокращения численности чиновников, пересмотра уровня зарплат, перераспределения доходов и управленческих полномочий от центра к регионам. Численность воеводств в Польше была сокращена с 49 до 16, а управленческие полномочия переданы по-

300

ветам. Последние получили право объединять несколько гмин и не только распоряжаться частью бюджетных ресурсов, но и создавать предприятия, подписывать договора, брать кредиты и т.д.

Однако, нельзя утверждать, что институциональные преобразования в странах ЦВЕ происходили без проблем. Так, например, в той же Польше претворение в жизнь экономики "шоковой терапии" (план Бальцеровича), помимо всего прочего, предусматривало следующее: снижение производства на 5%; снижение реальных доходов населения на 20%; повышение уровня безработицы на 400 тыс. человек; уменьшение бюджетных дотаций и налоговых льгот; сдерживание потребительского спроса путём ограничительной доходной политики; отказ от политики кредитных преференций. За счёт таких жёстких ограничений предполагалась реализация программы экономической стабилизации, прежде всего, в плане радикального снижения инфляции и бюджетного дефицита. Но реальность засвидетельствовала, что поляки во время осуществления предложенных реформ в середине 1990-х годов фактически пришли к провалу "шоковой программы". Прежде всего, это касалось значительной пассивности государства в сфере социально-институциональной политики, которая привела к невиданному уровню безработицы, особенно в восточных воеводствах. Весьма негативное влияние на функционирование польских предприятий имела их высокая задолженность. На конец февраля 2002 года государственные и частные предприятия были должны только иностранным кредиторам около 60 млрд. дол. [11, с.158]. Уровень эффективности функционирования в металлургической и горнодобывающей отраслях оценивается как финансово провальный, медленно растет динамика экономического подъема химической и пищевой отраслей.

С другой стороны, наблюдались заметные успехи в создании в Польше институциональной среды для дальнейшего развития предпринимательства с помощью иностранных фирм. Польша является лидером в привлечении иностранных инвестиций, новейшего технологического оборудования, высококвалифицированных кадров и доступа к мировой сети сервиса. Привлечение инвесторов с заметным участием иностранного капитала является общегосударственной программой. В результате, несмотря на то, что в 2001 году приблизительно 40 % экономических субъектов понесли убытки, в целом Польша продолжает сохранять высокую позитивную динамику роста ВВП, средней заработной платы и имеет высокие показатели эффек

тивности предпринимательства в таких сферах, как телекоммуникации, автотранспорт, торговля, туризм, банковское дело, страхование.

Данные табл. 6 свидетельствуют о том, что трансформационные процессы в Венгрии проходили так же тяжело, как и в Польше [1, c.190-191].

Результаты "шоковой терапии" в Венгрии существенно снизили жизненный уровень населения страны. Но, начиная с 1997 года, реальные доходы стали расти. Важно подчеркнуть, что ключевым фактором экономических успехов в Венгрии, наряду с макроэкономическими факторами, стало развитие малого и среднего бизнеса. Например, в этой стране на конец 1990-х годов больше 80 % ВВП производилось в частном секторе.

Таблица 6

Показатели экономического развития Венгрии за 1990-1997гг.

Безусловно, одной из самых эффективных стратегий роста экономики государства представляется динамичное развитие малого и среднего бизнеса. Именно эти предприятия составляют основу экономического фундамента рынков труда и занятости населения, а отсюда - оказывают существенное влияние на повышение уровня жизни в стране. Но именно в этой сфере в постсоциалистических странах СНГ - Росси, Украине и Беларуси, в противоположность странам ЦВЕ и Балтии, сложилась особенно неприемлемая ситуация.

Так, в России в 2000 году малыми предприятиями было произведено продукции на 150-170 млрд. руб, что с учетом теневого сектора составило лишь 5-6 % совокупного объема промышленной продукции. Доля малых предприятий в объеме продукции в отдельных отраслях характеризовалась такими показателями: 9-12 % - в пищевой, 9-11 % - в легкой промышленности [19, с.120].

В Беларуси на начало 1998 года функционировало 23,1 тыс. малых предприятий, на которых работало приблизительно 232 тыс. ра

бочих. С учетом 120 тыс. предпринимателей - физических лиц это составляло менее 6 % от совокупного количества занятых в производстве. В то же время, вклад малых предприятий в ВВП экономики Беларуси составил лишь 8 %, и только 17 % предпринимателей непосредственно занимаются производством [23, с.172]. На сегодня локомотивом белорусской экономики являются крупные предприятия, но они еще не в состоянии адаптироваться к рынку, независимо от того, являются ли они формально приватизированными или остаются в собственности государства. Понятно, что такие предприятия в условиях политико-экономической ситуации, которая существует в Беларуси, последними реагируют на рыночную конъюнктуру относительно спроса, предложения и конкуренции. С другой стороны, критическая масса предпринимателей, которые ориентированы на рынок, остается ограниченной.

В Украине доля малых предприятий в совокупном объеме производства страны составляет 11 %, их удельный вес в балансовой прибыли лишь - 1,8 %, общее количество малых предприятий в Украине на 10 тыс. жителей в 9 раз меньше, чем в соседней Польше. В целом, в Польше функционирует 5 млн. субъектов малого бизнеса. При таких обстоятельствах основная задача государства состоит в определении приоритетов относительно практических шагов по поддержке предпринимателей, прежде всего, институциональной, путем снижения налогового давления, повышения их информированности и культуры.

По утверждению Дж. Куина, за последние два десятилетия в развитых экономиках наблюдается повышенное внимание к хозяйственной деятельности средних и малых предприятий. Например, известный статистический справочник "Stan Worth and Grey" подчеркивает динамический рост в Великобритании доли малого и среднего бизнеса в ВВП страны в сравнении с периодом 60-70-х годов. Она возросла более, чем на четверть. В таких условиях правительство понимает, что игнорировать малый бизнес неразумно, и эта сфера становится все более важной в экономической и социальной деятельности страны [29, с.119]. Данный вывод подтверждают Дж. Крисман и Р. Арчер, которые акцентируют внимание на том, что в США в малом бизнесе работает почти 60 % работоспособного населения, которое производит 45 % ВВП. Предприниматели претворяют в жизнь большинство нововведений и изобретений. За последние годы две трети инновационных технологий было предложено именно малым

бизнесом. Поэтому, чем дальше, тем сложнее оставлять без внимания достижения предпринимателей в таких сферах, как занятость, инновации, уровень благосостояния [26, с.48].

Подтверждает этот вывод следующая взаимосвязь между предпринимательством и экономическим ростом, которой придерживается российский институционалист Р. Нуреев: повышение среднего денежного дохода - повышение покупательной способности населения повышение спроса как стимула для расширения предпринимательской активности - углубление первичного мультипликационного эффекта [15, с. 150].

Подобная взаимосвязь, с одной стороны, повышает темпы роста благосостояния, а с другой - количество предпринимателей, которые обеспечат дальнейший рост ВВП. Но при этом самым важным фактором осуществления подобного сценария, без сомнения, становится эффективная, а точнее, упрощенная регуляторная политика относительно предпринимателей. При анализе этого сегмента институциональной среды можно согласиться с методикой Всемирного банка, в которой анализируются следующие показатели качества регулятивных процедур в предпринимательской сфере: создание новой компании; наём и увольнение работников; получение кредитов; ликвидация (банкротство) предприятия; регистрация прав на недвижимое имущество; защита инвесторов.

В 2004 году Всемирный банк на основе данной методики провел исследование в 145 странах мира. Позитивным, учитывая предложенный анализ, является тот факт, что экспертов заинтересовали и другие факторы, которые учитывают объективность ограничений и требований, прописаны в законодательстве стран, а также реальная эффективность институциональных реформ, а именно, - какие из институциональных изменений являются важными для стимулирования экономики, а какие тормозят предпринимательскую деятельность (табл.7) [2, с.12].

В среднем, для создания новой компании в развитых странах нужно выполнить 6 процедур, по времени затраты составляют 27 дней, а по средствам - 8% дохода на душу населения. Чтобы открыть бизнес в бедных странах, нужно в среднем осуществить 11 процедур, затратить 59 дней и заплатить средства, которые равны 122 % дохо-

304

да на душу населения.

Таблица 7

Некоторые показатели эффективности предпринимательской

Таким образом, вследствие различия в административных процедурах в бедных странах в среднем в два раза сложнее создать или заниматься бизнесом, чем в странах с развитой экономикой. Также в бедных странах в два раза меньше способов защиты прав на недвижимое имущество, чем у собственников имущества в богатых государствах.

Как утверждает Ф. Хайек, главные проблемы в экономике на-

чинаются тогда, когда мы отвечаем на вопросы о правах собственности, возможных контрактах и контрактах, которые интерпретируются как формальные или неформальные в каждодневных договорах. Действительно, эффективность функционирования рыночной системы зависит, в первую очередь, от четкости спецификации прав собственности, что вынуждает хозяйственных агентов принимать эффективные решения [20]. В противоположной ситуации, которую определяем как "размывание прав собственности", нарушаются "правила игры", что не позволяет стабилизировать экономические отношения между участниками рынка и минимизировать негативные внешние экстерналии.

Предложенный анализ относительно применения регулятивной политики государства к бизнесу был бы довольно поверхностным без учета специфических факторов институциональной среды конкретной страны. Действительно, часто институты создают для минимизации стоимости трансакций, но, вместе с этим, имеется достаточно примеров, в особенности, в регулятивной политике государства, когда этот процесс приводит к противоположным результатам.

Динамические институциональные изменения в постсоциали- стических странах ЦВЕ и Балтии свидетельствуют о политической воле власти в этих государствах в попытках создать цивилизованные и прозрачные "правила игры" для бизнеса. Имея более совершенное правовое поле и институциональную среду развития предпринимательства, страны ЦВЕ продолжают проводить реформы для усовершенствования регулятивных механизмов. По утверждению аналитиков Всемирного банка, лучшими реформаторами в 2003 году, наряду с Бельгией, Финляндией, Португалией и Испанией, были названы такие страны, как Словакия, Польша и Литва.

Таким образом, можно сделать следующий вывод. Добились значительного прогресса те постсоциалистические страны, которые создали в короткие термины "институциональный каркас" рыночной экономики, то есть те институты, которые гарантируют стабильность, дальновидность, прозрачность рыночных правил и процедур и минимизируют влияние теневых и криминальных факторов. В первую очередь, это касается соответствующей институциональной среды для становления и развития предпринимательства, основою которого являются, в первую очередь, частная собственность и надлежащее оформление прав собственности, что позволяет превращать активы в источник капитала [7, с.19]. Это является главным критерием

306

эффективности институциональных основ государства и рыночных принципов развития предпринимательства.

Литература Аламшi Л., Ланкер З. Економiчна полггика та мехашзм фшансування суб,eктiв шдприемницько1 дiяльностi в Угорщиш // Регiональна економiка. -1999. - №1. - с. 190-194. Алексеев А. Регуляторная политика как путь к процветанию // Зеркало недели. - 2004. - №36. - с. 12. Брыль Р. Налоги давят - экономика растет // Украинская Инвестиционная Газета. - 2004. - №22. - с.7. Брыль Р. Трудная дорога к экономической свободе // Украинская Инвестиционная Газета. - 2004. - №32. - с. 16. Вшьямсон О. Економiчнi шституци каппамзму: фiрми, маркетинг, укладання контрак^в. - К.: Арт Ек, 2001. - 472 с. Геець В. Соцюгумаштарш складовi переходу до сощально- орieнтованоi' економжи в Укрш'ш // Економжа Украши. - 2000. - №1. - с.4-12. Де Сото Э. Загадка капитала. Почему капитализм торжествует на Западе и терпит поражение во всем остальном мире: Пер. с англ. - М.: ЗАО "Олимп-Бизнес", 2004. - 272 с. Дерябина М. Институциональные аспекты постсоциали- стического переходного периода // Вопросы экономики. - 2001. - №2. - с. 108-124. Калугин В. Тень, закрывающая Солнце // Бизнес. - 2003. - №22. - с.36-43. Корупщя: ефект домшо//Урядовий кур’ер. -2004. -№71. -

с.5 Лiманський А. Економiчна ефектившсть функцюнування шдприемств Польщi та Украши в умовах трансформаци польсько1 економжи в 90-х роках // Регюнальна економжа. - 2003. - №3. - с. 155-161. Маскалевич И. Криворожсталь: Президентская премия // Зеркало недели. 2004. - №27. - с.9 Мижей К. Экономические реформы в Украине // Зеркало недели. - 2004. -№28. - с.8. Норт Д. 1нституци, шституцшна змша та функцюнування економжи. -К.: Основи, 2000. - 198 с. Нуреев Р. Теория развития: кейнсианские модели станов-

307

ления рыночной экономики // Вопросы экономики. - 2004. - с. 137156. Окун М. А. Рiвнiсть та ефектившсть. Великий компромю: Пер. з англ.- К.: 1нститут Пилипа Орлика. - 1991. - 153 с. Олейник А. "Бизнес по понятиям": об институциональной модели российского капитализма // Вопросы экономики. - 2001. - №5. - с.4-25. Олейник А. Дефицит права // Вопросы экономики. - 2002. №4. - с.23-45. Орлов А. Перспективы развития малого бизнеса в России // Вопросы экономики. - 2002. - № 7. - с. 119-126 Пороховский А. Экономически эффективное государство: американский опыт // Вопросы экономики. - 1998. - №3. - с.81-90. Радаев В.В. Российский бизнес: структура акционных издержек // Общественные науки и современность. -1996. - №6. - с.5-18. Ревенко А. Наш ВВП вперед лети . - Дзеркало тижня. - 2003. - 13 сiчня. - с. 6. Слонимский А.А.Препятствия в развитии малых предприятий Беларуси и необходимые мероприятия по их поддержке // Регюнальна економжа. - 1999. - №1. - с. 171-182. Business Ethics in East Central Europe /P. Koslovski (Ed.). - Berlin: Spinger, 1997. - 156 p. Carrol A.B., Buchholtz A. Business and Society: Ethics and Management. - Cincinnati: South-Western College Publishing, 2000. - 750 p. Chrisman J. James, Archer W. Richard. Small Business Social Responsibility: Some Perspations and Insights // American Journal of Small Business. - 1982. - Vol. IX, №2, Fall. - 46-58 p. Meyer K.E. Institutions Transaction Costs, and Entry Mode Choice in Eastern Europe // Journal of International Business. -2001. -2nd Quarter, Vol. 32, issue 2. - pр.357-368. Michaels D. Poland Tries to Take Аgvantage of Russian Woes // The Wall Street Journal. - 1998. - October 26. Quinn J.J. Personal Ethics and Business Ethics: The Ethical Attitudes of Managers of Small Business // Journal of Business Ethics. - Feb.1997. - рр.119-127. Rao K.P. The Economics of Transaction Costs. Theory, Methods and Application.- New York: Palgrave MacMillan, 2003. -195 p.