3.3. Биологические парадоксы социальности

Описанные в предыдущем параграфе формы социальных взаимоотношений не имеют филогенетической «привязки» и встречаются у самых разных видов, что ставит под сомнение возможность построения строгой классификационной лестницы социальных форм.

С подобными парадоксами столкнулся Е.Н. Панов, пытавшийся проследить «истоки биосоциальности» в мире одноклеточных: «Любопытно, что при... широких возможностях оптимального дизайна представители каждой из трех... групп протистов[59] неоднократно приходили к очень похожим, по сути дела, конструктивным решениям. К числу таких решений относится среди прочих переход к совместному существованию полуав- тономных индивидов-клеток в составе сплоченной колонии, этого первичного социального коллектива... К колониальному образу жизни вполне независимо от микроорганизмов-эукариот (и скорее всего намного раньше их) пришли также “бактерии”-прокариоты[60], а затем и многие низшие многоклеточные...» [Панов, 2001: 76].

Исследователи с удивлением отмечают принципиальное сходство социальных структур у позвоночных и беспозвоночных. Например, «эусо- циальность, считавшаяся феноменом, свойственным только насекомым, была обнаружена... у млекопитающих[61]» [Зорина, Полетаева, Резникова, 1999: 175].

С другой стороны, один тот же вид и даже популяция могут демонстрировать целый ряд разнообразных социальных форм, вплоть до перехода от одиночного к коллективному образу жизни и наоборот: «...даже у близкородственных видов могут встречаться практически все основные варианты социальной организации.

Такая «путаница» социальных форм и отношений разрушает представление о том, что, чем примитивнее вид, тем проще должны быть у него социальные взаимоотношения. Это кажется очевидным, однако не подтверждается практикой. Е.Н. Панов, проанализировав социальные формы жизни, присущие птицам, отмечает: «...в классе птиц наиболее необычные экзотические (интуитивно воспринимаемые как “сложные”) системы репродукции встречаются в немногих наиболее древних и примитивных отрядах, подотрядах и семействах... Можно предположить, что эволюция социальности у птиц могла идти в направлении от сложных ячеек, включающих более двух размножающихся особей... к структурно упрощенным (территориальная моногамия)» [Панов, 1983: 325].

Наконец, выясняется, что нет никакой эволюционной логики и в сравнении одиночных и коллективных способов жизни. Оказалось, что «кооперация и социальность присущи многим формам, находящимся и на низких уровнях эволюционного развития, в связи с чем неверно считать их вторичными по отношению к одиночному образу жизни» [Зорина, Полетаева, Резникова, 1999: 191].

Биологи обнаруживают социальность даже у простейших, полагая, что «уже древнейшие и наиболее просто организованные существа — бактерии и сине-зеленые водоросли — обладали и обладают свойством “социальности”, что выражается в их способности к формированию локальных систем надорганизменного уровня, функционирующих как биологически целостные образования... Сложнейшие взаимодействия... об- ' наружены у одноклеточной амебы... Эти почвенные простейшие в период изобилия пищи держатся поодиночке, поддерживая индивидуальные дистанции за счет выделения во внешнюю среду особых репеллентов хими- ; ческой природы. При истощении кормовой базы амебы начинают выделять аттрактант и объединяются в компактное скопление, включающее до 100 ООО особей...» [Панов, 1983: 319].

Описанные феномены делают невозможным построение эволюционной схемы развития социальности. «Традиционные представления относительно эволюции социальных систем нуждаются в пересмотре и корректировке, — полагают М.JI. Бутовская и J1.A. Файнберг...— Сейчас уже нельзя согласиться с мнением о том, что социальная эврлюция представляется в виде изменения социальных структур от простых парносемейных временных объединений в сторону сложных мультисамцовых сообществ» [Бутовская, Файнберг, 1993: 208].

Отсутствие эволюционной последовательности в способах совместной жизни является первым парадоксом социальности.

Вторая серьезная проблема возникает в связи с попыткой выявления адаптивного значения социальности. Исследователи говорят «об эволюционной и экологической избыточности многих форм социальных отношений и даже о неприспособительном характере социального поведения индивида» [Плюснин, 1990: 9].

Казалось бы, очевидно: вместе выжить легче, чем поодиночке. Однако научный анализ разрушает «азбучные истины» здравого смысла. «Предвзятая схема “от простого к сложному” проистекает из претенциозного представления о несомненной и однозначной целесообразности объединения особей в группы. В действительности дело обстоит намного сложнее», — утверждает Панов [Панов, 1983:321].

Исследователи отмечают, что «точно определить функции (в смысле естественного отбора) многих социальных способов поведения крайне трудно» [Харбах, 1997: 40]. Более того, они испытывают серьезные со

мнения относительно прогрессивного смысла ряда социальных форм: «мы располагаем множеством фактов, указывающих на отсутствие приспособительного значения большинства компонентов социальной структуры сообщества» [Плюснин, 1990: 9]. В частности, описанные выше «клубы», «ясли», «помощничество» лишены, по мнению исследователей, явной целесообразности и прямого биологического смысла. Особенно ярко не- адаптивность некоторых форм социального поведения наблюдается у высших животных [Плюснин, 1990: 108].

Эти данные также вступают в противоречие с эволюционной установкой и провоцируют на постановку бесхитростного вопроса: если социальность бесполезна, тогда зачем она? Как ни странно, ответить на этот простой вопрос можно только достаточно сложным образом, с привлечением отвлеченных, «метафизических» ресурсов анализа.