МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ ЧИСТОГО И НЕЧИСТОГО

Для столь бдительной изоляции чистого и нечистого начал необходимо их раздельное местоположение в рамках общества. Действительно, первое из них явным и ободряющим образом пребывает в центре, тогда как второе царит на темной периферии. Силами благословения наполнены тотемные столпы, раскрашенные в яркие цвета, — они гордо красуются на деревенской площади, где рядом стоят жертвенник и мужской дом или же высокая хижина вождя. Никто не осмеливается подходить к месту, где столь наглядно сосредоточены различные силы сакрального.

Эти пространственные деления отнюдь не случайны, они встречаются на всех ступенях цивилизации. Р. Герц справедливо заметил, что оппозиция правого и левого накладывается на оппозицию внугреннего и внешнего. Община рассматривает себя как окруженную какой-то воображаемой оградой. Внутри этого круга — сплошной свет, законность и гармония, пространство размеченное, упорядоченное, расчисленное; в середине его помещен ковчег завета или жертвенник — материально-действенный источник святости, откуда она излучается до самой окружности. А за оградой простирается кромешный мрак, мир опасностей и лову- *

шек, где нет пи власти, ни закона и откуда постоянно веет угрозой осквернения, болезни и погибели. Обходя вокруг священного огня, откуда исходит блаженство, верующие движутся, обращая к центру правое плечо и подставляя темной, враждебной и анархической внешней области левую сторону тела, низшую и оборонительную часть своего существа, руку, несущую щит. Таким круговым обходом замыкают благотворные энергии внутренней области и одновременно создают преграду против опасного натиска мира внешнего.

Значимость подобного размещения — отчасти мифическая, отчасти объективная — в известном смысле выступает еще отчетливее благодаря конфигурации современных городов: в центре их — церковь или собор (местопребывание божественного), ратуша, официальные здания, дворец правосудия (символы и храмы

власти и ее ветвей), театры, музеи, памятник погибшим на войне, статуи великих людей (различные аспекты священного наследия, которым обладает город); все это размещается на широких площадях и просторных улицах, среди цветущих садов, ночью эти привилегированные кварталы кажутся еще более блестящими и безопасными благодаря яркому освещению. А вокруг этого радующего сердце центрального очага — теплого, официального — простирается пояс тьмы и нищеты, громоздятся жилые кварталы, где улочки узкие, плохо освещенные и небезопасные, где располагаются подозрительные гостиницы, притоны и всякого рода подпольные заведения, которые воображение рисует прибежищем бродяг, проституток и прочих людей, живущих вне закона. Если расширяющийся город еще не вобрал в себя кладбища, то они помещаются именно в этих районах, и, проходя мимо них ночью, невольно вздрагиваешь. Таким образом, оппозиция чистого и нечистого, перейдя из религиозной области в светскую, став оппозицией закона и преступления, почтенных граждан и блатной среды, сохранила древнюю топографию мистических начал: в центре — добро, на периферии — зло.