Глава 2 НАТУРФИЛОСОФСКИЙ ТИП АНТРОПОЛОГИИ

В этой главе мы покажем тот тип античного человековедения, который сложился в период возникновения древнегреческой философии-науки. Так что опять же соблюдается принятая нами установка начинать рассмотрение того или иного типа с его <хру.т}, с его самых ранних проявлений, совмещая типологию с периодизацией античного мировоззрения.

Наиболее отчетливо, в наиболее чистом виде черты этого типа антропологии выражены у ранних іреческих натурфилософов от Фалеса до Диогена Аполлонийского, учения которых и послужили нам основным источником в ходе исследования, так как последующие натурфилософы (и вообще философы) от Демокрита и далее уже не высказывали столь однозначно и исключительно натурфилософских (натуралистических) воззрений на человека. А. Ф. Лосев и в общем смысле не считал Демокрита «чистым» натурфилософом. По его мнению, Демокрит - это и зрелость натурфилософии, и начало ее саморазложения (см.: [Лосев, 1963, с. 429-430]). Ввиду этого определение Демокрита как «важнейшего представителя» натурализма в антропологии Античности, данное В. Брюнингом, будет справедливо лишь отчасти (см.: [Briining, s. 56]). Но и в отношении натуралистов - предшественников Демокрита следует заметить, что типологический подход несовместим с принятием всего содержания их воззрений на человека и обязывает выделять из них то, что соответствует общим основоположениям натурфилософской методо логии. Поэтому не все «досократикн» и не все их идеи могут быть отнесены к направлению натурфилософской антропологии, а стало быть, и не могут быть предметом нашего внимания.

В дополнение к философским текстам важным источником изучения натурфилософской антропологии являются произведения античных врачей, представленные в трактатах «Гиппократова свода», тем более что в них заметно значительное воздействие идей Гераклита, Алкмеона, Эмпедокла, Диогена из Аполлонии и других философов. Влияние пифагорейцев на италийскую школу врачей и на авторов гиппократовского корпуса отмечает JI. Я. Жмудь (см.: [Жмудь, с. 139-140]). Эмпедокла, как известно, считают основателем сицилийской школы медицины и находят его влияние в теории о том, что восприятие и мысль являются функциями крови (см.: [Vlastos, 1970а, р. 126]). Камилла Варнке, автор исследования о возникновении научной медицины, пишет: «В “Corpus Hippocraticum” можно обнаружить почти все идеи досократовсной философии, частично разбросанные поодиночке, частично собранные вместе в тех или иных сочинениях. Только что возникающая теория медицины, в полной гармонии с эпохальными достижениями мышления, самым непосредственным образом черпает из резервуара философских идей и методов» [Wamke, 1966а, s. 217]. Она приводит подробную таблицу соответствия тезисов досокрагговской философии медицинским положениям из «Corpus Hippocraticum» (см.: [Ibid., s. 225-227]). Например, в трактате «De victu» повсеместно рассыпаны такие вот высказывания, восходящие к Гераклиту: «Состоят из двух <элементов>, различных по <своим> свойствам, но действующих согласно»; «одно <входит>, чтобы взять, другое, чтобы дать»; «оба делают одно и то же: уменьшая, они увеличивают и т. п.» [Мак.; Diels, 12С, 1]. Увлечение философией более всего было свойственно врачам-теоретикам, любителям умозрительных построений (см.: [Боннар, т. 2, с. 190-191]).

Наибольшее воздействие на врачей натурфилософы оказывали не столько своими высказываниями по конкретным медицинским (и биологическим) вопросам, как считал в свое время А. О.

Философы, в свою очередь, обращались к медицинским знаниям, что обуславливалось возникновением философии в тесном взаимодействии с наукой. Г. Чернисс очень хорошо показал это на примере Анаксимандра (см.: [Chemiss, р. 6]). В творчестве раннегреческих (да, впрочем, и более поздних) философов переплетались как философские, так и конкретно-научные вопросы.

Но вместе с тем философы ставят такие вопросы (и отвечают на них), которые формируют новый, более широкий, чем у врачей, философский и общебиологический подход к человеку. С возникновением философии начинается осознание человековедческой проблематики в качестве особого и важного объекта познания. Этот процесс стимулировался ростом самосознания греков и выразился в одной из знаменитейших сентенций эллинской мудрости: Ivwd? eeavrov - «Познай самого себя». Философы наследовали эту задачу самопознания от семи мудрецов. Познать себя - самое трудное дело, считал Фалес [Мак.; Diels, 1 А, 1]. О самопознании говорил Гераклит и пифагорейцы [Там же, 12В, 101; 45С, 4].

Наиболее склонными к теоретизированию, к постановке фило- софско-биологических проблем человековедения были представители италийской и сицилийской школ античной медицины, из которых широко известны философы-врачи Алекмеон и Эмпедокл (см.: [Карпов, с. 46])3. Именно с их именами связывают появление философии человека. «Empedocles is our best bridge from medicine to philosophy proper», - пишет Г. Властос [Vlastos, 1970a, p. 61]. При описании круга занятий Алкмеона в источниках используется не только слово га іа7рша («касающееся врачевания»), но и более широкое по значению слово 7а avdpd>jciva («человеческое») [Мак.; Diels, 14А, 1, 3]. И вообще его называют первым жизнеписателем людей - баснописцем [Там же, 2]. В пифагорейских текстах также встречается высказывание о врачевании (іагрікг)) как части «наших [человеческих] дел» [Там же, 45С, 4]. Присутствует термин anthropeia и в этике Аристотеля, которая определяет его содержание через отношение к инфрачеловеческому и к божественному, в результате человек описывается как существо, которое имеет свое оригинальное место в ансамбле космоса (см.: [Verhaeghe, s.